Я тебя никогда не оставлю

Дни тянулись медленно. Муж мой целыми днями был занят на службе — Кавказ никогда не был спокойным местом, а в последнее время коренное население гор стало еще активнее. Видимо, события декабря* сильно повлияли на них, и даже плачевный конец восставших их не пугал. В связи с этим я видела супруга только тогда, когда подолгу засиживалась с книгой. Он был все так же неизменно нежен со мной, но это навевало тоску порой. Меня терзали неведомые чувства, но я старалась не зацикливаться на них. Гораздо больше меня волновало отсутствие ответа от Ольги. Прошло уже две недели, как я отправила письмо и приглашение к нам на званый ужин, который должен был состояться в честь дня рождения моего мужа — десятого мая. Просыпаясь каждое утро я сразу же осведомлялась о почте, однако горничная лишь качала головой и сочувственно смотрела на меня. В такие моменты я вспоминала первые дни после того, как написала письмо Онегину. Как же давно это было, кажется. С другой стороны, все происходило как будто вчера. Но нет… Музыкальная шкатулка, подаренная Евгением, хранит его письма. Наша последняя встреча, невольно всплывшая у меня в памяти, заставила снова желать невозможного. Но ныне я уже мыслила здраво, а потому сомневалась в любви Онегина. Да, он клялся, я видела это чувство в его глазах, но не спутала ли я любовь и страсть? Что, если бы он остыл, заполучив меня? Ведь так было всегда. Он заставлял девушек желать его, а после, наигравшись, бросал их. Если бы я знала об этом тогда, в семнадцать лет, полюбила бы я его? Поздно об этом думать. Уже ничего не изменить. Я заставила себя подняться с кровати. День для меня начался необычайно поздно, но я собиралась наверстать упущенное. После быстрого завтрака в гостиной, примыкавшей к моей спальне, я переоделась в одно из легких простых платьев, которые мне пошили уже на Кавказе, и отправилась в сад. В последнее время я все чаще коротала здесь дни: читая, вышивая (что я освоила совсем недавно, от безделья), а порой — помогая садовнику. На многое я, конечно, не годилась, но срезать цветы, полить или же подать что-то Надару — на это я была способна. Срезанные цветы я, с помощью горничных, переносила в дом, после чего мы расставляли их в вазы. В моей гостиной, например, каждое утро меняли розы. Надар выращивал их в специальной оранжерее, в которую я зашла всего один раз. Несомненно, мне нравились розы, но слишком сильным и удушающим был запах. Обрезая листы с белых роз, предназначенных для Большой гостиной, я внезапно услышала торопливые шаги. В комнату вошла Алико, держащая в руках белую карточку. — Госпожа, к вам пришли. Я вытерла руки и недоуменно воззрилась на визитку. Но все вопросы отпали, едва я увидела знакомое имя. — Спасибо. Проводи, пожалуйста, нашу гостью в Восточную гостиную и прикажи подать чай. И к нему побольше сладкого. Едва Алико вышла за двери, я перепоручила девушкам свой букет и поспешила в свои комнаты. Было необходимо вымыть руки и переодеть платье. Камеристка, почти бежавшая за мной по коридорам, немедленно открыла гардероб и выбрала несколько нарядов. Терпеливо ожидая, когда на мне зашнуруют корсет, я раздумывала над тем, как поменяло нас время. Раньше я бы побежала навстречу Ольге в том, в чем была. Да и моя милая сестра не стала бы покорно ждать меня на одном месте. Однако же сейчас мы обе степенные дамы, над которыми раньше посмеивались и обещали никогда не становиться такими. У Ольги, к тому же, уже есть двое детей. Сама я их, к сожалению, не видела, но мама писала, что они очаровательны. После рождения второго сына сестра с семьей ездила к ней. Я была особенно растрогана, узнав, что Ольга назвала одного из сыновей в честь нашего отца — Дмитрия. В последний раз взглянув в зеркало, я отправилась в гостиную. Лакей услужливо распахнул передо мной дверь. Ольга сидела боком ко мне, но тут же вскочила и подлетела ко мне. Я с особой нежностью отметила, что она совсем не изменилась за эти годы: все те же бесенята в глазах, лукавая улыбка, волосы, пахнущие медом, и маленькие морщинки в уголках глаз. — Таня, как давно мы не виделись! — Ольга заключила меня в объятия и, не дав мне вымолвить ни слова, увлекла на софу. — Я столько должна рассказать тебе. Кажется, что мне и дня всего не хватит для этого! Взяв в руки тонкую фарфоровую чашечку, я приготовилась слушать. * — речь идет о восстании декабристов.