Наруто
За окном шел дождь, монотонно стуча по подоконникам. Небо заволокли тяжелые тучи… Сидя у окна, я опустошенно смотрела на безлюдные улицы деревни. Вообще-то я любила дождь, но сейчас от такой погоды становилось неуютно. В больничной палате противно жужжала лампа и пахло лекарствами. Взгляд вновь упал на лежащего без сознания отца, чья жизнь сейчас была подвешена на волоске над пропастью смерти. Я прислонилась лбом к холодному стеклу. Как бы я не держала между нами дистанцию, но я слишком привыкла, что у меня хотя бы в этой жизни появился отец. Неидеальный, совершивший множество ошибок, но всё равно любимый… Финал экзамена обернулся трагедией. Ещё несколько мгновений, и я бы вряд ли сидела в больнице рядом с отцом… Я бы приносила еще один букет на могилу. Посмотрев на собственные руки, мне не удалось сдержать болезненной гримасы. Я даже не предполагала такого поворота событий и не представляла, что Орочимару смог захватить под свой контроль трёххвостого. А самым шокирующим было то, что он смог управлять им. Коноха сильно пострадала, и я имею ввиду не только разрушения: Третий погиб в сражении с змееподобным сукиным сыном, запечатав его руки, как и в моем прошлом, а вот отцу, вместе с Фугаку и Какаши-сэнсэем достался в противники недавно возрожденный и «немного» безумный Санби. Я еле успела в последний момент не дать этому герою вновь героически помереть во имя деревни, использовав печать бога смерти, и без того будучи на последнем издыхании. Но и себя я переоценила. Мне еле-еле хватило сил без жертв погрузить в сон и запечатать трёххвостого в свиток. Хотя это ненадолго, его нужно будет обязательно перезапечатать в живого носителя. Чакра этой клятой черепахи оказалась ядовитей, чем у Курамы, а потому руки были обожжены нещадно и заживут еще не скоро. Отец впал в кому, и неизвестно, когда придёт в себя, и придет ли… С тех пор прошло две недели. Состоялись похороны Третьего, делегации Суны и Тумана покинули деревню, оказав Листу неоценимую помощь в отражении нападения. А старейшины вынесли на совет вопрос об избрании нового Хокаге, после чего я проявила поистине чудеса выдержки, удержавшись от того, чтобы не вырвать им их поганые языки. Чунином я стала — об этом мне сообщили, когда я пришла-таки в себя, неделю пролежав в горячке. Дверь в палату отъехала в сторону, пропуская внутрь Итачи. Его отец также находился в этом гостеприимном месте с белоснежными потолками. Угрозы его жизни не было, и он даже заходил ко мне недавно осведомиться о моем здоровье и навестить отца. — Как ты себя чувствуешь? Ты хоть возвращаешься к себе в палату или так и сидишь тут целыми днями? — он остановился совсем рядом, так, что я кожей ощущала его живое тепло, только сейчас понимая, что озябла, сидя у холодного окна. — Всё в порядке. У меня просто ожоги, ничего страшного. Да, возвращалась. — не поворачиваясь, ответила я, не желая, чтобы меня видели в таком состоянии, и продолжила смотреть в окно, по которому стекали кристальные капли воды, тихо наблюдая за гостем через отражение. — Просто ожоги, которые прожгли руки чуть ли не до костей, — я ясно ощутила в его голосе недовольство и заботу. Приятно. Надо признать, что в присутствии Итачи мне было комфортно, возможно, потому что я видела в нём равного. Не брата, не отца, не наставника, а просто человека, который, возможно, сможет понять меня. Его ладони, оказавшиеся неожиданно горячими, легли мне на плечи. И я ощутила, насколько слаба. Не физически, а эмоционально. Раньше я улыбалась несмотря ни на что. Могла вынести что угодно, но… Возродившись здесь, во мне что-то сломалось, отчего мне самой от себя становилось тошно. Как бы я ни храбрилась, я не могла отпустить прошлое, но возможно, пришла пора, как и Хината, принять, что прошлое давно осталось там — далеко за гранью смерти. Я спустила ноги с подоконника, наконец, повернувшись к Итачи и обнимая его за талию, спрятала лицо на его груди. Я не плакала. Просто хотелось поддержки. Впервые меня не пугала собственная слабость. — Побудешь рядом… Недолго.? — Ты не должна просить об этом, — я почувствовала, как его губы коснулись моего лба. — Ты всегда можешь на меня положиться… — Спасибо.***
