Алекс
12 января 2023 г. в 21:09
— Берегись! — предостерегающе воскликнул Финник, когда из-за крутого поворота канализации, разбрызгивая перед собой все нечистоты города, выскочил ящер-переродок с раскрытой пастью, в которой виднелись три ряда острых, как скалы, зубов.
Я окинула расчетливым взглядом несущееся на меня существо, дослала патрон в патронник пистолета, куда секунду назад вставила полностью снаряженный магазин, и, прицелившись, сделала выстрел. Тварь, истошно визжа, опрокинулась на спину и полностью скрылась в волнах смердящей воды.
Сжав зубы, я вернула свой взгляд к Финнику, который за моей спиной по- прежнему прикрывал спины тех солдат отряда 451, которые уже добрались до лестницы, ведущей из канализации прямиком на поверхность, и теперь взбирались по ней.
— Пит? — спросила я у него, когда глазами не смогла найти брата ни среди поднимающихся по лестнице, ни среди тех, кто ждал своей очереди возле неё.
— Уже наверху, вместе с Китн… — ответил Финник, но, не окончив фразу, резко дернул меня за руку, увлекая за собой.
Прижавшись друг к другу, мы по инерции врезались в склизкую от грязи и воды стену канализации в тот самый момент, когда по месту, где я только что стояла, пронесся клацающий зубами ящер. Его хвост, длинный и тяжелый, метался по воде, окатывая нас с Финником всевозможными зловониями.
Поток смердящей воды выбил заряженный пистолет из моих рук. В попытках отыскать оружие я тщетно шарила руками по скользкому и гладкому дну канализационного коридора, когда над моей головой раздался выстрел.
Оглушенная звуком, я рассеянно подняла глаза к источнику шума и обнаружила Финника, держащего в руках автомат. Он смотрел на корчащегося от боли переродка, который уже успел оцарапать своей, теперь дырявой, конечностью Дзету Лиг — последнюю оставшуюся в живых из двух близнешек Лиг.
Протяжно взвыв, существо собралось с последними силами и сделало яростный рывок в нашу сторону. Финник, загородив меня собой, словно живым щитом, сделал еще один выстрел. На этот раз смертельная дырка от пули появилась в голове монстра.
— Еще один! — предупредила Дзета, указав израненной рукой на развилку коридоров.
Всё еще сидя по пояс в воде, я медленно попятилась назад, по-прежнему стараясь найти в воде свой утерянный пистолет. Уперевшись спиной в ногу Финника, стоящего позади меня и пытающегося сырыми руками передернуть затвор автомата, я каснулась макушкой его бедра и ощутила прикосновение холодной стали, а потому, не отрывая взгляда от ящера, который, выглядывая из-за поворота, готовился к атаке, я выхватила из петли на поясе Финника клинок и метнула его в переродка. Лезвие достигло сердца твари ровно в тот момент, когда она резво прыгнула на нас с Финником, обнажив все ряды острых зубов.
Выдох облегчения сорвался с моих губ, когда несколькими секундами позже, мы перестали слышать из коридоров канализации рев и шлепающий звук шагов приближающихся переродков.
— Пойдем, Кэти, — Финник осторожно опустился на колени возле меня, а затем, взяв за руки, медленно поднял наверх. Мы молча стояли в колыхающейся воде, оглядывая друг друга и всё вокруг.
Я завороженно смотрела в его зеленые глаза, наполненные переживаниями последних часов, и алый порез под одним из них. Кровь струилась из раны вниз по прекрасной скуле и едва не касалась его мягких бархатистых губ.
Положив руку ему на щеку, большим пальцем я аккуратно стерла с неё ручеёк крови, который тут же образовался вновь, сбегая теперь и по моей руке.
— Это мелочь, — Финник положил свою ладонь на мою и нежно провел по ней пальцами, с протяжным выдохом прижавшись щекой к моей руке. Его прикосновения на мгновение окрылили меня, сделав невесомой, как пух.
