Обрывки воспоминаний.
15 марта 2016 г. в 19:54
-Кто-нибудь есть в доме? — Кричу я, вглядываясь в тёмный коридор, как только вхожу в квартиру. - Ау! — Делаю шаг вперед и, спотыкаясь, падаю. — Я выброшу эту старую рогулину когда-нибудь, Блэк! — Раздраженно кричу я и слышу хохот за углом, который мой дядя пытался подавить в себе.
-Ты бесподобна! — Наконец, отдышавшись, выносит вердикт Блэк, появляясь из-за угла. — Какие новости?
-Не делай такие ангельские глазки, Сириус! — Возмущаюсь я, улыбаясь. — Послушай, а Римус здесь не…
-Не появлялся, — перебивает он меня, постепенно успокаиваясь и серьезнее вглядываясь в моё лицо. — Я и не думаю, что он сегодня здесь появится, — спокойный тон чем-то отдаленно начинает напоминать удивленный и сомневающийся. — Он не говорил мне, что…
-Ладно, — перебиваю его я. — Если в течении часа не появится здесь, я знаю, где надо искать.
-На кой-черт он тебе понадобился поздно вечером? — Бросает Сириус и следует в темноте за моей фигурой, направляющейся на кухню. — Черт, Тонкс! — Ругается он и жмурится, потому что кухня резко наполняется ярким закатным светом.
-Только не говори мне, что ты весь день проторчал здесь, даже не распахнув штор! Сириус! Куда ты пошел? А ну вернись! Ты даже не ел сегодня ничего!
Блэк, попытавшись быстро смыться, был вынужден вернуться и сесть за стол, попадая под лучи моего гневного взгляда.
-Голодовка - это, конечно, хорошо, но в этот момент я себе начинаю напоминать Молли, которая всех до смерти пытается закормить.
Я улыбаюсь, глядя на то, как он пытается сделать невинные глазки, и вспоминаю себя. В детстве, когда молодой и неопытный дядя ругал меня за какую-то провинность, пытаясь вбить в меня толк, я сидела именно на этом месте и строила именно такие глазки.
-Мои фокусы решил против меня самой направить? — Смеюсь я, начиная готовить омлет.
-Эх! — Вздыхает Сириус, — я пытался! Мне через час нужно будет смыться по делам, так что…
-Я сама здесь долго не задержусь, но поесть ты успеешь, — отвечаю я, гремя посудой.
-О чем ты думаешь? — Резко вырывает меня из омута моих мыслей голос Блэка спустя несколько минут. — Твои волосы..
-Снова изменили цвет, я знаю, — перебиваю я его, выливая жидкую массу на сковородку. — Ни о чем я не думаю.
-Что у вас произошло с Лунатиком? — Допытывается с ухмылкой на лице дядя.
-Ты знаешь, что за дело поручил ему Аластор? — Задаю вопрос, поворачиваясь на мгновение к Сириусу и глядя прямо ему в глаза. — Ты знаешь? — Он отрицательно мотает головой, и я продолжаю, отворачиваясь обратно к плите. — Единственное, в чем я уверена, так это в том, что он поехал в Албанию. Зачем ему в Албанию, Сириус?
-Ты из-за этого волнуешься? Что за глупости, Дора? У вас только все начало налаживаться, а ты уже переживаешь из-за какого-то пустяка!
-Ты в своем уме, Блэк? — Удивленно поворачиваюсь я к нему. — Только все начало налаживаться? Что у тебя там начало налаживаться? Твой скромный и тихий друг — полная сволочь. Сначала он сознается, что у него есть ко мне чувства, а потом бежит. И сколько так будет продолжаться? Еще год? У меня уже не хватает сил, чтобы находить слова оправданий его действиям для самой себя. И что на этот раз? Албания? Он сказал, что вернется сегодня, и вот я здесь: жду его. Но где же твой друг, Сириус? Не смотри на меня так, будто не понимаешь, о чем я толкую. Он знает, что я его жду, и специально тут не появляется. И уж поверь, он здесь не появится.
