Наруто
Храмовый комплекс был огромен, что неудивительно — этот храм, наверное, один из старейших и почитаемых в мире. Вся его архитектура со множеством построек гармонично и естественно вписывалась в природный ландшафт. На землях вокруг храма располагался древний, заповедный лес, имеющий статус священной земли. Охота на священных землях — табу, и обитающих на них животных никто не смел трогать, они были священны. Для пропитания местными крестьянами выращивались на отдельных фермах куры, коровы, свиньи, козы и другой скот. Потому мясо всегда попадало на стол в лучшем виде, а голода эта страна не видела давно. Комната, предоставленная мне в пользование, была довольно просторной и светлой: посреди был расстелен мягкий футон, красиво расшитый цветами; у стены были две тумбочки, у окна — низкий столик рядом с которым стояла изысканная икебана, украшающая помещение. Отведённого нам на отдых времени мне хватило на то чтобы посетить купальню, вздремнуть и переодеться. Проведя гребнем по еще сырым волосам, я мысленно постоянно возвращалась к верховной жрице. Мироку точно знает о том, кто я такая, это стало понятно с первого пойманного взгляда. Вот только как она поступит с этим знанием? Эта неясность заставляла меня нервничать. Мико пришла ровно в назначенное время, чтобы проводить меня на ужин, на который вся наша команда получила приглашение от Мироку. В обеденной зале уже собрались все, кто был приглашен. С левой стороны от Мироку сидел Итачи, справа — любопытно смотрящая на гостей малышка Шион, рядом с которой занимали место Обу-сан и Неджи с Макото. Мне же было предложено место рядом с сэнсэем. Другие караванщики были рассажены немного дальше от Верховной. Подали еду, и на какое-то время все разговоры смолкли. Я поймала на себе любопытный взгляд дочери жрицы и улыбнулась, меня радовало, что тут у этой девочки есть шанс на более счастливую жизнь. Я сначала даже не признала в этой восьмилетней, улыбающейся девочке будущую главную жрицу страны Демонов. Сейчас, в бежевом кимоно, с собранными в хвост волосами, она выглядела до ужаса милой, в ней не было ничего от той надменной, хмурой жрицы, которую мне когда-то довелось встретить. — Дядюшка, а ты мне привез подарки?! — как только маленькая жрица закончила есть, то стала засыпать купца вопросами. — Как же я мог лишить мою прелестную Шион подарка? Конечно же, привез, — по-отечески улыбаясь малышке, ответил торговец. — Обу-сан, вы её слишком балуете, — добродушно пожурила старого друга Мироку. — Лучше поведайте о вашем путешествии. Легка ли была дорога? Хороша ли торговля в дальних краях? — Опасности обошли нас стороной усилиями Итачи-сана и его команды. В этот раз мой путь к вам лежал через страну Травы, Мироку-сама, и я привез много гостинцев оттуда. Благодаря таланту Наруто транспортировка груза далась нам куда легче и удобнее. Я даже и не гадал, что мне в сопровождающие попадётся мастер фуиндзюцу! — Вы льстите мне, Обу-сан, ведь до мастера мне еще очень и очень далеко, — я благодарно улыбнулась старику: грустно будет с ним прощаться, замечательный он все же человек. — Вот как. Но мой дорогой друг прав, ваш талант ценен и редок, Наруто-сан. Ваша деревня должна вас беречь. И, честно говоря, ваша команда пробудила во мне далёкие воспоминания о днях моего детства, когда ваши родители были в наших землях. Дан-сан, Кушина, Микото и Хизаши… Они оставили о себе теплую память. Передавайте им мою надежду на новую встречу, Итачи-сан, Неджи-сан. — Думаю, маме будет приятно услышать о том, что вы помните о ней, Мироку-сама, — ответил Итачи. — Ах да, Наруто-сан, я была бы невероятно счастлива, если бы вы составили мне завтра, в полдень, компанию за чашечкой чая, — словно невзначай обратилась Мироку с предложением, на которое невозможно было ответить отказом. — Почту за честь, Мироку-сама. — Наруто! — зашел в комнату наставник. — Не помешаю? — Нет, я вздремнула перед ужином, так что сейчас просто читаю. Вы что-то хотели, сэнсэй? — Не знаешь, о чем хочет поговорить с тобой Мироку-сама? — Даже не представляю, — соврала я. — Тогда будь осторожна и не воспринимай её слова слишком близко к сердцу. Я непонимающе посмотрела на наставника, про себя отмечая, что рядом со жрицей сэнсэй чувствовал себя явно неуютно. Кажется, гений клана Учиха не любит жрецов и провидцев, а уж тем более — два в одном. — Вас что-то насторожило? — Не то чтобы насторожило… Просто мне не особо нравится столь пристальное внимание жрицы к тебе. Я знаю слишком мало примеров, когда божественные откровения, нисходящие от жриц, не предшествовали бы бедам, катастрофам или катаклизмам. — Не волнуйтесь, — я ободряюще улыбнулась наставнику, — любое предсказание лишь один, пусть и наиболее вероятный, путь развития событий. Судьба — не рок, она имеет свойство меняться.***
