Похороненные сердца.

      Все было лучше, чем следовало ожидать.       День выдался по — истине прекрасным. Я продолжал улыбаться, пока мое существование не омрачил звонок, доносящийся примерно со стороны школьного двора; Там стояла красная телефонная будка, — обычная такая. Неприметная.       Звонок становился настойчивым, он действовал мне на нервы, выворачивал душу наизнанку. В конце концов, я не выдержал и вошел в будку — предварительно заперев ее на старый, расшатанный шпингалет.       — Алло?       — Лили? Это Лаури. — Дядя напряженно дышал. Его скованность породила во мне аналогичное ощущение.       — Что случилось? — Мой голос негаданно сел. Я ожидал самого страшного, вплоть до ограбления и смерти.       — Я нашел кое — что. Тебе следует приехать домой.       — Лаури, ты издеваешься? Я едва договорился с директором о продлении, — Я опустошенно сполз по стене и закусил провод. — Ты не мог бы объяснить мне причину столь поспешного требования?       — Да нет у меня времени говорить. Одно слово — «Вало», тебя устроит? — Лаури хмыкнул.       — Он был у меня дома? — Я чертыхнулся. В голове взрывались фейерверки.       — И не только, — он оставил билет для тебя.       — Билет?       — Да, на свой концерт. Вот только: мама его порвала… — Лаури огорченно выдохнул.       — Давно он ушел? — С азартом воскликнул я.       — Минут, эдак, десять тому назад.       — И ты его не задержал? — Я фыркнул так громко, что чуть не вынес порывом воздуха эту чертову дверь.       — Во — первых: я его не знаю, во — вторых: он вылетел настолько быстро, что я даже пискнуть не успел…       Я повесил трубку, не дожидаясь Лаури.       Выскочил из телефонной будки, и бросился опрометью со двора. Ученики удивленно расступались, освобождая мне путь.       Среди них оказался и Йонне, который остановил меня одним движением руки. Я смерил его безумным взглядом, складываясь пополам, и держась ладонями за колени.       — И куда это ты? — Удивленно вопросил парень, разглядывая мое, покрасневшее от быстрого бега, лицо.       — Вилле приехал…       — И поэтому, ты бежишь, как загнанный пес? — Йонне разозлено ткнул меня в плечо.       — Какого хрена, Аарон? Мы не обязаны отчитываться друг другу. — Я яростно выпрямился и смерил его взглядом.       Наша эфемерность растворилась, аки мыльный пузырь. Я дрожал от гнева.       — Я не то хотел сказать. Собираешься бежать в одной футболке, заработать воспаление легких? …       — Ты понимаешь, мать твою… Он приехал.       — Я не узнаю тебя. — Парень покачал головой.       Я бы вмазал по его холеному лицу, что целовал несколько минут со страстной горячностью. Я бы вмазал, но не стал бы этого делать по нескольким причинам.       — Он приехал, чтобы остаться. Как ты этого не понимаешь? У тебя масса проблем со школой, а Вилле может немного потерпеть.       -Может быть, он и может. Я не могу.       Я сжался от холода, но продолжал гнуть свою линию. Времени было слишком мало, я хотел поймать Вилле на перекрестке близ нашего дома, и рассказать ему о своих чувствах. Если бы не Аарон, я бы мог уже быть на полпути.       — Если можешь прикрыть меня, — сделай это. Если нет, — я пойму.       — Конечно, — Йонне поджал губы и отвернулся от меня. Немного погодя, он снял пальто и кинул им в меня, — Возьми. Теплее будет.       Я благодарно выдохнул, облачаясь в узкое черное пальто на пуговицах.       — Йонне, не злись пожалуйста. Ты знаешь, кто для меня этот человек.       — Все делом. — Йонне махнул рукой и скрылся в толпе. Я проводил его грустным взглядом, — на душе было мерзко.       Продолжив свой бег, я свернул налево. Свежевыпавший снег без конца препятствовал моим передвижениям. Тротуар наводнился пешеходами, которые оглядывали меня высокомерно и предвзято.       