To create a home

      Прошел почти месяц с того момента, как жизнь Блейна повернулась на сто восемьдесят градусов с приходом Эмили. Когда Блейн задумывался о своем положении, в котором оказался, узнав о племяннице, он не мог поверить, как далеко все зашло. В общем, Блейн должен признаться себе, что дела идут довольно хорошо, учитывая обстоятельства, хоть все было не идеально, все шло намного лучше, чем Блейн представлял, когда впервые попал в эту ситуацию. Эмили делает большие успехи, отчего Блейн, Курт и Айзек были в восторге.       Хотя маленькая девочка до сих пор не говорила, что беспокоило Блейна, Эмили стала беспрестанно лепетать, пока играла, и даже если она и не использовала настоящие слова, теперь она пыталась общаться с ними, и не важно то, что ее речь была непонятна. В глазах Блейна это было огромным прогрессом, он всегда отвечал, когда она общалась с ним, но не имел ни малейшего представления, что девочка на самом деле пыталась сказать. Малышка даже все чаще начала пытаться встать и стоять на своих ногах, пока не сделала свой первый шаг, чему Блейн был бесконечно рад.       Ему нравилось видеть ее развитие и прогресс. В первый раз, когда она пыталась встать, парень был с Куртом, оба мужчины наблюдали в страхе, как Эмили направлялась к своему столу в гостиной, пытаясь схватиться на край и подняться. Примерно через пять минут разочарования, Эмили все же удалось сделать это, и она мгновенно повернулась к Блейну и Курту, сидящим на диване, с огромной гордой улыбкой. Оба мужчины улыбнулись в ответ, и Блейну пришлось признать, что у него слезы были на глазах. Увидев Эмили, улыбающуюся так беззаботно, он не мог поверить, что как далеко малышка дошла.       Девочка, казалось, довольно хорошо адаптируется. Малышка улыбалась теперь намного больше. И в один прекрасный день она засмеялась, когда играла с Блейном и Куртом, и Андерсон подумал, что это самый прекрасный звук, который он когда-либо слышал, наравне со смехом Курта, конечно. Все лицо Курта менялось, когда он смеялся, его глаза загорались и он так мило морщил нос. Блейну пришлось подавить свои мысли, прежде чем Курт смог бы понять, о чем тот думает, прочитав все по лицу. Хаммел казался очень проницательным, и Блейн не хотел рушить дружбу, которая только сформировалась.       Укладывая Эмили в ту ночь спать, он не мог не думать о Курте. Блейн наконец-то столкнулся с правдой и понял, что немного увлекся соседом. Он ничего не мог с этим поделать. Курт всегда был привлекательным, но теперь, когда Блейн узнал другого человека, он мог увидеть саркастическое чувство юмора Курта и то, как он хорошо ладил с Эмили, как защищал Айзека… Нет нужды говорить, что увлечение Блейна не исчезло, а лишь усугублялось. Они провели много времени вместе, и Блейн теперь считал Курта близким другом. Они потратили много времени, наблюдая за Эмили и играя с ней, и, чаще всего, когда малышка шла спать, они оставались вместе в течение нескольких часов и просто говорили обо всем.       — Давай поменяем тебе подгузник, малышка? — ворковал Блейн, пока готовил Эмили ко сну.       — Ты делаешь все так хорошо. Я хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тобой. И дядя Блейн любит тебя.       Блейну было известно, что Эмили, скорее всего, не может понять ни слова из того, что он говорит, но до сих пор думал, что это важно — говорить с ней, и Андерсон хотел, чтобы она знала, что любима и важна для него.       Когда Блейн подготовил Эмили ко сну и, уложил ее в кроватку, вышел из комнаты, Курт уже ждал его на диване с двумя чашками горячего чая на столе. Блейн мягко улыбнулся парню, когда подошел к дивану и сел рядом.       — Уложил ее без особых трудностей? — с любопытством спросил Курт.       