Стук нефрита о дерево, вопреки всем ожиданиям, не раздражал, а дарил особенное умиротворение. Я сидела чуть поодаль от оппонентов, чьё сражение сейчас проходило на поверхности деревянного гобана, сделанного из древа кая, расчерченном линиями девятнадцать на девятнадцать, следя за нефритовыми фишками белого и черного цвета. Они касались деревянной поверхности, реализуя на игровом поле стратегии оппонентов. Игра была размеренной, спокойной и обдуманной, но едва-едва читаемое напряжение проскальзывало в игроках, подхлестывая игру. И сейчас неважно, умел ли наблюдающий играть в Го или был новичком, он все равно восхитился бы красотой и изысканностью данной партии, которая являлась следствием мастерства играющих и длилась уже не первый час. Чёрные фишки покорно следовали велению изящной руки принцессы Бьякугана, которая то и дело при обдумывании хода смотрела на уже сложившийся на гобане рисунок, погружая тонкие пальчики в чашу с пока еще не вошедшими в игру прохладными и гладкими нефритовыми камнями. Противником ее был сам глава Корня… Игроком я была довольно посредственным, но наблюдала с подлинным удовольствием. Общение с Шикамару научило меня многому в обеих жизнях. Этот лентяй привил мне ценный навык, а именно умение читать людей по их действиям, поведению и в особенности по их игре. То, что я видела сейчас, мне нравилось. Шимура Данзо был для меня человеком-историей, чернилами на секретных отчетах моего прошлого. Я знала этого человека таким, каким его мне представили другие, и этот факт меня мало заботил до того момента, как я оказалась здесь, сразу судя о нем предвзято, а образовавшаяся ситуация с кланом Учиха и Шисуи сделала его в моём сознании почти монстром. Я поленилась копнуть глубже, попытаться понять, откуда дует ветер. Все же я порой забываю, что мой прошлый мир и нынешний — два совершенно разных, пусть и похожих места. Но, возможно, высшие или старик Хирузен, пусть небеса будут к нему благосклонны, указали мне на моё заблуждение. И впервые я была рада тому, что ошиблась в человеке. Тот день был ясным, и первые холода уже дали о себе знать. Сразу как меня выписали из больницы, я после всего произошедшего отправилась к могиле родных, но не только почтить их память, а также, чтобы отдать последнюю дань Хирузену, чьи похороны я так и не смогла посетить, в силу своей тогдашней недееспособности. Привычку обращаться к безмолвной помощи ушедших на ту сторону в моменты, когда было тяжело, я, похоже, переняла у Какаши. К моему удивлению, у памятника Третьего я застала грозного главу Анбу в одиночестве, который вел немой диалог с покойным другом и соперником, настолько при этом погрузившись в себя, что не заметил моего присутствия. Наверное, этот момент стал переломным, заставив меня взглянуть на вещи под иным углом и заговорить со вторым человеком в деревне после Хокаге. — Странно, да? Когда люди умирают, нас это повергает в шок. Потеря людей, что являлись частью нашей жизни, всегда выводит из равновесия… Данзо-сан, вы считаете, что причина всех войн — ненависть, но тогда почему же вы эту ненависть множите? Наивно с вашей стороны думать, что ненависть может исчезнуть… Просто так. И пусть раньше и я так думала, но сейчас… Я понимаю, что она лишь часть этого мира. Для того, чтобы её не стало, нужно уничтожить целый