Самая опасная ложь — это истины, слегка извращенные. Лихтенберг Георг Кристоф
***
Нора по-хозяйски исследовала морской продукт, расфасованный по квадратным коробочкам. Перед ней стояла немолодая торговка, отгоняла надоедливых мошек от селедки и камбалы, расхваливала товар, то и дело сверкая одиноким зубом. Толклись клерки около четырехколесной телеги ярко-зеленого цвета, совали в чужие руки монеты, обхватывали бережно поданные стаканчики кофе и испарялись один за другим с развилки, идя либо в направлении Дюк-стрит, либо Оксфорд-стрит. В сонной толпе встречались пестреющие лоскуты платьев — деланные под тогдашнюю моду наряды проституток. Их обладательницы мельтешили по пыльным тротуарам, юбки их едва ли касались земли, плечи скрывались под шалями, руки согревались ажурными дешевыми перчатками. Большой редкостью считалось обнаружить на улицах Ист-Энда представительницу древней профессии, какая ранним утром рабочего дня не зевала бесстыдно, нагоняя заразную дремоту на окружающих. Куртизанки ленились обращать внимание на сторожащих их похотливых лавочников и случайных прохожих, которым, впрочем, не откажут в соответствующих услугах, но только после наспех проглоченного завтрака. Три пенса провалились в бездонный карман рыбницы, горничная преспокойно взяла у той почти килограммовый сверток отборных креветок и протянула скучающему Бардрою. — Ты уверена, что их можно есть? — засомневался мужчина, разглядывающий ярко-розовые хитиновые панцири. — Конечно, — Лора, вычеркнув из списка очередной пункт, круто развернулась на небольших каблучках, так что чуть не столкнулась со спутником, отогнула краешек упаковки и стала поучительным тоном разъяснять хитрости торговли: — Видишь, зеленоватые пятнышки на головках говорят о том, что креветки питались планктоном незадолго до смерти. Кроме того, они не бледны, а значит, их не размораживали по нескольку раз. — Откуда ты это знаешь? — девушка заулыбалась в ответ. — Хорошая знакомая поделилась знаниями, — она уткнулась вновь в исписанную бумажку. — Нужно раздобыть молоко. Господину лучше пить парное, в Сент-Джеймском парке таким как раз торгуют, — брюнетка хотела было уже спуститься с каменного бордюра на мостовую, как вдруг Бард отдернул ее, а перед носом пронеслась неуправляемая телега, на которой красный контейнер судорожно позвякивал металлическими крышками. Погонщик тянул на себя кожаные уздечки, в то время как кобыла шарахалась от клацающих зубами костлявых бродяжек. Наконец загнанное животное, перепуганное бранью хозяина с одной стороны, и угрозой быть искусанной с другой, лягнуло обшарпанных обидчиков, вместе с тем опрокинулся и контейнер. Брусчатка мгновенно раскалилась и потемнела, кипяток просочился в борозды меж каменной кладкой, печенный картофель рассыпался по дороге, как это делают выпущенные на прогулку цыплята: большая часть осталась подле жестяной алой матушки, смельчаки докатились до ног зевак. Откуда ни возьмись появившиеся мальчуганы растолкали зрителей, и под смачные чертыханья торговца своровали по картофелине, на ходу пряча за пазуху. Мужчина обреченно махнул вслед рукой — есть дела поважнее мелких беспризорников. — Вот же ж, — блондин продолжал сжимать бледную женскую руку. — Всегда какой-нибудь кавардак творится в столице. — Все хорошо, Бард. Можешь отпустить меня, — Элеонора с искренней благодарностью во взгляде кивнула своему помощнику, после чего удостоила вялым интересом прибывших полицейских. Двоица сподобилась помочь ирландцу-извозчику загрузить контейнер обратно, хотя таковых не жаловали ни бедняки, ни богачи. Собравшиеся поглазеть случайные прохожие расходились, видимо, разочарованные дешевым спектаклем без капли крови. — Нора, ты ли это? — горничная обернулась, не сразу признав в обратившейся к ней девице ту самую «хорошую знакомую». На памяти бывшей цветочницы лучистые голубые глаза смотрелись менее измученными, как и их исхудавшая хозяйка. — Анна. Пока они продвигались в направлении к парку, выяснилось, что давняя приятельница Норы устроилась в подмастерья к ткачихе и дни напропалую сидела за швейной