Похороненные сердца.

      Я проснулся.       Утренний свет зудел на веках, но я не спешил открывать глаза, — силясь вспомнить вчерашнюю ночь и все, что было до нее.       Я не помнил, как добрался до кровати, ведь меня вырубило прямо там, в ванной, — после бурного, и продолжительного секса.       Рядом дышало существо. Я соскочил с кровати и обернулся, подглядывая за «ним» с украдкой.       Вилле уткнулся в подушку, и что — то пробубнил во сне. Рядом с ним валялись плейер, книга и пачка сигарет.       — «Линде Линдстрем, хватит вести себя подобно вороватой шлюхе. Подними свое достоинство с колен.» — Пробурчал я, борьсь с желанием выскочить из комнаты.       Я вернулся на кровать и осторожно прилег рядом с Вилле, глядя на его безмятежное, спящее лицо.       Я не чувствовал боли, зато ощущал дикий голод.       Переведя свои думы на образы вчерашнего, я закрыл глаза ладонями и истерически простонал. «Вот ведь: — друзья».       Мой стояк перевалил «за одиннадцать», и я хмуро приподнял одеяло, пялясь на оный. Первый раз такая хрень…       Я не мог не вспоминать того, что возбуждало меня все больше и больше, с каждой минутой.       Наскоро одевшись, я спустился в фойе отеля.       Моя «походка» выдавала меня с потрохами.       Сонный администратор прищурился, завидев меня издали.       — Мистер…       — Лилндстрем, — Я приподнял бровь.       — Можете, в следующий раз, кричать не столь громко?       У меня отвалилась челюсть, но я успел совладать с собой.       Надо же. Он был на первом, а слышал меня с третьего… или, он караулил под дверью?       — Это все мой друг, он виноват… — Я пожал плечами и вылетел наружу, проносясь мимо мужчины  и шелестя волосами по воздуху.       Сон, как рукой сняло…        Находясь на улице, я вспомнил о цели своего выхода.       Заприметив крохотный магазинчик, я перелез через сугробы и встал в очередь.       Случайные лица прожигали меня взглядами, а я думал: «Неужели, у меня все на лбу написано»? «Гей, петух, извращенец»…       Прикупив пива, я собирался идти обратно, но вспомнил «злого» администратора. Ноги негаданно привели меня к телефонной будке.       Я набрал первый попавшийся номер, что возник у меня в голове. Конечно же, номер телефона моей матери…       — Алло, — Мама не блистала изысканностью тона. Ее голос трещал будто высоковольтные провода.       — Мам…       — Где тебя носит? — Истерично выпалила она.       — Я уехал на выступление, а после, пропустил последний автобус. Пришлось заночевать у друзей… — (Поверит, нет?)       — Вилле тоже? — Она иронично хмыкнула.       — Ну да. Мы же были вместе. — Я вздрогнул, вспоминая его горячий член в моей ладони. О, как хорошо, что мама не могла читать мысли… — Кончай говорить со мной в таком тоне. Со всеми бывает такая хрень.       — Я никогда не опаздываю на последние автобусы, чтобы ты знал.       — Да. Потому что ты работаешь стюардессой.       — Велика разница… — Пробурчала она.       — Я скоро подъеду. Не сердись там, слышишь?       Она вновь что — то пробубнила в ответ и бросила трубку.       Я вернулся на исходную точку.       Дверь номера оказалась запертой. Я нервно стукнул.       «Если Вилле проснулся — разговора не миновать.»       Через какое — то время дверь отворилась. Сквозь пространство между оной и косяком, возникло бледное лицо моего симпатичного напарника.       — Я пивка принес. — Я опустил глаза и робко улыбнулся.       — Я заждался, — Вилле перекинул сигарету с одного уголка рта в другой и сгреб меня за воротник, затаскивая в номер.       — Мф… бля… Вилле. — Я попал под серию огнестрельных поцелуев, да под такую, что чуть не лишился зубов.       — Пиво, это хорошо. — Он рьяно взъерошил свои волнистые и, без того, растрепанные волосы. Кажется, он был «не в адеквате» после вчерашнего.       — У тебя есть что — нибудь для меня? — Я присел на кровать и посмотрел на него исподлобья.       — Кроме одной новости. Я переполошился, когда не нашел тебя в постели. -Вилле расслабленно вздохнул, срывая крышечку с пивной бутылки. — Кстати, ты не забыл? Сегодня наши семьи встретятся…       — Уж не хочешь ли ты сказать, что мы должны быть там вместе со всеми? — Я раскинул руки и свалился спиной на плед.       