Я с интересом осматривала большой, прямоугольный, аскетично обставленный светлый зал — хондэн, в котором хранится синтай, или по-другому «тело Ками». Но что меня удивило, так это три, а не одна, нефритовые таблички, перед которыми стояли подношения. Это означало, что храм являлся лицом не одного, а сразу трёх богов. Хотя в божествах и религии я не очень разбираюсь. Я села на циновку напротив Мироку, которая расположилась спиной к главному алтарю. — Ты, верно, догадываешься, о чем будет наша беседа? — ласковая улыбка осветила красивое лицо жрицы. — Я могу ошибаться, — уклонилась я от прямого ответа, желая понять, что действительно известно жрице. — Буду откровенной, я видела много вещей, не объяснимых для смертного, но… Переселенцев из мира параллели встречаю впервые. — А я прямо каждый день в такие ситуации попадаю, — не удержалась я от сарказма. — Мне была открыта твоя история, Узумаки Наруто, — проигнорировав мой тон, продолжила Мироку. — И, увы, в этой жизни тебя также ожидает нелегкая судьба. — Я и не рассчитывала, можно подумать, что когда-то было иначе. — Думаю, хватит прелюдий и пора перейти к тому, для чего я организовала нашу встречу, — жрица закрыла глаза, складывая руки в молитвенном жесте. Неожиданно все пространство затопил бледно-голубой свет. Обстановка вокруг сменилась: больше не было храма, только лишь бесконечная, серо-белая пустошь. Мироку так же спокойно сидела напротив меня. — Не беспокойся. С тобой просто желают говорить. И, в подтверждение её слов, между нами вспыхнули три огненных столпа разных оттенков синего. Спустя мгновения те стали принимать форму человеческого тела, но… То были лишь очертания, сотканные из света. Человеческими у них можно было назвать только глаза, из которых в душу смотрела сама вечность. — Приветствуем тебя, — их голоса звучали в унисон, напоминая шум бурной, горной реки, что протекала сквозь меня потоком силы. Это было непередаваемое чувство. — Нас именуют Дзока-но сансин. Нашей волей ты и твоя духовная сестра пришли в этот мир — отражение того, что породил вас. Наш мир слабеет. Наше могущество угасло. Мы вынуждены искать помощи у вас, пришельцы. Хоть мир, из которого вы пришли, и этот — чрезвычайно похожи, но в один момент история здесь пошла иным путем. Началось все с прихода клана Ооцуцуки в наш мир из лунного царства, что больше не могло оставаться им домом. Они были любовно приняты на Земле. Кагуя была чистейшей из всех, кого видела эта земля: войны претили ее сути, оттого она решила положить конец конфликтам, терзающим земли. В поисках силы она нарушила запрет и вкусила божественный плод Шинжу, выросший из крови павших. Ей удалось положить конец войнам, и ее прозвали Наётакэ-но Кагуя-химэ, что значило «Лучезарная дева, стройная, как бамбук». Но божественная сила, попавшая в смертные руки, подействовала на неё подобно яду — отравила скверной чистую душу. Став править силой, из светлой богини Кагуя-химэ становилась для людей воплощением Демона и, когда она окончательно объединилась с Шинжу, дабы уничтожить собственных детей, она утратила последнюю человечность и душевный свет. Хагоромо и Хомура остановили мать и разделили Десятихвостого на девять частей, но ценой за то стали их жизни, и род Ооцуцуки прервался. Но мы вновь чувствуем беду. Мы видим гибель мира. Кагуя вернулась и была рождена заново. Сейчас она слаба, но мощь её растет день ото дня. В ваших душах с Принцессой Бьякугана горит воля братьев Ооцуцуки, и только вам по силам вновь совершить невозможное. Мы не можем вмешаться напрямую, но мы не хотим гибели мира, как не хочет родитель гибели своего чада. Мне были понятны мотивы трех небесных богов созидания, они спасают свое детище, но и воспоминания прежней пережитой войны резали душу по живому. Почему мы снова крайние?! — Сможем ли мы? В той битве победой мы были обязаны наследию Хагоромо-сама! Кагуя была ослаблена недавним воскрешением, а тут… Вы предлагаете столкнуться с живой богиней в зените своих сил, слетевшей с катушек? Люди против богини, не слишком ли неравный бой вы нам навязываете? — Не