Время от времени человеку необходимо побыть одному. Без людей. Без лиц. Без эмоций. Человеку необходимо время, когда можно привести в порядок мысли, чувства, желания. Время, когда можно разобраться с тем, чего хочет сердце, а чего голова. Василиса Володькина.
***
Граф с утра вел себя как будто на иголках: проснулся раньше, чем в комнату ворвались солнечные лучи, завтракал через не могу, раскачивался на стуле вместо разбора документов. Себастьян не появлялся чересчур долго. Обремененный выхаживанием горничной, он следил за действиями вызванного лекаря. Врач обработал раны, выписал рецепт и настоятельно рекомендовал позволить леди отоспаться. Троица слуг, которым не дай покушать дай поместье разрушить, околачивалась поблизости, время от времени заглядывала к больной и прислушивалась к ее тихому сопению. Танака, как самый полезный, сторожил девушку, попутно попивал чай и издавал коронный смешок. Дворецкий обернул сложившуюся ситуацию в абсурдную ложь: якобы мисс Грин героически спасла господина от ночных воров, пожертвовав своим здоровьем. Родителей цветочницы отослали обратно в родную деревню под предлогом, что находиться в особняке крайне опасно, да и обходительный Михаэлис со всем управится без посторонней помощи. Сиэль откинулся на спинку громоздкого кабинетного кресла. Увиденное этой ночью никак не воспринималось его смышленой головой. Демона он призвал понятным способом, но вот ангела… Себастьян отмалчивается, строя из себя несведущего слугу, шастает туда-сюда и усугубляет обстановку коварной лисьей ухмылкой. «Слишком доволен собой», — подумал мальчишка, параллельно прикоснулся к повязке. Два года жизни бок о бок с существом, готовым при первой же возможности овладеть его душой, научили молодого графа держать ухо в остро и подмечать малейшие изменения во вражеском настрое. — Господин, мисс Грин пришла в себя. Она сидела на одноместной кровати, худая и мертвенно бледная, но дарила окружившим ее коллегам скромную полуулыбку и вместе с ним какую-то непреодолимую тягу к жизни. Фантомхайв учтиво прокашлялся, слуги оживились, выстроились в одну шеренгу и проследовали вон из помещения, а новая горничная лишь поправила скрывавший ее истощенное тело плед. — Как ты себя чувствуешь? — обойти такую формальность граф не мог, хоть и желал. Он приземлился на стул, секунду назад пододвинутый верным дворецким, закинул ногу на ногу. — Лучше, благодарю вас, милорд, — Лора старалась не смотреть мальчику в глаза. Ее пальцы комкали ткань одеяла. Она боялась последующих расспросов, ведь и сама не до конца понимала, что на самом деле произошло. В какой-то момент ей пришла в голову мысль, что смерть господина обойдется большими потерями, нежели родительская. Слуги лишились бы хорошей работы и места жительства, а королева и вся Британия — одного из немногих защитников. — Если позволите, мой господин, — Сиэль кивнул заговорившему дворецкому. — Полагаю, мисс Грин не имеет понятия, что приключилось прошедшей ночью. Ваши родственники… — Они не мои, — бесцеремонно прервала его брюнетка. Молодой человек нахмурился. — Я заприметила это еще вчера, но боялась ошибиться в своих догадках, — мисс Грин потянулась за книгой на прикроватном столике, пролистала ее и ткнула пальцем на одной из пожелтевших страниц. — Когда мне было лет пять, я оставила здесь отпечаток. Как видите, он отсутствует в этом экземпляре. Хотя отбросить сомнения мне помогли другие факты: у моей матери кожа на руках никогда не была такой гладкой и ухоженной, а отец чаще хромал на обе ноги. Все же, воры просчитались… — Нора произнесла последние слова почти шепотом и на выдохе. — Они понадеялись извлечь выгоду из твоего горя, — прокомментировал граф, которому пришлась по вкусу наблюдательность служанки. — Господин, могу я по