Похороненные сердца.

      …Йонне и я.       Мы шли по проспекту, изредка прерываясь на короткие и страстные поцелуи. Я не ведал, что творю. Все это было в новизну, как и то, что мои губы наконец — таки нашли свое пристанище на других — родных и податливых.       Йонне казался не таким, как все. Он не был ни замкнутым, ни озлобленным. Он не стеснялся своей сущности, не боялся своих слез, не чурался близости своих стоп к краю.       Я черпал от него вдохновенность, незаурядность, обилие красивых вальяжных слов.       Я порочно раздевал его в своих мыслях и занимался с ним любовью. В моей фантазии это были совершенно спонтанные места. Я бывал сверху. Нависал над ним в кратком размышлении о дальнейших действиях.       Заглядывал в его растерянные и задумчивые глаза. Мне так не хватало его тепла. Да и вообще, — тепла по жизни, в целом. Неважно, был ли это секс или просто дружеские объятия.       Я терялся в своих ощущениях. Потому что все это, как никак, — было для меня впервые.       Что до Вилле…       Я старался не думать о нем. Если присутствие Йонне спонсировало меня на благоприятные мысли, то отсутствие Вало — оттягивало низ живота и заставляло меня рычать от безвыходности.       Не помню сколько кануло минут и часов с момента нашей последней встречи. Все события представали перед моими глазами, как на духу, словно это было несколько секунд назад.       Факт его отсутствия кружил мне голову и вводил в некий расслабленный транс.       Тогда, у меня не оставалось выхода. Я прижимал к себе Йонне, и вдыхал его трепетный, ни с чем не сравнимый, запах.       По дороге в школу, он рассказал мне о своей коллекции неоновых вывесок. Так же: о своей первой гитаре и долгих бессонных ночах, кои он посвятил на то, чтобы овладеть столь изысканным инструментом.       Я подмечал его разность. Его отличия от Вилле.       Вилле никогда не отдавался делу. Он, словно бы, уходил в параллельный мир и отсиживался в нем для того, чтобы собрать свои мысли воедино.       Он не делился своими переживаниями, — перенося их стоически и молчаливо.       Вероятно считая, что не к чему обременять своего собеседника столь бессмысленными по его мнению — беседами.       Мне было грустно в такие моменты. Хотелось поддержать его, растормошить. А теперь, я и вовсе, не мог этого сделать.       Я звал его имя, а в ответ — слышал лишь тишину.       Возвращение в школу было сущим адом. Йонне получил возможность обучаться со мной в одном классе. С его слов это звучало так: » Надо же когда — нибудь взяться за ум».       Что верно, то верно. Я докатился до ручки, — честно сказать, не помнил, как выглядели мои одноклассники и классный руководитель. И виной тому — не долгое отсутствие в стенах оной, а конечно же моя былая замкнутость.       Я поднимал голову лишь на миг. Оглядывался по сторонам и видел то, что привык видеть на этом злосчастном периметре. А именно: гордые взгляды, дорогие шмотки одноклассников и бесконечные понты одноклассниц.       «Они» вели себя на несколько лет старше, чем требовала ситуация. «Они» всегда были правы, потому что карманы их родителей оттягивали добрые стопки зеленых купюр.       «Они» никогда не задумывались о смысле жизни, считая то — делом пустым, уделом для нытиков и нищебродов.       Что мне оставалось? Ходить с ними и топтать их воображаемую ковровую дорожку, али набиваться в друзья?       Вилле Вало И Йонне Аарон были — простыми жителями рабочего района Валлилы, и именно поэтому, я нашел огласку в их сущностях.       Именно поэтому, мне были понятны их мысли и боль переживаний. Но, они могли постоять за себя с должной честью, они могли драться, они могли втоптать и сожрать, — не чета мне.       Пытался ли я стать таким? Хм. Признаюсь - да. Но мои попытки не увенчались успехом.       Пару раз я попадал в больницу. Один раз меня крепко избили за не принадлежность к этому миру, за длинные волосы, за взгляд — полный ярости и боли.       