ЧУВСТВА.

      Гарри Поттер сидел на очередном уроке Зельеварения, уткнувшись в котел. Прошла всего минута с начала урока у профессора Снейпа, а он уже мечтал сбежать куда-нибудь подальше. И сидевшие на другой половине класса слизеринцы не были причастны к его желанию никоим образом. Во всём, как и все полгода с момента окончания его личной войны с семь раз проклятым Воландемортом, виноват был в его плохом настроении декан конкурирующего факультета «Слизерин». Непревзойденный Северус Снейп.       Гарри искренне не понимал — как могло такое случиться? Нет, конечно, он привык, что всякая хрень ненормальная с ним случается уже скорее как правило, нежели как исключение. Но влюбиться в Снейпа?! Это было апогеем всего, что ранее сваливалось ему на голову. Когда его личное безумие началось? Конечно, его сильно выбили из колеи воспоминания, отданные ему Снейпом. Узнать, что он убил директора по прямому приказу самого директора, было словно заживляющий бальзам на израненную войной душу. Но больше всего удивили чувства Снейпа к его матери. Сейчас он за это ненавидел… Её. За то, что зельевар до сих пор любит женщину, которая его родила, но так и не стала ему матерью. Кто-то будет считать, что Гарри не прав, думая так. И что он вообще не имеет права думать об этом. Только каждый раз, когда Гарри смотрит на прямую спину его личного наваждения в несравненной чёрной мантии, которая, о Мерлин, он возбуждается! Подумать только! Его возбуждает мантия Снейпа!!! Это ли не верх безумия?       Вспоминается кусок воспоминания, отданного Снейпом, когда тот думал, что не выживет после укуса Нагайны. Но, видимо, напичканный самыми разнообразными зельями, организм достаточно легко справился с ядом крестража. Так Гарри объяснил себе чудесное спасения профессора зельеварения. Не хотелось думать, что тогда он имитировал смерть, чтобы потом скрыться, но по какой-то причине передумал. Каждый раз думая о причине, по которой Снейп мог остаться, Гарри Поттер задыхался от очередного приступа ревности, понимая, что просто сходит с ума. Что бы ни случилось в Визжащей хижине, это больше не имело значения, главное — что Снейп выжил.       Да, национальный герой сходит с ума, и не только по своему профессору. Иначе как объяснить, что он не может выкинуть из головы, что Его Патронус, чёртова лань, такая же, как и у его родительницы. Тот Его взгляд, когда Снейп произносил это «Всегда»… И Гарри ненавидел Её, ненавидел себя… Только Его не мог ненавидеть. В каждом мокром сне он видел, как невероятно талантливые руки его Немезиды обнимают его, как тонкие губы целуют, а антрацитовые глаза смотрят с любовью и нежностью… Просыпаясь после таких снов разгоряченным, с испачканными спермой пижамными штанами и бешено колотящимся сердцем, он, отдышавшись, вспоминал, что все эти сны останутся только снами. И даже если бы этот невероятный мужчина каким-то чудом посмотрел бы в его сторону, между ними будет всегда стоять Она. Его мёртвая мать.       Гарри едва вслух не рассмеялся надрывным, горьким смехом, но вовремя вспомнил, что находится на уроке. На Его уроке. Ради того, чтобы услышать Его похвалу, он всего себя посвятил изучению его предмета. Все каникулы, пока восстанавливался Хогвартс, он не вылезал из библиотеки — в доме на Гриммо, 12, к счастью, было полно книг по зельеварению. Ему пришлось учить с азов. Пыльная, захламленная блэковская лаборатория заменила ему спальню… Но… За полгода профессор ни разу не сказал того, что Гарри так желал услышать от Него, особенно Его потрясающе чувственным голосом. Ни одной, даже скупой, похвалы. Да, перестал язвить и придираться… Но лучше бы всё было по-старому, чем полный игнор и странный, нечитаемый взгляд, который ему иногда удавалось поймать на себе. А с некоторых пор и его не стало.       Поттер до автоматизма довел выполнения зелий, так что просто не мог их испортить. Он просто уходил с головой в процесс приготовления очередного зелья и «выныривал» только тогда, когда оно было готово. Если бы кто-то в прошлом году сказал, что он будет мечтать об отработках, то Гарри бы сломал наглецу нос и посоветовал вылечить голову. Тогда… Тогда он думал, что ненавидит Его и злился из-за Его несправедливого отношения, вечных придирок и отработок на пустом месте. Гарри грызла обида и непонимание.       