Прикрыв глаза, я всего на мгновение утратила контроль над неспокойным разумом. Холодную расчетливость, благодаря которой до этого времени я все еще оставалась жива после всех нападений, накрыла липкая пленка паники. Я почувствовала, как сознание медленно, словно затягиваемое в зыбучие пески, погружалось в хаос.
Требовательное прикосновение второй руки Финника к шее над золотым кулоном Сойки-пересмешницы, заставило меня открыть глаза, прервав процесс прогружения в пучину безумия. На губах Финника робко расцвела слабая улыбка, настолько же неподходящая к ситуации, насколько необходимая мне сейчас.
Дольше обычного я задержала свой взгляд на его губах, внезапно соображая, что сейчас они гораздо ближе, чем были всего мгновение назад. Нежное касание его губ, о котором я грезила последние несколько лет, привело меня в трепетный восторг. Руки Финника, ласково поглаживающие мою щеку и шею, умножили поражающий восторг тысячекратно.
Этот поцелуй не был долгим и жадным, каким бывает спустя столько лет ожидания. Скорее, это было чувственное и нежное прикосновение желанных губ, спасающее разум от безумия и обещающее будущее. Таким, во всяком случае, я его ощутила, в ответ несмело сжав ладони на крепких и надежных плечах Финника.
Его колотящееся сердце грохотом отдавалось в ушах, когда Финник оторвался от моих губ. Он мягко провел кончиком носа по моему и, слабо улыбнувшись с прикрытыми глазами, оставил еще один долгий, трепетный поцелуй у меня на лбу.
Я нехотя отодвинулась от Финника, ясно понимая, что ситуация не располагала к чувственным прикосновениям, как бы сильно этого не хотелось. Взяв меня за руку, он коротко провел улыбающимися губами по тыльной стороне моей ладони и осторожно подтолкнул к лестнице.
Поднявшись по проржавевшим железным перекладинам почти до конца и высунув голову на поверхность, я останавилась и быстро осмотрела брата, сидящего на полу парковки в объятьях Китнисс. Финник, следующий по лестнице следом за мной, шлепнул меня по пятке, заставляя полностью подняться на поверхность.
Оказавшись наверху, я развернулась к люку и протянула руку, чтобы забрать у Финника автомат, мешающий тому подниматься. Когда наши пальцы соприкоснулись, а Финник уже наполовину выбрался на поверхность, из низов канализации раздалось тихое бурление воды. В следующее мгновение глаза Финника расширились, а изо рта вырвался вскрик боли. Что-то резко дернуло его вниз и потащило за собой обратно в зловоние канализации. Зацепившись за края люка, Финник отчаянно пытался подтянуться за них обратно наверх, но, что бы ни тянуло его назад, отпускать его оно было не намерено.
Я крепко схватила руки Финника, бездумно отбросив в сторону его автомат, и уперлась коленями в бортик люка.
— Держись, умоляю, — жалобно прошептала я, когда Финника утянуло еще ниже, а я оказалась почти наполовину перегнувшейся через край.
Где-то сбоку я услышала голоса и тяжелые, торопливые шаги, и, следом за этими звуками, рядом со мной на колени плюхнулся сначала Боггс, затем Китнисс.
Финник внезапно замер, прекратив все попытки вернуться на поверхность. Единственным, что теперь отделяло его от падения, были мои руки, упорно не желающие его отпускать. Боггс и Китнисс тем временем удерживали на поверхности меня и сквозь крошечные проемы между ободком люка и телом Финника пытались взять на мушку то или того, что тянуло его вниз.
— Оно карабкается по мне, — сдавленно сообщил Финник, когда его зеленые глаза наполнились одновременно и болью, и страхом.
Я тверже уткнулась коленями в ободок люка и изо всех сил потянула Финника на себя. Его руки, все еще влажные от канализационной воды, норовили выскочить из моих, но и я сдаваться не собиралась. Напрягшись всем телом, я вновь потащила его наверх, то попытка снова осталась тщетной.