Первый раз я попал в больницу с внутренним кровотечением, второй раз — исполосованный железным кнутом.       Про кнут отдельная история. «Богачи решили порезвиться». Они заприметили меня после школы, и остановили тычком ладони в грудь. У кого — то была в руках железная палка, проволока, не знаю…       Они издевались надо мной, словно, целую вечность. Не помню, что остановило их на тот момент… По — моему: взрослые.       Мне было горестно и обидно, — даже не из — за того, что я валялся в пыли согнувшись пополам, — а из — за того что, не попытался дать сдачи.       Время шло, и время наказывало. Их дом — дом тех подростков поджег кто — то из местных. Спустя год — убили их отца: частного предпринимателя. Спустя два года, я не видел их семью более.       Было ли это карой за их поведение? — опять же не знаю…       Я рассказал об этом Йонне. Как никак, он заслуживал подобных откровений с моей стороны.       Мы пересекли школьный двор. Йонне неторопливо закурил под взглядом моих задумчивых глаз. Воротник его серой безрукавки выделялся отчетливым контуром. Этот цвет выгодно подчеркивал его внешность.       Я любовался, время от времени переводя взгляд на илистый пруд, что брал свои истоки у стен бараков. Он успокоительно шумел, — над его гладью струился белый дым. За этим дымом я не видел ничего более, кроме него самого. Видимо поэтому, не смог предугадать появление тонкого силуэта в его снежных сюитах.       Едва морок рассеялся, Йонне выронил сигарету. Меня обдало холодом — перед нами стояла Лийса, точь в точь, похожая на Ханнеле. -       — Вы бы себя видели со стороны. — Она хмыкнула и деловито оглядела нас. Оба — два скривились.       — Почему ты здесь? — Растерянно спросил я.       — Какая тебе разница? — Она надменно оправила короткие волосы.       — Большая. Именно из — за тебя мы расстались с Вилле. — Я посмотрел на нее исподлобья.       — Да будет тебя известно, что он нашел меня на второй день после твоего отъезда. Мы поговорили с ним, и я решила оставить свои бессмысленные попытки. Мою сестру уже не вернуть.       — Тогда, почему он не с тобой? — Йонне закурил следующую сигарету, оставив попытки раскурить предыдущую.       — Видимо, занят своей карьерой.- Она безразлично пожала плечами, — В последний раз, я видела его уезжающим в другой город.       — Хочешь сказать, что он сбежал? Вот так вот, не попрощавшись?       — Нет, он вернется. Ему нужно время, и так бывает частенько. Кажется, он снял домик на берегу моря.       — Тексты. — Поспешно пояснил Йонне, поймав мой непонимающий взгляд. -Бэм желает продвинуть его, и всячески спонсирует его проекты. Для этого нужен свой репертуар. Вилле не может взять и просто написать что — то. По всей видимости, Вилле хотел откреститься от этого мира и побыть в тишине.       — Мило. — Я поджал губы, не зная, что сказать.       «Эти двое так много знают о нем»»       — …А ты? Почему ты здесь?       — Я хочу начать все сначала. — Она улыбнулась. — Это лучше, чем страдать по усопшей.       — Мы готовы тебя поддержать, — Йонне вторил ее улыбке, и протянул руку в знак примирения. — Правда, Лили?       — Нуу, даже не знаю, — Я нарочито задумался. Позже, увлек девушку в свои объятия и погладил ее по голове. — Все образуется, — главное, отпустить свое прошлое. — Тихо прошептал я.       — Было бы все так просто. — Она обреченно вздохнула и выскользнула из моих рук.       — Если вы намиловались, я могу вас позвать в свой кабинет, Лили? — Слева возник директор. Это было так неожиданно, что я потерял дар речи и покраснел.       — Да, конечно…       Я оставил друзей и поспешил за директором.       — С возвращением, заблудшая овца. — Мужчина провел меня по первому этажу и открыл дверь. Я вошел первым: озираясь и находя место на котором можно было обосноваться.       Аксели Коскинен всегда мне нравился. Он был легким на подъем и уверенно нес свою должность на грубых широких плечах.       