Жизнь — не игра. Жизнь — таинство.
Её идеал — любовь. Её очищение — жертва.
О. Уайльд
Что означает любить? Дарить подарки, петь серенады под окном, читать стихи, гулять, пока идет дождь, целоваться ночами напролет и делать другие романтичные глупости? Когда хочется то петь, то танцевать, когда бросает, то в жар, то в холод и кажется, что весь мир у твоих ног? Так, любовь описывают многие, но правда ли это? Я не знаю. Абсолютно не знаю. И теперь, когда перед мной Эрот — сам Бог любви, кто в открытую мне угрожал, становиться страшно от этого незнания. Он совершенно не изменился. Интересно, Боги вообще меняются? Наверное, да, но это происходит так медленно, что смертному глазу это даже не заметить. Я ощущала присутствия Нико за спиной, что успокаивало меня, ведь я не была одна. Хотя, судя по его дыханию, он тоже был взволнован. Бог окинул меня оценивающим взглядом и заговорил: — Ты похорошела за эти годы. — на его устах играла легкая улыбка воистину обворожительная, но без капли доброты и тепла. Обычно, когда меня хвалят, я часто смущаюсь, но сейчас я чувствовала неприязнь, на первый взгляд к более чем обычным словам. Мне показалось, что Эрот на мгновение перевел взгляд своих красноватых глаз на Нико, будто спрашивая его согласен ли он с данным утверждением, но после продолжил, снова обращаясь ко мне: — Даже, чем-то напоминаешь своего самовлюбленного отца. Хотя, нет этот взгляд… Как у Артемиды. — он слегка рассмеялся. — Зато я теперь знаю, как выглядят ее глаза, когда она боится. Я попыталась придать себе как можно больше уверенности, чтобы он не думал, что мне на самом деле страшно, но голос всё равно предательски дрожал: — Я… Я не боюсь. Глаза Эрота блеснули недобрым огоньком, а после он обратился к Нико: — Не благородно стоять за спиной дамы, сын Аида. К тому же такой испуганной и хрупкой. — Я не хрупкая. — произнесла я, сама, поражаясь накрывшей меня смелости и не давая ди Анджело как-то ответить Эроту. — Не стану говорить, что ты плохой воин, но в сердечных делах ты хрупкая, как первый весенний цветок, моя дорогая Шарлотта. — последние слова он говорил так, словно пробует их на вкус. Я и не заметила, что Нико теперь стоял так, что наши плечи невольно касались друг друга, чему, на удивление, я была очень рада. Мы быстро обменялись взглядами, и парень прошептал: — Не бойся, я с тобой. Хотя, по его интонации стало понятно, что он так же ощущает волнение. Я всегда удивлялась его хладнокровности и стойкости, даже перед самыми страшными врагами, но Эрот и его заставляет нервничать пусть этого сразу и не видно. Интересно Бог любви заметил это или нет? Но от того факта, что Нико все равно меня не бросит стало еще приятнее. Эрот же расплылся еще в более неприятную улыбку, от которой невольно прошел мороз по коже. — Что тебе нужно от нас? — сказал Нико, пытаясь взять ситуацию под контроль. — От вас? — он по-наигранному плеснул руками, будто не понимал, о чем идет речь. — Скорее вам нужно, что-то от меня. — Нам ничего не надо. — заговорила я, как можно холодно и беспристрастно, хотя получилась явно не очень. — Нет, нет, нет… Всем от меня, что-то нужно и вы не исключение. Всем нужно, то чем я владею, но получают это лишь немногие. Любовь не дается просто так. Нико недовольно хмыкнул, а я тяжело вздохнула. Нет, правда любовь последние, что нам нужно в данный момент. Пусть лучше мы выберемся из этого жуткого лабиринта, Боги нормально объяснят, что происходит и помогут нам в поиске, мы выживем, победим Урана, освободим Аполлона и Артемиду, спокойно выдохнем и может после всего этого любовь как-то понадобится. А сейчас чем зачем она нужна? Чтобы еще больше переживать, из-за возлюбленного, не зная, что будет завтра? Пока, увольте, я отказываюсь от «услуг» Эрота, если от них вообще можно отказаться. Эрот лишь рассмеялся, будто прочитал мои мысли. Но этот смех был таким до жути пробирающим, он эхом звучал в каждом сантиметре комнаты, и я просто желала, чтобы он поскорее замолчал. — Вы такие забавные! — он театрально убрал несуществующую слезу. — И так похожи в размышлениях! Так, стоп, с каких пор Эрот может читать мысли? Нет, это невозможно. Хотя, по нему не скажешь, что он просто шутить. — В любом случае, — довольно серьезно сказал Нико. — Дайте нам пройти, если Вы, конечно, не хотите нам помочь выбраться из лабиринта, в чем я крайне сомневаюсь. Он выглядел довольно разозлено и в такие моменты, сын Аида может напугать любого, если честно. В лагере его поэтому и побаиваются, но я перестала чувствовать страх и недоверия по отношению к нему. Хотя если вспомнить, то лето, когда произошла битва за лабиринт и я встретила Нико после годичной разлуки, я его не узнала. Из милого парня, что подсадил меня на «Мифы и Магию», который был столь любознателен и так тепло отзывался о своей сестре, он превратился в замкнутого, довольно грубого человека, стал отрешенным от мира и даже внешне отличался от себя прежнего. Так вышло, что, когда Перси, Аннабет, Гроувер, Бьянка, Талия и Зоя отправились на поиск Артемиды, на меня просто не «хватило места», поэтому я осталась в лагере вместе с Нико, из-за чего мы успели сдружиться. А когда я через год вновь встретила его, я, мягко говоря, была в шоке. И это было абсолютно неправильно, но