мир. Чтобы уничтожить её в себе, надо напрочь лишиться чувств, но… Если так поступить, сможете ли вы это назвать жизнью? Будем мы тогда еще людьми? Наши сердца изменчивы и многогранны, их наполняет не только ненависть. Знаете, все это время я видела в вас угрозу, затаившегося в родном доме врага, но сейчас… Сейчас я хочу видеть в вас союзника. Почему бы вам не забыть свои разногласия с Хокаге, вам ведь, по сути, не нужен этот пост, ваша власть и так огромна, а ваше соперничество с Сарутоби-сама уже не имеет смысла… Наш разговор оказался весьма длинным и местами эмоциональным. Я была рада. Рада, что заговорила и рискнула достучаться до этого человека, увидеть в нём этого самого человека, а не пришедший вместе со мной в эту жизнь образ зла. И пусть со мной многие не согласятся… В главе Корня я увидела одинокого мужчину, потерявшего всё. Он пытался всеми возможными способами сохранить оставшееся, даже ценой того, что постепенно он стал похож на самого настоящего монстра. В глубине души я его понимала: пережить две войны, унесшие жизни близких друзей, учителя и сына, проводить в иной мир жену, которая после смерти своего ребенка абсолютно зачахла, и испытать горечь поражения, уступив долгожданный титул, за которым ты гнался всю свою жизнь, другу… Это меняет человеческую душу. Партия подошла к концу. Победа вновь оказалась за главой Корня, который позволил себе едва заметно улыбнуться уголком губ, глядя на то, как Хината, нахмурив угольные бровки, сразу же принялась в уме разбирать партию, выясняя свои ошибки. Для меня, как и для моей названной сестры, не было секретом то, что Шимуре было приятно наше общество, хоть он и вечно смотрел на нас неодобрительно и раздраженно, особенно когда мы приходили в моей любимой манере — без предупреждения заявляясь на порог его дома. После одного такого незапланированного визита к господину Шимуре я поняла свою очередную ошибку. В этом мире оказалось, что Сай и Шин были не только настоящими братьями, но смерть первого случилась не от рук брата, а из-за длительной болезни. Они оба были не просто воспитанниками Корня, приближенными к его главе, а единственными оставшимися родственниками Данзо, хоть и крайне дальними. Если быть точными, то внуками его двоюродного брата, над которыми он взял опеку сразу после смерти их семьи. Но этот факт, конечно же, был малоизвестен. Открывать тайны мы, конечно, друг другу не спешили, но также осознавали ценность Данзо как союзника. Во всей деревне он был лучше всех информирован и знал угрозу в лицо. Хотя всего он тоже, конечно, не знал. Ему было известно о Мадаре и созданных им Акацуки, из-за чего он еще больше не доверял клану Учиха, опасаясь того, что однажды они могут пойти за своим прошлым лидером. Мы с Хиной рассказали Данзо о моем визите в страну Демонов. Не все, конечно, но большую часть. Данзо тогда долго смеялся над нами, ровно до тех пор, пока Хината не активировала Тенсейган, вызывая Шимуру на поединок. После этой короткой, но разрушительной демонстрации Данзо смотрел на нас совсем другими глазами — настороженно и расчетливо. Больше он не смеялся. В тот раз между нами было заключено негласное соглашение. Данзо со своей стороны занимает пост лишь временного Хокаге, не претендуя на место отца и больше не ставя ему палки в колеса. По-тихому отправляет на пенсию стариков-советников, от которых пользы-то не было и которые, даже по мнению самого Шимуры, слишком засиделись на месте старейшин. И прекращает свои наезды на Учиха. В обмен, если же к нам с Хинатой поступает какая-либо информация о нашей общей проблеме, мы делимся с ним, как и всеми планами, связанными с Мадарой и его новой подружкой Кагуей-чан. Я отдаю ключ от печати трёххвостого, перезапечатываю его в джинчурики и