— Не надо, — дрожащим голосом тихо попросил Финник, а его лицо исказила гримаса нестерпимой боли, — оно почти наверху. Я чувствую когти в спине, — его мягкие губы окрасились кровью, и по подбородку сбежала тонкая алая струйка.
— Пожалуйста, — жалобно протянула я, умоляя Финника не сдаваться и, одновременно, прося тварь отпустить его. В глазах собирались жгучие слезы, я проклинала себя за слабость, что проявила еще на лестнице; за задержку, которая не дала Финнику раньше подняться на поверхность и не попасть в лапы монстра.
— Отпусти меня, — окровавленными губами произнес он, глядя мне в глаза.
— Никогда, — пообещала я, глядя на него в ответ.
Я почувствовала хрустящую боль в ноющих коленях, которыми все еще упиралась в железный ободок люка; пальцы свело волны боли от силы, с коей я держала руки человека, когда-то спасшего мою жизнь; человека, которого я любила на столько, что не представляла и не хотела представлять свою жизнь без него.
— Мать вашу, — с отвращением прошипел Боггс, доставая из-за пазухи нож, когда по спине Финника наверх забрался переродок. Лицом к лицу со мной оказался снежно-белый, гладкий, как змея, ящер, повиснувший на моем Финнике, раздирая когтями его плечи и грудь.
Судорожно пытаясь сообразить, что делать, я оторвала глаза от лица Финника и посмотрела на морду твари. Вместо привычной голой головы с одной лишь пастью в виде зияющей зубастой дыры, я наткнулась на взгляд механических, но вполне разумных, глаз.
На белой гладкой коже в промежутке между глазами и зубастой дырой, на месте, где в норме располагался нос, светился логотип. Логотип, состоящий из одной единственной буквы «Д». Осознание поразило меня с бешеной скоростью.
Отличие этого переродка от остальных было очевидным, но как он смог бесшумно подобраться к нам так близко? Почему мы заметили его присутствие практически лишь в момент нападения? Не потому ли, что разумная тварь притаилась за ближайшим поворотом развилки, выжидая подходящий момент для успешного нападения? Не были ли эти механические глаза лишь камерами, через которые кукловод успешно управлял своей игрушкой?
Моё тело обдало потоком жара, когда, словно в подтверждение моей догадки, глаза ящера сузились, как объектив фотоаппарата при съемке.
Ни один из переродков, преследовавших нас в тоннелях канализации, не был меченым. А логотип на лице означал вовсе не улучшенную модель. «Д» означало «Джанин». Она пришла за Финником, не собираясь сдаваться в этой выдуманной ей самой борьбе, она хотела получить мужчину, которого долго желала, во что бы то ни стало; мужчину, который вместо неё «достался» какой-то оборванке. И какой же жалкой в тот момент Джанин мне показалась.
Из потока клубящихся мыслей меня вырвали выскальзывающие из моих рук от тяжести двух тел руки Финника. Я еще больше перегнулась за край люка. Кровь, брызнувшая из плеч Финника из очередной рваной раны, оставленной когтями переродка, окропила мне лицо, словно капли дождя летом.
Возле шеи Финника вдруг появилась раскрытая пасть монстра с десятками металлических острых зубов.
Я почувствовала удерживающие меня на поверхности руки Боггса на талии и сильные пальцы Китнисс, вцепившиеся в мои плечи. Из глаз бесконтрольно хлынули соленые слезы, а из горла вырвалось первое судорожное рыдание. Мои руки била крупная дрожь, когда, разжав хватку левой ладони, я отпустила правую руку Финника и перехватила предплечье левой.
Ладонь тут же обдало волной режущей боли — я ухватилась за ножны с кинжалом, который, выскользнув из чехла, теперь резал мне руку. Мне без усилий удавалось игнорировать эту боль, ничего важнее спасения Финника сейчас не существовало.
Отпустив захват теперь правой руки, я начала прицельно бить кулаком в морду ящера. Удары приходились то на механические глаза, то на издевательски сверкающий логотип. Белая оболочка монстра тотчас же стала алой, окрасившись кровью из-за разорвавшейся на костяшках кожи.