-Погоди-ка, погоди-ка, — останавливает меня Блэк, — это всё? Я так и не понял причины. Может парень задерживается..
-Сириус! Сегодня первый день цикла, очнись! Думаешь, я на пустом месте создаю проблему?
Я замечаю по глазам, что только теперь он понимает, почему я так беспокоюсь, но все равно пытается найти то ли оправдание своему другу, то ли причину, по которой мне не стоит волноваться.
-Но он ведь и раньше проходил этот день без тебя, какие переживания! Дора, все будет…
-Неубедительно, Блэк, — отвечаю я, сменяя беспокойство на раздражение. — Только все начало налаживаться? И поэтому именно в это время он бежит в Албанию? Признайся, что твой друг — трус, ему нет и не было оправданий. И поверь мне, не будет.
Я ставлю перед ним тарелку с готовым омлетом, от которого исходит пар.
-Очаровательно пахнет! Что бы я без тебя…
-Голодал, — перебиваю я. — А в Кабаньей Голове поешь чего-нибудь нормального, я не мастер стряпни, и слава богу!
-Что? Откуда? — Ошарашенно задает вопрос дядя.
-Я, в конце концов, работаю в Аврорате: все знать — моя задача, — хмыкаю я, не отвечая, откуда я узнала про Кабанью Голову. — Аберфорту привет.
-Но это не дает тебе права подслушивать! — Смеясь, хмыкает он.
-Диалог между двумя людьми напрямую не является шпионажем, это так, для справки, — бросаю я в ответ. — Кстати, чуть не забыла. Он просил меня кое-что ему передать. Так что, будь добр, дождись меня здесь и не смойся, пока я не вернусь сверху.
Он смеется во все горло, а я поднимаюсь в комнату, ранее принадлежащую Регулусу.
-Где-то здесь я оставляла.. Где-то здесь… Кикимер?
Раздался щелчок и появился домовик, явно рассерженный и недовольный тем, что его потревожили, и уж тем более тем, кто его потревожил.
-Извини, что я побеспокоила тебя, но ты не можешь вспомнить, где я оставляла коричневый сверток с рукописями?
-Вечно Кикимер должен все помнить! — Проворчал эльф и исчез в другой комнате, вернувшись спустя минуту, держа в руках то, что я искала. — Вот он, ваш сверток!
-Спасибо, Кикимер! — Произнесла я и спустилась вниз, к Блэку, не вслушиваясь в его ворчание. — Неужели не сбежал? Вот, передай ему это. Некоторые рукописи, которые я взяла в Министерстве на временное пользование. Жаль только, что они об этом не знают!
-Не понял? — Удивился Блэк так, что брови его взлетели, а кусочек омлета, который он поднес ко рту, выпал на тарелку. — Ты опять за свое?
-Ты уверен, что хочешь начинать этот разговор, учитывая, что у тебя в кармане пачка сигарет, а ты обещал бросить 2 месяца назад?
-Завтра брошу, — недовольно отмахнулся он, но потом понял, что я снова выудила из него обещание, которое он не выполнит, и вспыхнул. — Тонкс! — В голосе Сириуса раздались бунтующие нотки. — Я старше тебя!
-Да неужели? — Смеясь, повторила тон дяди. — Я бы с удовольствием с тобой поспорила на эту тему, припомнив тебе все твои невыполненные обещания, но мне правда нужно идти, — уже спокойно и с легкой усмешкой произношу я, вставая из-за стола.
-Ты помнишь, что завтра вроде как Аластор какую-то операцию хотел устроить? — Напоследок бросает мне Сириус.
-Ты что, я работаю в Аврорате, помнить такие вещи — далеко не моя задача, — смеясь, отвечаю ему с сарказмом. — Блэк, это ты устраиваешь разного рода операции, скрывая под этим свои розыгрыши и шалости, а на завтра назначена вылазка и не более, и.. Надеюсь, ты помнишь, что ты тоже там задействован. — Улыбаюсь я, отвечая иронией на иронию, и трансгрессирую.