Блейн не мог унять дрожь при мысли о том, как по-отцовски это звучало. Андерсон только что уложил Эмили в постель, и Курт интересовался о благополучии своей племянницы. Семейственность, конечно, не поможет с растущими чувствами Блейна, но он решительно заталкивал свои мысли подальше и наслаждался их с Куртом дружбой.       — Ага, быстро. Я думаю, что попытки весь день встать и пойти утомили ее, и сегодня днем она ходила с Айзеком, выдохлась, — наконец ответил Блейн.       — Боже, она скоро будет ходить, Блейн, у нас на самом деле по квартире будет бегать ребенок. Ты можешь это представить? Довольно скоро она будет не единственной, кто устает, мы будем бегать за ней, я думаю, что скоро начну ложиться в восемь как она.       Наш малыш будет бегать, — подумал Блейн. Он знал, что Курт не выносил приговор. Хаммел не имел в виду, что Эмили принадлежит только им, что «мы» — это не только Курт и Блейн, а Курт, Блейн и Айзек, но Андерсон до сих пор чувствовал тепло в животе, когда Курт говорил такое.       — Да, я знаю. Она была с нами лишь месяц, и я чувствую, как быстро она растет. Я действительно звучу как старик, когда говорю так? — спросил Блейн, мягко смеясь.       — Действительно, — ответил Курт с дразнящей улыбкой на лице. — Представь себе, когда ей будет пять, она пойдет в начальную школу, в 16 научится водить машину, а потом…       — О Боже, не надо шутить о таком, Курт. Она пока что не может, по крайней мере не до тридцати. Не пускай эти мысли в мою голову, я хотел бы насладиться ее молодостью, прежде чем меня начнет волновать ее подростковый возраст, — сказал Блейн, в то время как Курт легонько ударил его по руке. — Прости, прости и прекрати меня бить.       Оба мужчины после этого погрузились в уютную тишину. Курт взял свою книгу и начал изучать историю моды в Соединенных Штатах, а Блейн погрузился в свои мысли. После того, как они познакомились поближе, было еще много чего, что Блейн не знал о Курте, и он не мог не любопытствовать. Он до сих пор не знал, что случилось с родителями Курта, какова была его жизнь в детском доме. Блейн не мог заставить себя просить об этом. Он знал, что эта история приносила много неприятных воспоминаний, и решил не ставить Курта в неудобное положение. Просто надеялся, что парень в один прекрасный день почувствует себя достаточно комфортно, чтобы все рассказать. И в тот день Блейн будет там, чтобы все выслушать. Тем не менее остался один вопрос, который Блейн задавал себе, особенно теперь, когда они поладили, он подумал, что можно спросить.       — Курт, — тихо сказал Блейн, как только нашел в себе мужество, чтобы спросить, что происходило у того в голове. — Почему ты невзлюбил меня, когда я только приехал? Это ничего не меняет, я знаю, теперь мы поладили, просто мне любопытно, думаю…       Курт некоторое время молчал, а позже закрыл свою книгу, но продолжил смотреть на нее, как будто бы читал, и Блейн начал беспокоиться, что совершил ошибку. Не желая возвращать плохие воспоминания или гнев Курта, Андерсон отступил.       — Знаешь что? Забудь это. Мне просто стало интересно, но это больше не имеет значения. Все осталось в прошлом, и мне не нужно знать причину, нам не нужно говорить…       Курт прервал его словами:       — Все нормально, Блейн. Честно говоря, я удивлен, что ты не спросил раньше, ты имеешь право знать. Я был мудаком по отношению к тебе, когда ты въехал, и ты имеешь право знать причину.       Блейн не мог не согласиться с Куртом. Тот был довольно холоден, когда Андерсон впервые появился в квартире.       — Не совсем мудаком. Я имею в виду, я тоже много чего сказал и…       — Ты не должен лгать, Блейн, — снова оборвал его Курт, его глаза светились от смеха. — Я знаю, что повел себя как большой мудак, Айзек даже стал называть меня «сварливой сучкой», когда я так повел себя с тобой впервые.       Услышав это, Блейн не мог перестать смеяться над прозвищем своего друга. Только Айзек мог придумать что-то такое смешное, как Сварливая Сучка, Блейн подумал, как Курту подходит это прозвище. Хаммел тоже засмеялся, что удивило Блейна. Опять же, они прошли многое, прежде чем стать друзьями, так что Блейн мог понять, почему тот смеялся над тем, как повел себя впервые.       — Хотя, может, ты и был немного мудаком. Или — должен сказать — Сварливой Сучкой, — признался Блейн, мягко смеясь, когда Курт зарычал из-за прозвища, придуманного Айзеком. Они оба еще некоторое время смеялись, а потом Курт начал объяснять.       — Для начала тебе надо узнать, что у меня много проблем касательно доверия незнакомым людям. И я защищаю Айзека. Он мне как младший брат, ты знаешь немного истории, Айзек рассказал тебе, где мы встретились, и что с ним случилось. Айзек был сломлен, когда он впервые попал в детский дом. Его отец плохо обращался с ним и избивал так сильно, что парень был просто оболочкой того, кем стал он сейчас. Те панические атаки, которые случаются сейчас — ничто по сравнению с тем, что было, — серьезно сказал Курт.       — Боже, надеюсь, он пройдет через все это, — печально сказал Блейн. Он до сих пор не мог поверить, что его друг пережил такое, и мог понять, почему Курт защищал парня: Айзек испытал такую боль, когда Хаммел впервые встретился с ним. Тем не менее он до сих пор не понимал, почему Курт защищал Айзека от него.       — Я знаю тебя. По крайней мере теперь знаю. В то время я не был уверен в тебе. Ты только встретил Айзека несколько месяцев назад, а он, казалось, так сильно тебя идеализирует, и я не хотел, чтобы ты разбил ему сердце, иначе его раны снова бы открылись.       «Ой… О!», — подумал Блейн. Вот почему Курт был настолько холоден к нему. Он думал, что между ним и Айзеком что-то происходило, и тот повел себя как старший брат.       — Ты же знаешь, что между мной и Айзеком ничего нет, правда? И никогда не было. Он удивителен и один из моих лучших друзей, но ничего такого между нами нет.       — Я знаю, ну, теперь знаю. Вскоре после того, как ты переехал, Айзек встретил эту девушку в своем классе и подумал, что солнце осветило ее задницу, — сказал Курт с саркастической ухмылкой. — Я понял это, когда он не затыкался, говоря о той девушке, и, вероятно, между вами ничего не происходило. Айзек всегда был открыт по поводу своей ориентации, пол для него не имеет значения, а ты был как раз в его вкусе… Я не был уверен и не хотел, чтобы его ранили. Так что прошу прощения за то, как повел себя с тобой.       Блейн задумался о том, что только что сказал Курт. Это имело смысл, и он понял, почему Хаммел так вел себя, если тот действительно верил, что они с Айзеком в отношениях. Тем не менее это не объясняет то, почему Курт продолжал вести себя как мудак даже после того, как узнал, что между Блейном и Айзеком ничего не происходит. Блейн сказал это Курту, и парень вздохнул.       — Я надеялся, что ты ничего не заметишь, и мне не придется объяснять, но, думаю, ты слишком умен для этого, — Блейн был в недоумении по поводу того, о чем говорил Курт и того, что Хаммел считал его умным, иначе бы он наверняка покраснел, услышав эти слова.       — Правда заключается в том, что я ревную, — объяснил Курт. Увидев, как брови Блейна поползли вверх, Курт продолжил объяснять. — Казалось, у тебя было все. Так много денег, и ты никогда не беспокоился по этому поводу. Мне казалось, что тебе никогда в своей жизни не придется работать, в то время как мне приходилось. Ради того, что имею сейчас, я упорно трудился. Это было мелочно, и мне жаль, что вел себя так по-детски, но я не могу не ненавидеть тебя за это. Это действительно раздражает, что у тебя, похоже, есть все: деньги, мозги, внешность, обаяние, хорошее настроение. Все это казалось таким легким для тебя, и я ненавидел тебя за это. Об этом я тоже сожалею.       Блейн не мог не почувствовать волнение его в словах. Курт думал, что он привлекательный? Считал его очаровательным? Блейн был очень рад услышать это, и румянец покрыл его щеки, однако все остальное, что Курт думал о нем, действительно беспокоило его. Жизнь Блейна была далеко не простой, и его беспокоило, что Курт думал, что это так.       — Ты когда-нибудь думал, как я получил все эти деньги? — тихо спросил Блейн.       Когда Курт просто отрицательно кивнул головой, Блейн открыл рот, чтобы начать объяснять. Однако, прежде чем он даже произнес слова, Курт оборвал его снова.       — Это нормально, Блейн, ты действительно не должен ничего объяснять и не должен мне ничего. Во-первых, я был глуп, раз подумал о таком, Эмили сейчас в твоей жизни, очевидно, что жизнь никогда не была так проста, как я предполагал. Но даже если бы и была, я не имел права завидовать. Я просто был незрелым мудаком, и не имел права быть сволочью по отношению к тебе. Мне очень стыдно за свое поведение; я понимаю, что ты иногда считал меня полным мудаком. Я даже не знаю, как можно дружить со мной, — Курт говорил искренне и с самоиронией на лице.       Тем не менее Блейн понял, что хотел объяснить все, что случилось с ним. Он не говорил обо всем этом в течение длительного времени, и это могло вызвать неприятные воспоминания, но он понял, что хотел, чтобы Курт знал, кто он на самом деле, так же сильно, как хотел узнать настоящего Курта.       — Хорошо, но я хотел бы, чтобы ты знал. Я думаю, что это поможет тебе понять, кто я, и, раз мы с тобой теперь друзья, хочу, чтобы ты понял, кто я, и мое детство — это большая часть рассказа.       — Я не думаю, что… Я не думаю, что смогу сделать то же самое. Это не значит, что я не хочу, чтобы ты узнал меня, или что я не доверяю тебе, просто я никогда не говорил об этих вещах. И это удручает, так… Не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко, говоря мне такие вещи о себе, когда я не готов сделать то же самое.       — Это нормально, Курт, — ответил Блейн. — Я не жду, что ты скажешь мне что-нибудь. И если однажды ты захочешь поговорить о том, что случилось с тобой, то я буду рядом, ладно?       Услышав это, Курт мгновенно расслабился и мягко улыбнулся Блейну, который просто улыбнулся в ответ, прежде чем начать свою историю.       — Ты был прав, у меня было это в какой-то момент. Когда я рос, у меня было все, и я не понимал, как мне повезло. Я вырос в большом доме, ни в чем не нуждаясь. Пошел в частную школу, где бы не случилось то, что могло произойти с парнем-геем в Огайо. Я жил в очень защищенной и легкой обстановке с двумя любящими родителями и старшей сестрой, которую я обожал.       Все изменилось, когда мне было семнадцать. Я учился в школе-интернате, и посреди репетиции Соловьев меня вызвали в кабинет директора. Я понятия не имел, что могло произойти, так как всегда довольно хорошо учился. Однако, когда я пришел, моя старшая сестра, Лора, которой был двадцать один, ждала меня в кабинете, ее глаза покраснели, и я мгновенно понял, что что-то случилось, и что этот день будет худшим в моей жизни. Лора не могла говорить и смотреть мне в глаза, поэтому мой директор начал объяснять, что случилось. Той ночью мои родители были на обратном пути с благотворительного концерта, когда мой отец потерял контроль над машиной, и они попали в автокатастрофу. Оба моих родителя скончались на месте. Это была просто глупая авария из-за дождя. Не алкоголь за рулем, не убийство или что-либо подобное, просто нелепая случайность из-за невезения, которая стоила мне обоих родителей, и она навсегда изменила мою жизнь.       Лоре было двадцать один, взрослая, чтобы позаботиться обо мне, но я не думаю, что она могла это сделать в своем состоянии, не имея других близких родственников, мы все пришли к выводу, что было бы лучше для меня, чтобы я жил в Далтоне, пока мне не исполнится восемнадцать, чтобы я смог стать самостоятельным и пойти в колледж. Это был мой выпускной год, и оставалось лишь несколько месяцев, пока мне не исполнилось восемнадцать, поэтому я провел все свои каникулы в Далтоне, пока не закончил его.       