Делать было нечего, я продолжил свою «собачью» гонку в мешанине человеческих тел. Мои волосы сбились, запутались. Ноги молили о пощаде и отдыхе.       «Он был у меня дома, не забыл верно…»       «Он, по — прежнему желает, видеться со мной, несмотря на то, как мы расстались.»       «Скоро, я увижу его в церемонном черном одеянии, браво вышагивающим средь молочно — белых пейзажей.»       «Мы набросимся друг на друга.» «Именно так все и будет.»       Я добежал до собственного дома и ворвался внутрь, — перепрыгивая через три ступеньки.       Добежав до двери, я распахнул ее и стремительно влетел в коридор. Лаури сонно встрепенулся, отбросил свои недлинные волосы с глаз.       — Вот, — Он поспешно протянул мне склеенный билет. Недобрый взгляд матери распял меня во всех смыслах данного слова.       — Чего ты этим хотела добиться? — Я вспыхнул, словно жаркий костер. Сложно было обращаться к ней через войну легких, но я сумел.       — Я хотела проверить тебя. — Хладнокровно ответила мама, и сложила руки на груди. — Я хотела, чтобы ты пошел к нему по собственному желанию. Теперь, я вижу огласку своим действиям: ты рвешься к нему, и это очевидно.       — Поздравляю тебя, — Я скривился, расстегивая пуговицы на груди, дабы уберечься от несусветной жары в катакомбе дьявольского пальто.       Вскоре, я протянул руку за билетом, и сжал его в своих пальцах, словно спасительную ниточку, что вытягивала меня из праха повседневности.       На обратной стороне билета значились те самые слова, что Вилле написал для меня в спешке. Они были просты до безумия. Они были простыми и согревающими, как грог.       Он думал обо мне все это время. Этот факт был настолько велик в моем сознании, что его многомерность, могла потеснить все прочие, что связаны с моей жизнью до самой первой встречи с ним.       Я отвернулся, не слыша последующие слова своих родственников, — бумажка спасла меня от страха, ненависти, безумия.       Я бросился вниз по лестнице, не утруждая себя закрыть дверь плотнее. Снизу меня встретили горящие глаза Йонне Аарона. Он смотрел на меня из своей тачки, приветливо махая рукой.       — Знаешь, я тут подумал: «а почему бы нам не смотаться вместе из этой гребаной школы»?       — Нас отчислят. Ты ведь понимаешь это?       Я обогнул машину и занял свое место, сжимая в руках заветный билет. Пусть он помят, — ведь это не так страшно, верно?       — Я понимаю, но тебе нужны колеса, — Йонне рванул автомобиль с места, и мы помчались вдоль по улице.       Я готов был биться о заклад, что пару секунд лицезрел довольное лицо Лаури в окне.       Я промолчал всю дорогу, разглядывая пейзажи за окном. Сердце рвалось за пределы грудной клетки и при таком раскладе — дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Йонне понимал мои чувства, поэтому старался не нарушать мой, и без того, мнимый, покой.       При въезде на парковку, я затаил дыхание — сам не зная почему. Но, на этом наши приключения не закончились.       Едва колеса облюбовали снежную стоянку, — мимо нас промчался черный форд. Его тонированные стекла были приопущены, совершенно не скрывая оголтелых пассажиров.       То, что я увидел в них, едва не сломало мою психику: Мидж, Бэм, Вилле. Парочка других, что были незнакомы мне. (Вероятно участники группы.)       Бэм курил, словно намеревался поджечь «всех и вся». Мидж распивал пиво из огромной пластиковой бутыли.       