***
– Это чего там творится-то? – Брунгильда указала на окна дома напротив. Электричество то загоралось, то выключалось. Когда окна освещались снова, то мелькали черные силуэты туда-сюда. Затем жильцы угомонились, и свет опять погас. Людвиг тоже смотрел на ночную суматоху и помалкивал. Загадочно так, и лифтерша тотчас заподозрила неладное. – Ты брал ключи от сорок девятой? – строго спросила Брунгильда. – Нет, ты что, тетя, – открестился племянник, разозлив и без того закипевшую лифтершу. – Ну хорошо... Са-аны-ыч! – Че? – откликнулся из глубины каптерки слесарь. – От сорок девятой ключи всегда были на месте? – Я это… – начал Людвиг, понимая, что он вот-вот огребет от тяжелой руки тетушки. – Ма-алчать! – рявкнула Брунгильда. – Саныч, чего затих? – Ну… Не были… – признался слесарь. Лифтерша обладала авторитетом, поэтому врать ей означало иметь серьезные проблемы. – Осел ты. – Брош, не серчай, – заканючил Саныч, не вылезая из убежища. Больше на него Брунгильда не реагировала, всецело обратив внимание на Людвига, выглядевшего расстроенным. Но вряд ли из-за грядущего нагоняя, скорее всего, от плохо продуманной шалости. – Сколько тебе лет, чтобы такой хренью маяться?! – разразилась тирадой лифтерша. – Двадцать… – А по разуму будто бы двенадцать! Людям же завтра на работу! А ты что им там учинил, что они носили по дому, как в зад ужаленные?! Пришлось рассказать про магнитофон и пленку. – Это юмор такой, – пояснил Людвиг. – Угу, бессмысленный и беспощадный, – припечатала Брунгильда. – Когда ты станешь серьезнее, а? Ну вроде умный парень, а как отчебучишь чего, так охламон охламоном. Шутку с любовными завываниями лифтерша оценила и про себя похохотала. С фантазией у Людвига полный порядок! Однако воспитательный процесс превыше всего. – В сорок девятой починишь дверь, – вынесла приговор по трудовой дисциплине Брунгильда. – Саныча не привлекать. Узнаю, что сговорились – тресну промеж ушей обоих. Магнитофон мне отдашь. – Тоже хочешь послушать? – подмигнул Людвиг и получил новую порцию ругани, правда, беззлобной.Бессмысленный и беспощадный
4 мая 2017 г. в 11:13
За стенкой так проникновенно стонали и вздыхали, что, казалось, воздух сгустился, вобрав в себя концентрацию тестостерона и эстрогена двух человек.
Соседей подобное «занятие» отнюдь не радовало, ибо время перевалило за полночь, а «трудяги» никак не желали угомониться.
Стук в стену и по батареям толку не принесли, и соседи дружной ордой собрались у двери квартиры нарушителей тихого часа.
– Наглая пошла молодежь, – завела традиционную волынку старуха с папильотками на голове и в байковом халате.
– Кажись, там не молодые живут, – засомневался плотный мужчина, водитель-дальнобойщик, мечтавший отоспаться после рейса.
– Откуда вы знаете? Вы же редко домой приезжаете, – звонко возразила женщина лет тридцати пяти, учительница, кутавшаяся в павловопосадскую шаль.
– А ты следишь за ним, что ль? – ухмыльнулась старуха, приобретая новый повод для сплетен.
– Нет, – покраснела учительница, и все сразу поняли: следит.
– Хватит разговоры разводить! Дверь выбивать надо! – прогудел бородатый мужчина, за зычный голос и большую растительность имевший заглазную кличку Поп. Хотя с религией был связан менее тесно – являлся байкером.
Дальнобойщик и пока что молчавший тщедушный юноша в очках (вроде бы скрипач, поскольку таскал с собой футляр, формой аналогичный скрипке) проголосовали «за». Учительница была категорически против: «Без милиции и МЧС нельзя!» Старуха воздержалась, хоть и призывала «проучить наглецов», однако побаивалась, что любвеобильный сосед может оказаться здоровенным амбалом, который с охотой врежет каждому, посмевшему помешать ему и партнерше.
Большинство победило, и перед выбиванием двери дальнобойщик в последний раз нажал на кнопку звонка, постучал и проорал, чтобы прекратили. Из квартиры доносились те же пошлые звуки, отчего юноша закусил губу – здесь куда интереснее, чем в фильме.
Дверь вылетела, словно фанерная. А «работники» продолжали резвиться – интенсивно скрипели кроватью и стонали пуще прежнего.
– Вот же пофигисты, – прокомментировала старуха, предусмотрительно не переступая порога квартиры.
– Извращенцы, наверно… – прошептала учительница, осторожно заглядывая внутрь.
Мужчины без стеснения пошли к источнику звуков, доносившихся из спальни.
– Что там? – старуха по-прежнему патрулировала площадку. Отсюда куда удобнее драпать домой в случае драки соседей.
Вдруг воцарилась непривычная тишина. Затем из спальни послышались недоуменные вопросы: «Кто это сделал?», «Зачем?» и матерный посыл байкера.
– Вот, – к дамам вышли все трое. Юноша держал за ручку переносной магнитофон.
– А где энти?.. Как их?.. Вращенцы? – спросила старуха.
– Тут, – дальнобойщик ткнул толстым пальцем в устройство. – Охи-ахи записаны на пленку, был включен повтор и большая громкость.
– Но для чего кто-то не давал нам спать? – изумилась учительница.
– Он выманивал нас из квартир, – замогильным голосом, как у экстрасенса Кашпировского, произнес юноша.
Осененные догадкой о коварном воре – нет, целой банде! Иначе как ограбить разом столько квартир? – соседи ринулись в жилища, судорожно вспоминая, заперли ли они замки перед выходом на разборки. Впрочем, для воров нет преград.
Ничего и никого, кроме мебели, утвари и иных предметов, в квартирах не было. Все стояло на своих местах. Ни следов взлома (из всех лишь старуха закрыла дверь аж на три замка), ни разрухи, которая обычно бывает после ограблений.
Соседи повторно собрались и, не придя ни к одному логичному выводу относительно трюка с магнитофоном, разбрелись досыпать в долгожданной тишине.
– А вы чайку не хотите? – робко спросила учительница дальнобойщика перед тем, как ему спуститься на этаж ниже.
– Хм… – задумался тот. Поспать и утром можно, а женщина-то очень даже ничего, пусть и с заумным выражением лица. – Это можно. Только я побреюсь, лады?
– Не поняла… – учительница, решившая действительно выпить чая с симпатичным ей соседом, запоздало сообразила: – Да как вы смеете?! Нахал!
И заскочила к себе, ругаясь не бранными, но тоже колоритными словами вроде «искуситель несчастный» и «лиходей безнравственный».