Я появляюсь в темном коридоре старой квартиры. По-прежнему пыльно и темно, как и в тот раз, когда я впервые здесь побывала. Я делаю шаг и обращаю внимание на то, что под ногами у меня что-то хрустит: разбитая чашка.
-Репаро, — направляю я на нее свою волшебную палочку и наблюдаю, как разбитое на осколки стекло собирается воедино. — Римус? — Слегка повышаю голос, но не стараясь нарушить эту мертвенно-неприятную тишину, образовавшуюся и пустующую тут уже столько лет. Ответ последовал не сразу.
-Дора? — Из конца коридора раздался приглушенный голос Люпина. — Но как?
Я наконец-то зажгла свет и смогла увидеть Люпина: потрепанного, уставшего и взволнованного, к тому же жмурившегося от резкого и яркого света.
-Прости, но как-то не по себе, когда стоишь среди темноты, вслушиваясь в чей-то голос. — Подхожу к нему и прижимаюсь к груди, увлекая в объятия, на которые он не отвечает. Спустя несколько секунд я открываю глаза, отстраняясь и всматриваясь в хмурое лицо. — Что-то не так?
-Откуда ты узнала про квартиру? — Хрипит голос Люпина, от которого веет чем-то далеким и грубым.
-Ты сам меня сюда как-то приглашал.. Не помнишь? — Удивленно отвечаю я чуть подсевшим голосом от волнения. — Римус?
-Черт, — рычит он сквозь зубы, смотря куда-то в пустоту, — я и забыл…
-Ты обещал вернуться на площадь Гриммо, но ты не вернулся, и я подумала, что найду тебя здесь, — почти шепотом говорю я, вглядываясь в его лицо, проводя ладонью по щетине. — Все хорошо, Римус, что ты..
-Тебе нужно уйти, — перебивает меня он, хватая за плечи, разворачивая к себе спиной, грубо и бесцеремонно направляя к двери. — Давай, Дора, я потом.. Потом все объясню. Уходи.
-Остановись, Люпин! — Вскрикиваю я от негодования, непонимания и возмущения, что заставляет его остановиться на месте и позволяет мне вырваться из цепкой хватки. — Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, что просто так с ума схожу весь день, не понимая, где ты и что с тобой? — Он хмурится, пытаясь угадать, когда я успела узнать и от кого.
-Это не важно, Римус! — Уже сдержаннее и спокойнее отвечаю я на немой вопрос, сверкающий в его глазах. — Важно то, почему ты бежишь и почему выгоняешь меня. Как же ты не поймешь…
-Нет, это как ты не поймешь?! Я опасен! Тебе нельзя находиться рядом со мной! Ты не видела меня в том обличье, в котором меня видел Сириус! Это не тебя я швырял и вгрызался не тебе в спину, Дора! Я опасен! Уходи, я прошу, уходи!
Он схватился за голову и зашагал прочь по коридору, ведущему в комнату. Передо мной стоял выбор: уйти или пойти за ним. И свой выбор я совершила еще в тот день, когда поняла, что люблю его.
-Римус Люпин, — тихо, но отчетливо произношу я, появляясь в дверях комнаты. — Посмотри на меня, пожалуйста.
Он нехотя и сомневаясь, стоит ли это делать, отходит от стены, в которую уперся лбом, и подходит ко мне, обращая на меня взгляд.
-Свой выбор я сделала еще тогда, когда ты и думать не думал о том, что у тебя могут возникнуть ко мне какие-то чувства. Посмотри на меня, — мой голос стал еще тише, нежнее и мягче. Я осторожно поднесла ладонь к его лицу, проведя ею по щетине, он прикрыл глаза. — Не выгоняй меня, позволь мне остаться тут. Ты ведь знаешь, что я не уйду, все равно знаешь, что не уйду, Римус..
