Осколки

«Твой брат — твоя ответственность, — твердят Висенье родители. — Ты должна защищать его, быть ему верной и преданной. Однажды ты станешь его женой, и тогда ничто не остановит вас». С высоты пятилетнего возраста Висенья кивает, молча наблюдая за тем, как маленький Эйгон пытается поднять тяжёлый деревянный меч и, не справившись, падает, ударившись коленями об острые камни. Он плачет навзрыд, и Висенья знает, как больно это может быть. Отбросив косы за спину, она подходит ближе и протягивает Эйгону руку со словами: — Вставай. Когда он, ухватившись за её пальцы, поднимается с колен, всё ещё шмыгая носом, Висенья сурово продолжает: — Не реви. Ты дракон, а драконы не плачут. Эйгон краснеет и смотрит на неё исподлобья, но Висенья уверена: он знает, что она права. И она знает, что права.

* * *

— Висенья! — раздаётся за спиной недовольный крик, который подхватывает и уносит в горы ветер. — Подожди меня! Висенья хмурится и с силой пришпоривает коня: Эйгон сам должен догнать её. Спешившись и заложив руки за спину, она глядит на насупившегося Эйгона сверху вниз. Тот смотрит себе под ноги, носком сапога ковыряя мокрый песок и теребя в руках поводья своего пони. Ему девять, и он злится, ведь так и не догнал её. Висенья знает, что она была несправедлива, ведь у неё, хоть и не самый быстрый, но всё-таки настоящий мерин, а у него — крохотная кляча, но ещё она знает, что всё делает правильно. — Если я буду поддаваться тебе, — спокойно говорит она с тем же самым выражением, с которым мейстеры рассказывали им о Роке Валирии, — то ты так и останешься слабым и медленным и ничему не научишься. В твоём возрасте даже на этом пони я могла обогнать оруженосцев вдвое старше меня. Эйгон сопит. — Это нечестно! — кричит он, топая ногой и прислоняясь к морде своего пони, напуганного присутствием взрослого мерина. — Если бы я гнал, как ты, Олли умер бы! Посмотри на своего мерина! Ему больно! — Это конь, Эйгон, — говорит Висенья, ударив лошадь пикой в бок. — Либо ты управляешь им, либо он тобой. Как ты оседлаешь дракона, если не можешь справиться даже с пони? Эйгон Бездраконный! Нравится тебе? С лёгкостью взобравшись на коня, Висенья бросает взгляд на по-прежнему стоящего в песке брата. — Скоро я оседлаю Вхагар, — бросает она, прекрасно зная, как её слова заденут его. — Как думаешь, кого она сожрёт первым: Эйгона Бездраконного или его малютку-пони?

* * *

Ловко нырнув под занесённой для удара рукой, Висенья проскальзывает за спину Эйгона и ударом деревянного меча сбивает его с ног. Не успев упасть, он вскакивает на ноги, принимает боевую стойку и снова бросается на неё. Он делает это бездумно, горячечно, будто пытается что-то доказать. Висенья уворачивается — шаг назад, шаг вправо, поворот корпуса, — и это только сильнее выводит Эйгона из себя. Когда он в очередной раз по невнимательности пропускает её удар и валится на спину, Висенья уже стоит над ним с приставленным к груди мечом. — Знаешь, что сказал мне отец? — как бы невзначай спрашивает она и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Он сказал, что на тринадцатые именины вручит мне Тёмную Сестру. Сказал, что валирийская сталь не даётся кому попало. Люди меняются, а валирийская сталь передаётся из поколения в поколение и вручается только искуснейшим воинам. Оттолкнув меч, Эйгон вскакивает на ноги. — Ты не можешь получить меч раньше меня! Я будущий лорд! Я должен получить меч первым! — Посмотри-ка на себя, — усмехается Висенья. — Ведёшь себя хуже Рейнис, когда ей хочется новое платье. Не удивлюсь, если отец вообще никогда не вручит тебе Чёрное Пламя и выдаст тебя замуж за какого-нибудь мелкого лорда. Вот тогда уже посмеётся каждый конюх.