машинкой. Лора поглядывала косо на собеседницу, силясь догадаться о причине изменений в ее внешности. Некогда пышные светло-русые локоны, очерчивавшие по-детски сглаженные контуры лица, походили на изломанную солому и спадали поредевшими прядками на выпирающие ключицы; пальцы, сродни бузиновым ветвям, перебирали складки свертка фатиновой ткани, будто в нервном мандраже пытались найти себе место; россыпь веснушек под глазами дополнилась красноватыми пятнышками, лоб поблескивал легкой испариной. — Так ты теперь в прислугах? — задала риторичный вопрос попутчица, придвигаясь к идущей рядом Лоре. Мимо пробежала чумазая ребятня, канючившая продавцу пирожков о том, чтобы сыграть в «Орлянку» на полпенни и угадать, куда он спрячет монету. — Дети… — вдогонку им шепнула ткачиха, услышав издаваемое мяуканье и гавканье, каким приветствовали остряки пирожников. — Байка о цирюльнике Тодде всегда пользовалась популярностью, — ответила горничная, улыбнулась приятельнице и взяла ее под руку. Про себя бывшая цветочница отметила, какой легковесной казалась ручонка девушки. — Запеченная человечина в слоеном тесте, ну чем тебе не деликатес? — шутливо добавила она. — Тьфу на тебя, Нора, — беззлобным тоном обронила ткачиха, затем бегло осмотрела отстающего повара тем взглядом, каким изучают потенциальных ухажеров леди в витиеватых нарядах, пряча интерес за широкими полями шляп и пушистыми перьями. — Много ли у вас таких слуг? — шепнула она, вновь повернув голову к Элеоноре. — Смешно и странно одновременно, но нас всего шестеро, — горничная пожала плечами в знак прошедшего удивления. — Поместье не уступает по размерам приходу Сент-Джордж, а по работе — и подавно. Правда, с заботами отлично управляется дворецкий… — Ох, должно быть, старый скряга, — буркнула русая девица, однако последовавшее возражение брюнетки впечатлило и раззадорило юную особу. — Что ты, Анна! По-моему, ему чуть меньше двадцати трех, — подруга Лоры с хитромудрым блеском в глазах проследила за задумчивым жестом горничной. — Тогда что же ты медлишь! — приглушенно пискнула давняя приятельница, на чьей коже поблескивали капельки пота. Брюнетка заулыбалась и покачала головой. Откуда было знать не разу не видавшей книгу селянке, что отношения между прислугой чреваты потерей рабочего места. С другой стороны, появлялась возможность выйти замуж за мелкого представителя среднего класса, так как титул горничной, а уж тем более экономки, расценивался выше, чем той же цветочницы или швеи. Из раздумий Элеонора вернулась в мир настоящий под звуки жутчайшего кашля, давящего хрупкое тельце подруги. Прикрыв губы ладонью, она немного наклонилась вперед и краснела все больше и гуще. Цветочница обхватила ее за плечи, мигом вытянулась и уставилась куда-то вдаль. Она немедленно дернула Анну в ближайший темный закоулок прочь с заполненной пешеходами улицы, успев однако предупредить Бардроя, чтобы тот не совался за ними. Уже скрытая рассеянным мраком высоких трущоб, ткачиха дала волю болезни. На разгоряченные пальцы брызнула кровь и частично заляпала купленное сукно, девушка устало осела на брошенные ящики из-под ананасов и спрятала намокшие ресницы и дрожащие губы за ладонями. Лора, корившая себя за незнание, чем она могла бы помочь, выудила из корзины платок и стала вытирать алую жидкость с влажных от мокрого кашля кистей приятельницы. Последняя молча наблюдала за нежными действиями заботливой горничной, всхлипывая периодически и утирая кровавые отпечатки с лица. — Я умираю, Нора, — произнесла наконец она чересчур ровным, спокойным голосом, отчего брюнетка замерла. — От чахотки. Врач сказал, что оплатить лекарства мне не под силу, — горничная не решалась поднять глаза на плачущую собеседницу, продолжала измерять слабое сердцебиение, которое едва ли ощущалось сквозь тонкую кожу. То, что она увидела несколькими минутами ранее, приводило в ужас своей точностью: испещренные мелкими порезами руки были окрашены в бордовый с примесью пены так же, как и в видении, вплоть до нитевидных потеков; слова звучали загробным тоном, словно приговор, который принял