Я замолчала и замерла, ожидая того, что он скажет. Он зажмурился, и я буквально слышала, как в его голове возникали противоречия, сражаясь друг с другом. Он буквально зарычал, отбрасывая эти голоса в голове, которые так надоедливо вертелись там, и впервые он решил поддаться моим уговорам, впервые он решил поверить моим словам, впервые, спустя столько времени… Впервые за столько лет он ничего не ответил, не проронил ни одного сомневающегося взгляда. Он просто поцеловал меня. И этот поцелуй, переходящий в нечто большее, был пропитан той энергией, которая может быть присуща только ему.
Римус подхватил меня, оторвав мои ноги от земли, и перенес на кровать.
-Знаю, что потом буду жалеть, ведь знаю.. — Он оторвался от моих губ, нервно шепча слова сомнений.
-Взгляни на меня, эй, посмотри на меня, — тихо попросила я.
Глаза, которые прятались и убегали, наконец-то открыто поднялись и уставились на меня.
-Не нужно ни о чем жалеть, Люпин, не нужно бежать и прятаться. Просто будь со мной, слышишь? Ведь.. Ведь если ты уйдешь, то куда идти мне?
-Ты не понимаешь, — раздался шепот губ, находящихся от моих всего в паре мгновений. — Я опасен…
-Я тоже, — улыбаюсь уголками губ, не отрываясь от его взгляда, который наполняется непониманием. — Твоя пушистая проблема не страшна, тем более, сейчас, когда есть лекарство. И оно ведь будет всегда, пока ты не перестанешь его принимать. Так чего ты боишься?
-Я старше тебя..
-И что? Римус? Это ведь совершенно не причина..
-И я беден, Дора..
-На что мне твои богатства? Ты не этого боишься, Люпин.. Неужели своих чувств?
-Я.. Дора! Я боюсь привязанности к тебе, ты не понимаешь, я каждый божий день боюсь тебя потерять.. Я.. — Его голос дрожал, срываясь на хрип. Столько силы и мужества рухнуло передо мной, обнажив чувства.
-Замолчи, — перебиваю и накрываю его губы своими, ощущая, как в нем разгорается пламя, буквально животная страсть. И я понимаю, что момента в жизни, счастливее этого, у меня не было, ведь прошлый мой приход сюда увенчался неудачей и очередным провалом. Поцелуи, которыми он покрывает мою шею, заставляют мою кожу пылать, а волосы сменить цвет со светло-голубого на ярко-розовый.
Я закрываю глаза и выгибаюсь, потому что его пальцы ловко расстегивают кофту, а еще я молюсь. Молюсь на то, чтобы всё это было правдой, которая не разрушится спустя время, как это случалось раньше.
И когда он стягивает с меня кофту, то шумно выдыхает, замечая многочисленные шрамы, замирая и поднимая на меня испуганный взгляд.
-Дора?
-Что не так? — Открываю глаза и задаю вопрос, встречаясь с испытующим взглядом.
-Откуда эти шрамы? В прошлый раз… В прошлый раз я не видел их.. Я.. Сколько времени прошло?... И где ты..
-Тебе не нужно этого знать, Римус, — отвечаю я, приподнимаясь на локтях, кладя руку ему на шею, пытаясь отвлечь его от этого и притянуть к себе, но не выходит. Ведь я догадывалась, догадывалась, что мне не избежать этого разговора.
-Откуда эти шрамы? — Голос в миг становится грубее, а в глазах плещется то ли страх, то ли совесть, проснувшаяся и пытающаяся отгадать, по его ли вине были нанесены эти порезы. Он внимательно взглядом обегает мое тело, замечая многочисленные раны и синяки. — Я думал раньше.. Думал, что кости на твоих кистях.. Думал, что они отбиты по случайности.. Теперь я понимаю, почему ты вечно носишь перчатки с обрубленными пальцами.. Ты маскируешь это всё, да? Но.. — Сбивчивые предположения, словно разговор с самим собой, возникший так внезапно, так же быстро исчезает, сопровождаемый лишь гневом. — Откуда это, Дора?