Через несколько минут бесплодных попыток сбить переродка вниз по моей руке от кулака до самого плеча прошла еще одна волна режущей боли. Кулак, соскользнув с намокших от крови глаз переродка, попал прямо в его попасть, насадив ладонь на несколько металлических зубов.
Вскрикнув от внезапной острой боли, я одернула руку, а Финник, все еще висящий в воздухе с ящером на спине, соскользнул ниже, отчего клинок, находящийся между нашими руками, вошел в мою плоть еще глубже.
Плотно сжав губы, в отчаяние я снова попыталась затащить Финника на поверхность, но моих сил не хватило на вес обоих.
Когда я почувствовала, как Финник положил свою свободную руку на мою и некрепко сжал её, время, казалось, замедлилось.
— Я люблю тебя, — на прощание прошептал он окрашенными кровью губами, и пасть переродка с клацаньем сомкнулась на его шее.
Оттолкнувшись свободной рукой от бортиков люка, Финник вырвался из моей хватки и полетел вниз вместе с переродком на спине под мой истошный крик.
Отказываясь поверить в произошедшее, я грубо отпихнула руки Боггса и, оттолкнувшись от краев люка, подалась вниз, наблюдая в этот момент, как тело Финника, с наполовину перегрызенной шеей, безжизненно болтается на смердящих волнах канализационной воды.
Все еще цепляющиеся за мои плечи руки Китнисс резко вытащили меня обратно на парковку в то же мгновение, когда переродок, словно акула в море, вынырнул из воды, вгрызаясь в плечо Финника, и утащил его обратно под волны.
Я камнем рухнула на пол возле люка, сотрясаясь в горьких, надрывных рыданиях. Боггс обхватил меня руками, не давая двинуться с места, я же отчаянно билась в его захвате, ерзая коленями по ровному асфальту в попытке высвободиться и вернуться за Финником. Далтон крепко сжимал мое тело в кольцо, прижав мне руки к груди и настойчиво уговаривая:
— Мы ему не поможем, Кейт, не поможем, — я сделала новый рывок для освобождения, предприняла попытку встать на ноги, — тише, тише, — Боггс сильнее прижал меня к себе, вслушиваясь в мои умоляющие рыдания, и наклонился к самому уху, проговорив: — он мертв.
Последние слова ударом молнии поразили мой разум. Я вдруг перестала дышать.
Его нет. Финника, который научил меня плавать, больше нет. Финника, который привел меня в свой дом, больше нет. Финника, которого я любила больше собственной жизни, — его больше нет.
Внезапно мысли перестали роиться в моей голове, и стало совершенно тихо. Так тихо, как не бывает даже на кладбище. Я рывком освободила из захвата левую руку с уродливым разрезом поперек и судорожно сжала ладонь вокруг кулона с Сойкой. Золотого кулона на золотой цепочке, подаренного мне Финником при нашей первой после разлуки встречи в дистрикте Тринадцать. Я обмякла в руках Боггса, сосредоточившись на ручьях горячей крови, потоками стекающих из разреза на ладони по груди и животу.
У открытого люка, сотрясаясь в беззвучных слезах, на полу развалилась Китнисс, неверящими глазами наблюдающая за зловонной водой внизу.
— Это переродок Джанин, — охрипшим от рыданий голосом известила всех я, — она привела его сюда. Привела его за Финником.
Боггс медленно расцепил руки и отпустил меня. Перебравшись вперед и присев на корточки, он схватил двумя пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Ты помнишь, с каким девизом я учил тебя вести бой? — спокойно спросил он, не отпуская мое лицо, — месть тебе не товарищ, и души она не согреет», — назидательно повторил он фразу, что я десятки раз слышала от него на тренировках в Тринадцатом. Наставление, от которого теперь тошнота уверенной волной поднималась к моему горлу.
Я попыталась высвободить подбородок от его руки и отойти прежде, чем я выскажу в лицо наставнику все ругательства, что приходили мне на ум от его мудрых советов.