и сам покойник. Лора слышала, чувствовала, прикасалась к размытому будущему, без двух минут ставшему настоящим, и душа ее страшилась смириться с последней открывшейся правде. На промозглом матраце, завернутая в посеревшие простыни, лежала девушка с некогда отливавшими золотом запутанными прядями и смотрела в потресканный потолок большими темными глазами. — Глупости какие-то, — в непривычной для себя манере отрицала Элеонора, — богачи боятся туберкулеза из-за малоподвижного образа жизни и праздного ее провождения. Уверена, тебе с твоим здоровьем удастся выкарабкаться и безо всяких примочек, и я дам тебе денег, и… — девичью тираду прервала легшая на голову ладонь. Брюнетка несмело приподняла голову, взирая на изможденную и покоренною поздней стадией болезни приятельницу. — Я не хочу… — прошептала та, и грустная улыбка заиграла на искусанных губах. — Моя работа, моя судьба, моя жизнь — я не так их себе представляла. И мне хочется покинуть этот мир тихо, смиренно, как подобает мученице… — Анна прикоснулась к щеке подруги кончиком пальца, смахнув слезинку. — Уходи, Нора. Оставим все на своих местах. Забудь обо мне. Прошу тебя. Лора, ошарашенная и от того немая, несколько нескончаемых мгновений смотрела в потускневшие карие глаза, одним своим видом молившие об окончании мук, затем поднялась и шатким, медленным ходом направилась к оживленной улице. Она заколебалась у самого поворота, сглотнула подступивший к горлу ком и обернулась, последний раз рассматривая спрятанные за светлыми локонами веснушки.***
— Отлично, здесь все, о чем я вас просил, — дворецкий поочередно разглядывал упаковки, в то время как довольный Бард почесывал затылок, а Элеонора отрешенно следила за происходящим в саду боем Финниана и садового шланга. В конце концов, Себастьян велел повару браться за приготовление обеда, сам же подошел к девушке и заговорил фирменным вкрадчивым голоском: — Что-то не так, мисс Грин? Находясь поблизости, демон смаковал перчивший аромат юной души до одурманивающей голову остроты. Все-таки он поступил верно, попросив господина принять Лору на работу. Букет запахов переживаний уступал разве что метаниям Фантомхайва. Он наблюдал с некой едкой усмешкой за тем, как изрисованные трещинками алые губы опалялись сбивчивыми вдохами-выдохами, без зазрения совести рассматривал румяные щеки леди. Несомненно, Нора приковывала всецело внимание, но Себастьян не был бы дьявольски хорошим искусителем, если бы не наслаждался собственными пытками, даже располагая известным ему ответом на прозвучавший вопрос. Откуда знал? Кому, как не дворецкому семьи Фантомхайв, ветер донесет мельчайшие подробности о происходящем вокруг. — В любом случае, — продолжил он все в той же «бархатной» манере разговор, — советую вам поспешить. Ваши родители беседуют с господином… — Мои… родители? — глаза девушки округлились до размера чайных блюдец.***
— И потом, многоуважаемый граф Фантомхайв, мы… — леди запнулась, стоило двери гостиной распахнуться. Элеонора удивленно уставилась на сидевших напротив Сиэля мужчину преклонного возраста и женщину помладше него. Воцарилась секундная тишина, которую прервало резкое движение дамы, шаги, приглушаемые шуршанием полов платья, и Лора очутилась прижатой к чужой груди. — Нора, девочка моя, — пылко зашептала миссис Грин. — Как долго я тебя не видела. — Простите нас, господин, — мужчина захрустел больными суставами в тактичном поклоне. Мальчишка одарил его благосклонным кивком и перевел взгляд на выросшего из-под земли слугу, прикрыл глаз, одновременно проявив свое нежелание созерцать душещипательную сцену. С недавних пор по королевскому указу стало приемлемым посещение родней подчиненных, в то время как хозяева обязывались проявлять чудеса моральной стойкости и гостеприимства. — Себастьян, отведи чете Грин одну спальню на эту ночь. Длительные поездки в темное время суток опасны, — повелел Цепной Пес. Дворецкий отчеканил зазубренную фразу, вместе с тем не пренебрег случаем и взглянул на уставшего хозяина исподлобья, находя скрытый смысл в прозвучавшем приказе. — Здесь все такие