-Почему так не вовремя, Люпин? — Прячу лицо в ладонях, откидываясь спиной на кровать. — Почему именно сейчас тебе нужно что-либо выяснять? - Я хмурюсь, понимая, что на лице отражается отчаяние. Хорошо, что он этого не видит... Или же плохо?
-Дора! Я жду объяснений! — Он почти что кричит, заставляя меня зажмурится, хотя этого он все равно не узнает, так как я до сих пор прячу лицо в ладонях. Момент счастья, момент любви и просто спокойствия от того, что я была рядом с ним, от того, что он целовал меня, был испорчен. Это повторилось снова. Снова, как и в прошлый раз.
-Дай мне хотя бы одну причину, — отвечаю я хриплым и тихим голосом, снова приподнимаясь на локтях, обращая взгляд к нему, — приведи мне её, по которой я должна буду объяснить тебе, откуда эти шрамы. Ведь ты оставляешь за собой право скрывать от меня причины поступков, которые ты совершаешь, не объясняя ничего, ровным счетом ничего! - Мой голос начинает приобретать оттенки язвительности, какие могут появиться в голосе у маленькой обиженной девочки. - Как поездка в Албанию? А, Римус? Как съездил? Как отдохнул? Выполнил работенку, которую тебе поручил Аластор? Или… Дай угадаю, ты сам вызвался туда поехать? Потому что надеялся сбежать, приехать позднее, хотя бы на день, да? Приведи мне хотя бы одну причину, хотя бы одну…
-Я люблю тебя! — Перебивая меня, вскакивает на ноги и вспыхивает он, отходя к стене, начиная колотить по ней кулаками. — Как тебе такая причина? Ты ждала честности? Пожалуйста! — Он беспрерывно продолжал колотить стену в том месте, где штукатурка давно осыпалась, в том месте, где давно остались трещины и вмятины от побоев. На квартиру наложены защитные чары, так что магглы, живущие по соседству не смогут услышать ни криков, ни шума.. Но мне от этого не спокойнее ни на долю. Ярость, которая ломала его, которая заставляла его сознание воспринимать все куда более остро, чем обычно, животная злость, которая разрывала его, не позволяла ему взять свои чувства под контроль.
-Это мои шрамы, — спокойно отвечаю я, поднимаясь с постели и подходя к нему. Его рубашка расстегнута, пряча спину, покрытую собственными ранами и зазубринами, но обнажая мне его душу. Я подхожу к нему сзади, прижимаясь к спине, утыкаясь носом между лопатками. — Некоторые из них не мои, некоторые из них принадлежат Долохову.. И никто не должен больше знать, ты понимаешь. Была операция, с которой я задержалась. Да, около полугода назад, ты прекрасно помнишь. Грюм злился и отчитывал меня тогда, а я смотрела только на тебя, помнишь? Смотрела и смеялась, потому что ты был жив, и ты был в безопасности. Меня пытали, да вот только не теми методами и не теми словами. — Я на минуту замолчала, вслушиваясь в дыхание Римуса, которое затихало. По крайней мере, он уже не бил кулаками по стене, и я продолжала. — Но некоторые шрамы мои. Глупо будет врать про то, что это было какой-то случайностью. Ощущая моральную боль, ты не чувствуешь физической, но все равно пытаешься заглушить голоса в голове, которые разносятся эхом, заставляя тебя сворачиваться в клубок и кричать. Ты понимаешь меня, ведь сам проходишь через это. Зато.. Зато мое тело неидеально, и ты не смеешь прятать от меня своё тело. — На этих словах я провожу ладонью по груди, заставляя его шумно выдохнуть, и напрячься. Он всегда стеснялся своего тела, считая, что шрамы уродуют, заставляя презирать его всякому, кто их увидит. Но на самом деле… Его шрамы не сравнятся с теми шрамами, которые я наносила собственноручно на свое тело. — Твои шрамы тебя не уродуют, — прочитав его мысли вперемешку со своими, констатирую я. — Твои шрамы — символ огромной смелости и мужественности. И если для тебя это значит нечто другое, то для меня это значит именно это, Римус.