обучаю несколько шиноби тому, что знаю о фуине. — Мои люди сегодня, наконец, сообщили о местонахождении принцессы Тсунаде. Ты готова отправиться? — посмотрел в мою сторону господин Шимура. — Да, — не задумываясь, кивнула я, внутренне ликуя — какой бы эта алкашка не оказалась в этом мире, я во что бы то ни стало притащу ее в деревню, чтобы она вывела отца из комы. Тогда Масуми вновь заулыбается солнышком, а близнецы перестанут плакать по ночам и звать папу. — Вы не забыли о нашей сделке? — напомнила я о нашем с ним уговоре. — Я помню, — недовольно отозвался глава Корня, протягивая мне колбу, в которой находились похищенные им глаза Шисуи. — Я тоже помню. Я обучу Шина фуин мастерству, как мы и договорились. — Почему ты настояла включить в состав поисковой команды Учиху Саске и Такахаши Тен-Тен? — Наруто обещала Саске помочь с проклятой печатью Орочимару, — ответила за меня Хината. — А у Тен-Тен есть потенциал, я хочу обучить ее вместе с Шином, — добавила я. — Отправляетесь вы завтра, капитаном вашей команды я назначил своего надежного человека — Фу Яманака. Он один из лучших, и не возмущайся, — сурово пресек любой мой протест старикан. — Орочимару разнёс пол деревни. Половина шиноби еще не оправилась, мы не можем знать, чего от него ждать, если вдруг он найдет Тсунаде первой. Тем более, если она ему поможет. Мне совершенно не нужны два саннина-отступника, одного хватает по горло. С его словами было трудно спорить. Эту Тсунаде я не знаю, зато великолепно представляю, насколько бабулька сильна, и если она станет на сторону змеюки… Даже Джирайя бы одобрил столь радикальное решение. — Тсунаде либо вернётся в деревню в качестве новой старейшины, либо… В новых кандидатах на старейшин мы с Шимурой, что удивительно, сошлись во мнениях. Тсунаде Сенджу и Шикаку Нара. На Тсунаде выбор пал по нескольким причинам: деревне будет совсем не лишним легендарная ниндзя-медик и просто одна из сильнейших женщин в мире. Как уже было упомянуто, мы прекрасно осознавали тот факт, что Орочимару будет искать её, и нельзя позволить ему достичь желаемого. А глава клана Нара всегда пользовался определенным авторитетом и был давним союзником Минато. Новым джинчурики треххвостого, как бы мне не нравилось это решение, стал Такеру, который из-за крови Узумаки лучше всего подходил. И то, что он был сыном Хокаге, также имело немаловажное значение. Нет, в его способности сдержать хвостатого я не сомневалась. Почти… Я боялась, что он не сможет найти общий язык с Санби. Хотя, когда я об этом нюансе заикнулась, Шимура на меня взглянул, как на душевнобольную.***
— Наруто?! Рада тебя видеть, ты давно не заходила. Не стой на пороге, — отворяя девушке дверь, позвала ее внутрь Фудзинака-сан. — Или ты снова не зайдешь? — улыбка женщины стала печально-усталой. — Зайду, — принимая приглашение, переступила порог Узумаки. — Как он? — ответ она поняла и без слов. Лицо Фудзинаки выглядело старше на десяток лет. — С ним сегодня Итачи. Макото и Неджи ушли на миссию без тебя? — У меня завтра другая миссия. — Вот как… — Я, вообще-то, принесла хорошие новости, — взяла в свои руки ладони усталой женщины и вложила в них полученный от Данзо сосуд. — Это?! — неверяще смотрела на подарок Узумаки Фудзинака, не сдерживая слез. — Как, Наруто? Как ты смогла их вернуть? — Не важно, главное, что это поможет нам вернуть нашего Шисуи, — Наруто крепко обняла женщину, успокаивающе гладя ту по так и не поседевшим от возраста волосам. — Ты не поднимешься к нему? — Не думаю, что стоит, — попыталась отказаться Наруто. Ей было нестерпимо больно видеть Шисуи в таком состоянии. — Стоит, Наруто, стоит. Ты оказала нам неоценимую помощь, — крепко держа невесту своего второго внука за руку, Фудзинака повела ее к комнате