Наше время

Услышав тихий стук в дверь, я медленно оторвала глаза от газеты и посмотрела на Финника. Он сидел в кресле возле меня, закинув ноги на подлокотник, в руках он держал книгу об истории дистрикта 12. — Мы кого-то ждем? — спросила я, отложив газету на край стола. В дистрикте 4 я остановилась двадцать семь дней назад после недельного скитания по лесам и полям, отделяющим его от Города. В доме, где я сейчас по-хозяйски наводила порядок и готовила яблочные пироги, я жила двадцать три дня. — Хочу кое с кем тебя познакомить, — ответил Финник и поднялся с кресла, направившись к входной двери. С этим парнем меня, в чем я была точно уверена, свела судьба. После трех ночей, проведенных в сырости под причалом четвертого дистрикта, одним холодным утром, проснувшись, в лучах рассветного солнца я обнаружила сидящего рядом со мной молодого человека. — Давно ты здесь? — спросил он меня тогда, не отрывая взгляда от неспокойного моря. — Нет, — соврала я в ответ, решив, что он один из тех людей в белых костюмах, охраняющих дистрикт. Парень повернул голову в мою сторону и окинул мои пожитки в виде потрепанной сумки скептическим взглядом. — Я просто пришла проветриться, и я Вас не знаю, чтобы вести откровенные беседы. — Впервые видишь море, да? — усмехнувшись, он поменял позу, сев ко мне в пол оборота и подогнув к груди одну ногу. В его взгляде читался интерес. — С чего такой вывод? — спросила я, развернувшись к нему, и приняв такое же положение тела и ног. — Ты не местная? — ответил он вопросом на вопрос, сузив глаза. — С чего такой вывод? — повторила я сказанное мной ранее. Он лишь посмеялся. Его бледно-зеленые глаза сверкали озорством, а лицо было одним из самых прекрасных лиц, которые я когда-либо видела. — Меня зовут Финник, — он протянул мне руку для приветствия и поцеловал мою ладонь, когда я протянула руку в ответ. Пока его губы касались моей кожи, глаза неотрывно смотрели в мои глаза. — Кэтрин, — представилась я, немало смущенная таким жестом. Горячий след от его поцелуя прожигал мне руку. Финнику тогда было восемнадцать лет. Он жил один в огромном доме на берегу моря. Я не смогу точно назвать ни момента, ни слова, с которого я по самые уши в него влюбилась. Точно также я не смогу вспомнить, что именно в нем заставило меня с первых минут знакомства безоговорочно довериться чужаку. Финник привел меня в свой дом, согрел и накормил множеством незнакомых лакомств. Вечером он застелил мне постель свежими простынями и открыл окно, впуская внутрь свежий соленый воздух. Спустя несколько часов после нашей первой встречи, сидя у горящего камина с кружкой кофе, я выложила ему всю историю своей жизни, как было на духу. Он слушал, не перебивая, а в конце лишь сказал: — Я знал, что не ошибся в том, что ты не местная. На следующее утро, проснувшись в теплой кровати от пробивающегося сквозь шторы солнца, Финника в доме я не обнаружила. Он вернулся спустя несколько часов, держа в руках папку для бумаг. — Я решил, что раз тебе некуда пойти, то ты задержишься здесь, — потреся папкой в воздухе, он снял с себя куртку и бросил её на вешалку у входа, — но без документов долго тут не проходишь. Поэтому вот, — он протянул мне папку перевязанную синей лентой. В ней лежали документы на имя Кэтрин де Лапоньеро. Фамилия опекуна неприятным холодком пробежала по спине. Я вздрогнула. — Что, всё так просто? — спросила я тогда, качая головой и глядя на Финника не без восхищения. Вечером я рассказываю ему о своей жизни, на утро он уже приносит мне пачку документов. Будто я всегда здесь и жила. — Не так и просто, но я еще не рассказал тебе, кто `я такой. Отодвинув засов, Финник распахнул входную дверь, впустив в дом теплый соленый воздух и светловолосого молодого человека в белой свободной рубашке. От входа до гостиной он прошел без приглашения, без труда найдя дорогу. Усевшись в кресле, где недавно сидел Финник, парень развернулся ко мне лицом и, широко улыбнувшись, сказал: — Меня зовут Дэниел. Я коротко улыбнулась ему в ответ и вопросительно посмотрела на Финника. Он стоял в проходе, облокотившись на дверной косяк. — Дэниел мой брат, — проговорил Финник, скрестив руки на груди и глядя на мою реакцию. — Как быстро мы перешли к откровениям, — выпучив глаза, Дэниел поежился на кресле, устраиваясь удобнее. Я все еще вопросительно смотрела на Финника, совершенно не понимая, что происходит. — Доверие порождает доверие, — пожав плечами, ответил он брату. Смотря уже на меня, Финник произнес: — ты рассказала о своих секретах, я в ответ делюсь своим. Я бросила на Дэниела внимательный