-Нет.. Выходит, — перебивает меня он, — выходит, что мои шрамы - знак трусости.
-Что? — Взрываюсь я, отходя назад.
-Я бежал от тебя.. Столько времени сбегал и жил среди себе подобных. И получал эти шрамы, эти самые шрамы, о которых ты говоришь так, будто это символы мужества и смелости. Мне было проще отдаться на растерзание, чем признаться тебе в чем-либо.
-Римус, — уже шепотом говорю я, — это не так..
-Нет, это так, и ты сама об этом знаешь! — Он отходит от стены, поворачиваясь ко мне. — Ты считала меня смелым, а я бежал! Вот тебе еще одна причина, по которой ты не можешь быть со мной.
Стена снова принимает на себя удар от его силы, а я от его слова.
-Римус, что ты опять делаешь? — Спрашиваю я дрожащим голосом, понимая, к чему ведет этот разговор. — Ты снова уходишь? Ты ведь.. Ты сам только что… Послушай, всё это не важно, все не важно: что было, что будет.. Понимаешь? Я.. Римус! Это не твои слова, это только волк, который пытается тебя разрушить.. Это его слова, а не твои.. Ты ведь.. — Я теряю возможность взять ситуацию под контроль, теряю возможность убедить его в том, что не нужно снова бежать, теряю нить мыслей, путаясь в их узлах. Но я слышу, как мой дрожащий голос ломается на каждом слове, и понимаю окончательно, связь, возникшая между нами, снова теряется. — Ты сам только что говорил.. Говорил, что любишь.. Сам только говорил, что готов отпустить его, а сейчас снова хватаешься за него… Ри..
-ДОРА! — На этот раз его голос — это голос оборотня, который засел внутри, голос полный ярости и ненависти. — Я — это и есть он, я — волк, и хватит искать пустые отговорки! Это твоя иллюзия, это твоя фальшивая реальность, которую ты сама себе воссоздала! Уходи! Собирайся и уходи!
Такого развития событий я точно не ожидала. Всё снова повторяется, а я снова встаю на те же грабли. Порыв ярости, который на мгновение овладевает мной, заставляя схватить свою одежду и направиться к выходу, тут же испаряется, оставляя за собой лишь страх, пустоту и слезы как только я пересекаю порог, захлопывая за собой дверь.
На мне лишь брюки и лифчик, а на лестничной площадке сквозняк и холодный каменный пол. У меня есть возможность одеться, но к чему мне это?
Проходит несколько секунд, как я, пытаясь прийти в себя, оставаясь в неподвижном состоянии, осознаю, что только что произошло и, прислоняясь спиной к двери, в буквальном смысле, оседаю вниз, плавно стекая по ней.
Вам знакомо состояние пустоты? Когда нет ничего: ни повода, ни мотива, ни цели… Ничего, чтобы двигаться, заставлять себя что-то делать.. чтобы просто дышать? Мне оно знакомо, и очень.. очень хорошо.
Сбитое дыхание замирает, пытаясь прислушаться к тишине вокруг. Даже если бы я очень захотела, все равно не услышала бы, что происходит по ту сторону двери. Защитные заклятия делают свое дело и весьма недурно.
Куда теперь мне идти?
Чувствую, как слеза стекает по щеке, вызывая за собой волну истерики. Проходит буквально секунда, а я уже сгибаюсь пополам, пряча лицо в ладонях, бесполезно пытаясь заглушить всхлипы и вздохи отчаяния. Даже когда спустя несколько минут я слышу щелчок аппарации, я не реагирую. Заметила я что-то неладное только тогда, когда чья-то теплая ладонь коснулась моей и перенесла меня куда-то. В голове помутнело. В себя я пришла не сразу.