Шисуи, откуда раздался оглушительный грохот. Встревоженные Фудзинака и Наруто распахнули дверь — Что произошло?! — осматривая комнату, в которой все было раскидано, спросила Узумаки. Услышав ее голос, Шисуи обернулся. — Неужели Наруто пришла? — усмехнулся он, а голос сочился ядом. Наруто понимала его боль, но все равно его немой упрек ранил. Фудзинака нахмурилась. — Верно, пришла с подарком для тебя, неблагодарный внук, — подойдя к его постели, женщина вложила ему в руку колбу. — Что это? — пытаясь понять на ощупь, спросил Шисуи. — Не может быть! — услышал он шепот своего лучшего друга. — Как ты вернула их? — Данзо тоже человек, к нему тоже можно найти подход, — открыто улыбнулась жениху девушка. И не важно, что братья Учиха не разделяли этого мнения. — Наруто? — потихоньку понимание того, что заключено в стеклянной колбе, которую бабушка вложила ему в руки и от которой исходила родная чакра, настигало сильнейшего гения клана Учиха. — Ты сумела вернуть мои глаза? — Шисуи вдруг испытал жгучий стыд за недавнюю обиду на Узумаки, которая после своего единственного визита к нему больше не приходила, хотя он знал, что девушка волновалась за него и иногда приходила помогать бабушке. Это ранило гения. Ему казалось, что она отказалось от их дружбы, а ведь Наруто и без него было нелегко — экзамен, атака на деревню, при которой она сильно пострадала, кома отца…. Но она все равно помнила о нем и вместо пустых слов нашла способ помочь. Шисуи ощутил, как нежные руки подруги обняли его. — Возвращайся к нам, Ши-кун, невыносимо видеть тебя таким.Наруто
— Я провожу тебя, — когда Наруто собралась покидать гостеприимный дом, у самого порога ее нагнал Итачи. — Не против? — Нет, не против. Несколько минут мы шли молча. Он не решался заговорить, а я не знала, что мне нужно сказать. — Что он с тебя за это потребовал? — наконец задал волнующий его вопрос Итачи, остановившись у границы квартала Учиха. — Ничего из того, что ты мог себе навоображать, — обернувшись к нему, заверила его я. — Данзо очень опасный человек. — Я это знаю. Не настолько уж я безрассудна. Прошу, поверь, кланом Учиха он теперь станет интересоваться не больше, чем любым другим, и больше никогда не поставит тебя перед таким непростым и жестоким выбором. — Значит, ты знала о полученном мной приказе. Давно? — спрятав лицо в ладонях, позволяя себе минутную слабость, спросил он. — Давно. Я молилась, чтобы мои догадки не подтвердились, — она отвела его ладони от лица. — В любом случае я бы не позволила этого совершить, ради тебя самого. Итачи был заворожен ее потемневшими голубыми глазами, полными понимания и поддержки. Как он сможет отблагодарить ее? Наруто вздрогнула, когда, взяв ее за руку, Итачи коснулся теплыми губами внутренней стороны ее запястья. Сердце предательски ухнуло, сбивая дыхание. — Спасибо за все, что ты для нас сделала.***
Солнце медленно садилось за горизонт. Дневное время становилось все короче. Открыв двери ключом, я немедленно прошла внутрь дома, стараясь выкинуть из головы недавний разговор с Итачи. Свет был выключен, а в прихожей стояла лишь одна пара обуви, что принадлежала старшему брату. Я прошла дальше. Кухня была идеально чистой и не выдавала признаков готовки. Мои кулаки сжались сами собой: после процедуры запечатывания хвостатого Касуми собрала вещи и вместе с детьми, пусть и недовольными этим решением, переехала в дом своих родителей. Такое ощущение, что не Санби был, по её мнению, запечатан в Такеру, а наоборот! Что за глупые предрассудки?! Брату сейчас было крайне тяжело, и я вполне могла понять его затворничество. Ему пришлось столкнуться со столь некрасивым отношением со стороны тех, кого он ещё совсем недавно считал друзьями, товарищами, семьёй… Большинство «друзей» ныне