взгляд. Тот же, что и у Финника, профиль; такие же зеленые глаза; обезоруживающая улыбка; светлые вьющиеся волосы. Поймав на себе мой взгляд, Дэниел убрал со лба упавшие на него кудрявые пряди и поднял брови в немом вопросе. — Кэтрин, — представилась я, протянув ему руку. Под стать брату, он поцеловал мою ладонь. К порядкам и правилам этого мира я привыкнуть пока не могла. Усевшись на край деревянного стола, за которым я сидела, Финник начал свой рассказ. — После того как я вернулся с Голодных Игр, многие спонсоры Капитолия стали проявлять ко мне слишком много внимания. Они хотели, чтобы я делал с ними разные вещи, за которые они бы мне платили. Большинство их предложений были совсем сумасшедшими, поэтому я отказывался. Кто-то из них принимал отказы, кто-то все равно пытался уговорить, подкупить. Но хуже всех была, да и остается, дочь президента. Финник рассказывал медленно, останавливался, чтобы перевести дыхание или привести мысли в порядок. Я его не перебивала и не торопила, только слушала, время от времени поглядывая на Дэниела. — Джанин Сноу не умеет принимать отказы, — продолжил Финник после минутной паузы.- Мы познакомились в Капитолии во время подготовки к Играм. Она постоянно крутилась рядом, дарила подарки, стала моим спонсором на Арене. Меня это смущало. Когда я вернулся домой, она стала часто приезжать в дистрикт по якобы рабочим моментам. Её маниакальная тяга постоянно быть рядом начинала меня пугать. Три года и восемь месяцев назад Джанин пригласила меня в свой дом, в котором жила у нас в дистрикте. Я не смог отказать дочери президента, переживал за семью. Там она попыталась принудить меня к близости. Это стало последней каплей для меня, я отказал ей и ушел. На следующий день рыбацкая лодка с моими родителями и младшим братом затонула в море вдали от берега. Они не спаслись. Поджав губы, Финник сидел на столе, качая ногой в воздухе. На его лице не было ни боли, ни скорби, либо же он очень умело их маскировал. Я же в молча смотрела на него, силясь подобрать хоть какие-то слова, которые уместно было бы сейчас произнести. — Дэниел смог выплыть, — еле слышно сказал Финник, — он несколько часов плавал в открытом море, вцепившись в весло, пока его не увидел случайный рыбак. Я не мог рисковать братом, возвращая его домой, поэтому попросил одну многодетную семью взять его к себе, купил ему новые документы и тайно отдавал и отдаю им деньги на его содержание. — Поэтому за стенами этого дома и при чужих называй меня Алекс, — кивнул Дэниел словам брата, сосредоточенно перелистывая книгу о дистрикте двенадцать. Я смотрела на него, не в силах понять, как можно так спокойно реагировать на рассказ о гибели своей семьи. Сердце в груди сжималось. На чувства, которые вызвала история Финника, наложилась собственная скорбь по братьям, слезы встали комом в горле. Я несколько раз моргнула, отгоняя мысли о близнецах, затем посмотрела на Финника и на его руку, лежащую на столе. Положив свою ладонь поверх его, я сдавленно проговорила: — Мне очень жаль ваших родителей. — Ты скоро поймешь, — вместо брата подал голос Дэниел, ровно сев в кресле и захлопнув книгу, — что в этой стране подобные вещи давно стали нормой. Мы были ровесниками. Две сироты, единственной отдушиной которых были братья. Пятнадцатилетние подростки, встречавшие Смерть слишком часто. Дэниел был с нами до позднего вечера. Он без остановки болтал и ел яблочный пирог, запивая кофе. В полночь Финник проводил его до дома. Стоя на газоне перед зданием, которое благодаря Финнику, я теперь могла назвать домом, я оглядывала зеленые створки на окнах и лепнину над входной дверью в ожидании его возвращения. Остановившись перед входом в дом, я медленно оглядела остатки лепнины над ним в лучах рассветного солнца. Разбитое стекло в окнах сверкало словно тысячи алмазов, а уцелевшие зеленые створки, выгоревшие от солнца и закоптившиеся от взрывов, висели на оконных рамах, держась на одном только добром слове. На газоне возле крыльца расцветали кусты ромашек. Нарвав букет, я внимательно оглядела развалины дистрикта и медленно поплелась в сторону, где когда-то шумел базар, а сейчас молчало огромное кладбище. С прошлой поездки в дистрикт четыре прошло много времени. Насущные проблемы не давали мне вырваться из Города, но это не означало, что я хоть на минуту переставала думать о тени, мелькнувшей среди обломков домов, когда мы с Зиком возвращались в Город. Раздумывая над тем, не могла ли на самом деле та тень быть просто птицей или любым другим животным, я из раза в раз воспроизводила в памяти замеченное движение