Возможно, в другой вселенной

Мы встретимся там, где нет темноты. Джордж Оруэлл, "1984".

- Что будет, когда война закончится? – его вопрос повисает в пространстве. Кэсси, удобнее запихивая под голову свой потертый и рваный в паре местах рюкзак, укладывается на пыльной земле. «Что будет, когда война закончится?» - хороший вопрос, Бен Пэриш. Они не знают, когда это произойдет, а главное – какой исход будет? Они всего лишь надеются. Надежда – единственное, что у них осталось. Надежда и борьба, что питается этими мечтами о далеком спокойствии. В том, другом мире, возможно, Кэсси Салливан любила бы Бена Пэриша, как когда-то давно. Может, она все-таки осмелилась бы подойти к нему, и ее колени не подкосились бы от одной мальчишеской улыбки. Его никто бы не звал «Зомби»; просто Бен, тот Бен, которого она встретила когда-то давно в начальных классах. Он бы пригласил ее на свидание в какую-нибудь пиццерию, где обязательно бы играла музыка из прошлого столетия, раздражающая ее до мигрени в голове, но Салливан бы никогда ему не сказала об этом, возможно, потом. После они бы пошли прогуляться в парк, рядом с озером, где Кэсси когда-то училась кататься на велосипеде, а он поймал свой первый мяч, играя с парнями. Бен накинул бы на ее худые плечи свой пиджак, заботливо вынимая пшеничные локоны и укладывая их поверх шерстяной ткани, а она просто ловила бы носом запах его ментоловой жвачки и мечтала о поцелуе на ночь. Но затем, мальчишка бы не вынес и приподнял бы ей подбородок, чтобы та, в конце концов, прекратила пялиться куда-то на его ботинки, и он смог бы заглянуть в глаза похожие на те, что у нимфы – такие же полные детской наивности и чистоты, зеленые, как самое яркое лето. Кэсси давно бы перестала дышать, затаив дыхание и не поднимая ресниц, до тех пор, пока его голова не наклонилась бы так, что кончик носа задел ее щеку. Всего миллиметр в сторону и она почувствовала бы, как его слегка потрескавшиеся от холодного ветра губы накрыли ее, пробуя их, запоминая вкус ванили и персика. В другой вселенной есть место для Кэсси и Бена, а здесь… здесь Пэриш так и не узнает, что ее губы на вкус, как ваниль с персиком, он не узнает, что она мечтала о глупом поцелуе на ночь со времен старшей школы, а Кассиопея никогда не назовет его снова Беном, потому что, чтобы обрести спокойный мир и спасти человеческий вид, придется пройти несколько кругов ада: придется смотреть, как умирает первая любовь, защищая ее от пули, придется вгрызаться в силу к жизни, когда та будет на исходе, ведь Сэмми рядом, и он должен увидеть новый восход, потому что иным не забрать надежду, не забрать их дом. И в конце придется смириться с тем, что этот восход он увидит уже без нее. Когда они почти выиграют свое сражение, Кассиопея сделает последний вдох. Возможно, тогда она сможет увидеть ту (другую) вселенную. Вселенную, где Кэсси Салливан никогда не узнает, что такое отчаяние, где ее сознание не разлетится на миллионы звезд, где Бен Пэриш целует ее на пороге у дома и желает приятных снов.