"Они не куклы для утех..."

      Том остался жить у меня. Первый месяц он и ходить-то толком не мог. Но я этого от него и не требовал. Ведь первым делом Том захотел научиться говорить. Сначала, конечно, ничего не получалось: он заикался, сбивался, неправильно произносил даже самые простые слова. Я поневоле начинал смеяться, а Том злился на меня, дулся или вообще замолкал надолго. Но где-то через полгода он смог нормально разговаривать, даже петь пытался. Парень бродил по всему коттеджу, иногда включал музыку и танцевал. Освоившись в моём доме, Том стал учиться готовить, по правде сказать, это ему удавалось неплохо.       Однажды Томас попросил у меня цветные карандаши и бумагу. Как же сильно я удивился, увидев, что он пытается рисовать! Он действительно ожил, был наивен... как ребёнок. Радовался солнцу и дождю, грустил из-за случайно разбитой чашки или неудачно получившегося рисунка. А что я?       Я не мог нарадоваться, глядя на него. Том не был для меня домашней зверушкой или простым развлечением. Он стал другом, частью семьи, которую я уже и не рассчитывал найти. Каждый вечер, когда я приезжал с работы, Том кормил меня ужином, а потом тащил в гостиную, где мы смотрели вместе кино. Ему нравились все фильмы, но больше всего привлекали романтические мелодрамы, которые обязательно должны были закончиться хорошо.       В один прекрасный вечер, когда мы вместе с Томом уютно расположились перед телевизором, наблюдая за событиями очередного такого фильма, он вдруг тяжело вздохнул и посмотрел в мою сторону.       - Вот бы и меня кто-нибудь так полюбил...       - А тебе меня мало? - я беззаботно усмехнулся в ответ. Впрочем, слова Тома как-то странно задели меня. Полюбил? Разве я его не достаточно лю...       - Крис, ты другое. Ты — моя семья. Спас меня, обогрел, дал кров, свою защиту. Я люблю тебя, но мне почему-то кажется, что этого недостаточно для того, чтобы ты полюбил меня.       Я не совсем понял, о чём сейчас Том. Он не всегда правильно мог выразить свои мысли и чувства, говорил много, а смысла в словах особо не было. Я пересел к нему на диван и, приобняв за плечи, прижал к себе.       - Том, я тоже люблю тебя. Правда, люблю. Да, мы с тобой семья. Но ведь семья — это не только мама, папа, братья и сестры. Семья — это еще и любящий тебя человек, который сделает все, лишь бы его возлюбленному было хорошо.       Том молча смотрел на меня, как губка впитывая каждое произнесённое слово.       - И тебе не нужно стараться что-то сделать, чтобы я полюбил тебя ещё сильнее.       Я осторожно придвинулся к нему и нежно поцеловал тонкие губы. Парень на долю секунды замер, а потом сам отстранился.       - Крис, пожалуйста. Я не...       - Я понимаю, тебе страшно, - мне стало стыдно за свой порыв. Крепко обняв Тома, я притянул его поближе и усадил к себе на колени. - Я не они. Я не стану тебя заставлять быть со мной, если ты сам этого не хочешь.       - Я ничего не хочу. Я боюсь, - Том уткнулся носом мне в шею, прикрыв свои удивительные глаза. - Я хочу просто быть рядом. Обнимать тебя, сидеть вечерами и смотреть кино. Мне большего пока и не нужно.       - Значит, и мне не нужно, - я поцеловал Тома в висок и улыбнулся. - Слушай, у меня завтра выходной. Давай прошвырнемся по магазинам и накупим тебе всяких вещей? Ты же полгода сидишь дома, никуда не выходишь.       - А может, обойдемся без этого? - Том смущённо посмотрел на меня.       - Том, тебе безумно идут мои домашние штаны и футболка, но гулять тебя в этом я ни за что не отпущу, - я засмеялся, наблюдая, как щёки Тома медленно заливаются румянцем. - О, я гляжу, ты уже вовсю научился стесняться! Ладно, я подберу тебе что-нибудь из одежды, и мы поедем по магазинам. И никаких отговорок!       - Ладно... - неуверенно протянул Том.       Я видел, как Томас себя переламывал. Он не особо хотел ехать в незнакомое место, но выходить из дома и гулять очень любил. Благо возле моего жилища была небольшая рощица, куда Том мог спокойно пойти подышать свежим воздухом.       - Договорились. Я помогу тебе выбрать нужные вещи. Будешь самым красивым, - я коротко поцеловал Тома в макушку, ласково поглаживая стройную спину.

