Драбблы во имя Луны

День первый. Наблюдение за звездами.       Сквозь тихое поскрипывание гамака слышался голос Зойсайта:       — А вон, между Малой и Большой Медведицами — это созвездие Дракона. Ты знала, что его создал Птолемей?       Ами кивнула.       — Во втором веке. По древнегреческим легендам этот дракон — Ладон, который охранял сады Гесперид…       Ами слушала его с мечтательной полуулыбкой, уютно устроившись клубочком в его объятиях. В одной руке она держала бокал с шампанским, уже наполовину допитый, второй постоянно поправляла тонкую шелковую шаль, которую ветер то и дело норовил стянуть с плеч.       Вокруг стояла тишина, которая прерывалась лишь размеренным шелестом волн и иногда — шумом далекой вечеринки, доносившимся из приоткрытых дверей. Оттуда они и выскользнули незамеченными — мимо узкого полутемного коридора, где давно следовало заменить лампочку, через заднюю терассу, на которой самозабвенно целовалась какая-то парочка. Открыли незаметную деревянную калитку, сняли обувь, чтобы каблуки не увязали в песке, прошли несколько шагов — и пожалуйста! Уютный рай на двоих, с гамаком и миллиардом звезд над головой.       Нельзя было не признать — у Зойсайта определенно есть вкус в устройстве первых свиданий.       Была только одна маленькая, незначительная деталь, которая не давала Ами окончательно растаять от нежности.       -… ну, в честь кого названо созвездие Геркулеса, говорить, наверное, не стоит?       — Не стоит, — согласно кивнула Ами.       Она лениво потянулась, как кошка, осторожно перевернулась, чтобы сильно не раскачивать гамак и пристально посмотрела на Зойсайта.       В темноте его лицо было молочно-белым, но даже так можно было заметить, как отчаянно он покраснел под ее прямым взглядом.       — Подержи, — мурлыкнула Ами, вкладывая ему в руку свой бокал.       Нежно, игриво она провела пальчиками по его острым скулам, улыбнулась, отметив, что Зой задержал дыхание, коснулась длинной рыжей пряди на виске, заправила ее за ухо…       А потом с тихим вздохом вытащила маленький темный наушник.       — Если бы я хотела слушать лекцию о созвездиях, то пошла бы на свидание с Нефритом, — обиженно пробормотала она, отдавая наушник и забирая свой бокал.       Зойсайт прерывисто выдохнул и на миг отвел глаза в сторону.       — Прости. Я просто хотел…       — Впечатлить меня? Тебе это не нужно, правда. Я впечатлена. С того самого мгновения, как впервые тебя увидела, — Ами улыбнулась.       Это была правда. Зойсайт был таким красивым, умным, забавным… ярче любой звезды на небосклоне. Странно, что сам он этого не понимает.       — Если уж тебе так хочется рассказать мне о звездах, — бодро произнесла Ами, вновь устраиваясь на его плече, — тогда расскажи мне во-о-т об этом созвездии.       Она наугад ткнула пальцем в скопление ярких звезд у горизонта.       — А что это за созвездие? — нахмурился Зой, склонив голову набок.       — Как? Ты не знаешь? Это созвездие Рыжего Сладкоежки.       Над ее ухом раздался приглушенный смешок.       — Неужели?       — Да. А там, рядом с ним — созвездие Умной Зануды. Что ты можешь рассказать о них?       Зойсайт сделал глоток из своего бокала и запрокинул голову, вглядываясь в фиолетово-синее полотно неба.       — Ну что же. Легенды гласят… День третий. Под зонтом.       Это было странное ощущение.       Незнакомое. Пугающее.       Она стояла вплотную к малознакомому мужчине, прижатая к его груди, и их лица разделяла лишь тоненькая ручка зонта.       А вокруг бушевала вода.       Глухо стучала по натянутой между спицами светло-голубой ткани, брызгала на голые щиколотки, холодила спину под тонкой блузкой.       От воды спасал только зонт.       И еще — совсем немного, честное слово! — Зойсайт.       Ей бы следовало оттолкнуть его. Выхватить зонт из его длинных пальцев и бежать как можно дальше. Или, что уж там, оставить зонт. Не так уж он важен, да и дождя она никогда не боялась, даже когда тот льет словно из ведра.       Но она не могла даже пошевелиться. И дело было не в том, что летние сандалии могут развалиться от малейшей влажности, и не в том, что от Зойсайта исходит умиротворяющее ровное тепло, даже не в том, что глаза его сейчас кажутся бирюзовыми…       Нет.       Просто она слышит шум обыкновенного летнего дождя в Токио, а перед глазами у нее искрящиеся ледяной водой фонтаны Меркурия, заросли кувшинок в дворцовых прудах, жасминовые лепестки, рассыпанные в беломраморных купальнях.       