сомневайся, наследница Хагоромо, — в их голосе звучала улыбка? — Наше благословение пробудит спящие в вас силы, унаследованные от Хомуры и Хагоромо Ооцуцуки этого мира. А в качестве нашего подарка вам, примите это… От фигур отделились три огонька, которые приняли форму раскрытых цветов лотоса, символа прошлого, будущего и настоящего, тёмно-синего, серебряного и алого. Они медленно подплыли ко мне, а темно-синий цветок, сотканный из чистой энергии, проник прямиком в мое сердце, растворяясь в нем. Пульс резко участился, а глаза обожгло холодным огнем. Стало невероятно жарко… Одна из фигур, что была в центре и имела идентичные цвету растворившегося во мне лотоса темно-синие миндалевидные глаза, выплыла чуть вперед и заговорила. — Эти глаза-индиго, что ныне принадлежат тебе, будут принадлежать и твоему роду в будущем. Это — крупица моей силы, носящая имя Тенкей, что обозначает «небесное благословение». Они отличны от находящихся пред тобой Тенсейгана и Рине Шарингана, скрытых в оставшихся двух цветках. Тенкай не обладает боевыми способностями, но зато твой взор ныне не обманет ни одна ложь гендзюцу, и они будут ясно видеть всё скрытое от человеческих глаз. Эта сила поможет тебе в противостоянии с тем, кто затаился в корнях в ожидании своего часа. Он, как и большинство его предшественников, в своей жажде силы и власти встал на путь разрушения. В его руках сейчас создание, порожденное Хагоромо и Хомурой, что было дорого тебе в прошлой жизни. — Курама?! — не сдержавшись, воскликнула я, стараясь унять дрожь. — Верно. Это имя было ему даровано Хагоромо. И скоро этот человек, коли заполучит глаза, чья сила носит название Уважаемых Небесных Богов, сможет подавить его волю. — Что ожидает клан Учиха? — внезапно спросила я. — Их судьба лишь в их руках, но тебе, человеческое дитя, выпадет случай помочь этому земному роду. Ты можешь дать им лишь шанс. — Каковы цели Акацуки этого мира? — Ведомые Мадарой, который нашел способ сохранить свою жизнь после битвы с Хаширамой, и Кагуей, которая была возвращена благодаря его крови, они устраняют все и всех, кто может помешать воцарению Наётакэ-но Кагуя-химэ. — А что с остальными вашими подарками? — я посмотрела на ставшие бутонами недавно раскрытые цветы лотоса. — Тенсейган — наш дар Принцессе Бьякугана. Вторым даром ты вольна распорядиться, как сама сочтёшь правильным. Поверь, эти глаза сослужат тебе ещё добрую службу. А чтобы собраны были все великие дары, тебе придется вновь очистить душу Нагато, в ком течет родственная тебе кровь. И наш последний совет: освойте призыв, но не полагайте огромных надежд на свитки. Следуйте зову вашей внутренней сущности. В сражении с воплощенной богиней вам понадобится использовать все ваши силы. — Подождите, что вы подразумевали, говоря, что в нас с Нагато родственная кровь? То что он, как и я, из клана Узумаки? — И это тоже. Но ваша связь куда ближе, после падения Водоворота Кушина была разлучена со своей старшей сводной сестрой, с которой ее пути так никогда более и не пересеклись. Нагато ее сын. — Фусоу?! — вспомнила я имя из дневника матери — Таково было ее имя, — подтвердили мою догадку боги, — а теперь вам пора в реальный мир. Все окружающее пространство вновь вспыхнуло светом и вернулось к первоначальному состоянию, и мы, с ужасно бледной, покрывшейся испариной Мироку, вновь спокойно сидели в зале храма. Похоже, что многих сил ей стоил наш диалог с тройкой небесных богов. — Благодарю вас, Мироку-сама, за то, что устроили эту… Встречу. — Рада, что беседа прошла успешно, — она с интересом смотрела в мои глаза. — А теперь иди. Твои друзья крайне обеспокоены, поскольку мы здесь более пяти часов, относительно мирского времени. Я же очень устала… — Еще раз благодарю, — поклонившись напоследок жрице, я покинула храм, выходя на залитый солнцем двор, и тут же была «атакована» своей командой. — Наруто! Ну наконец-то! — крепко обнял меня младший Учиха, смеясь. — Задушишь, Макото! — Прости. Прости, я просто… Переволновался. — Ну и что со мной, по-вашему, могло произойти? В жертву, что ль, принесут? — Да кто знает этих жриц, — тихо произнес Хьюга. — Неджи, и ты туда же! — не удержалась я от возмущения. По вымощенным дорожкам храмового парка бежала, сжимая в своих ручках расписной мячик, маленькая жрица. Её светлые волосы ласково трепал ветер, разнося звонкий, искренний смех по самым дальним уголкам парка. Пруд был наполнен различными камешками, травой и