-К чему это все, Дора? - Раздается голос, несущийся ко мне из другого конца комнаты. - Зачем так убиваться? Зачем ты все это делаешь?
Вы хотите знать, что я услышала? Прежде всего, голос, пропитанный болью. Затем, хрипотцу отчаяния. После - панику и незнание, что делать и как поступить. Только после всего этого я услышала вопрос, который этот голос мне задал. Я открыла глаза.
Фигура, которой принадлежал этот самый голос, была повернута к окну лицом, и ко мне спиной, но лицо его смотрело не в окно, не всматривалось оно в пейзаж, который расстилался за ним. Оно смотрело вниз: на свои ладони, которые вцепились в подоконник.
Я не знала, что мне говорить, и нужно ли мне вообще что-то говорить. Вернее даже, я не понимала, что происходит.
Спустя несколько секунд я поняла, что сидела на диване, в том же положении, в каком сидела до аппарации на лестничной площадке дома. Спустя еще несколько секунд, я поняла, что вся комната, казалось, прислушалась к моему неровному, прерывистому, резкому и неестественно сбившемуся дыханию. Спустя еще секунду я натянула на себя кофту и встала с дивана, направившись к выходу, стараясь унять это рвущееся дыхание и неровное сердцебиение.
-Куда ты? - Раздался испуганный голос сзади, но ответа не последовало. - Дора! - Испуганный на мгновение голос, сразу перерос в раздражительный.
Он ускорил шаг, схватив меня за запястье.
-Остановись.
На этот раз голос был тих и убедительно спокоен.
И я послушно остановилась. Доверилась. Не знаю почему: не было выбора, так как он схватил меня за руку, или было уже на все плевать. Но молчание свое я не нарушила. Глупо? По-детски? Не знаю.
-Повернись ко мне, - последовало после, но я не повернулась. - Пожалуйста, - тише добавил голос, и я сделала то, о чем он просил. - Это глупо.
На мгновение он замолчал, вглядываясь в мои, красные до страха, глаза. Я не выдержала этого взгляда, не смогла.
-Это все, что ты хотел мне сказать? Снова унизить? Или в каких-то других целях? Тем не менее.. Это все?
Он молчал. Долго. Секунды в такие моменты перерастают в часы. Он смотрел, моргал, но молчал. А потом снова тихо и спокойно заговорил, что в первое мгновение меня чрезвычайно вывело из себя: и как он может оставаться всегда таким спокойным? А потом я вспомнила недавний опыт и поняла, что слегка переборщила со словом "всегда".
-Глупо убиваться из-за меня. - Сказали голубые глаза, заставив не сразу понять смысл сказанного. - Глупо наносить себе раны, когда ты пытаешься спрятаться от гнетущих мыслей. Глупо бежать в бой, когда ты не являешься героем. Глупо пытаться победить, когда у тебя нету ста жизней.
Глаза замолчали, ожидая, отвечу ли я что-то на их "глупую" мораль о глупости. И я решила ответить.
-Глупо диктовать мне правила игры, когда сам выбыл из нее из-за нарушения.
Глаза приняли посыл сразу, взрываясь и выплескивая ярость.
-Да что ж ты за человек такой!? - Взрывается Люпин, сильнее сжимая мое запястье.
-Мне больно, - таким же спокойным тоном отвечаю я, как и секунду назад. - Мне больно, - повторяю второй раз для того, чтобы слова мои дошли по адресу.
Он выпускает мою руку из хватки, на секунду отводя взгляд.
-За что ты так? - Вырывается у меня, сквозь силу.
И вот глаза снова смотрят на меня, не зная, что делать и что говорить.
-Послушай, я совершил ошибку, - говорят глаза.