— Забудь эту чушь, — резко одернул меня Боггс, не позволяя подняться и отойти от негос места. — В ситуациях вроде этой месть благородна. Потому вот тебе новый совет: сначала месть, потом скорбь.
Я бросила безжизненный взгляд на Боггса, потом посмотрела на Пита за его спиной — он с ужасом в глазах осматривал мои окровавленные руки. Китнисс рядом, вцепившись руками в волосы, молча уткнулась взглядом в пол.
В голове по-прежнему звенела тишина, а затем, словно гром среди ясного неба, её поразила единственная мысль:
— Я убью Джанин.
Лязг от падения железного стула на каменный пол разнесся, казалось, по всему Бесстрашию и пробудил меня от нахлынувших воспоминаний. Разомкнув кулак вокруг кулона с Сойкой, я быстро проморгалась. В голове уже не было той звенящей тишины, но мысль об убийстве Джанин по-прежнему не давала мне покоя.
Прислонившись в каменной стене помещения и потирая уродливый шрам на левой ладони, я поймала себя на том, что пристально разглядывала мелькающую неподалеку Джанин Мэтьюз.
Цокая каблуками, Лидер Эрудиции расхаживала по залу, налаживая работу каких-то новейшей разработки приборов. Очевидно, все новороченные аппараты, привезенные ею в Бесстрашие, служили единственной цели, о которой нам она, конечно же, не сообщала, — обнаружение дивергентов.
Её помешанность на этих людях, чем-то отличавшихся от нас, беспокоила меня. Этот безумный лихорадочный блеск в её глазах я видела неоднократно, и каждый раз он появлялся в этих голубого цвета льдинках, когда на горизонте мелькал Финник Одейр.
При мысли о нем пальцы непроизвольно впились в шрам на ладони, очертив на коже свежие следы от клюва птицы и наконечника стрелы.
Я ненавидела себя за слабость. Ненавидела за то, что спустя два года после того, как Джанин жестоко убила Финника, она сама все еще была жива. Каждую неделю я видела её на собраниях Лидеров фракций: она дышала, пила, работала, претворяла в жизнь новые идеи. В это же время люди, убитые ею, гнили в земле, или их ошметки, возможно, до сих пор плескались в зловонных водах канализации, валялись на уцелевших мостах или дорогах. А она жила.
Я не понимала, в чем была причина моего бездействия. Казалось, будто бы я была физически неспособна забрать у Джанин жизнь. Стоя не так давно на крыше в компании десятков неофитов, я вдруг отстраненно представила, как было бы хорошо столкнуть Джанин вниз, предварительно убрав из ямы сетку. Она рухнула бы на неровный каменный пол, её тело лежало бы в неправильной позе, а изо рта по подбородку стекала бы струя крови, пачкая её идеально белое платье и густые блондинистые волосы. Но она оставалась бы жива и мучилась от невозможности вдохнуть хотя бы немного воздуха; страдала бы также сильно, как страдал Финник, когда его рвал переродок, и как страдал Боггса, умирающий у меня на руках от осколка гранаты. Мысль об этой расправе над Джанин так же резко, как появилась в моей голове, сменилась другой мыслью — я не могу её убить. И природа этой идеи до сих пор оставалась мне неясна.
Здравый смысл твердил мне: ты знаешь, на что способна Джанин, а другие Лидеры не знают; они не понимают, кто был допущен к власти. Убить Джанин означает избавить Город от вечной угрозы с её стороны. Но вот резонный вопрос: могу ли я это сделать?
Меня постоянно мучают кошмары. Как-то ночью мне приснился сон: Джанин на Центральной площади в окружении всего народа Города казнит Эрика, пока я, словно находясь за стеной из непробиваемого стекла, бьюсь в него и умоляю её не делать этого.
Убив Джанин, я уберегла бы Эрика от возможной опасности, а Фора и других людей от перспективы быть втайне казненными за обвинения в дивергенции.
Но думать об её убийстве и исполнять его в реальной жизни — это разные вещи.
