***
Широко улыбающийся Лёня догнал её на ступенях у выхода. — Ну привет, сладкая женщина! Не узнал, богатой будешь, — он хитро подмигнул Виолетте и вдруг, вытащив из-за спины букет слегка подвявших красных роз, сунул их ей в руки. — Ты не смотри, что они слегка… водой пофукаешь каплю, они и оживут. Вот не поверишь — целый день с собой таскал, о тебе думал!***
Виолетта взглянула на букет в вазе, который она поставила на кухонный стол. Дома цветы окончательно зачахли и печально обвисли — несмотря на то, что она честно пыталась реанимировать их в ванне с водой. Роз было шесть. Виолетта не была суеверной, но ощущение, что Лёня просто стащил их с ближайшего кладбища, не покидало девушку. — Ерунда какая, — пробормотала она вполголоса, выжимая тряпку. Ну возил человек цветы с собой полдня… ну завяли они немножко на жаре. Зато от чистого сердца. Почему-то некстати вспомнился гадский медведь. Фу, мерзость какая… Она резко отжала тряпку и принялась возить ей по полу. Орлы оказались исключительно нечистоплотными — длинные острые обломки пластиковых панелей ей пришлось вытаскивать к уличному утилизатору самостоятельно, а натоптанную грязь выметать в два приёма.***
— Карета подана! — Лёня с шутовским поклоном открыл перед ней дверцу. — Белого коня сегодня не имеется, а это вот конёк-горбунок, рабочая моя лошадка! Прошу любить и жаловать. «Карета» оказалась допотопным флайером-«полтинником», едва ли не старше Виолеттиной мамы. Какого цвета он был изначально, сказать было трудно: все листы обшивки были разного цвета, словно за свою долгую жизнь машинка успела побывать как минимум в сотне мелких аварий. Царапины на дверях не были даже заполированы – их просто замазали сверху чем-то вроде лака для ногтей, видимо, посчитав, что с такой мелочью нечего и возиться. Большая часть флайера приходилась на грузовой отсек, который язык не поворачивался назвать просто багажником. Салон был маленьким и тесным, весёленькая зелёная обивка оказалась местами продрана, местами заляпана чем-то жирным. Из-под пассажирского сиденья виднелся уголок упаковки саморазогревающегося пайка. На приборной панели странным ярко-жёлтым пятном смотрелась криво прилепленная на наноковрик пластиковая пепельница. — Не-не, я бросил! — проследив направление взгляда девушки, Лёня словно в доказательство поднял вверх пустые ладони. — Вот не поверишь — два года курил, а потом опа! Как отрезало. Капля никотина убивает лошадь, всё такое.***
— Вот, — пыхтела Виолетта, забравшись с тряпкой глубоко под стол. Как орлы умудрились наследить и там, было загадкой. — Нормальные люди не курят! Орлы, очевидно, к категории нормальных людей не относились, потому что под столом Виолетта обнаружила растоптанный бычок. Её передёрнуло, словно она увидела альфианского таракана в процессе почкования. С некоторых пор запах табака стойко ассоциировался у неё с гадом. Она воинственно фыркнула, отдувая упавшую на нос чёлку, и, взяв находку двумя пальцами через тряпку, выкинула в утилизатор. От Лёни табаком не пахло вообще. Пахло потом, немного краской, совсем чуть-чуть — пивом, но не табаком. Нормальный человеческий запах. Не то что… Сразу ясно, что человек работает, ему просто некогда и незачем маскироваться всякими там парфюмами.***
Она надеялась, что они поедут в какую-нибудь маленькую уютную кондитерскую, где можно попробовать что-нибудь новенькое или подсмотреть интересную идею для практических занятий, но под кафешкой Лёня понимал просто сетевую забегаловку. Фастфуд, чуть ли не на каждом углу такой же, но парень распахнул перед Виолеттой дверь с таким уморительно-напыщенным видом, что девушка хихикнула: действительно, будто бы в фешенебельный ресторан. При оплате заказа Лёня скинул промо-код с видеофона. Виолеттины кофе и салатик, — всё остальное в заведении было жутко калорийным и с абсолютно одинаковым вкусом жёваного картона, — обошлись ему в итоге почти бесплатно.***