***

      На утро мы поехали по магазинам. Народу еще было немного — обычно за покупками приезжают ближе к обеду. Наверное, поэтому Тому было не так уж и страшно, хотя он все время крепко прижимался ко мне, держа под руку. Мы прошлись по всем магазинам и магазинчикам, заглянули даже в самые малюсенькие отделы, и как бы Том не отнекивался, всё-таки смогли подобрать ему много одежды. Продавщицы тихо вздыхали, глядя на Тома, когда тот выходил из примерочной в той или иной обновке. Ведь он был невероятно красив!       В одном из магазинов я попросил срезать этикетки, чтобы Том мог спокойно переодеться (давно пора было сменить мои поношенные джинсы и рубашку, которые мы откопали в шкафу). Чёрные узкие брюки казались второй кожей на его длинных стройных ногах, сверху же красовалась голубая рубашка, которая, по сравнению с глазами Тома, выглядела грязно-серой.       - Ты прекрасен, - я легонько приобнял его за талию, когда мы вышли на улицу.       Похоже, Том и сам осознал, насколько он привлекательный. Парень выпрямил спину, походка сделалась как-то увереннее, а улыбка стала приветливой и открытой.       Мы быстро направились в сторону небольшого уютного кафе. Несколько часов хождения по магазинам пробудили в нас просто зверский аппетит. Том всё рассказывал о том, что нашёл какой-то новый рецепт тушёного мяса с овощами, и когда мы приедем домой, он обязательно попробует его приготовить. Я лишь улыбался, слушая его бархатный, нежный голос.       - Том? - резкий окрик за нашими спинами заставил парня прижаться ко мне в тщетных попытках спрятаться.       Я обернулся, пытаясь понять: кто это там к нему обратился? К нам навстречу шёл мужчина довольно невзрачного вида, весь какой-то помятый и потрепанный.       Поравнявшись с нами, он сплюнул на землю и со злостью уставился прямо на Томаса.       - Я же выкинул тебя! Неужели побираться пошёл?       - Прошу прощения, - я отдал Тому пакеты с одеждой и задвинул его к себе за спину. - Вы правильно сказали, что выкинули его. Живого! Я же нашёл Томаса, обогрел. И теперь он только мой.       - Да как бы не так! Я слишком много заплатил за него прежнему хозяину, чтобы так просто подарить эту игрушку кому-то, - мужчина подошёл ближе и, быстро схватив Тома за левую руку, с силой дернул его на себя.       Раздался громкий хруст, будто кость сломали. Мужчина выпустил Томаса, а его покалеченная рука безжизненно повисла вдоль тела. Что касается Тома, то он даже не обратил никакого внимания, лишь здоровой рукой прижал вторую плотнее к себе. Он беспомощно посмотрел на меня, и моё сердце застыло на месте — столько во взгляде Тома было боли.       - Прости... - тихо произнёс он и, тяжело вздохнув, подошёл к мужчине.       - Теперь еще деньги за твой ремонт платить, дрянь! - Урод замахнулся и с силой ударил Тома по лицу.       Казалось, что-то лопнуло, и кровь брызнула из разбитого носа прямо на пол, но ни один мускул на лице Томаса так и не дрогнул. Обычный человек уже давно бы визжал как поросенок, но ему вовсе не было больно.       Я собрал остатки своего самоконтроля, подошёл к Тому и прижал его к себе.       - С вами он никуда не пойдёт. Вы и так слишком больно ему сделали.       - Они не чувствуют боли, идиот. Видишь, - мужик указал пальцем на сломанную руку, - я ему плечевой сустав вырвал. Любой бы орал благим матом, а этому хоть бы хны.       - Значит, любой. Хорошо, - я едва улыбнулся и точным движением схватил эту сволочь за руку, а потом со всей дури рванул. Раздался повторный хруст, а за ним — дикий вопль. Я покрепче обнял Тома и повёл его к машине. - Ничего. Мы тебя починим.       - Полетишь ради этого в Японию? - Том как-то грустно усмехнулся, уткнувшись носом в мое плечо. Кровь так и текла из носа, капая на рубашку. - Проще меня выкинуть.       - Не смей так говорить, Томас! Если нужно, то мы полетим и в Японию. По слухам, там всё ещё живёт мастер Курода. Уверен, он тебя подлатает.       Все то время, что добирались до Японии, Том молчал. Я сам кое-как обработал его разбитый нос и зафиксировал плечо, чтобы не стало хуже.       Добравшись до нужного нам города, мы остановились в небольшой гостинице, и в тот же вечер я повёз Тома к мастеру Курода. Этот гений изготавливал самых первых "гибридных детей", а потом научил и других. Сейчас он был уже стар, но из его умелых рук по-прежнему выходили только самые красивые и самые дорогие "дети".       Подъехав к дому мастера, мы прямиком направились к нему.       Старик сидел в мягком кресле и курил трубку, пуская в потолок сизые колечки дыма. В это трудно поверить, но было такое чувство, что он уже ждал нас.       - Мастер Курода? - я осторожно позвал его, подходя ближе. Том тихо стоял в дверях.       - Слуга уже сообщил мне о вашем приезде. Цель, с которой вы сюда прибыли, тоже не является для меня тайной, - Курода поманил Тома к себе, и тот медленно подошёл.       - Присядь, - старик жестом указал на стул, и Том послушно опустился рядом. - Я тебя помню. Сам сделал лет десять назад.       - Десять лет? - едва слышно выдохнув, я посмотрел на Тома. - Почему ты...       - Неужели твои кости стали настолько хрупкими? Или он бил тебя? - мастер Курода бросил в мою сторону испепеляющий взгляд.       - Крис? Никогда! Меня били другие — те, кто покупал, - Том поджал губы, глядя в узкие глаза старика.       - Можно что-то сделать? Деньги значения не имеют, - я подошёл ближе, но Курода остановил меня властным движением руки.       - Возвращайтесь в отель. Через неделю ждите результат. Либо я его починю, либо...       Мне не хотелось знать второй исход. Последний раз посмотрев на Тома, я оставил его в доме мастера, с тяжёлым сердцем прикрыв за собой дверь.       Как он и предполагал, Том сильно поизносился, и любое слишком резкое движение или удар могли сломать ему сразу все кости. Суставы практически стёрлись, ведь в борделях проституток порой так изгибали, что удивительно, как он еще пополам не переломился?

***

      Неделя стала для меня мукой. Я каждый день ждал хоть каких-то новостей о состоянии Томаса, хотел знать, что с ним? Но на звонки никто не отвечал. Видимо, расстраивать меня не хотели.       Без Тома я чувствовал себя каким-то неполноценным, словно из меня вырвали некую важную часть. Пропал аппетит, бессонница стала моей верной подругой. Казалось, в мире стерлись все яркие краски, а жизнь утратила свою прежнюю ценность.       Я уже собирал вещи, не надеясь, что снова увижу Тома. На душе было тоскливо и мерзко, будто умер самый близкий мне человек. Я знал, что без Томаса мой дом буквально осиротеет, и теперь туда вообще не хотелось возвращаться, но завтра мой самолёт до Нью-Йорка, да и с работы трезвонили постоянно.       Вдруг в дверь громко постучали. Я на автомате открыл и замер от неожиданности.       - Том?