Сейчас он понимает, что всё совсем не так… Когда Гарри сделал глупость и подсмотрел воспоминания Северуса, он понял причину ненависти своего профессора к отцу Гарри, причину, по которой Снейп ненавидел его. Отец. И тут постаралась его семейка!!! Отец своим отвратительным поведением заставил Северуса ненавидеть себя и Гарри заодно, а мать украла его сердце. Ещё раньше они оба его бросили. Конечно, они были не виноваты, что погибли. Но измученное безответной любовью сердце находило извращенное облегчение в глупой ненависти к родителям. И, возможно, Гарри так на самом деле не чувствует и не думает, но ему жизненно необходимо было кого-то винить. Он так устал винить себя. Во всём. В том, что из-за его промедления многие погибли, что влюбился в самого неподходящего для этого человека.       Ему хотелось к Нему. Прямо сейчас встать и обнять Его. Сказать о своих чувствах… И он бы так и сделал. Вот только как жить, увидев презрение в любимых глазах?       Гарри признается… Он твердо решил, что признается Ему. Чтобы убить надежду и свое глупое сердце, никак не понимающее, что тут всё глухо. Северус его ненавидит. Он ненавидит Джеймса — и через него ненавидит Гарри. И при этом всё ещё любит его мать. Впору прыгать от безысходности… с Астрономической башни. И он непременно это сделает. Как только соберет всю свою хваленую гриффиндорскую храбрость — он признается. А потом… Потом уже ничего не будет иметь значения. Он не сможет жить, помня презрение и отвращение в его прекрасных глазах. Помня, как в гадливой улыбке кривились его губы, которые он так отчаянно мечтает целовать… Он победил Темного Лорда, выполнил свое предназначение, и больше ничего никому не должен. Всё равно через несколько месяцев он окончит Хогвартс и не будет иметь возможности хотя бы видеть Его. Слушать Его голос, диктующий рецепт очередного зелья, слышать шорох его мантии. Гарри знает, что без всего этого сойдет с ума — не видеть Его подобно смерти.       Сначала Гарри хотел подождать с признанием до выпускного, но потом, подумав, решил не мучить себя и признаться до Рождественских каникул.       Каникулы. Рон настойчиво зовет к себе, искренне не понимая, как больно и невероятно завидно смотреть, как светится он рядом с такой же влюблённой Гермионой. Глупо винить в этом друга, Рон ведь не знает о его безнадежной любви. Он правда рад за них. У них всё взаимно, они счастливы. Счастливы настолько, что ничего не замечают рядом с собой. И Джинни… Все считают их парой, хотя на самом деле она давно встречается с Дином. А вся эта шумиха была придумана ими в двух целях. Чтобы от неё отстали родители, спящие и видящие ее женой победителя Воландеморта. И для того, чтобы от него отстали многочисленные поклонницы, которые также мечтали видеть его в своих постелях, желательно после свадьбы. И не менее навязчивые поклонники. У него под кроватью валяется столько напичканых Амортенцией сладостей, что хватило бы влюбить в него людей целого города, и это только за прошедшие праздники. А ведь впереди рождество. И самый ненавистный праздник — день Святого Валентина.       Он не злился на друзей — они куют своё счастье. Рон же не знает о его несчастной любви. Он не поймёт. Или не примет. Гермиона может и поймёт, она всё-таки умная. Да и смысл рассказывать, когда всё равно ничего не будет. Будет он. С его ненормальной любовью.       Гарри застыл, не дыша, когда профессор остановился рядом. Настолько близко, что он мог чувствовать Его взгляд, Его запах. От всего этого Гарри «поплыл» — сердце, казалось, бьётся в ушах, а в паху сладко потяжелело, и стали жать брюки.       Взрыв был настолько неожиданным, что он ещё пару секунд просто растерянно хлопал глазами, не понимая, что произошло. А когда понял — еле удержал на лице растерянный вид. Но, судя по обеспокоенным лицам друзей, перестарался. Хотя внутри него всё пело — отработка! Первая за этот учебный год, такая желанная отработка. С ним наедине…       Было еще кое-что необъяснимое. Он не мог так испортить зелье, чтобы оно рвануло. Да и рвануло-то оно странно. Очень ограниченно территориально, м-да. А он прекрасно знает, что при смешивании таких ингредиентов зелье должно было разгромить весь класс. Да и кипящее всего секунду назад зелье вылилось на него почти холодным…       Гарри был так счастлив, получив отработку, что быстро выбросил все странности из головы. Всё-таки он находился в Школе Магии, где возможно было всё. Или почти всё…       Гарри прикрыл глаза на секунду, успокаивая своё глупое влюблённое сердце, заставляя себя улыбнуться друзьям.       Рон стал привычно ворчать, возмущаясь назначенной Гарри отработкой. А Гермиона перечисляла вслух все невыполненные задания… Рона, и вскоре тому пришлось ускориться, чтобы догнать свою не на шутку разошедшуюся девушку. Друзья увлеклись своей привычной перепалкой и пошли вперед. А Гарри сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы привести мысли в порядок. Сегодня. Он признается сегодня. Лучшего времени может больше не быть. Да и тянуть не было смысла. Получит свою порцию презрения и — «Привет, Астрономическая башня».