обходили его за версту, но самым сложным оказалось то, что он и сам себя презирал… Ведь несколько дней назад он поступал бы точно так же, как и они, потому что далеко не лестно судил о джинчурики… Включив свет на кухне и открыв холодильник, я не удержалась от ругательства, вспомнив, что забыла зайти за продуктами. Эх, ладно, придумаем что-нибудь. Сварив рис, сделав простенький овощной салат и пожарив пару кусков мяса, я поставила свой шедевр на поднос и отправилась на второй этаж к брату, в его келью. Но у его комнаты на меня напала легкая нерешительность: всё же за все пять дней со дня, когда он стал джинчурики, я с ним так и не успела поговорить, мы вообще не часто и до этого то говорили… нормально. Хотя, возможно, дело было в том, что мне было просто боязно, ведь это я поместила в него хвостатого, я виновата в его отшельничестве и сломанной жизни… Будь это возможно, я бы сама без лишних колебаний взяла на себя эту почетную обязанность, но во мне оказалось слишком много остатков чакры лиса, которые бы просто не дали поставить на меня печать. Наконец, постучавшись и ожидаемо не дождавшись ответа, я вошла без приглашения. — Привет, — поставив на письменный стол поднос с ужином, я посмотрела на сидящего на полу, у самой кровати, брата. — Уверена, что ты сегодня не ел. Готовка, конечно, не моя самая сильная сторона, но это вполне съедобно, — разговор явно не ладился, поскольку этот свинтус меня наглым образом игнорировал. — Такеру, послушай. Запереться в комнате и больше не видеть белого света — не выход. Тебе нужно прекратить бояться, прежде всего самого себя… — Помолчи! — наконец обратил на меня своё внимание носитель трёххвостого. — Ты не понимаешь! Я словно бомба, которая неизвестно, когда рванёт. Я ощущаю, как сила зверя растекается по моим венам, будоражит душу, которая, приняв каплю этой силы, хочет всё больше и больше, и так, пока в итоге не снимешь печать. — Не снимешь, — я уверенно качнула головой, садясь рядом с ним на пол у кровати. — Ты слишком строг к себе, братишка. Вспомни, мама ведь тоже сдерживала лиса, и Гаара тоже научился управлять своей силой. Они справились, так неужели ты считаешь себя настолько слабым, что не сможешь жить с этим? — я погладила его по растрепанным алым волосам. — Поверь, если бы я могла, то с радостью забрала бы твою ношу, но во мне осталось слишком много силы лиса, чтобы я смогла вместить в себя еще и Санби. — Будто бы я позволил тебе сделать это! Хватит с тебя геройств! — неожиданно эмоционально возмутился брат, но эмоции быстро схлынули. — Спасибо за твоё беспокойство, Наруто… Я справлюсь. Я знал, что это будет нелегко, просто… Все равно оказался не готов к такому. Вы с отцом в тот день сделали всё для защиты деревни. Теперь настала моя очередь. — Молодец! Хороший настрой! — ударив Такеру по плечу, бодро сказала я, но, судя по скривившемуся лицу, чуть не рассчитала силы: ничего, не сахарный, не рассыпется. — И вот еще что! Я завтра на миссию отправляюсь, так что готовить тебе придётся самому. Я, конечно, попросила Хинату и Ино приглядеть за тобой, но ты и сам тут пылью не обрасти. — Наруто! Я не нуждаюсь в присмотре четырнадцатилетних девчонок! — Такеру обреченно закатил глаза. О, боги, сколько возмущения-то. — Да?! — я придирчиво осмотрела его с головы и до пяток. — Ты себя в зеркало давно видел? Так что засунь свои возмущения в… подальше и просто прими заботу о своем организме с благодарностью. Тем более я ведь не знаю, как скоро вернусь.Такеру