Лора потерялась после смерти родителей. Она бросила колледж, и из-за того, что она уже была взрослой и имела доступ к части денег родителей, она использовала все их, чтобы переехать в Нью-Йорк, начала веселиться намного больше и стала употреблять наркотики. Когда я закончил школу, я пытался достучаться до нее еще раз. Я решил поехать в колледж в Нью-Йорке, потому что знал, где она жила, и пытался помочь ей, я перепробовал все, но ничто, казалось, не работало. Через некоторое время мне надоело смотреть, как она впустую растрачивает свою жизнь. Она была моей сестрой, и я любил ее, но у меня было свое горе, поэтому я попросту сдался.       Я ничего не слышал о Лоре в течение двух лет, до того, как полицейский приехал, чтобы сообщить мне о ее смерти и об Эмили. У меня есть деньги, я унаследовал половину состояния родителей, и хотя я использовал часть этого, чтобы заплатить за колледж, там все еще достаточно для комфортной жизни, если я захочу. Но я бы все отдал, стал бы нищим ради возможности снова увидеть моих родителей. Или снова обрести семью. Потому что теперь Лора умерла, а я один в этом мире. Я бы все отдал, чтобы изменить то, что случилось, Курт.       Когда Блейн закончил свой рассказ, он был смущен, поняв, что у него были слезы на глазах, но он почувствовал себя немного лучше, когда увидел, что у Курта тоже от слез блестели глаза .       — Мне очень жаль, что ты прошел через это, Блейн, — сказал Курт с мягким надломленным голосом. Блейн обычно ненавидел, когда люди извинялись перед ним, но Курт сказал, что сожалеет, это, казалось, было искреннее, не жалостливо. Он сказал, что ему жаль, и это было точно так же, как если бы он понимал, что Блейн переживает. Блейну на самом деле было интересно, понимает ли Курт, что он пережил, возможно, их истории были более похожи, чем они оба первоначально думали.       — Я не должен был осуждать тебя, — сказал Курт, прерывая мысли Блейна. — Не только из-за того, что случилось с твоими родителями, это было просто неправильно, и я так сожалею, что ты пережил все это. Это, наверное, хорошо, что у тебя так много денег, поскольку они тебе нужны, чтобы позаботиться об Эмили. Бог знает, что дети могут быть очень требовательными и затратными, — сказал Курт, пытаясь поднять настроение в комнате, и чтобы Блейн почувствовал себя лучше.       Блейн повернулся к Курту и мягко улыбнулся мужчине. Затем он встал с дивана, чтобы пойти к себе в комнату, почувствовав себя истощенным. Разговор об этом был таким эмоционально выматывающим, что Блейн почувствовал необходимость побыть в одиночестве и поспать. Прежде чем он успел, однако, подойти к своей комнате, он почувствовал, как его схватили за руку. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на Курта, он увидел серьезный и честный взгляд на его лице, и, видимо, Блейн понял, что тот собирался сказать.       — Ты больше не одинок в этом мире, Блейн. Я знаю, каково это, и знаю, что ты чувствуешь, но ты больше не одинок. Теперь у тебя есть Эмили и Айзек, и… И я. Я знаю, что мы никогда не сможем заменить тебе семью, и что эта потеря навсегда останется с тобой, но мы можем создать свою маленькую семью. Мы могли бы быть друзьями, которые друг для друга как семья. Я знаю, что этого не хватит, но мы можем быть рядом друг с другом. Поэтому, когда ты почувствуешь себя одиноким, подумай об идеальной улыбке маленькой Эмили, подумай об Айзеке, смеющемся при просмотре мультфильмов, подумай обо мне, и помни, что ты больше не один.       Услышав эти слова, Блейн благодарно улыбнулся Курту, и отправился к кровати, на сердце чувствовалось облегчение. Разговоры о семье вводили его в депрессию, не давая уснуть, но он умудрился заснуть довольно быстро. Ночью он будто ощущал призрачное присутствие Курта с его рукой в своей и с мягкой улыбкой на лице. Он думал о словах своего друга.