галантные, — делилась мнением мать горничной, ведомая дочерью. Последняя кивнула. Тогда женщина поправила выбившуюся прядку волос насыщенного агатового цвета и стала рассматривать многочисленные картины. — Мы узнали о пожаре только вчера, с приездом газетчика. Ты же знаешь, сколько времени до нашей глуши идут столичные слухи, — будто бы оправдываясь, говорила сельская жительница. Бывшая цветочница вновь кивнула, затем украдкой смерила идущего чуть позади отца семейства. Совсем не изменился: так же прихрамывает на правую ногу, глядит постаревшим филином и хрипит при каждом вдохе. — Но, я смотрю, тебе повезло. Быть прислугой нынче в каком-никаком почете. Так ведь, мистер Грин? — мужчина ничего не ответил, зашипел неразборчивые слова в расчесанные усы. — Ох, я ведь совсем позабыла, — спохватилась брюнетка постарше. — Идем скорее. В скромной комнатке, любезнейшим образом предоставленной владельцем поместья, около кровати приютились три небольших чемоданчика — весь багаж супружеской пары. Женщина всплеснула руками и вслух похвалила расторопного дворецкого, затем принялась выуживать из тряпичного плена прихваченные ценные вещицы. Наконец она нащупала шершавый корешок книги, достала ее и вручила успевшей заскучать преемнице. — Держи, пригодится в домоводстве, — популярное издание миссис Битон красовалось распечатанными на обложке закрученными буквами. — Я ведь без понятия, как читать. А ты смышленая уродилась, — мать ласково накрыла ладонями пальцы девушки. — Наша гордость. Все остальное время Лора только и делала, что беспокоилась о родителях. Люди они хорошие, добропорядочные, однако помимо льстивых полуплие при виде господ да неприкосновенности их собственности больше ничего толком и не знают. Девушка начищала до блеска паркеты, стоя на коленях, и вспоминала, как встретилась с Анной. Примерно в таком же положении застала ее, пока шла к управляющему Вилкинсу с просьбой определить в работный дом, замешкалась около двери. Нескольких томительных мгновений хватило смекалистой русой девице, чтобы оставить половую тряпку и бесцеремонно вцепиться в худую ручонку Элеоноры. «Не ходи к нему. Упечет в ближайший публичный дом», — зашептала Анна, и тут же вернулась к помывке пола, стоило скрипнуть дверным петлям. Оттуда высунулось пятнистое ссунувшееся лицо, и зеленые отметины на нем свидетельствовали о чудом проходящей оспе. Мужчина поинтересовался приторным голоском чем может быть полезен. Растерявшаяся брюнетка поглядела сперва на него, затем покосилась на безмолвную уборщицу, с большим усердием орудовавшую щетками и мокрым тряпьем. Спустя секунду ожидания из глубины кабинета донеслись иные звуки и показалась их разодетая в псевдодорогие шелка обладательница. Она проскользнула меж дверным проемом и небольшим пузом мистера, игриво качнула перьями в шляпе, на прощанье подарила ему двусмысленную улыбочку и легкое движение пальчиками, обтянутыми лайковой кожей. После этой сцены Нора поспешила извиниться за то, что потревожила впустую, и удалилась прочь. Следующая встреча получилась столь же неожиданной и произошла на еженедельном Смитфилдском рынке. Цветочница примерялась к покупке семян ноготков, Анна же бродила, обремененная поиском свежей зелени. Они столкнулись довольно нелепо, едва не обронили корзины, стали извиняться, причем одновременно, затем слово за слово разговорились. — Вы так ловко смешиваете ингредиенты, — любезничала миссис Грин, вертевшаяся около работающего повара. Бардрой едва ли не просиял от чувства внутреннего достоинства, а Нора между тем следила за мимикой маминого лица. Улыбка ее была столь заразительной, как и тихое кокетливое подсмеивание и похлопывания нежными мягкими ладонями, что девушка сама невольно поддалась радостному настрою. Мать не так часто веселилась, потому дочь ценила такие вот редкие случаи. — Совсем как Нора, — подметила женщина и подмигнула ненаглядной девице, на что последняя зарумянилась. Примерно в половину одиннадцатого новая горничная управилась с работой и неспешной походкой прогуливалась по подвальному этажу. Винтовая лестница, предназначенная