— Ну, Наруто-не-сан! Будь, пожалуйста, осторожнее! — после того, как смолк грохот, раздался звонкий, обеспокоенный голос с укоризненными нотками откуда-то с первого этажа, принадлежавший младшей сестрёнке. — Я опаздываю, Масуми-чан! — ответила ей Наруто, шумно поднимаясь по лестнице. Вот же переполошное утро… Улыбка сама собой наползла на лицо. Оказывается, мне не хватало этого. Скинув одеяло, я зябко поежился от пробравшейся в комнату сквозь приоткрытое окно прохлады и встал с кровати, сладко зевая. Открыв дверь и сделав шаг за порог комнаты, я тут же стал участником аварии. — Ну и чего ты носишься по дому, как ужаленная? — с любопытством осматривая помятую сестру, спросил я. На сестрице были белоснежный топик на тонких бретельках и неприлично короткие шортики. Она стояла с зубной щеткой во рту, сжимая в руках расческу, которой, по-видимому, до столкновения пыталась распутать тот колтун, что образовался у неё на голове за время сна. — Офаздыфую, не вивно?! — невнятно произнесла она, недовольно смотря снизу вверх, и, обогнув меня, быстро шмыгнула в свою комнату. А сестрица, оказывается, выросла — неожиданно закралась в голову странная мысль при воспоминании о её непрезентабельном внешнем виде. Несмотря на то, что ей лишь четырнадцать, ее тело точно обгоняло возраст, демонстрируя несомненно радующие глаз формы. Ей уже чревато появляться в таком виде перед представителями противоположного пола. — Братик! Ты встал уже? — поднявшись по лестнице, поприветствовала меня своей улыбкой Масуми. — Тогда спускайся вниз, я приготовила оладьи и кофе. — Сама? — не на шутку удивился я. — Такеру, мне уже почти десять! — заявила она таким возмущенным тоном, словно я нанес ей оскорбление. — Стоп! А что ты вообще тут делаешь? Ты же должна быть с Касуми! — при мыслях о мачехе и нашем прощании, которым она меня напоследок одарила, я помрачнел. Младшая сестричка недовольно скривила свою мордашку, ярко сверкнув своими гневными зелеными очами. — Я хоть маму и люблю, но это совсем не значит, что я согласна с ней и её поступками. Всё, что я сейчас должна делать, так это заботиться и поддерживать в трудное время своих брата, сестру и отца, — заявила она, резко отвернувшись, и вновь побежала вниз. — Не улыбайся так, а то лицо порвешь, — ударив меня по спине в очередной раз, ехидно сказала вышедшая из комнаты Наруто, собравшаяся удивительно быстро, особенно для девушки. Вместе, споря друг с другом, мы спустились на кухню, на которой у плиты хлопотала Масуми, переворачивая поспевшие оладьи и тут же складывая из них башенки на тарелках. — Нару-не-сан, я много напекла, в дороге позавтракаешь и поделишься с друзьями! — спрыгнув со своей табуретки, Масуми вручила старшей сестре небольшую, укрытую белым полотном корзинку с завтраком и термос. — Береги себя и поскорее возвращайся. Пока тебя не будет, я за всем тут присмотрю, не волнуйся. — Спасибо, золотая моя, рассчитываю на тебя. Если нужна будет какая-то помощь, к кому обратиться ты знаешь. — благодарно приняла Наруто кушанье и, достав один из висящих на поясе свитков, быстро и привычно запечатала в него еду, после чего, поцеловав Масуми и махнув мне на прощанье, выбежала из дома. — Братик, кушай, — проводив взглядом свою любимую сестру, Масуми поставила передо мной на стол чашку с ароматным кофе. — Ты, кстати, проводишь меня потом в Академию? Раньше меня всегда сестра провожала… — она неловко замялась. — Если ты, конечно, не занят. — Провожу, конечно, что за вопрос! — я не посмел отказать ей в такой мелочи. Масуми в нашей дурной семье была самым добрым и искренним человеком, и мне не хотелось огорчать её отказом в таком пустяке. — А сейчас садись и позавтракай со мной. Ты случаем не знаешь, что у Наруто за миссия? — Да! Спасибо! Приятного аппетита! — весело воскликнула девочка, усаживаясь напротив меня, с удовольствием откусывая кусочек оладьи, следом делая глоток молока. — Знаю, — важно кивнула Масуми. — Нару отправилась за легендарной госпожой Тсунаде, чтобы она помогла папе.