и всегда приходила к уверенной мысли, что тень была человеческой. В этот раз я приехала в дистрикт четыре совершенно одна. Убедившись, что Фор крепко спит, я положила ему на прикроватный столик записку, гласившую «Ушла на весь день в Дружелюбие к Эмили, там есть дело. Предупреди Эрика. ХО», и бесшумно выскользнула из квартиры в темноту осенней ночи. Сейчас, стоя на кладбище возле могилы Финника, тела которого не было под надгробием, я раскладывала там сорванные ромашки. Задаваясь вопросом, почему из нас двоих Смерть выбрала именно его в той канализации, я не могла найти ответа. Финник заслуживал долгой и счастливой жизни; он заслуживал всего в этом мире. Так почему судьба обошлась с ним столь несправедливо? Опустившись на колени возле холодного камня с его именем, я не заметила, как к ромашкам на земле упало несколько соленых капель. Я судорожно вдохнула, подавляя вырывающееся из груди рыдание. Некоторое время я сидела возле надгробия, рассказывая Финнику обо всем, что произошло в моей жизни, после того как он покинул её. Когда солнце полностью вышло из-за горизонта и осветило дальнюю часть разрушенного города, я поднялась на ноги, вытирая с щек высыхающие слезы. Ни разу до этого, мне не удавалось остаться наедине и поговорить с Финником, вокруг всегда кто-то был. Сейчас же я излила всю душу его не слышащим ушам. На душе будто бы стало немного легче. Возле могилы Пита я надолго не задержалась. Оставив у надгробия небольшой букет ромашек, я направилась к разрушенным домам. Мы с Питом не были близки. Всю жизнь мы прожили раздельно, даже не подозревая о существовании друг друга, а наконец встретившись, так и не смогли сократить расстояние между нами. По крови он был моим братом, и в душе я в какой-то мере скорбела по нему, как по кому-то родному. Но эта скорбь не шла ни в какое сравнение с тем, что я до сих пор ощущала после смерти близнецов. Погрузившись в воспоминания об Адаме и Адэре, я не заметила, как добралась до первого ряда разрушенных домов. Решив в этот раз тщательно облазить весь город, чтобы убедиться, что здесь кто-то есть либо никого нет, я переступила через порог дома, где когда-то жила Эмили со своей семьей. Стены жалобно скрипнули, когда я сделала шаг вглубь того, что осталось от этого дома. Осмотрев помещение, я с досадой выдохнула. Не было никаких следов, говорящих о присутствии людей. Следующие несколько часов я осматривала один дом за другим, пока не поняла, что из необследованных остались только дома в Деревне Победителей. Из раза в раз приезжая себя, я никогда не заходила в наш с Финником дом. Не могла найти в себе сил. Один его вид посылал мне воспоминания о том, как мы пили чай на траве у дома; распахивали настежь окна по утрам; кормили птиц на берегу море за домом. Глубоко вдохнув, я прошла через покосившиеся медные ворота в Деревню. Дом, в котором жила Мэггс, наш с Финником ментор, пострадал от взрывов больше других. Крыша у него провалилась на второй этаж, а входная дверь отсутствовала вовсе. Улыбнувшись дому, как я улыбнулась бы Мэггс, я перевела взгляд на наш дом. В окне второго что-то блеснуло. Не разбираясь, что это было, и не приглядевшись к стеклу, я мигом оказалась на пороге дома, шумно распахнув дверь. Передо мной открылся вид на солнечную гостиную с деревянным столом и мягким креслом возле него. Сердце тут же сжалось в груди, былая решимость улетучилась. Я сделала несколько шагов к столу. Как и в день жатвы, когда Финника увезли в Капитолий, а меня, заключившую сделку с Плутархом Хэвенсби, в дистрикт тринадцать, на столе лежала отсыревшая газета с фотографией Пита и Китнесс на передовице. Проглотив слезы, я провела рукой по спинке кресла и пошла на кухню. Оказавшись возле холодильника, я почувствовала, как надежда затрепетала в груди, щекоча ребра. На столешнице возле поржавевшей раковины стояла пустая банка из-под консервированной кукурузы, а на полу у обеденного стола в ряд были составлены картонные коробки от печенья. В раковине валялся испачканный чем-то перочинный нож. И чем бы не было испачкано лезвие, это вещество не было засохшим. Трясущимися руками я распахнула двери в коридор и побежала к лестнице, ведущей на второй этаж. Первой дверью наверху была дверь в комнату Финника. Открыв её с некоторой осторожностью и даже сентиментальностью, я на миг задержала ладонь на ручке, представляя, как когда-то на ней также лежала рука Финника. В комнате были выбиты окна, а осколки стекла в раме блестели. На кровати Финника лежало скомканное одеяло и старая подушка, испачканная сажей. На губах непроизвольно мелькнула