выздоровлении навестить своих настоящих родителей? — девушка затаила дыхание в томительном ожидании ответа. Сиэль с шумом набрал воздух в легкие. Он желал поскорее разобраться в образовавшемся запутанном клубке несумятиц, но отдавал себе отчет, что добиться какой бы то ни было полезной информации от полуживой цветочницы не представляется возможным. Мальчик поднял взгляд на нее, встретился с удивительными по глубине шерлового оттенка глазами, выразительными, в которых плескались зеркальные отблески солнечного света. Отказать ей было бы делом пропащим. — Почему… ты помогаешь мне? Себастьян перестал суетиться около подноса, звякнул ложкой о край фарфоровой чашки, обернулся. Плечи девушки были укутаны в плотный плед, потому и держалась леди ровнее прежнего, когда еще приходилось стесняться домашнего халата поверх ночной сорочки. Глядела настороженно, всматривалась в его янтарные глаза. Раскусила его сущность, будучи тем непонятным перевоплощением и находясь на грани между жизнью и смертью. Признаться, мисс Грин побаивалась исходящей от демона темной силы, но виду не подавала и стоически переносила его присутствие. Гораздо большей заботой обуревала ее голову мысль о маленьком господине: значимость его увеличилась с проявлением у Лоры дара, и сама девушка ощутила невидимые узы, какие помыкали ее разумом прошедшей ночью. Тем временем дворецкий приблизился к ее постели, на ходу помешивая травяной отвар, рецепт которого вручил любезный лекарь по получению целых двух фунтов. Неслыханное расточительство. — Поручение господина, — ответил тот и вручил мисс наполненную до краев чашку. Элеонора поморщилась от острого запаха целебных кореньев. — Разве не постыдно прислуживать ангелу? — на мужском лице отразилась мимолетная тень удивления. — Тем более возможному оппоненту на пути обретения желаемого, — добавила горничная, отпивая своеобразный по вкусовым качествам напиток. В одном она была уверенна точно: отныне ее прямой обязанностью является защита маленького графа. Не успела водрузить леди чашку на блюдце, как мужские пальцы властно приподняли ее за подбородок так, что ткань белых перчаток щекотала контур нижней губы. — Вы оказались смекалистей, чем я того от вас ожидал, мисс Грин, — тембр голоса изменился, помимо насмешливых тональностей, улавливаемых среди симфонии притворной приторности, зазвучали отголоски заинтересованности. — Но ваша роль не ценнее мелкой сошки в большой игре, — Лора приоткрыла рот в немом возражении, разрумянившаяся и насупившаяся, — пока я не обучу вас, — большой палец прошелся по пухлой алеющей губе. — Для демона нет ничего зазорного. На то мы и существуем, чтобы разрушать человеческие стереотипы, — сказав это, Себастьян усмехнулся и отпрянул от девицы, довольный произведенным впечатлением.***
Дорога до родного селения Элеоноры предстояла далекая. Поначалу девушка пересекла близлежащее графство Оксфордшир, затем понадобилось сменить арендованный комфортабельный дилижанс, чей кучер ненароком проворонил небольшую яму и под тяжестью громоздкой конструкции колеса подозрительно скрипнули, едва не треснув. Проезжая мимо обширных владений Бадминтон-хауса, расположенного в западном Глостершире, леди отвлеклась на занятное развлечение господ: они ловко взмахивали причудливыми орудиями, по форме напоминавшими распрямленную сковороду, подбрасывали и направляли друг к другу так называемый «волан». Наконец преодолев расстояние в примерно полторы тысячи километров и потратив на путь почти все утро и половину дня, Нора заприметила знакомые шропширские пейзажи, которые славились тянувшимися до линий горизонта колосящимися холмистыми полями, благодатной для земледелия почвой, овцами и розами бархатисто-персикового цвета. Бричка затормозила у угловой аптеки небольшого