кувшинками. А в движение всю эту картину приводили небольшие красные кои*, что двигались, будто бы под музыку. — Что ты делаешь? — спросила, остановившись, маленькая девочка, с любопытством смотря на гостью страны Демонов, которая легко вела кистью по бумаге, что лежала на дощечке, размером с два альбомных листа, на ее коленях. — Здесь очень красиво, и я решила запечатлеть ее кусочек для себя, — оторвавшись от своего занятия, куноичи посмотрела на девочку, ровесницу ее сестренки, и улыбнулась. — А мне… Мне можешь что-нибудь нарисовать? — жадно и в то же время восхищенно рассматривая родившуюся от руки куноичи картину, спросила Шион, чьи щёчки чуть стеснительно зарумянились. — Хочешь, я могу подарить тебе этот рисунок, когда закончу? — А можно? — Конечно, — кивнула Узумаки. — Спасибо, — радостно заискрились ярко-фиолетовые глаза девочки. — А можно посмотреть, как ты закончишь его? — Смотри, — согласилась Узумаки, возвращаясь к своему занятию. И в ее руках вновь запорхала кисть. Когда работа была почти закончена, прежде чем вручить ее, она легким движением руки с левой стороны рисунка сделала надпись: «В тихих водах кувшинки цветут, В ясный день, их покой украшая.,» * — Почему ты бегаешь тут одна? Где твои друзья? — задала вопрос Наруто, когда рисунок оказался у довольной девочки, которая тут же погрустнела. — Они меня боятся, — честно, почти шепотом, сообщила малышка. — Они боятся, что я могу предсказать их гибель. Теперь и ты меня станешь бояться, да? — Почему это я должна тебя бояться? — засмеялась Узумаки. — Я и без того знаю, что когда-нибудь умру. Для этого мне не нужны предсказания. Я ведь шиноби. Да и сбудется ли предсказание, зависит только от самого человека. Хочешь, я стану твоим другом? Меня зовут Узумаки Наруто, но… Ты уже, наверное, это знаешь… Верно? — Знаю, но все равно рада познакомиться, — вновь засияла улыбкой Шион. — Я буду очень рада, если ты станешь моим другом!***
— Катон: Восходящий огонь. Огонь обжигающей стеной взвился вокруг Наруто, которая тут же с завидной скоростью стала складывать печати. Оттолкнувшись от земли, точно от батута, куноичи короткими прыжками взмыла в воздух на небольшую высоту и вырвалась из беспощадно сжимающегося кольца пламени. Передвигаться в воздушном пространстве, уклоняясь от непрерывных атак Итачи, ей помогала техника воздушной поступи, которая собирала в её ногах концентрированную и уплотнённую чакру ветра. Прыжок — и вот она вновь оказалась на земле, нанося стремительный удар ногой по своему наставнику, которому вновь удалось его блокировать. Обмен перекрестными ударами. В глазах обоих оппонентов, искрясь, горит огонь азарта. Оба противника наслаждаются боем, но… неожиданно девушка поднимает руки, объявляя о своем поражении, тяжело дыша, когда глаза еще хранят блеск упоения боем. Это раздражает Итачи. Такое случается не впервые, а ведь он видит, что Наруто далека от своего предела. Их бой, после активации им додзюцу, не длился и десяти минут. — Почему ты сдалась? — с укором смотря на нее, спросил джонин, которому хотелось наконец-таки увидеть, на что на самом деле способна его подопечная. Узумаки вызывала в нем любопытство. Она выделялась среди сверстников не только яркими волосами, она горела внутренним светом, а её взгляд… Не бывает у детей, рожденных в мирное время, такого взгляда… Просто не бывает. Наруто была головоломкой, и Итачи обещал себе ее разгадать. Узумаки досадливо поморщилась и раздраженно откинула за спину растрёпанную косу. — Я, может, и не профессиональный ирьенин, но кое в чем разбираюсь. У вас проблемы со зрением. Вы сильно нагружаете глаза во время тренировок с Макото, необходимость чего я понимаю. Но на остальных тренировках со мной или Неджи ограничьте использование додзюцу, не хотите ведь через пять лет оказаться слепым? — сев на траву, произнесла Наруто извиняющимся тоном. Учиха, задумавшийся над сказанным, сел рядом с девочкой, достающей из свитка коробку с обедом. Он ведь недавно проходил обследование в клане, и прогнозы были более оптимистичными, чем высказанные ученицей, но шестое чувство твердило Итачи прислушаться к ней. — Будете? — Наруто протянула ему немного неказистый рисовый шарик, щедро обернутый водорослью, вид которого выдавал ее скудные кулинарные навыки. — Ты готовила? — не сдержал улыбки наставник, принимая угощение. — Не хотите, как хотите, — тут же отвернулась покрасневшая от смущения Узумаки. — Да нет, почему же. Я буду.