Он не позволял себе лишних слов. Так же: не тратил время попусту, не третировал без толку, и не углублялся в темы носящие личностный характер.       Я умерил свою красноту, и взял себя в руки. Как никак — мы были с ним одного роста, и по возрасту у нас не наблюдалось столь ярой разницы. Спустя минуту, я смог смотреть ему в глаза и, даже, отвечать.       — Что на этот раз? — Аксели протянул ноги к калориферу и разлегся в директорском кресле.       — То же самое. — Грустно ответил я.       — Снова гнобят одноклассники? — Он поднял на меня свои мягкие серые глаза.       — Да, и я не знаю, что делать в подобной ситуации. Бросить школу — не выход, — мы оба это знаем.       — Мистер Линдстрем, это — последний год. Примите, как должное. Вы можете написать заявление прямо сейчас, а можете продолжить учиться. Я всегда поддержу вас в ваших решениях.       — Мы знаем, что это не выход. — Я повторился и опустил глаза.       — Скажу тебе по секрету: — со мной частенько случалось подобное, и, как видишь, я тут, я директор. И плевать я хотел на то, что обо мне говорят и, как ко мне относятся. Бывали моменты, когда я прикладывался к бутылке. Мне пророчили безвыходность, саморазрушение. Но так ли это? Я нашел себя в том, что мне нравится.       — Вам нравится работать в школе?       — Именно. А тебе, как мне помнится, нравится играть на гитаре. Отдайся музыке, и наплюй на то, что происходит вокруг. Жизнь — одна. Тебе решать. -Аксели плавно перешел на «ты», и мне это понравилось.       Словно бы не существовало разницы между нами. Никакого «директорства», никаких  «учеников».       — Нравится… — Я поспешно кивнул, вспоминая свою гитару с должным чувством любви.       — Поэтому, предлагаю тебе потратить остаток времени на поиски сообщников. В любой школе есть такие люди. Ты ведь не один такой? Мистер Вилле Вало тоже играет…       Я зажмурился, услышав заветное имя. Виски обожгло, в горле встал ком размером с хороший кулак.       Аксели подозрительно посмотрел на мое лицо.       — Что не так? Тебе он не нравится?       Я энергично затряс головой: «Нравится, как же». Только бы не спалить свою крохотную конторку перед директором школы. Вот смеху — то будет.       — Он не приходил к вам в ближайшее время?       — Нет, — Коскинен уныло вздохнул. — У него какие — то проблемы были. Его отец как — то захаживал, но дело не обвенчалось успехом.       — Единственный «Человек», и тот, — убежал. — Я грустно улыбнулся.       — Он появится, даю тебе слово. Я знаю этого паренька, как свои пять пальцев: — пошарахается и вернется.       Мы немного помолчали. В дверном проеме появилась любопытная мордашка Йонне Аарона.       Директор перевел взгляд с меня на него.       — Думаю, вашему другу не терпится вытащить вас отсюда. Йонне спрятался за дверь, и Аксели оглушительно рассмеялся.       — Идите. Идите, мистер Линдстрем, и можете заходить сюда в любое время, если что.       Я еще раз покраснел, и выскочил из кабинета не оглядываясь.       — Ну, чего он? — Йонне выразительно оглядел мое взволнованное лицо. — Я слышал имя Вилле…       — Так, ничего особенного, — он предлагал мне подружиться с ним.       Мы с Йонне красноречиво переглянулись.       — Благо, он не умеет читать мысли, черт его дери.       Я расслабленно выдохнул и поправил сумку на плече.       — Идем в класс? — Тихо спросил я.       — Нет, постой секунду.       Йонне толкнул меня к туалету.       — Что происходит? — Я неуверенно прислонился к стене, рассматривая лицо друга.       — До звонка еще пять минут — нам хватит этого на парочку поцелуев? …       Бежать — было бесполезно. Защелка блокировала дверь. Мы сцепились в жарких объятьях.       Я понятия не имел, к чему вели подобные действия с нашей стороны. Но, честно говоря, не было времени думать.       Были лишь инстинкты, и желание попробовать на вкус такие притягательные пухлые губы…