— Я с тобой разговариваю, Алекс, — голос Джанин рассеял в моей голове мысли о её же убийстве. Она стояла, оперевшись на стол и постукивая по полу острым носом синей лакированной туфли, пока вокруг неё с коробками в руках и проводами наперевес сновал Калеб Прайор, который внешне с невероятной точностью был похож на сестру. Однако схожесть их с Трис характеров вызывала вопросы.
Я окинула беглым взглядом под нахмуренными бровями лицо Джанин и, не желая говорить той ни слова, блуждала глазами по комнате, пока не наткнулась на Макса.
— Мисс Мэтьюз поинтересовалась, не собираешься ли ты отлипнуть от двери и помочь нам с установкой устройств, — любезно повторил Макс вопрос Джанин, возможно добавив что-то от себя. Лидер Эрудиции одарила его очаровательной улыбкой, а Макс, как исполнивший команду щенок, практически завилял хвостиком от удовольствия. От его поведения меня мутило.
Намеренно нахально поведя бровями и скривив губы, я молча отвернулась от двоих Лидеров и направилась к Эрику. Он стоял возле одного из железных стеллажей и объяснял помощнику командиров Чеду, что и как на полках нужно разложить. Несмотря на его занятой вид, я знала, что он прислушивался к разговору и искоса внимательно следил за происходящим между мной и Джанин.
Остановившись возле Эрика и быстро поправив неправильно изогнутый воротник на рубашке Чеда, я проговорила:
— Я обещала Питеру поднатаскать его в ближнем бое.
Эрик понял меня без лишних слов. Кивнув Чеду, он взял меня под руку и предложил:
— Я тебя провожу.
Не произнося больше не слова и ничего не объясняя Максу или Джанин, мы молча вышли из душного помещения. За мгновение до того, как железная дверь с грохотом захлопнулась, я, стоя уже в каменном коридоре, встретилась взглядами с Джанин. Её голубые глаза светились лихорадочным блеском.
Обняв за плечо, Эрик притянул меня к себе и положил подбородок на мою на макушку, ласково проведя ладонью по волосам. Уткнувшись в его грудь, я вдохнула родной запах и расслабилась, до этого даже не осознавая, насколько сильно была напряжена.
— Я понимаю, — тихо произнес Эрик, сильнее прижав меня к себе, — тебе не просто видеть её.
— Эрик, — приглушенно позвала я, все еще прислоняясь лбом к его груди, но затем, отодвинувшись, посмотрела прямо в голубые, как море, глаза: — я люблю тебя.
Эрик, мягко улыбнувшись, положил ладони мне на шею и большими пальцами нежно провел по щекам, ожидая от меня продолжения, которое недосказанностью повисло в воздухе между нами.
— Я прошу тебя, — произнесла я, зеркально положив ладони на его шею, — пожалуйста, если ты когда-нибудь почувствуешь хотя бы мимолетную угрозу от неё, скажи мне.
— Я люблю тебя больше жизни, — серьезно прошептал Эрик, прислонившись лбом к моему лбу, — я никому не позволю причинить тебе вред.
Закусив изнутри щеки в попытке сдержать подступающие слезы, я порывисто прижалась к Эрику, крепко обняв его за шею. Его теплые руки легли на мой затылок и спину, а лицом Эрик зарылся в мои волосы. Крепкие объятия Эрика полностью вытащили меня из ужасных воспоминаний и вернули в настоящее. Мы стояли в объятьях друг друга еще несколько минут, пока по Яме не разнесся бой главных во фракции часов, расположенных в общей столовой. Наступил полдень.
Нехотя оторвавшись от Эрика, я еще раз провела пальцами по его щеке и слабо улыбнулась. Когда Эрик улыбнулся мне в ответ, я проговорила:
— А если серьёзно, то мне и правда нужно в Яму заниматься с Питером.
— Он притворяется бестолочью, чтобы подбить к тебе клинья, — смеясь, заявил Эрик, и, взяв меня за руку, направился по коридору в сторону Ямы.