* * *

— Тебе было страшно? — спрашивает Эйгон, с опаской глядя вверх, где на склонах Драконьей горы то там, то здесь мелькают тени драконов. — Нет, — отвечает Висенья. По большей части она даже не лукавит. Страшно не было, было что-то другое, чему она никак не может придумать название. — Как понять, который из них нужен мне? — Не знаю. Мне кажется, как только увидишь своего дракона, ты сразу же это поймёшь. По крайней мере, у меня так было с Вхагар… хотя я всегда знала, что Вхагар предназначена для меня. — Что если ни один дракон не предназначен для меня? — Если там нет твоего дракона, — Висенья указывает на вершину, — то он есть там. Эйгон взглядом следит за движением её руки, теперь указывающей на подножие горы, и, поняв, на что она намекает, сердито хмурится. — Мне не нужны эти яйца! Я хочу настоящего дракона! — Ну что ж, — Висенья пожимает плечами, — тогда иди за настоящим драконом. Когда Эйгон, собравшись с духом, уже делает первый шаг, Висенья хватает его за руку. — Только не приближайся к Балериону — даже отец не смог его оседлать, — предупреждает она, когда в голову закрадывается тревожная мысль, что с Эйгона, так отчаянно желающего добиться хоть какого-то превосходства, вполне станется выкинуть очередную абсурдную глупость. Эйгон вырывает руку из хватки и смотрит на неё так, что у Висеньи больше не возникает никаких сомнений на счёт того, за каким драконом идёт её младший братец. И лучше бы, думает она, у него получилось, потому что в этот раз нет никакого желания произносить очередное «я же говорила».

* * *

— Уже лучше! — кричит Висенья, и её слова утопают в перезвоне стали. — Слева! Держись ровнее! Не забывай про ноги! Они дерутся бок о бок против Ориса и Корлиса, и Висенья гордится тем, что они, даже будучи младше, ничуть им не уступают. — Когда мы вместе, мы можем всё, — уже позже говорит она, когда они так же бок о бок идут по кромке воды, пока волны Узкого моря выносят к их ногам ракушки и мелких крабов. — Ты и я, мы великие воины. — Однажды даже сможем завоевать все семь королевств! — смеётся Эйгон и пинает обратно в море выброшенный на берег камень. Висенья закатывает глаза. — Едва я начинаю думать, что ты не так уж безнадёжен, ты снова говоришь или делаешь что-то невыносимое! — раздражённо говорит она, останавливаясь на месте. — Едва я начинаю думать, что с тобой можно нормально общаться, ты снова начинаешь вести себя так, будто ты лучше! — начав злиться, в тон ей отвечает Эйгон. — Если бы ты не злился попусту и не слушался Ориса, у которого на уме только то, что под юбками у кухарок и чашниц, ты бы уже давно обошёл меня и в бою, и в полётах! — Не будь ты такой занудой, я бы, может быть, и проводил больше времени с тобой, а не с Орисом! Но нет же, — писклявым голосом, явно пародируя её, Эйгон продолжает: — «Эйгон, ты слишком медленный! Эйгон, ты слишком слабый! Эйгон, ты недостаточно терпеливый!» Позволь-ка напомнить, у кого и нас самый старый дракон, переживший Рок Валирии! И у кого из нас меч драконьих лордов! С каждым словом Висенья щурится всё сильнее. Ярость медленно вскипает в её крови, разбуженный дракон лениво расправляет крылья и разминает лапы, но в голове размеренным эхом раздаётся голос матушки: «Будь терпелива. Верна и преданна. Однажды ты станешь его женой…» А следом за ним и голос отца: «Твой брат — твоя ответственность». — В твоём возрасте уже давно пора перестать вести себя, как ребёнок! — не до конца сумев скрыть злость, кричит она. — Некоторые в твоём возрасте уже женятся, многие управляют целыми замками, а ты даже штаны завязать не можешь, не оглянувшись на других! — Мои штаны — не твоё дело! — злится Эйгон. — И никогда им не станет! И знаешь что? Я не собираюсь на тебе жениться! Никогда! Висенья со всей силы бьёт его по ноге и, когда тот падает, уходит прочь.