Мне было все равно на остальных, я смотрел лишь на одного из них, чей облик разительно отличался от остальных присутствующих…« Зимний ветер развивал его черные, словно вороново крыло, волосы. Рука в черной перчатке без пальцев, облюбовала подголовник Бэмова сиденья. Пунцовые, припухшие губы, приоткрылись в очередном корыстном смешке. Лишь глаза были не так зелены, аки ранее; в них затаилась тоска, растерянность».       С очередной фразой, Вилле обернулся ко мне и пропиллинговал меня своим раздевающим взглядом. Я приоткрыл рот.       — «Оно» смотрит в мою сторону, — Коротко пробормотал я. Йонне расхохотался в свою очередь, успокоительно поглаживая меня по плечу.       — Брось, он заметил пятнышко на стекле…       Ну не знаю… Его, Вилле, зрачки расширились, и он не отрываясь смотрел в упор на меня.       Я помахал ему рукой, тут же себя одергивая: «вот ведь придурок».       Вилле чуть кивнул и вернулся к своему занятию. Форд припарковался рядом с нами.       Я вышел из машины, пытаясь сокрыть свое подростковое волнение. По — всей видимости, мне это плоховато давалось.       Их машину тут же окружили. Не фанаты, конечно же. Просто организаторы вечеринки, которые знали о группе Вилле не по наслышке.       Они перекрикивали друг друга, лезли с советами, вешались на беднягу Вилле, что пытался выскользнуть и смыться в неизвестном направлении.       Я наблюдал за его родным лицом и втихомолку ухмылялся. Вало стрелял глазами, облизывал губы, но его желанием (уж теперь — то я его понимаю) было: скорее очутиться вне зоны досягаемости всего этого.       Я хотел украсть его у всех, что, по — меньшей мере, выглядело бы безумием в глазах собравшихся.       И это было полбеды, если честно. Это вам, не какая — нибудь, фанатская тусовка, где все текут, — желая раздеть любимого мне человека. Вот там — то, я точно волком завою.       Между делом, у Вилле получилось удрать. Он прошествовал мимо меня, не удостоив даже крохотным взглядом. Но его рука, тем временем, прошлась по моему бедру.       Секунды остановились, я не мог дышать. Мое нутро напряглось в сотый раз. При девственном сознании я утрировал все так, как мог — выше определенной отметки. Малейший взгляд разрывал меня на части, не говоря уже о прикосновениях.       Я остался в ступоре, да так бы и простоял, если бы Йонне не взял меня за руку, и не повел в клуб.       Вытащив свой убогий билет, я сунул его в руку охранника.       — Я извиняюсь, — Мое хриплое бормотание возымело свое крохотное действие.       Мужчина пропустил меня внутрь, не забыв, естественно, — нахмуриться и приподнять бровь выше небес.       Йонне остался снаружи, дабы выпросить у Бэма пропуск на концерт.       Я прошел вперед — спотыкаясь и оглядываясь по сторонам. Примечая зеркало, я пошел быстрее.       Взглянув в оное, я решил бежать ко всем чертям, но вовремя взял себя в руки.       Мои глаза были безумными, волосы спутавшимися. Худое тело отталкивало, более чем.       Вилле не было больше недели, но я успел исхудать и напрочь забросить свою цветущую молодость. Благо, расческа помогла делу. Я мог спрятаться за своими идеально — прямыми волосами, мог скрыть свои угловатые скулы и острый подбородок за белой шелковистой пеленой.       Вилле стоял на сцене. Он запрокинул голову вверх, созерцая таинственный потолок. Там было на что посмотреть, честное слово.       …Я о Вилле…       Я не видел никого вокруг и смотрел лишь на него одного. На его точеный профиль в свете софитов, на его бледное, оголенное до пояса тело. Меня мазало, меня убивало.       Я сделал глоток воздуха, но тщетно. Волосы прилипли к моему лбу, ладони сжимались в кулаки.       Столько слов, что встряли в горле, столько мыслей — необнародованных и едва уцелевших в моем растрепанном черепе. Столько всего, и я волен видеть его…       Сон ли это? Если — да, — то я не намерен просыпаться…