тень улыбки. Я заглянула под кровать, но там никого не было. Закрыв глаза, я постаралась вспомнить, в каком именно окне я видела нечто блеснувшее. И судя по всему, это было окно соседней комнаты. Моей. Быстро, стараясь не растерять решимость, я выбежала в коридор и остановилась перед светло-сиреневой дверью. Повернув ручку, я вошла внутрь. Здесь не было явных признаков присутствия человека, однако и не было того, что могло бы ни с того, ни с сего блеснуть у окна. Я подошла к кровати и заглянула под неё, там тоже было пусто. Иных мест, чтобы спрятаться, здесь не было. Я еще раз прокрутила в голове все, что увидела за сегодняшний день. Консервные банки, коробки от печенья, свежеиспачканный нож, одеяло и подушка на кровати. Все это говорило о присутствии человека, но самого человека здесь не было. Никто не выбегал из дома перед тем, как я вошла в него, и никто не выходил, когда я была внутри, иначе скрипучий звук ржавых петель тут же сообщил бы об этом. Я проверила весь дом, но никого не нашла. Когда я опустилась на край кровати, в моей голове вспыхнуло воспоминание: надгробия на кладбище. На всех камнях были следы птиц или других животных. Но не на надгробии Финника. Мысли закружились в голове вихрем. В Деревне Победителей было несколько уцелевших домой, но человек, кем бы он ни был, выбрал именно этот дом. Спал он ни в каком другом месте, а на кровати Финника. В этом доме не было мест для того, чтобы спрятаться, но только если ты хорошо не знал этот дом. Быстро подойдя к двери в комнату, я её захлопнула. Затем, достав из-за пояса пистолет, я осторожно подошла к большой картине на стене, висевшей почти у самого пола. В рамке было натянуто полотно с изображением моря и лодками рыбаков вдали. Выставив пистолет перед собой, но не взводя курок, я рывком сняла картину со стены. За ней открылось крошечное помещение без окон. На полу там сидел некто в сером капюшоне, выставив перед собой раскладной нож. Лица этого человека не было видно, а серая грязная одежда висела на нем как на скелете. Я предостерегающе подняла руки и медленно убрала пистолет обратно за пояс джинсов. В тот момент, когда мои безоружные руки опустились вдоль туловища, незнакомец бросился на меня с ножом. Оттолкнув к противоположной стене, он навалился на меня всем свои весом, прижимая к белым, свисающим со стен обоям. Я по-прежнему не могла разглядеть его лицо под капюшоном, но, судя по телосложению и силе, могла предположить, что это был молодой человек. Одной рукой он держал меня за шею, а во второй его руке сверкало лезвие ножа. Я ударила его кулаком в плечо, безрезультатно пытаясь освободиться от захвата. Мои попытки противостоять, казалось, злили его только больше. А потому, без лишних слов или каких-либо предупреждений, он размахнулся свободной рукой и вогнал лезвие ножа в мое плечо. Сталь разрезала кожу и пронзила мышцы. Из раны хлынула алая кровь, заливая мою грудь и живот. От режущей боли в глазах почернело, а горло сдавило волной тошноты. Собрав все оставшиеся силы, я пихнула незнакомца в плечо, от чего он попятился назад, наконец отпустив меня. Я боялась причинить ему вред, боялась ранить. Я не видела его лица и не могла точно знать, кто скрывался под капюшоном, но предположение было. Отступив назад, молодой человек резко наклонился и достал из ботинка еще один нож. Сталь мелькнула перед моими глазами, когда разогнувшись, парень откинул с головы капюшон. Блеснули светлые кудрявые волосы, бледно-зеленые глаза вперились в меня настороженным взглядом. Губы, которые я обычно видела растянутыми в озорной улыбке, сейчас были плотно сжаты. — Дэни, — обратилась я к нему, доставая нож из плеча. Руку полностью залило потоками крови. Я тяжело дышала, а сознание грозило вот-вот от меня ускользнуть. Держа свой новый нож перед собой, он сделал несколько осторожных шагов ко мне, не переставая сверлить взглядом. — Думаешь, я так просто дамся? — спросил он хриплым голосом, угрожающе размахивая ножом. — Думаю, что ты давно не встречал живых людей, — корчась от боли, ответила я, силясь оторвать от кофты полоску ткани, чтобы перевязать рану. Вытащенный из плеча нож я бросила на пол.- И был бы не против перекусить свежим яблочным пирогом. Остановившись в метре от меня, он настороженно смотрел на окровавленный нож у моих ног, но на словах о яблочном пироге резко вскинул голову и посмотрел мне в лицо, прищурив глаза. Спустя мгновение я заметила в его взгляде узнавание. Дэниел подошел ближе и, оторвав полосу ткани от своей футболки, проговорил: — Кей, — звук моего имени, произнесенный до боли знакомым голосом, заставил мое сердце сжаться. Дэниел медленно и аккуратно, будто находясь в прострации, перевязал мне раненное плечо.