"Я - твоя ошибка"

      На разомлевшего в уюте сонных объятий Марата словно вылили ведро ледяной воды. Внутри мгновенно выкристаллизовалась звенящая ярость.       И тут чёртов рыжий! Если бы он не был на сто процентов уверен в его сексуальной ориентации и в том, что девчонка никак не могла с ним переспать, Марат бы, пожалуй, его убил. А лучше обоих.       Впрочем, такая перспектива Виолетту бы сейчас только обрадовала — настолько ей, судя по всему, было плохо. Она пару раз моргнула, с трудом фокусируя взгляд на его лице, и тут же снова зажмурилась, видимо, в надежде, что Марат ей просто привиделся. Ему с необычайной силой захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы заставить девчонку вернуться в реальность — да хоть ударить её, — но тут она открыла глаза и, судорожно сглотнув, крепко запечатала рот ладонью.       «Ещё и тошнит от меня», — отчего-то с мрачным удовлетворением отметил он про себя.       Он схватил похмельную девушку за запястья и резким рывком выдернул её из постели. Это стоило ему самому горячо забухавшей в висках боли, но Марат только зло прошипел:       — Заблюёшь ковёр — отмывать заставлю, — и быстро потащил едва переставляющую ноги Виолетту в ванную.       Он буквально втолкнул её в дверь и сам шагнул следом. Голова раскалывалась, во рту пересохло, а свет лампы над зеркалом немилосердно резал глаза, что тоже не добавляло вчерашнему имениннику хорошего настроения.       Виолетта сделала пару нетвёрдых шагов и, сложившись пополам, рухнула на колени перед унитазом. То немногое, что она съела за вчерашний вечер, покидало организм неохотно: плечи девушки вздрагивали в такт мучительным рвотным позывам. Через минуту она обессиленно опёрлась о сиденье, тяжело дыша и сплёвывая быстро набегающую густую кислую слюну.       — Ещё утопись мне тут! — Марат наклонился, щурясь от обхватившей виски обручем тупой боли, и раздражённо ухватил Виолетту за волосы.       Она слабо протестующе пискнула и тут же снова, закашлявшись, согнулась к унитазу. Если бы Марат не держал её, крепко намотав на кулак спутанные светлые пряди, она бы точно нырнула в него головой.       Дождавшись, пока рвотные позывы на время отступят, он зло, рывком поднял её на ноги и практически сунул носом в зеркало.       — Ну?! Любуйся, на кого ты похожа!       В зеркале отразилось слегка опухшее лицо бледно-зелёного оттенка. Явственные мешки под покрасневшими глазами и отпечатавшиеся на щеке складки простыни вместе с торчащими в разные стороны волосами завершали утренний образ. Виолетта застонала и поморщилась, собираясь что-то ответить, но тут её ноги подкосились, и Марат, с трудом удержав девушку, вернул её в исходное положение на полу.       Пустой желудок корчило спазмами, и Виолетта из последних сил выкашливала в унитаз горькую желчь. Марат смотрел на неё сверху вниз со смесью злости, презрительного отвращения и неожиданной жалости.       — Дура, — коротко бросил он.       Отпустив девушку, он сдёрнул с крючка полотенце и намочил его холодной водой:       — На, вытрись хоть. Смотреть страшно.       Марат стоял у неё за спиной, — ещё завалится, дурища, — и наблюдал в зеркале, как Виолетта заторможенно смотрит на оказавшееся у неё в руках полотенце, как подносит его к лицу и начинает вяло возить по щекам мокрой холодной тканью. Вы замечательно смотритесь вместе, говорил вчера Константин Денисович. Да уж. Куда замечательней. Особенно сейчас. Надо приводить эту малохольную алкоголичку в чувство, и как можно скорее.       Виолетта пошатнулась, но Марат ухватил её за локти и без излишних церемоний запихнул под душ. Он вывернул кран до упора, и девушка вскрикнула от неожиданности, когда ей на голову и голые плечи полилась холодная вода.       — Н-не надо. Я сама...       — Свершилось, хоть голос прорезался. Сама так сама.       Виолетта услышала стук закрывающейся двери. Вышел. Гад... Что же он с ней такого сделал, что ей теперь так плохо? Хорошо, что она ничего не помнит.       Смутные и путаные обрывки воспоминаний крутились в воспалённом мозгу, не складываясь в сколько-нибудь осмысленные образы. Настойчиво возвращалась только одна картинка: водянистые голубые глаза, изумлённо смотрящие на неё из потёков чего-то красного.       Виолетта дотянулась до крана и сделала воду погорячее. Набрала полную пригоршню и прополоскала пересохший рот, вымывая остатки вонючей кислятины. Горло жгло, голова трещала, руки и ноги были словно ватные, а под веки будто песку насыпали. Всё, чего ей сейчас хотелось — это лечь и умереть. Прямо здесь. И пусть тогда делает, что хочет. Хоть под деревом её закопает...       Дверь открылась снова. Виолетта даже не обернулась. Сквозь шум воды знакомый голос, ещё омерзительнее звучавший на фоне похмелья, произнёс:       — На. Наденешь, когда закончишь, и спускайся.       Она не ответила. Всё равно ничего хорошего от этого урода ждать не приходится. Поморщившись, она уткнулась горячим лбом в прохладный кафель стены.       Марат ещё с минуту постоял в дверях. Он смотрел, как струи воды стекают с потемневших волос девушки, как, разделяясь на капли, бегут по её лопаткам, спине...       Нет. Не сейчас. Сначала нужно самому хоть как-то привести себя в порядок.       Он спустился вниз и почти бегом рванул в санузел. Чувствовал себя вчерашний именинник не многим лучше девчонки, кроме того, к физическому недомоганию и нестерпимому желанию удовлетворить естественные физиологические потребности добавлялось на редкость паршивое настроение.       ««Алекс», мать его за ногу! Сдался ей этот рыжий мудак», — полицейский с досадой сплюнул в раковину и педантично смыл слюну, сунув руку под струю воды.       После всех гигиенических процедур немного полегчало, хотя голова разламывалась по-прежнему. Плюс ко всему, внутри всё сильнее закипала злость на собственное заблуждение: он почти поверил — эта дурёха улыбнулась ему. Поверил и совершенно по-идиотски растаял.       Нет, так дальше не пойдёт. Марат направился на кухню, закурил и, не выпуская сигареты изо рта, достал из шкафчика две таблетки от похмелья. Швырнув одну в стакан с водой, он не стал дожидаться, пока она растворится сама, а для ускорения процесса, разболтал пузырящийся раствор ложкой. Чёрт, как же она отвратительно гремит. Ну вот. Теперь — залпом. Опустевший стакан отправился в посудомойку.       Кай крутился рядом, но хозяин явно не был расположен общаться. Марат сыпанул сухой корм в миску и тут же поморщился: сухой дробный стук гранул по металлу показался ему как минимум камнепадом в горах, колотящим прямо по голове. Кайзер под глухой стон хозяина громко захрустел собачьей едой, краем глаза поглядывая, не обломится ли ему вдруг что-нибудь повкусней. Но, увы, к великому собачьему разочарованию, на этот раз холодильник хлопнул зря. Есть хозяин явно не собирался, а только жадно пил минералку прямо из бутылки.       Внезапно пёс поднял морду от миски и, радостно виляя хвостом, понёсся к лестнице.