— Зато с ним весело, — отчего-то вслух упрямо сказала Виолетта, растряхивая мокрую тряпку и вешая её на край ведра. — Ну, то есть он весёлый, — поправилась она. Лёня шутил и травил анекдоты через слово. Иногда выходило действительно смешно, а иногда довольно натужно, но она всё равно смеялась. И улыбка у него была вполне обаятельная. — Нормальная человеческая улыбка. И глаза нормальные, карие. А не как… Она схватила тряпку и принялась снова остервенело её полоскать. Вот гад! Казалось, он всё равно невидимо присутствует рядом с ней, пусть даже как материал для нелестных сравнений. — Да отвяжется он когда-нибудь?! Мокрая тряпка тяжело плюхнулась на пол, разбрызгивая вокруг грязные капли. Виолетте внезапно захотелось отмыть тут всё ещё раз. И самой желательно тоже отмыться.***
— Ты извиняй, конечно, ну а чего ты так и живёшь-то? С мамой? — Лёня с аппетитом откусил изрядный кусок от резинового даже на вид бургера и вытер с подбородка каплю соуса тыльной стороной ладони. — Ну… снимать мне дорого, а купить что-то здесь вообще нереально. Курортный район, — пожала плечами Виолетта, перемешивая кофе в пластиковом стаканчике. — И у мамы сердце… ну как я её оставлю? — Да, сердце — это серьёзно, — кивнул Лёня и сделал мечтательное лицо. — А я вот думал: перееду на Аркадию — на родине хорошо, а дома лучше: море-солнце, туда-сюда. Дело своё заведу, женюсь понемножку… Вот и завёл — дел по горло, даже жениться некогда.***
Мысль о гаде окончательно испортила ей настроение. Вот Лёня — нормальный парень. Всё с ним просто и понятно. Симпатичный, весёлый, работящий. И она ему симпатична. Особенно с учётом местной прописки и квартиры в перспективе… Но и тут понятный человеческий интерес. Каждый устраивается, как может. А гад этот… вообще непонятно, что ему от неё надо. У-у, сволочь белоглазая! И влез же в голову!.. Виолета выплеснула грязную воду, набрала новую, сердито вздохнула и принялась драить пол с удвоенной энергией.***
Лёня с тоской поглядел на знак «курение запрещено», висевший совсем рядом с припаркованным флайером, и глубокомысленно произнёс: — Кто курит — кончает раком, а кто бросает курить — оттягивает свой конец! Дурацкие Лёнины шуточки всё больше раздражали, но Виолета всё равно рассмеялась и усиленно состроила глазки. Может она, в конце-то концов, общаться с тем, с кем ей хочется? Все предыдущие ухажёры куда-то бесследно испарились, как она подозревала, не без гадского участия. Было ясно, что возвращение гада ничего хорошего ей не сулит — но хотя бы эти несколько дней, пусть даже в мелочах, но Виолетта была намерена быть сама себе хозяйкой. Глупо, но Лёню она сейчас воспринимала в основном как свой шанс на маленькую месть. Маме, гаду, обстоятельствам, судьбе — кому угодно. Они подошли к пятнистому «полтиннику», но Лёня не спешил открывать дверь. Он повернулся к шедшей за ним Виолетте, оглядел её, словно увидел впервые, присвистнул и заявил: — Всё-таки красота — страшная сила! Когда он обнял её за плечи с явным намерением поцеловать, Виолетта непроизвольно отступила назад. Видимо, лицо у неё при этом стало совсем испуганным, потому что Лёня тут же отпустил её и демонстративно поднял ладони вверх: — Всё-всё! Понял, не дурак. Нет так нет. На парковке круглосуточной забегаловки сейчас никого не было, только низко, прямо между стоящими вдоль стены флайерами, пролетал небольшой полицейский дрон. При виде небольшой, с кулак, сине-белой машинки Виолетту внезапно разобрала злость. Да что же это такое?! Неужели она даже парня поцеловать не может? К тому же симпатичного… Лёня удивлённо поднял брови, когда Виолетта сама шагнула к нему и решительно прижалась к его губам. Ещё больше его удивило то, что перед этим она быстро показала язык патрулирующему территорию автоматическому полицейскому дрону.