городка Блистсхилл, извозчик подождал, пока Нора забрала немногочисленный багаж, подцепил край котелка в прощальном жесте и хлестнул по широкому крупу своего коня. Девушка проследила за удаляющейся повозкой, после прикрыла устало глаза. Она довольствовалась возможностью вдохнуть чистейший воздух, так приятно щекотавший нос, что появилось желание чихнуть. Кислород отрезвил порядком кружащуюся от безостановочной езды голову, заполнил легкие, разгоняя кровь по ветвистым сосудам, с шумом покинул организм, насытившийся им с полна. Мисс Грин огляделась по сторонам, будто ища те редкие мелочи, какие навевали воспоминания. В аптеку за ее спиной мама захаживала для покупки дешевой косметики и лекарства от кашля. Когда Лора была достаточно взрослой, чтобы прочесть по слогам состав на этикетках полупрозрачных сосудов, она частенько натыкалась на слово «опиум», дергала матушку за фартук и просила пояснить значение неизвестного термина, на что миссис Грин отвечала, что ей и самой невдомек. У портнихи напротив, где теперь пекли хлебные изделия, Элеоноре на заказ пошили первое и последнее нарядное платье к Рождеству из коленкора и миткаля. И, пусть подол подкладки выглядывал на сантиметр из-под узорчатой ткани, а строчка на вороте вышла чересчур широкой, малышка Нора гордилась своим нарядом. Изящная ладонь легла на забившееся сердце, сжавшееся под натиском печали. Девушка мечтала поскорее проведать своих родителей, чтобы после никогда уже к ним не возвращаться, оставить прошлое позади, следуя за своим господином, храня ему верность и оберегая от затягивающей его обманчивой тьмы. Отвлеченная от мирской суеты, девушка ненароком столкнулась с проходившей рядом женщиной средних лет, разносившей молоко в деревянных подойниках и выкрикивающей сиплым голосом: «Молоко! Полпинты за полпенни!». Она уже хотела оправдываться и извиняться за халатность, как вдруг увидела лицо незнакомки, спрятанное под пышным чепцом. — Тетя Абигейл? — неуверенным тоном произнесла Нора, прежде чем увидела всплеск мозолистых ладоней и радостное оханье. — Элеонора, радость ты моя! Куда же запропастилась-то, душенька? — женщина обняла и расцеловала приятно удивленную девушку, взяла ее за руки, осмотрела с ног до головы и комплементарно цокнула языком, отчего показался поредевший ряд желтеющих зубов. — Столько времени никаких писем, мы уж волноваться начали. Ну, пойдем домой поскорее, я тебя чем-нибудь угощу. Бывшая цветочница и теперешняя горничная сидела, скромно сложив руки, и наблюдала за суетящийся селянкой. Тетя велела ей передохнуть после поездки, сама же носилась из кухни в подсобное помещение, постукивая об отсыревшие деревянные доски паркета невысокими каблучками. Нора из интереса разглядывала обшарпанный торец устойчивого обеденного стола, который она лично колупала будучи маленькой девочкой. От ее миниатюрных ноготков остались небольшие прорези, будто зажившие раны на теле бывалого солдата. Тепло от добротно возведенного камина, где танцевали золотисто-оранжевые языки пламени, грели озябшие кончики пальцев и щекотали порозовевшие щеки, в то же время подол хлопчатобумажного цветастого платья сох, теряя темно-бурый грязевой оттенок. Абигейл время от времени отрывала взгляд от варева в кастрюле дабы полюбоваться юной служанкой, ее ровной осанкой, гордо расправленными плечами, точеным профилем лица, обрамленного вьющимися прядями цвета черного шоколада. — Красавица, — без всякой задней мысли и корыстолюбия произнесла женщина, чем сиюминутно заставила Элеонорины щеки заалеть очаровательным розоватым румянцем. — Не зря мистер Эктон стремился поощрять работу твоих родителей. Возможно, стань мистер Грин председателем сельской общины, ты бы вышла замуж за его сына. — Не смешите меня, тетушка, — Лора отвела