Похороненные сердца.

      Спустя некоторое время я нашел дом Вилле Вало. Парень жил в простеньком трехэтажном здании с маленьким двориком, припорошенным снегом.       Внешне дом выглядел лучше, чем предыдущее место пребывания моего видения.       Зависимость была новым чувством для моего девственного сознания. Для чистого сознания человека, который никогда не знал дружбы.       К тому же, я был достаточно напуган, чтобы напоминать собою презренного червяка, горбящегося на крючке для ловли рыб…       Тяжело вздохнув, я двинулся далее, приближаясь к подъездной дорожке и лавируя средь снежных насыпей.       Домики стояли под скудным покровом снега, второй слева — дымил трубой. Они были приземистые и бревенчатые, в стиле рождественской открытки.        Едва я подошёл к первому дому, из будки выскочила собака — гигантская мордатая овчарка, которая заливала всё и вся вокруг вязкой, молочной слюной.       Я скривился и прикрикнул на эту суку.       Массивная цепь на её лохматой шее всячески ограничивала действия маститой твари, поэтому «пташка» быстро сдалась и уселась задницей на асфальт.       — Будешь «пташкой», — Неожиданно решил я и кинул собаке ломоть недоеденного сандвича.       Собака с живостью накинулась на еду. По её пасти елозили огромные желваки. Хоакин заурчал от удовольствия.       — Хоакин, сидеть! — Из окна второго этажа высунулся любопытный мужчина и прикрикнул на псину. Та завиляла хвостиком.       — Ищешь кого? — Поинтересовался он исподлобья.       — Парня по имени Вилле. Живёт здесь такой? — С надеждой спросил я, облокачиваясь на забор.       — Тут этих Вилле, как свиней нерезаных. Опиши хотя бы, — Сосредоточенно попросил пришлый.       — Ну… Он худой, высокий, ходит в чёрном. Его отец — таксист, вроде бы…       — А! Его величество? Пфф, сразу надо мной живёт. Жуткий тип, — Мужчина смерил меня удивлённым взглядом. — Ты к нему?       — Логично. Иначе не спрашивал бы, — Раздражённо ответил я, и двинулся к двери.       — Смотри — заколдует, — Хихикнул мужик и юркнул за занавеску. Более я его не видел.       — Сам-то странный, — Я фыркнул и вошёл в подъезд.       Внутри помещения было тихо и спокойно: стены, окрашенные в серый цвет, уютные половички у дверей, старенькая деревянная лестница.       Я поспешно ступил на последнюю и поднялся на второй этаж.       Из трёх дверей выбрал самую изысканную — обитую черным дерматином, с круглой бронзовой ручкой. Дескать она, хотя, как знать…       Мой стук остался без ответа. Второй — идентично.       Я подёргал ручку и отшатнулся.       Дверь поехала на меня, оказавшись открытой.       Странно. Может, забыли запереть?       Второй раз двери открывались передо мной, что не могло не напрягать.       Через долю секунды она остановилась: серебряная цепочка блокировала её.       Я осторожно заглянул внутрь, собираясь с мыслями.       Позже я услышал громкий, надрывный мужской кашель.       Все ещё ничего не понимая, я юркнул внутрь, прежде вынув крючок цепочки из углубления в стене.       — Вилле? — Прошептал я, сжимая в руках злополучную книгу с Ктулху.       Всё тот же кашель в ответ. Словно владелец квартиры не заметил ничего подозрительного.       Делать было нечего, и я намеревался уйти ни с чем, но пройденный путь наставлял меня на обратное. «Иди», — говорило сознание.       Я слепо подчинился голосу. А вдруг и вправду заколдует?       — Йессе, это ты? — Задушено спросил голос.       Я поспешно согласился с «ним».       «Йессе? А это ещё кто?» — Его знакомый?       — Кинь в меня чёртовым ингалятором, — Пробурчал голос.       Я снова кивнул, как дебил. Будто голос мог меня «видеть».       Я прошёл по коридору и заглянул в злополучную комнату. Там был «голос». Там был Вилле, лежавший на диване на спине, разведший руки в разные стороны и смотрящий в потолок.        — Чего ты телишься?       — Ингалятором? — Удивлённо спросил я, скрестив руки на груди. Мой голос завибрировал от страха.       — Ты кто такой? — Сдавленно спросил Вилле, переворачиваясь на бок и заходясь кашлем.       — Мы виделись сегодня в твоём магазине, — Я постарался взять свой голос под узду. Так, чтобы его тембр не вибрировал от страха, а гласные не дрожали, как желе.       Вилле отбросил гитару, чтобы та не мешала его телодвижениям, и присел на софе. Врагу бы не пожелал такого взгляда. Если бы не милые кудри и вязанный белый свитер — я бы перепугался до чёртиков.       — Блондинка в коже? — Устало проворчал парень. — Вали отсюда.       — Я принёс твою книгу, ты посеял её, когда уезжал с отцом, — Я кинул в него книгой и поджал губы.       — Моя любимая, — Безэмоционально пробасил он, швыряя её на прикроватную тумбочку. — Так, где мой ингалятор? — Насупившись, прибавил он.       — А где он? — Обыденно спросил я, оглядываясь в тёмных владениях юного принца. Словно десятки раз тут бывал.       — На кухне. Они уехали, оставили меня одного… — Расстроено пробурчал парень, кидая на меня задумчивый взгляд и силясь просканировать своими удивительно зелёными глазами       — Кто?       — Мои родители и брат. У меня астма, понимаешь? Сам бы я не смог добраться до ингалятора.       — Но ты выглядишь нормальным, — Возразил я.       — Правильно, ты отвлёк меня. Но это ненадолго. Сейчас опять начнётся.       — Тогда я в твоём распоряжении, — Браво провозгласил я, чувствуя себя мессией, служанкой и службой доставки в одном лице.       Докатился, ей богу…       Я заложил руки в карманы и прошёл на кухню.       Выпростав одну руку, я начал открывать всё подряд в поисках лекарства. Попытки были безуспешными, и лишь в последнем ящике я нашёл нужную мне вещь. Забрав ее из короба, я вернулся обратно в комнату.       — Держи свою отраву.       Вилле поймал ингалятор и открыл рот, вбирая в себя мощную струю под давлением. Его губы скривились в отвращении.       — Мерзость, — Провозгласил он, откидывая бутылочку и вновь распластываясь на диване — кашель постепенно стихал.       — Ты из какого Чарити института, принцесска? — Спросил он, глядя в мои глаза. Я отвёл взгляд.       — Я мимо проходил, — Господи, скажу ему, как есть. Одна правда лучше сотни неправд, не так ли?       — Я так не думаю. Ты следил за мной?       — Я же сказал, что пришёл за тем, чтобы отдать эту чёртову книгу, — Я сжал кулаки, глядя перед собой. И чего он не верит? — А тут ты — чахотошный. Конец истории.       — А адрес тебе в церкви подсказали? Не мнись, отвечай.       — Я хотел увидеть тебя и отдать книгу, — Я решил стоять на своём.       — Хороший ты, видимо, — пробурчал Вилле. — Наши сердца похоронили вместе когда-то. Иначе бы мы не встретились. И не говори, что это случайность.       — Не. Я в прошлой жизни был верёвкой от сливного бачка, у них не бывает души. Ты обознался, парень.       Это было не смешно, но Вилле выдавил из себя улыбку. Я первый раз видел, как он улыбается. Это было восхитительно. Я даже задержал дыхание и пялился, как ненормальный. Затем поспешил взять себя в руки.       Надо быть осторожнее — заколдует. Меня же, блять, предупреждали!       — О чём эта книга? — Спросил я, чтобы поддержать разговор.       — В ней четыре рассказа и она не только о Ктулху. Там есть рассказ про серийного убийцу из канализации, про болотное чудище в чёрном музее, про железную деву и ядовитый плющ. И, кстати, ты неправильно прочитал название, там вообще-то написано: «Вурдалак». А на обратной стороне значится: «Роберту Блоху, Элису Куперу, Стивену Кингу и Говарду Филлипсу Лавкрафту, с благодарностью от Майкла Слэйда». Ты когда — нибудь встречал столько великих имён в одной книге?       — Это волшебно, — Выдавил я, вспоминая из вышеперечисленных только двоих, и то — смутно.       Мне понравился энтузиазм Вилле. Жаль, конечно, что я не мог разделить его с ним.       Книга, видимо, и правда неплохая.       «Мне бы стоило, хотя бы иногда читать книги, чтобы не падать в грязь перед изысканными читоводами вроде Вилле».       В это время Вилле похлопал рядом с собой, приглашая меня присесть.       Я несказанно удивился, но предложением не побрезговал. Парень откинул свои волнистые волосы со лба и раскрыл книгу примерно на середине.       — «Напрасная болезнь».       «Доколе брести мне дорогою мерзостной сей? — Шептал я неслышно, вконец истомлённый ходьбою, и словно бы вняв безнадёжной молитве моей вдали отворилась дверь — к смерти. К покою».       — Очень мрачно… — Шепнул я, рассматривая лицо Вилле.       Наши дыхания остановились.       Много чего я сумел заметить на его лице: неверный след карандаша на нижних веках, золотые точки в зелёных глазах, неправильный прикус, истощение от болезни… Но вместе с тем я видел и кое-что другое — Красоту.       Красоту за пределами разумного, за пределами всех понятий о данной. Я видел его душу, что обнажалась передо мной. Для этого ему не надо было быть голым, он только разделся передо мной, сверкая причинными местами своих двусмысленных мыслей.       — А ещё… Мне одиноко, — Добавил он, опустив голову. — Мы могли бы подружиться… Ты как на это смотришь?       — Мне тоже, — Скованно ответил я, чувствуя, как отношения между нами постепенно налаживаются. — Да, я не против такой дружбы…       Странно, но теперь я не чувствовал себя рядом с ним будто не в своей тарелке и, стало быть, мог открыть себя для чего-то нового вместо того, чтобы сидеть в одиночестве и дуться на этот мир.       Благо, что Вилле располагал меня к такого рода открытиям…