- Мне так жаль, — сказал он, качая головой и глядя прямо перед собой. Всхлипнув, я вцепилась здоровой рукой в его плечо, обнимая и прижимая к себе. Дэниел уткнулся лбом в мое плечо, содрогаясь от слез. Два года я считала его погибшим. Два года я даже не пыталась его отыскать. Увидев дом, в котором он жил полностью разрушенным, я даже не подумала, что тела Дэниела могло не быть под обломками. И все это время он совершенно один скитался по разрушенному дистрикту, добывая себе еду и выживая. Я чувствовала торчащие кости под его одеждой, от вида его осунувшегося лица и впалых щек становилось еще больнее. — Возьми, — сказала я, протянув ему упаковку вяленого мяса, когда мы подошли к машине. Дэниел жадно разорвал упаковку и засунул в рот сразу несколько кусков. Он сидел на капоте, медленно пережевывая еду и закрыв глаза от наслаждения, пока я разбирала аптечку в поисках лекарств. Солнце клонилось к горизонту, когда Дэниел натягивал на себя черную одежду Бесстрашия и умывал лицо привезенной из Города водой. Он не задавал вопросов о Финнике. Сам все понял по серому каменному надгробию в центре кладбища. Всю дорогу до Города мы ехали, не прекращая разговаривать. Я рассказала ему о том, как погиб его брат, рассказала и о том, куда его везу. Дэниел молча слушал, кивая всем моим словам. Его кудрявые волосы спадали на лоб, почти закрывая глаза. Когда я закончила говорить, он рассказал о том, как провел эти два года. В частности, он рассказал о том, как каждую ночь по дистрикту разгуливали переродки. Пока он говорил, неприятное чувство волнения и беспокойства сжимало мою грудь. Джанин искала что-то в дистрикте четыре. Или кото-то. Поэтому она отправляла туда своих ручных монстров. Въехав за стену Города, я выключила фары. Мы ехали в полной темноте и тишине. Привлекать внимание было опасно. Припарковав машину в гараже, я повесила ключи от неё на место и направилась в сторону жилого отсека. Рука невероятно ныла даже под действием обезболивающего укола. Дэниел молча следовал за мной, оглядывая всё вокруг. По коридорам Ямы мы пронеслись как две тени, никем неувиденные и неуслышанные. Время было около десяти вечера, когда я бесшумно открыла дверь в квартиру и, пропустив Дэниела вперед, зашла следом. На краю кровати Фора в центре комнаты сидела Трис. Фор же стоял на коленях возле неё, осуществляя какие-то манипуляции. Звук хлопнувшей двери привлек его внимание, и Фор резко обернулся. В его руках я увидела вату и спирт. — Что происходит? — спросила я, заметив на руках Трис окровавленные раны. Она сидела, вытаращив на меня глаза и сжимая ладони на коленях. — Где ты была? — вскочив с колен, Фор мгновенно оказался рядом со мной и осмотрел бинтовую перевязку на моем плече. — Я оставила тебе записку, — прикусив губу от боли, когда Фор попытался оттянуть повязку, я убрала его руку со своего плеча. — Да, — кивнул он, — где было написано, что ты в Дружелюбии. Но тебя там не было, — потерев виски, Фор добавил: — мы чуть с ума не сошли. А в свете последних событий на ум шли только самые худшие мысли. Я понимающе кивала головой и кусала губы. Я не рассчитывала, что вернусь в Город так поздно; не рассчитывала, что кто-то будет искать меня. — Кто это? — увидев незнакомца за моей спиной, Фор настороженно прищурился. — Дэниел, — молниеносно отреагировал парень, протянув руку для приветствия. Вопросительно поглядев на меня, Фор протянул руку в ответ и представился: — Фор, — он попытался натянуть на лицо доброжелательную улыбку, но попытка стала неудачной. Пожав руку парня, он еще раз посмотрел на меня и тихо спросил: — это тот, о ком я думаю? — Это Дэниел Одейр из дистрикта четыре, — ответила я. Эмоции на лице Фора сменяли одна за другой, он открывал и закрывал рот в попытках что-то сказать. Наконец, неодобрительно покачав головой, он спросил: — Ты выходила за Стену? — наклонив голову, Фор ждал ответа, а я лишь кивнула.- Одна? — Мне нужно было время наедине, — пожав плечами, ответила я, — я не хотела вас пугать этим. — Ты ранена, — негодующе воскликнул Фор, — и ты могла пострадать еще больше. Как так можно? — Это моя вина, — вставил Дэниел, привлекая внимание Фора.- Это я её ранил, — пояснил он, потупив взгляд к полу, — не узнал, когда только увидел. Фор прикрыл глаза. Про брата Финника я рассказывала ему много раз. Как и я, Фор не думал, что мы когда-нибудь найдем его живым. Но это случилось, и теперь голодный мальчик, сейчас больше похожий на скелет из медицинской части, чем на человека, стоял в нашей квартире. — Ты, наверное, голодный? — спросил его Фор, щелкнув пальцами. Дэниел кивнул, достав из кармана пустую упаковку от вяленого мяса и показав ему.