А еще она сама, юная принцесса. Нежный туманный шелк платья вместо простенькой школьной формы, речные жемчужины в волосах, перламутровой краской выведенные узоры на коже.       Она танцует на светлых плитах внутреннего двора, вихрем взмывает шелк юбок, брызги летят в воздух и бриллиантами оседают на ярких рыжих волосах.       Он наблюдает за ее танцем с мягкой растерянной улыбкой, и от этого становится тепло-тепло.       Рядом с ним всегда тепло. День девятый.Ночь кино.       — Простите, все в порядке? Сеанс скоро начнется, — девушка в форменном жакете билетера выглянула из дверей кинотеатра.       Эта парочка просто сводила ее с ума.       Они приходили в кинотеатр каждую субботу. Но прежде чем зайти внутрь, топтались около афиш не меньше часа!       Да и сами — те еще кадры. Девушка похожа на тех студенток-отличниц, что иногда приходят на сеансы артхаусного французского кино: маленькая, глазастая, худенькая как птичка. Черные укороченные брюки, темная водолазка. Прямо Одри из «Милой мордашки».       — Профессор Тахиро нам много хорошего говорил про этот фильм. Я обязана его посмотреть! — протараторила девушка, бросив на билетера виноватый взгляд, и забавно наморщила маленький носик.       Она хорошенькая, конечно, но ни в какое сравнение не идет со своим спутником.       Он как раз сейчас картинно отбросил назад длинные рыжие волосы и окинул афишу документального фильма о природе Малайзии критическим взглядом.       — А я слышал много хорошего про «Жуть на озере» от Нефрита. И ты прости, конечно, но ему я доверяю больше, чем какому-то профессору.       Таких красивых парней еще поискать надо. Некоторые могут посчитать его слишком смазливым, но одно несомненно: взгляд от него оторвать невозможно. Каждое движение выверено, каждый наклон головы и пожатие плечами. И эти волосы рыжие, и белая кожа…       Завораживает.       «Может, они брат и сестра?» — мелькнула в голове у билетера вселяющая надежду робкая мысль.       Но тут юноша недвусмысленно наклонился над своей подругой, чтобы что-то прошептать ей на ушко. И заодно прикусил мочку с маленькой сапфировой сережкой.       Девушка задумчиво постучала по губам пальцем.       — Так что, Нефрит и Мако уже ходили на этот фильм? И как им?       — Они в полнейшем восторге! — парень всплеснул руками и закатил глаза. — Горячо советовали сходить и нам…       Девушка-билетер мельком взглянула на часы на здании напротив. Если юноша выиграет этот раунд, они как раз успеют на сеанс.       — Ну ладно, — вздохнула после недолгих раздумий девушка. — Но в следующий раз мы точно пойдем на фильм о Малайзии, договорились?       На лице у парня появилась широкая улыбка, тут же превратившая его из модельного красавца в просто очень обаятельного парня.       — Ну само собой! И на этот фильм сходим, и на тот, который ты хотела посмотреть в прошлый раз…       Девушка-билетер усмехнулась и отправилась в кассу, чтобы пробить парочке их билеты. Она работала в кинотеатре уже давно.       И за все время эти странные ребята не посетили еще ни одного документального фильма. День двадцатый. Уродливые свитера       Все внутри Зойсайта выражало сильнейший протест.       Зойсайт, который возвел искусство улыбок на недостижимые вершины, который умел одним взглядом через объектив фотокамеры передать миллионам женщин немое признание в любви, который мог выразить гнев, страсть и безразличие практически не меняя выражения лица…       Был похож на нелепого цветастого пингвина.       — Не так уж и плохо… — услышал он сбоку и хмыкнул как можно громче, чтобы его негодование ни в коем случае не осталось незамеченным.       Но промолчал.       Он обитал в модных сферах так давно, что знал о стилях одежды все — а это значило, что ему доводилось видеть более чем странные предметы гардероба. Да что там — однажды он позировал одному известному журналу в кожаных штанах, заклеенных пайетками, как рыбьей чешуей, и в шарфе такой гигантской вязки, что в одной из петель запросто поместилась бы его голова.       Его ничто не удивляло — это мода, капризная барышня, и причуды ее непредсказуемы.       Но если бы кто-то попытался заставить его надеть ЭТО…       То выслушал бы истерику в лучших традициях заносчивых див.       По крайней мере, Зойсайт думал так до тех пор, пока не начал встречаться с Ами.       Он еще раз осмотрел вязаного монстра, в которого был наряжен.       