-Очередную, - вставляю я невпопад, не прерывая зрительного контакта. Я злюсь, потому что какой-то посторонний дух вырвал у меня эти слова из груди, слова, которые я не хотела произносить. Злюсь, но оставляю маску невозмутимости на лице, потому что иначе нельзя. Максимум того, что я себе позволяю - приподнять левую бровь, выказывая насмешку. Я злюсь, но молчу.
-Я соврал тебе, - говорят глаза.
-Снова? - продолжаю я язвить, не понимая, что за этим последует.
-Я тебя не любил. И не люблю, - говорят глаза, срывая с меня маску.
Где-то отдаленно в мозгу я понимаю, какую стратегию он затеял, понимаю так же, что он врет. Понимаю, но это понимание плещется слишком далеко, поэтому очередная волна опустошенности накрывает меня и все мое сознание. Но в этот раз она не несет за собой истерики. В этот раз она вообще ничего не несет за собой. Это просто волна пустоты. Это просто волна отчаяния. Очередного.
И все, что я решаюсь сказать напоследок, кажется, эхом раскатывается в моем сознании, оставаясь со мной надолго, не переставая звучать в мозгу даже тогда, когда я засыпаю в 4 часа утра от измождения, так как до этого борюсь со сном просто потому, что не вижу причин просыпаться на следующий день.
-Ты так и не понял: глупо диктовать мне правила игры, когда сам выбыл из нее из-за нарушения.
На этих словах я трансгрессирую. И даже, если честно, не задумываясь, куда именно. А оказываюсь на крыше одной из высоток Лондона. Я часто здесь бываю в такие дни. В дни, когда желание перешагнуть эту черту - черту между твердым бетоном под ногами и невесомостью - особенно остро берет верх.
-Так и знал, что ты окажешься здесь, - раздается голос, отдаленно знакомый мне. Но я слишком замкнута в себе, чтобы откликнуться или попытаться понять, кому этот голос принадлежит.
Я еще несколько секунд стою на ногах, а затем оседаю, продолжая пусто вглядываться в лучи уже почти севшего солнца.
-Нужно выпить? - Снова раздается голос сзади, но в этот раз я не решаюсь отвечать молчанием.
Собираю голос по осколкам и произношу.
-Оставь меня, Джордж.
Минута тишины, брошенное "ты знаешь, где меня найти" и щелчок аппарации.
Проведя на этой крыше не больше двух часов, я трансгрессировала домой. Вернее, в дом, неизменно находящийся на площади Гриммо, 12.
-Надеюсь, ты помнишь, что завтра утром у тебя...
-Да, - перебила я Аластора. - Помню. Я все сделаю, будь спокоен и не беспокой меня, - стараясь выглядеть невозмутимо, я небрежно бросила ответ и поднялась наверх. Мне просто хочется тишины, ведь завтра мне предстоит много работы. Я бы загадала желание, если бы смогла. Какое, спросите вы? Я отвечу: не проснуться утром.
Но я неизменно просыпаюсь через несколько часов, после того, как засыпаю в 4. Собираюсь и трансгрессирую в министерство. У меня есть работа, которую я обязана выполнить, если проснулась и до сих пор осталась жива. И я не имею права отказаться от нее, потому что у меня нет настроения, подставив, тем самым, всех. Напротив, мне нужно чем-то занять себя, забить свои пустые мысли, заткнуть кричащую тишину.
Я выполняю то, что я обязана выполнить и возвращаюсь на площадь Гриммо, где меня будет ждать Грюм. Я снова забиваю голову "ничем", кроме работы, которую я обязана выполнить. И мне это удается, пока меня не передергивает от рыка, от голоса, полного раздражения и злости, от голоса, который спорит с кем-то, от голоса, который я слышу, как бы мне не хотелось обратного.
-Я вообще против того, чтобы она участвовала в этом! — Последовал удар кулаком по столу, сопровождаемый диким рыком. Этот голос, знакомый мне до боли в буквальном смысле, доносился из-за полуприкрытой двери, ведущей в кухню.