для слуг, располагалась неподалеку от черного входа, и когда Лора поднялась на одну ступень, до ушей донеслось знакомое царапанье. Удивленная девушка приблизилась к двери, отодвинула щеколду и ухватилась за ручку. Каков же был ее восторг в момент, когда вокруг ног завертелся издающий утробное мурлыканье комок шерсти. Стоило бывшей цветочнице чуточку нагнуться ради прикосновения к давнему знакомому, как кот шмыгнул внутрь и, будто бывалый тамошний гость, замельтешил вперед. Нора поспешила за ним, шипя и призывая остановиться. Зверь взобрался на первый этаж, пробежался по закрученному маршруту из длинных коридоров, наконец, протиснулся в щель между проемом и приоткрытой дверью. Брюнетка последовала за ним, обнаружив, что кошачий привел ее в спальню родителей и запрыгнул на кровать. Она уже приготовилась выслушивать испуганный визг матери, страдавшей чутким сном, как вдруг под тяжестью мохнатого одеяло просело подозрительно сильно. Элеонора дрожащими пальцами стянула покрывала, рот раскрылся в немом ошеломлении, а спустя секунду она уже шастала по всем комнатам. Леди была так потрясена увиденным, что совсем позабыла о предосторожности, занеслась в очередное помещение и оцепенела, не веря собственным глазам. Жемчужная цепь отсвечивала перламутром меж длинными материнскими пальцами, добытая из резной шкатулки с драгоценностями, которая застыла на отцовских ладонях. — Девочка моя, мы все объясним, — выдавила из себя женщина, попутно прячущая ожерелье. Нора приблизилась к ним, на глазах ее проступили слезы, видимые благодаря фонарю в правой руке. — Зачем… Зачем вы это сделали? Разве господин проявил недостаточно милосердия по отношению к нам? — шкатулка вместе со всем содержимым вернулась на прежнее место, чета Грин попятилась назад под натиском наступающей дочери, в полумрак, скрывающий их фигуры. — Разве недостаточно вам будет тех денег, которые я обязуюсь присылать ежемесячно? — троица остановилась, сковываемая вязкой тишиной. Внезапно отец сунул руку в карман пиджака, однако супруга воскликнула «Не смей!», и в ту же самую секунду Лора ощутила нестерпимую колкую боль в левом боку. Она коснулась заалевшей ткани передника, где между ребрами, как в масло, легко вошел нож, и подняла помутневший взгляд на родителей. Мать отцепилась от рукоятки холодного оружия, дернула старика за рукав куртки, чтобы тот пришел в чувство, а не стоял как истукан и не пялился на окровавленную одежду. — Что тут происходит? — сонный граф вошел в комнату, по-детски потирая кулаком видящий глаз, и запоздало отреагировал на представшую картину. Одновременно с выстрелом его укутала беспроглядная темнота, полностью спрятавшая от окружающего мира. Секунд пять мальчишка не решался открыть глаза, затем ощутил разгоряченное неровное дыхание на своей щеке и узрел горничную перед собой. — Вы целы, господин? — голос слабый и обеспокоенный, девичьи руки скользнули по хрупким плечам Сиэля, повисли, вместе с этим беспомощно опустились и чернильные крылья. Фантомхайв, лишь затаив дыханье, проследил за оперенными конечностями, затем как-то вскользь заметил заслонившего их Себастьяна и пулю в его ладони. Подобно хозяину, демон изумился неожиданно раскрывшейся тайне, однако скрывал свою реакцию качественнее за повседневной улыбкой. — Прикажете убить их, милорд? — поинтересовался слуга. Глаза блеснули дьявольским малиновым оттенком, по контуру мужского силуэта рассредоточилась адская темная дымка, он даже успел шагнуть вперед. — Нет… — сорвалось с губ Цепного Пса. — Пусть это сделает она, — мальчик стянул повязку и, представ перед девушкой в истинном обличии, со светящейся пентаграммой, отчеканил: — Это приказ, Элеонора. Убей своих родителей. Темный взгляд, размытый от слезной пелены, разом остекленел. Трезвость ударила в голову, потупила обжигающую боль в боку. Как просто раздает он приказы налево и направо. Такой маленький, а поступает не лучше Сатаны, при этом даже правильнее Господа. Лора поднялась и присела перед Сиэлем, игнорируя пропитывающие белоснежный передник багровые потеки. — Да, мой господин.