взгляд в сторону, заприметив черно-белую фотографию на полке около трех фарфоровых тарелок. — Отец был простым человеком, да и к бутылке не раз прикладывался. Уж кем-кем, а супругой одного из рода таких достопочтенных землевладельцев мне не сулило быть. — Как знать, — молочница тяжело вздохнула и поглядела на тикающие настенные часы. — Эндрю вот-вот вернется с охоты. — Бим до сих пор с ним гуляет? — Да, хромает бедняга, но слышать его постоянный вой по ушедшему хозяину я не в силах. Входная дверь заскрипела, в дом забежал всклокоченный посеревший бобтейл, очутился около девушки и радостно заскулил. Вслед за ним в комнату зашел бородатый мужчина с ружьем через плечо и надвинутой на поседевшие брови кепкой. Узрев гостью, он поначалу озадаченно потер большими кулаками глаза, затем морщины у уголков его рта стали четче, потому как губы раздвинулись в улыбке. — Ну-с, каково жить в столице? — спросил он, уже сидя за столом и активно работая челюстями, прожевывая черствый ломоть черного хлеба и заедая его похлебкой из сального куска свинины. Абигейл, как добропорядочная супруга фермера-арендатора, плела из прошлогодней соломы будущую шляпу, освещаемая скудным на тепло английским солнцем. В то же время Элеонора взъерошивала лохматый загривок Бима, чья голова покоилась у нее на коленях. — Тяжело, дядя, не скрою. У вас лучше, — горничная призадумалась, подперев острый подбородок ладонью. — Воздух чище, люди добрее. А там… там сплошные интриги, жажда власти и несправедливость. — Может, ты тогда останешься? — предложила женщина, мысленно тешущая себя слабой надеждой. — Зачем тебе этот проклятый Лондон? — секундную тишину прервал мелодичный женский смешок. — Простите, тетушка, и вы, дядюшка, — Элеонора наконец подняла голову и одарила сдержанной полуулыбкой насупившегося старика и встревоженную селянку. — Но я не могу. Видите ли, возникли обстоятельства, при которых не в моем праве покидать предложенную работу, — леди разом поникла, секундную веселость как рукой сняло. — Я сюда приехала, чтобы проведать своих родителей, и тут же вернуться обратно. Мне и вправду очень жаль… Ранним утром следующего дня Нора уже была на ногах. Она не спеша брела по проселочной широкой дороге, исписанной следами от повозочных колес, в руке несла букет пышных цветков белой хризантемы, какой торговала знакомая тети. За очередным зеленеющим холмом показались каменные неотесанные глыбы и скрытая зарослями шиповника церквушка, чьи открытые двери впускали и выпускали смиренно склонившихся под пристальным взором Господа прихожан. Девушка параллельно с поиском памятной надписи оглядывалась по сторонам, испытывая сильное чувство дежавю. Ее семья посещала религиозную обитель еженедельно, несмотря на ворчанье отца и его протесты, жертвовала пенни на благотворительность, после Лора садилась рядом с матерью и складывала миниатюрные ладони в молебном жесте, просила Всевышнего послать больше терпения родителям и, по возможности, кролика к следующему воскресному ужину. Порой, ей чудилось, что кто-то невесомо касается ее макушки мягкими пальцами, а пение сельского хора мало-помалу сливается с божественной мелодией и ангельскими медовыми голосами, и тогда девичье личико посещала смиренная улыбка. — Элеонора? — спины легко коснулась чужая ладонь, от неожиданности Нора передернула плечами, обернулась. Позади замер молодой кучерявый человек, одетый по прошлогодней столичной моде, приятно изумленный, сверкающий озорными огоньками в карих глазах. Короткие поля котелка смялись в тисках его узловатых длинных пальцев, будто джентльмен испытывал мощную волну смешанных чувств. Юная леди в растерянности приоткрыла рот, но появившийся пожилой землевладелец остановил ее попытку заговорить раньше. — Мисс Грин, рады видеть