Оранжевый — как можно дать что-то оранжевое рыжему человеку? Это разве не считается своего рода расизмом?       Оранжевый, криво связанный, с изображением несчастного результата бесчеловечных научных опытов…       — … и лисичка милая…       Лисичка.       Все лисы мира оскорбились бы таким сравнением. От них тут только окрас и хвост, который был в три раза пышнее, чем у любого реального представителя вида.       Рыжая «лисичка» на оранжевом свитере на рыжем человеке.       Свихнуться можно!       — Тебе не нравится? — чуть не плача.       Зойсайт вздохнул и повернулся к Ами. На ней был свитер такой ужасный, что на глаза невольно наворачивались слезы. Голубой, ворот съехал немного вбок, нелепо большие рыбины расположены так, словно плавают в воде, основательно набравшись.       Зойсайту потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от этого притягательного в своей кошмарности свитера и взглянуть Ами в лицо.       Она была несчастна. Готова выслушать все, что он собирается ей сказать по поводу этих свитеров, и принять его ярость и ехидство. Готова смириться с неизбежным, с необходимостью вновь выбирать, кого из двух близких людей обидеть.       Зойсайт набрал в грудь побольше воздуха и произнес, улыбнувшись самой искренней из арсенала своих улыбок:       — Они чудесные. Эклектика сейчас в тренде! Передай маме от меня большую благодарность за подарок. День двадцать седьмой. Игра в твистер.       — Правую ногу на красное! — скомандовала Рей.       Ами выругалась сквозь зубы и сдула челку, которая так и норовила залезть в глаза.       «Само собой, на красное. Само собой, правую» — подумала она, передразнивая в голове равнодушный голос подруги.       Зойсайт мог не видеть, что происходит — ему, недалекому, не понять, в какое неловкое, во всех смыслах, положение его ставят. Но Ами давно уже раскусила коварный план, просчитала предстоящие шаги и даже эту самую правую ногу на красное предсказала два хода назад.       Наверное, это была месть: во время первого тура игры, когда Рей уже была на волоске от победы, Ами немного схитрила. В итоге подруге пришлось изогнуться в мостик над застывшим в напряжении Нефритом и она, само собой, не удержалась. И рухнула прямо в вовремя раскрытые объятия.       Нефрит хохотал, попутно не упустив возможности положить руки ей на талию, остальные тоже смеялись.       Не смешно было только Рей.       — Грязный прием, Ами, очень грязный — пробормотала она, забирая игровую рулетку.       Надо отдать подруге должное: построенная в обиженной темной голове схема работала. В ходе каждого следующего поворота стрелки оставшиеся на поле переплетались все более тесно и недвусмысленно. Ами шеей чувствовала горячее дыхание, левая рука Зойсайта крепко прижималась к ее груди, а еще во время игры у нее немного задралась футболка, и теперь кожу на животе холодила металлическая пряжка ремня.       А уж после того, как Ами поставит правую ногу на красное, они и вовсе станут живой иллюстрацией из «Камасутры»!       Ну, то есть, если она поставит ногу, конечно.       Ох, Рей играла грубо: она знала, как сильно Ами не нравится проигрывать, и как ее напрягает подобная близость с Зойсайтом.       Сделала из лучшей подруги буриданова осла за невинную шутку.       Собрав в кулак всю свою силу и ловкость, Ами осторожно подняла ногу. Она прислушивалась к собственному телу, обдумывала, можно ли выполнить условие так, чтобы не оказаться при этом окончательно прижатой к рыжему товарищу по несчастью…       А в следующий миг на нее вдруг навалилась тяжесть, лицо закрыли длинные рыжие волосы, и чужая ладонь случайно скользнула по груди.       — Извини, — буркнул вслед за этим красный как помидор Зойсайт, поднимаясь на колени и помогая встать ей. — Но ты бы еще дольше думала!       Ами ответила что-то одновременно резкое и безразличное, но руку помощи приняла, с удовольствием отмечая, как потянуло затекшие от неудобной позы ноги.       — Ладно, Ами выиграла, — разочарованно бросила Рей и передала рулетку Джедайту.       И только несколько месяцев спустя после свадьбы Усаги и Мамору Ами узнала, что Зой тогда упал специально.       На вопрос «почему» Зойсайт покраснел до кончиков ушей.       — Ну, я решил, что без победы ты оттуда не уйдешь, а если бы мы остались на поле еще хотя бы ненадолго… в общем, скажу только, что именно в тот день я впервые понял, что ты очень — даже, можно сказать, слишком — привлекательная девушка.       И вот тогда покраснела уже Ами.