Вилле задумчиво покусал губы, отодвигая лицо от назойливого света.       — Если ты не хочешь, мы можем прогуляться по рабочему району. — Он живо вскочил, облачаясь в свитер. Всяко лучше, когда он одетый, — меньше шансов быть изнасилованным мною.       Он покончил со своей одеждой, дожидаясь моего ответа. Наши глаза встретились. Я читал в его вчерашний вечер.       Вилле сглотнул, по всей видимости, вспоминая то же самое.       — Я хочу повторить… — Он проронил эти слова и полез за новой сигаретой. -Хочу бросить тебя на этот плед и раздеть догола, не рискуя захлебнуться, либо сломать голову о кафель, как это было вчера. «Треклятая» ванная…       Я тоже мечтал об этом, но проклятый админ не выходил из моей головы. Поэтому, я покачал головой и указал на дверь.       — Пора идти. Тебе нужно работать, а мне устаканивать дела с матерью.       — Лили, если бы ты знал, от чего отказываешься. — Вилле мечтательно затянулся и предложил мне. На моей памяти такое было впервые.       — Решил отравить меня? — Я надменно вскинул брови, но отравой не побрезговал.       — Просто покури со мной.       Я пригубил фильтр из его рук. Его ладонь коснулась моих губ. Я не осмелюсь описать наше состояние на данный момент.       Скажу только за себя: мне было настолько легко и просто рядом с ним, что остального не существовало. Не было ни света, ни тьмы, — ничего, ровным счетом…       — Хочу спрятать тебя от всех, да и самому бы не помешало…       — Если ты спрячешься — тебя не увидят и не услышат. Нам надо двигаться «вперед», — разве, не эта цель для тебя важнее всего?       — Наверное, ты прав. — Он отвернулся от меня и огляделся в поисках сумки. Я тронул его за плечо.       — Не сердись. Если бы я не любил тебя, то мы бы не вылезали из кровати.       — Как запутано, мать твою. Прям, не знаю, что и ответить. Единственная моя любовь — сожгла меня на своем костре.       — Не преувеличивай.       Вилле хмыкнул и увернулся от моей руки заламывая ее за спину, — тем самым, лишая меня свободы действий.       — Вот ведь как бывает, «Кролик»; Неделю назад мы дулись друг на друга, а сегодня…       — А что сегодня? …       — А сегодня мы «долбимся» в десна. — Вилле подался ко мне и облизнул мои, без того, мокрые губы. — Я готов простонать тебе эти слова. В эти самые губы, в твое любимое лицо: Я люблю тебя, чертов сукин сын. Больше, чем самого себя, свою семью и музыку. Ты понимаешь? Я обожаю тебя.       Его взгляд рассеялся, а по лбу скользнула капля. Он и сам вспотел от этих своих слов. Распутно опав в моих руках, он простонал все, что говорил до этого — надрывно и горестно, с толикой женственности, которая была ему присуще более, чем кому — либо.       Он был самым настоящим любовным наркоманом, и это крайне забавляло меня. Странно, его совсем не пугала возможность — быть зависимым;       — Вилле, ну прекрати. Что ты творишь? …       — Тебе это нравится, я знаю. — Он утвердительно закивал, и продолжил свою беспощадную игру с моими губами.       — Вовсе нет, — Сбивчиво прошептал я, уклоняясь от него. Разумеется, я врал, и обманывал не только Вилле, но и свое желание, что ныло и скреблось, стягивая пульсирующие вены внутри бесполезного тела.       — Ты помнишь про мое желание? Ты слышал мои песни? Неужели, ты не уловил посыл? … Неужели, не понимаешь, что это все для тебя, идиот? — Он закидал меня вопросами.       — Помню, а вот посыла — я не увидел… Вилле, я не смогу, и не проси. Когда я вижу тебя таким, то готов, сорвать с тебя единственную «тряпку», что с трудом называют «одеждой», я готов собирать твои стоны и вздохи, готов воплощать все твои и мои грязные фантазии…       — Так в чем проблема? — Вилле нетерпеливо поднимался на мыски и кусал губы. Вел себя отвратительно, ей богу…       — Да в том, что я знаю тебя другим. — Я посмотрел на него исподлобья, явно не узнавая в этом человеке свой прежний идеал. — Дай мне передышку, прошу тебя. Я не могу понять, что со мной происходит, и мне нужно время для того, чтобы смириться с тем, что наши отношения не смогут быть такими, как прежде. Мы — больше не друзья, а значит, — потерять любовь, будет гораздо проще, чем дружбу… Просто: дай мне побыть наедине с самим собой. Я не заставлю долго ждать, честно.       — Да ну тебя… — Он разочарованно махнул на меня рукой. — Тогда, пошли отсюда. Мне и правда пора начать работу над афишей, придумать символику группы и прочее. А ты — беги к своей мамочке, в норку, «кролик».       — Почему, блять, кролик? — Я вспыхнул с головы до пят.       — Потому что у тебя глаза такие «кроличьи»… И сердечко такое « кро — о -ошечное» — Вилле достал новую сигарету, и отменно выругавшись, — вышел из номера.       Я поспешил за ним.       По пути к фойе мы не встретили ни души. Вилле расплатился за ночь в номере и, не оглядываясь,  поспешил к дверям.       Я прошел с таким надменным взглядом, что этот «хрен» — администратор, даже слова поперек не сказал.       Моя задница начинала подавать, весьма запоздалые, сигналы боли. Что — то натолкнуло меня на мысль о «мести» по отношению к Вилле, но я был слишком хорош для подобных действий.       Мы дошли до автовокзала без малейших признаков разговора. Из всех сует, я слышал лишь несколько звуков, а именно: хриплое дыхание Вилле, короткое потрескивание высоковольтных проводов и скрип неуклюжих шагов по застоялому снегу.       Надутые губы Вало (в профиль это было слишком заметно) говорили о недовольстве их хозяина.       Черная шапка скрывала от меня его глаза ровно наполовину. Я сумел уловить его взгляд, полный «антарктической отчужденности».       Я не уставал от его депрессий, а он, не переставал меня спонсировать ими. Будь я кромешным и непроходимым идиотом — давно бы отвернулся от его точеного стана и отправился на поиски счастья с другим человеком. Но, мне был нужен только он.        Что ни говори, а он, был — удивительным человеком.       С хвостиком, рваный, грязный, засыпанный работой, по самые зеленые глаза, и утопающий в бескрайних морях своего воображения, — он нравился мне.       Лишь, дверь приоткрыть, — не полениться и рассмотреть то, чего не видят другие, — взглядами затуманенными и припорошенными эгоизмом.       Не здесь и не сейчас, правильно.        Я знаю, что он меня любит, поэтому не стану удерживать его от очередной попытки уйти в себя.       На горизонте вырисовался автобус. Вилле затушил сигарету и, не глядя на меня, натянул наушники.       Я хмуро наблюдал за тем, как его тощее тело взбирается по ступенькам и сгорбившись, шагает в самую дальнюю часть автобуса средь мрачной процессии пассажирских кресел.       Как же я хотел поехать с ним. Как же я хотел забыться на его плече и внимать мерное тепло конвертера, что согревал бы наши души, и насквозь промокшие ноги.       Я бы мог ехать с ним за город, в какое — нибудь далекое путешествие. Не обязательно на чем, будь то рейсовый автобус, спортивный автомобиль, грузовой поезд, херов воздушный шар. — Какая разница…       Мое «похороненное сердце» покрылось кромкой льда при взгляде на эту картину. Вилле опустил голову - там, за стеклом. Видимо, подыскивая нужный трек, дабы синхронизировать его со своим нынешним настроением.       Спустя мгновение, он поднял голову и посмотрел на меня. Я негаданно напрягся. Вилле покачал головой и хмуро улыбнулся, возвращаясь к своим действиям.       Этот взгляд, короткий взгляд, — он заставил меня успокоиться. Все было не настолько плохо, насколько казалось, ведь в большинстве случаев я не уставал накручивать себя сверх нормы.       Немного поколебавшись, я отвернулся и пошел пешком. Какая разница, как скоро я буду дома — все равно ничего хорошего этот факт не предвещает.       Там, будучи по — прежнему одиноким, я уставлюсь перед собой, позволяя весу гитары уютно располагаться на моих израненных коленях.       Кто бы мог подумать: «Кролик» и «Еретик» снова в разладе. Спустя минуту все может превратиться в кромешный хаос, и Вилле будет тому виной… А может и я…       Наши отношения — были далеки от идеала. Может, именно поэтому, они мне и нравились…