вас в наших краях, — протянутую машинально изящную ладонь мужчина обхватил цепко и запечатлел целомудренный поцелуй на побледневшей коже. — До нас дошли слухи, что вы уезжаете завтра. Что же так скоро? — Работа не позволяет задержаться дольше, мистер Эктон, — розовые девичьи губы сиюминутно сжались в узкую полоску, а слова горчили скрытым неудовлетворением. Брюнетка меньше всего желала встречи с напыщенным старикашкой, из-за которого тесная дружба с его сыном канула в лету. Миссис Эктон всячески сопутствовала их общению, угощала Лору свежей выпечкой, один раз подарила на праздник урожая старые башмачки, мистер же только и делал, что ругал за безделье. Но еще больше горничная не взлюбила его за отцовские побои, которым предшествовал его приход. Заприметив клетчатые штаны арендатора издалека, маленькая Нора бросала щипать жиденький щавель и неслась в дом, чтобы мать успела поставить на стол свечу, пока отец впопыхах расчесывал бороду. После становилась около плиты и старательно месила тесто, чтобы заодно послушать разговор. По первой фразе зачастую прояснялась причина появления господина, и обычно это были упреки, утверждения, что дочь Гринов не ровня Артуру. Сейчас же постное лицо мистера Эктона преобразилось, мимика исказилась до такой степени, будто ему предстояло фамильярничать с самой королевой. — Прискорбно. Жаль, ваши родители не застали появления своей дочери, — старик скорчил опечаленную гримасу, глядя на надгробную плиту. — Идете на службу? — Да, конечно. Только побуду здесь пару секунд. Эктоны откланялись, оставив Нору наедине с шумом весеннего ветра. Девушка облегченно выдохнула, вместе с тем опускаясь перед серой плитой, принялась раскладывать кипенно-белые цветы. После она молчаливо прислонила ладони к холодящему кожу отшлифованному камню, рядом с вырезанными именами, прикрыла глаза, представляя, как держит мать и отца за плечи, словно находя в них призрачную опору. По зарумянившимся щекам пробежали две сиротливые капли, соединились в одну слезинку у самого края подбородка, разбились вдребезги о белые лепестки и оросили их драгоценными водными алмазами. «Господи, как же мне вас не хватает», — призналась шепотом одинокая мисс Грин, собирая не скатившиеся капли с длинных ресниц, и улыбнулась через силу, давя желание дать волю переполняющим чувствам.***
Артур бесстыдным образом рассматривал впереди сидевшую стройную фигуру, облаченную в хлопчатобумажное платье с цветочным узором и шляпку-чепец, тем временем окружавшие его ропотным шепотом замаливали грехи. Элеонора, та самая тощая девчонка с израненными об иголки шиповника ладошками и синюшными коленками, предстала перед ним очаровательной леди, горожанкой, достойной мисс — одним словом, лакомым кусочком. Курносый юноша ерзал на длинной скамье, готовый при первой возможности сорваться с места, наплевав на заученные и опостылые правила этикета. Он обратит на себя ее внимание, заговорит с нею, рассмешит, утешит, сделает все, чтобы в конечном счете заполучить ее, такую невинную и скромную, прекрасную мисс Грин. Последние слова священника, обращенные к прихожанам, толпа народа, в которой теряется из виду объект вожделения. Эктон младший занервничал, его лицо побагрело по непонятным причинам, человеческий поток вытеснял к выходу, вместе с ним предательски обхватила руку матушка под предлогом сопроводить ее. Артур, скрипя зубами, выполнил просьбу, довел до отца и лишенным всякого терпения движением вверил родственницу в его распоряжение, делая несколько шагов в направлении распахнутых дверей кирхи. Он видел ее тонкий стан напротив церковнослужителя в рясе, обрадовался царившему на девичьем личике умиротворению, носок его правого ботинка вот-вот должен был пересечь порог, и… Молодой человек окоченел, не способный