"Я - твоя ошибка"

      Не откладывая дела в долгий ящик, рано утром Алекс прихватил нож, для очистки совести брызнул на кончик лезвия Гошиным убойным одеколоном и направился в ванную.       Охранник тоже уже проснулся, сладко потянулся и озадачено почесал лысину, обнаружив себя лежащим на диване.       Он уже собрался крикнуть: «Попадакис, чё за хрень?! Как ты меня сюда?», — как вдруг услышал громкий «пшик» из пульверизатора флакона и удивился ещё больше.       Не так давно рыжий достал его до печёнок, убеждая, что таким парфюмом пользоваться нельзя, поскольку он имеет свойство распугивать не только насекомых, но и девушек. Мало того, что одеколон имел убийственно резкий запах, так еще и сам флакон выдавал струю, по мощности не уступавшую огнетушителю.       У Гоши закралось подозрение, что рыжий наговаривал на одеколон нарочно и просто захотел отжать у него крутой парфюм, как уже однажды проделал это с кружкой. Решив поймать коварного обманщика на месте преступления, он распахнул дверь и замер на пороге.       Наклонившись над раковиной, Алекс с самым сосредоточенным выражением лица ковырялся ножом в левом плече, не обращая внимания на стекающую по руке тонкую струйку крови, а затем включил воду, смыл красные потеки и тщательно ополоснул нож.       — Ты чего? — он повернулся к вытаращившему глаза приятелю и, не дожидаясь ответа, пояснил: — Фурункул вскочил. Болит. Вот, решил вырезать.       — Бл… Ну ты чума, Попадакис! — уважительно покачал головой Гоша. — Мужик. Даже не поморщился.       Охранник устыдился, что заподозрил друга чёрт знает в чём, и поэтому избегал смотреть ему в глаза.       — Ща, я те пластырь… был где-то… — обрадовался он найденному поводу ретироваться.       — Левая секция шкафа, третья полка сверху, жестяная банка в правом углу, — подробно расшифровал «где-то» киборг.       О том, что от довольно глубокой ранки вот-вот не останется и следа, он предпочел умолчать, и чтобы скрыть это скорое заживление, пластырь был весьма кстати.       Когда удаленный ножом микрочип исчез в сливе, Irien испытал бешеный прилив адреналина, который сменился опустошенностью и растерянностью. Да, хозяйка по-прежнему осталась прописана и в программе, и в сердце, но киборг не мог избавиться от ощущения, что теперь окончательно отдалился от неё, разорвал ту тонкую ниточку, которая всё ещё связывала его с ней.       Мурзик вместе с кровью словно смыл с себя печать, гласящую: «Я принадлежу Лие Уайтер». Он попытался вывести эту фразу перед внутренним зрением, однако она расплывалась, тускнела и, наконец, совсем погасла, а вместо неё вдруг возникла другая — чёткая, как сигнал опасности мигающая большими красными буквами: «Я свободен».       Гоша чувствовал, что с рыжим что-то не так, и списал это на предстоящее увольнение.       — Да не кисни, Попадакис! Бумажки — плёвое дело, — на самом деле охранник был совсем в этом не уверен, но хотел подбодрить приятеля.       В салон они явились задолго до открытия и очень удивились, застав там грустного Игорька и сидящую в уголке Наталью.       — Мне так жаль, солнце, — сокрушенно вздохнул он. — Я уже звонил Эдику. Он просил, чтобы ты сам приехал. Ух, мне бы только узнать, кто этот варвар, я бы его… — стилист потряс сжатыми кулаками и показательно разорвал виртуального мерзавца на мелкие клочки.       — Могу предположить, кто это, — подала голос Ната, и вся троица, как по команде, уставилась на неё. Девушка фыркнула и презрительно сморщила носик. — Неужели сами не могли догадаться? Это же очевидный вывод. Я мельком заглянула в документы, которыми сначала обмахивалась та дамочка, а потом положила на стойку — там было что-то про нарушение закона о конкуренции. Наверняка это кто-то из ваших менее удачливых соседей.       — Точно! — хлопнул себя по лбу Игорёк. — Эта завидущая змея из «Очарования» давно меня пыталась сманить. А уж наш «Альфианский закат» её окончательно добил. Недавно напала на меня и как давай визжать, что мы своей рекламой ей всё завесили — вывеску с улицы не видно — клиентов нагло отбиваем. Я ей такой: дорогуша, уймитесь, я, что ли, эту рекламу вешал? Так она мне чуть глаза не выцарапала. Клянусь вам — еле спасся.       — Заткни фонтан, — отмахнулся охранник.       — А еще у них фамилии одинаковые. Я в инфранете посмотрела, — сообщила Наталья.       — У кого? — Гоша и Игорь удивлённо воззрились на журналистку, а Алекс, который изучал документы проверяющих как раз, когда Наталья крутилась рядом, сразу понял, к чему она клонит.       — У той дамы, что приходила с проверкой, и директора соседнего салона одинаковые фамилии и отчества, — пояснил он.       — Сёстры! — сидящий на диванчике охранник хлопнул себя по коленкам. — Вот сучки крашеные!       — Поэтому эта мадам и не вписала себя в распоряжение на проверку. Она родственница подателя заявления, следовательно, не может считаться незаинтересованным лицом, а ваш «Альфианский закат» всё испортил, решив сличить документы, — высказала предположение бойкая блондинка.       — Да сто пудов, — одобрил версию Гоша. — Соображаешь, Кнопка.       — Соображаю. И вам советую, хоть иногда, — девушка поднялась со стула и гордо удалилась.       — Хо-хо-хо, — задрав нос вверх, жеманно передразнил её Игорёк. — Ну и уборщицы пошли. Алекс, солнце моё, держи ключи от флайера и будь осторожен, там такое интенсивное движение.       Охранник бессовестно заржал, и обиженный стилист удалился на своё рабочее место. А вот киборг уйти не успел.       — Так. Кто из вас Попадакис? — держась за дубинку и грозно обводя салон взглядом, произнёс остановившийся в дверях высокий полицейский.       — Я, — обреченно сознался киборг, попутно просчитывая варианты, в какую сторону удобнее делать ноги.