- Сейчас что-нибудь придумаю. — А что у вас происходит? — еще раз задала я свой проигнорированный вопрос, окинув Трис изучающим взглядом. Взъерошенные волосы; глаза, прикованные к полу; сбитые костяшки. — На меня напали, — тихо проговорила Трис, встретившись со мной взглядом. В её глазах была обида и боль. — Что? — я подошла к ней и заняла место Фора, опустившись на колени и взяв вату со спиртом. Подув на раны, я протерла их.- С какой стати кому-то на тебя нападать? Я не хотела спрашивать напрямую, имело ли это отношение к дивергенции Трис, но полагала, что имело. По её напряженной позе было не сложно догадаться, что она собирается что-то утаить. — Перед тем, как ты соврешь, Трис, — вкрадчиво проговорила я, протирая костяшки на её правой руке и намеренно не поднимая на неё глаз, — я хочу, чтобы ты знала, что нам можно довериться. — Я не понимаю, о чем ты, — быстро закачав головой, она только выдала своё намерение соврать. — Доверие, — нравоучительно проговорил Дэниел, усаживаясь на стул с кружкой кофе, — порождает доверие. Доверься, чтобы доверяли тебе. Я искоса окинула его коротким взглядом. Дэниел посмотрел в ответ. — Если ты ждешь, что она откроет тебе секрет, — кивнув на Трис, сказал он, — открой ей свой. — Ответ за ответ? — спросила я у Трис, поднявшись с пола и усевшись на кровати рядом с ней. Она одобрительно кивнула. — О чем ты говорила с моей мамой в ангаре? — спросила она. — Твоя мать знает мой секрет, я хотела узнать, не собирается ли она выдать его кому-нибудь третьему, — честно ответила я, не собираясь особенно вдаваться в детали. Трис, кивнула, приняв мой ответ. Настала очередь моего вопроса.- Ты дивергент? — Да, — ответила она без раздумий, повернув голову в мою сторону.- Мне начинать писать завещание? Я отшатнулась от её вопроса как от ядовитой змеи. — Прошу прощения? — выдавила я, подняв брови. — Изобличение дивергентов укорачивает их жизнь до считанный часов, — сказала Трис, пожав плечами, а затем посмотрела на Фора, спросив уже у него: — давно ты понял? — Знал с самого начала, — ответил он, усевшись на стул возле Дэниела и протянув ему тарелку с рисом, — мы все знали. Глаза Трис мгновенно округлились, её взгляд метался от Фора ко мне и обратно. — Так кто на тебя напал? — спросил Дэниел, пережевывая полный рот риса. Трис тяжело сглотнула, опустив взгляд обратно к полу. Её руки била дрожь, и это было заметно не смотря на то, как старательно она пыталась это скрыть. — У некоторых неофитов были вопросы к тому, как быстро я прохожу тесты на втором этапе, — тихо сказала она, наблюдая за носком своего ботинка, которым стучала о ножку стула.- Поэтому они хотели от меня избавиться, — её голос надломился, и она подняла к нам глаза полные слез, — трое в масках хотели столкнуть меня в Ущелье. Если бы не Фор, — всхлипнув, она вытерла с щек сбежавшие слезы, — им бы это удалось. — Одним из нападавших был Ал, — добавил Фор, скрестив руки на груди и сочувственно глядя на Трис. По напряженной спине и вздувшейся вене на шее я поняла, что просто так он этого не оставит. Сначала я решила, что мне это послышалось. Ал не мог напасть на Трис, они были друзьями. Долговязый и добродушный Ал просто не мог попытаться столкнуть подругу в Ущелье. Но Фор повторил это второй раз, добавив, что во время нападения, Трис успела стянуть с него маску. — Это какая-то дикость, — проговорил Дэниел, уткнувшись в миску с рисом, — что за Голодные Игры у вас тут творятся? Без стука и без вопросов Зик вломился в квартиру, хлопнув дверью. Он тяжело дышал и смотрел на меня, пока я с широко открытыми глазами смотрела на него. Я не заперла дверь в квартиру, когда мы пришли. — Что ты вытворяешь? — спросил он, оборачиваясь, чтобы проверить, стоит ли сзади него Юрайя. Он там стоял.- Я уж решил, что нам с минуты на минуту придется врываться в лаборатории Эрудиции, вдруг тебя похитили и пытают? — Вот срань, — протянул Юрайя из-за спины брата, уставившись на Дэниела.