и пальцем шевельнуть. В глазах потемнело, мороз пробежался по коже, тьма обволокла его шелковой шалью и скрыла от дневного света. «Не приближайтесь к мисс Грин», — пронесся в голове глухой шепот, с каждым последующим повторением перерастающий в оглушительный гул, пока наконец не отозвался в висках ударом, сравнимым с соприкосновением расплавленного железа и молотка. На лбу Артура выступили холодные капельки пота, когда перед ним возник расплывчатый силуэт, пугающий бесконечной чернотой, медленно сомкнувший на его шее остроконечные пальцы, принявшийся душить. — Мистер Эктон! — девичий голос пронзил уничижающую душу речь, ладони мисс Грин легли на мужские плечи, глаза, еще блестящие от покрывавшей их слезной пелены, заботливо всматривались в пунцовое загорелое лицо. Наследник владений в Шропшире поднял помутневший взгляд на Нору, страдальчески давясь приступом кашля и хватая побледневшими губами воздух, пришел в дикий ужас от увиденного за ее спиной темного улыбающегося мучителя, мигом отпрянул. — Мистер… — брюнетка с недоумевающим выражением лица протянула к нему руки, но, проследив за резкими, дерганными движениями перепуганного насмерть человека, оставила попытки помочь, лишь наблюдая быстро удаляющиеся и крестящийся мужскую фигуру. Всю дорогу домой Лора посвятила пролистыванию монументального труда Изабеллы Битон, устроившись у небольшого окошка брогэма, теперь уже настоящей семейной реликвии. Деловитые хозяйки призывали считать данную книгу по домоводству настольной Библией любой уважающей себя и, соответственно, умеющей читать дамы от мала до велика, поэтому мисс Грин одолевало сомнение, не подделку ли она держит в руках. Попалось ей и сокровенное пятнышко, которое оставила маленькая она кукольным замурзанным пальчиком и за которое впервые была наказана материнским упреком. Горничная грустно заулыбалась, очертила контур отпечатка, чувствуя шершавую поверхность пожелтевших страниц и запах давно ушедшего прошлого, затем перевела взгляд на выныривающее из-за холмов солнечное блюдце. Мысленно попрощалась с оставшимися позади родными пригорками, каменными коттеджами, лицами, к которым уже никогда не вернется. Миновав первую череду фигурных кустарников, Нора устало и одновременно радостно вздохнула, рассматривая каменные карнизы поместья. Внезапно внимание привлекли два белых силуэта, идущих ей на встречу, облаченные в чересчур щегольские наряды как на ее вкус. Девушка настороженно ждала их, сжимая ручки собственной поклажи. — Как неподобающе ведет себя прислуга графа Фантомхайва, — съязвил, видимо, парень помладше своего спутника. — Появляется позже, чем прибывают гости. Бывшая цветочница ощутила, как уши ее покраснели от стыда, однако она тут же нахмурилась, впустив отрезвляющую расчетливость в свой рассудок, и обратилась к уже прошедшей мимо нее парочке тоном, каким озвучивают удостоенные гордой язвительностью комментарии оппоненты: — Приношу свои бесконечные извинения, но в следующий раз прошу осведомлять заблаговременно о визите, как и надлежит джентльменам, — младший компаньон остановился, его рука дрогнула, готовясь выхватить в любую секунду шпагу, но развернувшийся полубоком товарищ опередил его. — Как пожелаете, мисс… — Грин. Элеонора Грин, — отчеканила хладнокровно Лора, глядя прямо в серые глаза собеседника. — Хорошо. Письма будут приходить на ваше имя от дворецкого ее Королевского Величества, Чарльза Фиппса. Смею предположить, что тогда мы можем рассчитывать на качественное обслуживание. — Не сомневайтесь, мистер Фиппс, — заверила догадливая леди. — До встречи, джентльмены, — она легонько взметнула юбками и зашагала к черному входу под пристальным взором двух доверенных лиц королевы Виктории, частично пораженных умеренной наглостью простолюдинки.