* * *

— Ай! Больно же! — кричит на неё Эйгон. Ему семнадцать, и он уже давно не ребёнок — давно перерос её, раздался в плечах, голос — как гул, издаваемый древними стенами Каменного Барабана во время шторма. Он стал искусным воином и теперь может обойти в бою даже знаменитейших рыцарей, да и драконий всадник из него тоже неплохой — лучше него, пожалуй, лишь сама Висенья, — словом, давно уже не мальчишка, а ведёт себя и того хуже. — Хватит витать в облаках! Я посмотрю, как ты завопишь от боли, когда тебе ударом меча снесут голову! Висенья злится. Она прекрасно знает, в каких именно облаках витает Эйгон: не заметить их с Рейнис ужимки в садах и септе, их тайные вылазки и совместные полёты над морем не могла разве что слепая воспитательница Рейнис септа Эрилиль, но даже для той это давно уже не секрет. — Перестань быть таким легкомысленным! Висенья резво заносит меч, и Эйгону удаётся отразить удар лишь в самый последний момент. — Ты уже давно не ребёнок! К следующему удару он оказывается готов, Чёрное Пламя и Тёмная Сестра скрещиваются, и их звон для Висеньи слаще любых нежных речей и песен о любви. — Когда ты уже вырастешь! Отец болен, и ты должен будешь стать лордом после него! Когда вассалы прибудут на Драконий Камень, что они увидят? Клинки скользят. Лезвие Тёмной Сестры оказывается в нескольких сантиметрах от горла Эйгона, и Висенья, вплотную приблизившись, шипит ему в лицо: — Мальчишку! Эйгон отталкивает её. — А ты всю жизнь только и мечтала, чтобы они присягнули на верность тебе, — со злостью кричит он. — Не повезло же тебе родиться девчонкой, да? Не осознав до конца, что делает, Висенья вгоняет меч в ножны и, замахнувшись, бьёт Эйгона по лицу. «Будь терпеливой. Верной и преданной», — шелестит в голове голос матушки, которой не стало в прошлом году, но чьи слова никогда не покидают Висенью. Сейчас этот голос из детства утопает в ярости и обиде от того, как несправедливо Эйгон к ней относится. Даже теперь, глядя на то, как он ощупывает сломанный по всей вероятности нос, защитный инстинкт, порождённый годы назад внушённой ей истиной «твой брат — твоя ответственность», пробуждается в ней, шевелится, будто живой. Висенья глубоко вздыхает. — Идиот.

* * *

— Помнишь, — спрашивает Эйгон будто бы в пустоту, но Висенья знает, что он обращается к ней, — мы в детстве шутили о том, что однажды завоюем все семь королевств? Они вернулись в Великий Чертог и разместились у большого камина в попытке согреться после нескольких часов выслеживания морских браконьеров, чей корабль, к неудовольствию Висеньи, уничтожило не драконье пламя, а шторм. Она кивает, не отрывая взгляда от пламени, не совсем понимая, к чему ведёт Эйгон. Он стоит чуть позади, и Висенья чувствует его взгляд — пронзительный, серьёзный, тяжёлый. Когда-то она думала, что Эйгон навсегда останется ветреным мальчишкой, направо и налево бросающимся обидными словами и не предвидящим последствия своих поступков, но в конечном итоге она ошиблась. Став лордом Драконьего Камня, Эйгон проявил себя рассудительным и справедливым сюзереном, и Висенья не может отказать себе в льстящей мысли о том, что в том есть и её заслуга. — Да, — говорит она, когда молчание Эйгона затягивается, будучи не в настроении ждать какую-нибудь поэтичную чушь, на которую тот стал горазд во многом благодаря Рейнис. — Что если теперь я без шуток скажу тебе, что мы завоюем семь королевств? Висенью обдаёт жаром. Обернувшись, она видит полное решимости лицо Эйгона и, поняв, что он не шутит, хищно улыбается.

* * *

Горячее тело Вхагар разжигает в Висенье азарт и решительность. Слева от неё на Балерионе парит Эйгон, по другую сторону от него — Рейнис верхом на Мераксесе. Внизу в устье Черноводной выстраивается флот Веларионов, на северном берегу высаживается армия Драконьего Камня. Висенья поворачивается к Эйгону и, перекрикивая бушующий ветер и драконий рёв, спрашивает: — Готов? Вместо ответа Эйгон направляет Балериона вниз. Висенья устремляется следом.