- Мне на секунду показалось… Проследив за взглядом брата, Зик отшатнулся назад, положив руку на сердце и прошептав: — Ты же вылитый… — Финник, — вместо Зика договорил Дэниел. Он поставил тарелку на край кровати и откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу, — я Дэниел Одейр, — заявил он, — приятно познакомиться. На короткое мгновение, показавшееся мне вечностью, воцарилось молчание. Зик в шоке рассматривал Дэниела, а Юрайя уже уселся на кровати возле Трис, оглядывая её руки. -То есть все это время, — протянул Зик, — два года ты жил там? Один? Дэниел молча кивнул и вернулся к поеданию риса. Его поза была расслабленной, а на лице читалось выражение удовольствия от горячей еды. — Как ты нашла его? — спросил Юрайя, обхватывая одной рукой плечо Трис и поглаживая её по предплечью. — На одном из выездов мы с Зиком как-то заметили тень, — ответила я, вернувшись из кухни с кружкой мятного чая и протянув дымящийся напиток Трис, — но твой брат был уверен, что это птица, — добавила я, покосившись на Зика, — и вот эта самая птица уплетает рис. — Любой нормальный человек решил бы, что это птица, Кей, — улыбнувшись, сказал Дэниел, когда Фор забрал у него из рук пустую тарелку, — спустя столько то времени. Каков был шанс найти живого человека? — Я теперь Алекс, — быстро проговорила я, взглянув на Дэниела, а следом на Трис. Ей не было нужды знать мое настоящее имя. Может быть она не узнала меня в лицо, но по имени вполне могла вспомнить пропавшую шесть лет назад Эрудитку, убившую своего опекуна. Дэниел подскочил на стуле, широко улыбнувшись. Наклонившись вперед, он сказал: — Назвалась в мою честь что ли? Ты дрянная девчонка, — с прищуренными глазами и озорной улыбкой он еще больше походил на брата, — я так и знал, что ты сохла по мне. Я усмехнулась, покачав головой. — Конечно, кому нужен мой брат, — пожав плечами, протянул он, — когда рядом есть я, — он самодовольно провел рукой по кудрявым волосам, откинув их со лба. Зик и Юрайя неодобрительно переглянулись. Это не укрылось от внимательных глаз Дэниела. — Что? — спросил он у них, подняв брови.- Да, я шучу про моего мертвого брата. Вот такой я человек. Зик протяжно выдохнул, качая головой и опустив взгляд к полу. — Вы из дистрикта тринадцать? — голос Дэниела мгновенно стал холодным, без малейшего намека на шутку. Он резко откинулся обратно на спинку стула, сев ровно. Юрайя, глядя ему в глаза, кивнул.- Вы родились и жили всю жизнь в относительной безопасности. Мы с самого начала видели жестокость и убийства. Именно поэтому отношение к смерти у нас с вами так различается. — Дэниел, — я предостерегающе подняла руку, пока он не наговорил чего-то лишнего, — в тринадцатом были свои проблемы, ничуть не легче наших. — Не помню кого-то из них на Арене, — возразил он, отдернув лацканы кофты, — вас с Финником помню. Их — нет. — Достаточно, Дэни, — отрезала я, когда Зик резко вздернул голову, вперившись взглядом в младшего Одейра. Атмосфера в квартире наэлектризовалась, и, казалось, скандала было не миновать. Зик прикусил щеки изнутри и уперся руками в колени, собравшись подняться со стула. Незапертая дверь квартиры в очередной раз со скрипом распахнулась, спасая всех присутствующих от начинающегося конфликта. Эрик появился на пороге с нескрываемым волнением на лице. Встретившись с ним глазами, я молниеносно подскочила со стула и оказалась возле него. Объятия Эрика были крепче обычных, он уткнулся лицом в мою шею, пока его сердце колотилось о мои ребра. — Я так испугался, — прошептал он мне в шею, — я думал… — Все в порядке, — прервав его, также тихо ответила я, — я здесь. Он не отпускал меня еще несколько долгих мгновений, а мне этого совсем и не хотелось. Только раненая рука быстро дала о себе знать, заныв с новой силой. Отпустив Эрика, я сжала его запястье, слегка улыбнувшись. Он в свою очередь обратил внимание на бинт на моем правом плече. Он посмотрел с немым вопросом в глазах. Я коротко качнула головой, проговорив одними губами: — Ерунда, расскажу позже. Развернувшись лицом ко всем в комнате, я, не отпуская запястье Эрика, прошла обратно к стульям. Пока Эрик знакомился с Дэниелом, а Фор рассказывал, как именно он был найден и привезен в Город, я варила на кухне кофе. Разлив его по семи кружкам, я вернулась ко всем. Эрик коротко и неодобрительно посмотрел мне в глаза, чем пообещал вернуться к разговору обо всем этом. Когда часы в коридоре пробили полночь, Трис поднялась с кровати, проговорив: — Спасибо за помощь, — она смущенно заправила волосы за уши и натянула рукава кофты Фора, которую он дал ей взамен разорванной одежды, до самых ладоней, — я пойду к себе. — Это плохая идея, — покачал головой Фор, поднимаясь со стула, — сегодня может быть опасно ночевать в общей комнате. — Пока мы не разберемся с Алом и другими двумя, — соглашаясь, проговорил Эрик, — тебе лучше не появляться в дортуаре. Хотя бы до завтра. — Я мог бы присмотреть за Трис, — предложил Юрайя. — Без обид, милый, — сказала я ему, улыбнувшись, — но ночью тебя пушками не разбудишь. — Трис останется у нас, — заявил Фор тоном, не терпящих пререканий. — Дэниел может переночевать у нас, — предложил Эрик, — а завтра разберемся с его устройством. Покосившись на Зика, сидевшего в стороне ото всех, я тихо сказала, кивнув в его сторону: — Ему и без того хватит на сегодня новых знакомств, — Эрик понимающе кивнул, — мы сможем разместиться здесь вчетвером. — Я не хочу доставлять неудобства, — проговорил Дэниел, поднимая перед собой руки, — если нет места… — Не говори глупости, — отрезала я, — все нормально. — Где Тори и Марго? — спросил Зик, осмотрев присутствующих и сообразив, что кого-то не хватает. — У девчонки из неофитов сегодня случился приступ на сеансе симуляции, — ответил Фор, — Марго по уши в работе с ней, Тори помогает в мед. части. Я кивнула, отогнав от себя внезапно нахлынувшие воспоминания о собственных сеансах симуляции. Мороз прошелся по коже от тех страшных картин. Во входную дверь кто-то постучал. Звук пронесся по квартире, разрушив установившуюся только что тишину. Коротко взглянув на Дэниела, Эрик поднялся со стула и направился к двери. Он подумал о том же, о чем и я. Если в дистрикте четыре бродили переродки, разнюхивая что-то для Джанин, то вполне возможно, что она уже была в курсе приезда Дэниела в город. Джанин без сомнения знала о том, кем Финнику приходился Дэниел, что ставило последнего не в самое лучшее положение. Учитывая маниакальную тягу Джанин к старшему Одейру, ничто не могло помешать ей после его смерти переключиться на младшего. Отдернув хлястик на кобуре, Эрик положил руку на рукоятку пистолета и осторожно приоткрыл дверь. Зик, неслышно подойдя сзади, остановился за дверью. — Что? — Оторопело спросил Эрик, увидев человека за дверью, и отпустил пистолет, закрыв кобуру.- Как вы сюда.? — Твоя девушка нашлась, красавчик? — прозвучал из каменного коридора знакомый женский голос. — Да, — кивнул Эрик, шире открывая дверь в квартиру. Замешкавшись перед гостьей, он несколько раз открывал и закрывал рот, думая, что сказать, — угостить Вас чем-то? — Была бы благодарна, если бы у вас нашелся кофе, — ответила она, когда Эрик жестом пригласил её войти. Эффи Тринкет вплыла в квартиру в пестром наряде Дружелюбия с неизменным желтым тюрбаном. Её бледная кожа ни на оттенок не стала темнее под палящим солнцем в полях. — Эффи? — озадаченно спросила я, никак не ожидая увидеть её сегодня на пороге нашего дома в полночь. Она ничего не ответила, лишь коротко пробежавшись по мне глазами. Эффи сделала несколько плавных шагов и приблизилась к Дэниелу. Взяв его за подбородок и подняв лицо к ней, она тихо проговорила: — Мой милый мальчик, — большим пальцем она гладила его по щеке. — Это не он, Эффи, — хрипло произнесла я, мягко положив свою руку поверх её, — это не… — Финник, — закончила она за меня, встретившись со мной взглядом, — я знаю. — Ты узнаешь нас? — покачав головой, спросила я, переполненная удивлением. Двумя пальцами Эффи взяла мою руку и скинула со своей, после чего с благодарностью приняла кружку горячего кофе от Эрика. — Конечно, я узнала тебя, — озадаченно проговорила она, сделав глоток дымящегося напитка.- И вас двоих тоже, — обратилась она уже к Зику и Юрайе. Вновь вернув свой взгляд к Дэниелу, она пристально осмотрела его с ног до головы: — Ты так похож на него, — протянула она, погладив обескураженного от происходящего Дэниела по голове и волосам. Все это время на её губах играла спокойная улыбка. Эффи посмотрела на меня, не убирая ладони с его головы, и сказала: — когда она увидит его, вы не сможете от неё отделаться. Я резко втянула носом воздух, прикусив щеки. — О чем ты, Эффи? — спросила я, хотя прекрасно понимала, о ком идет речь. — Все думают, что я сумасшедшая, — ответила она, поднося к губам белую керамическую кружку, а после долгого глотка продолжила: — поэтому при мне говорят много лишнего. Я озадаченно уставилась на неё, обдумывая, притворялась ли она с самого начала, что никого не узнает, или пришла в себе через некоторое время, быстро осознав преимущество такого положения? — Я часто приношу Бити фрукты, — между тем сказала она, — бываю в лабораториях Эрудиции, слушаю разговоры, — она на миг прикрыла глаза, после чего её взгляд стал серьезным, а голос отвердел: — она искала его, — покосившись на Дэниела, Эффи поправила тюрбан на голове, — и она знает, что он здесь. Ситуация с каждой минутой приобретала все более печальные обороты. — О ком идет речь? — подала голос Трис, непонимающе оглядев всех вокруг. — О худшем кошмаре моей семьи, — ответил ей Дэниел.