я сторонилась его некоторое время. Хотя, когда после битвы он получил ранение, именно я его лечила. Теперь оглядываясь назад, я понимаю, что Нико ди Анджело совершенно не такой, каким его видят другие. Возможно, где-то в глубине души он остался тем самым веселым парнишкой, с которым было так весело играть в «Мифы и Магию» и говорить обо всем на свете. Возможно, так оно и есть. Сын Аида уже хотел идти, притом взяв меня за руку, думая, что я слишком в шоке, чтобы действовать. Ну, с какой-то стороны это так. Надо будет после его поблагодарить за то, что он хоть как-то пытался выйти из сложившейся ситуации. Эрот сложил руки на груди, встав перед нами и недовольно вздохнув, а потом заговорил к нам, будто мы очень маленькие, глупые и непослушные малыши: — От чего же дети Аида никогда не меняются, скажите мне? Все упрямы и недальновидны, как и их угрюмый папочка, хотя даже он получил мое благословение в виде прекрасной Персефоны. Бедная, вянет в том Царстве Мертвых. Но любви не прикажешь, ведь так? — он взглядом прожигал Нико, а голос звучал так спокойно и надменно, от чего даже мне стало неуютно, а вот ди Анджело по всей видимости это не задело. — А еще носят обиды на всех и вся, даже на дорогих людей в своем ранимом сердце. А вот теперь взор Нико изменился. Он бегал по комнате, а сам парень сильнее сжал мою руку. Неужто Бог любви попал в точку своим высказыванием? Эрот лишь усмехнулся своей холодной улыбкой, теперь смотря на меня: — У всех есть свои роковые слабости, верно, милая Шарлотта? Разве он и это знает? Немыслимо, даже Боги не настолько всевидящи. Единственное, чего я боюсь больше всего, чтобы он не начал использовать те самые роковые слабости против нас самих. А Эрот может. Он жесток, возможно, больше чем его отец Арес, ведь любовь во многих случаях может быть немилосердна. Не зря же его мать Афродита полюбила кровожадного Бога войны. В этих двух гранях там много схожести, если подумать. — Да, у всех. — после небольшой паузы, все же ответила я. — Не хочу делать ранних выводов, но оценивая ситуация, я соглашусь с Нико, что Вы не пришли нам помогать выбраться. Зачем Вы здесь? — Глупое дитя, я же сказал, вы вдвоем нуждаетесь в этой встрече, больше чем в чем любо другом. — Мы хотим выбраться из этого места, исполнить очередное пророчество и вернуться в лагерь. — довольно резко молвил Нико с нотками сарказма. — Да, вот в этом мы нуждаемся. Ди Анджело выглядел все более раздражение и по моей спине невольно пробежал холодок. В помещении и вправду было не так тепло, как ранее. Сила детей Аида, ничего не скажешь. Что ж я не прочь убраться отсюда по теням, хотя неуверенная, что от Эрота можно сбежать. От таких Богов, как он так просто не уйти, в принципе. — Снова развязался язык… — Бог любви закатил глаза. — А я-то думал, что достаточно объяснил, что дерзить мне не стоит. И не думайте, что сможете сбежать по теням. Ваши силы распространяются только в пределах этой комнаты. Нет, это просто кошмар какой-то! Как он может читать наши мысли? Тогда зачем в этой комнате снят барьер? В чем суть? Поиздеваться, что мы даже со способностями бессильны? Хотя, я никогда сильно на них не рассчитывала. Сами посудите, что я имею: возможность исцелять раны, заставлять людей говорить рифмами, хорошую меткость, дар прорицания и сверхзвуковой свист. В бою помогут только две вещи, а предпоследнею у меня вообще даром назвать не получиться, скорее груз ответственности на всю жизнь. Ах, и еще какое-то странное свечение, когда я переношусь по теням, а я даже не знаю, что это. Нико в этом плане больше повезло. Его способности обширны, а будучи ребенком одного из Богов Большой Тройки, силы, которыми он владеет, можно назвать действительно могущественными. Пусть сейчас теневое путешествие нам и не светит, ди Анджело все равно может вызвать армию скелетов, а если будет зол, так и призраков. Хотя теперь мне кажется, с Эротом это не поможет, ведь он Бог. Будь тут сам Аид, я уверенна, что наш «купидончик» бы сбежал быстрее Флэша, но мы смертные, а это означает, что проигрываем в так называемом сражении с божеством. Но что ему может понадобится от нас? Что нужно Богу любви от двух разных полубогов, которые застряли в безвыходном положении в важном поиске к которым, в случаи чего все равно никто не придёт на помощь? — Эрот, — я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, — Я толком не понимаю зачем Вы здесь, но прошу, дайте нам пройти. Олимп в опасности… Снова. А до солнцестояния остались считанные дни. — Даже, если я исчезну, то что дальше? Вам не выбраться в одиночку. Страх будет преследовать вас на каждом шагу. Пусть это ненастоящий лабиринт Дедала, но он не уступает своему прототипу. Как вижу вы заметили на что он способен. Он прав. Мы в самой настоящей западне. Я старалась держатся за надежду все время, но Эрот будто начинает вскрывать все мои опасение. Будто он еще больше побуждает нас боятся. — К тому же меня не волнует судьба Аполлона и Артемиды. Что с ним будет — это личные проблемы Олимпийцев, к коим я не принадлежу. Я услышала в его голосе нотки обиды. Все понятно, еще один оскорбленный Зевсом божок. — Значит, вы работаете на Урана, как тогда некоторые на Кроноса? Трусливо предаете весь Олимп? — все также дерзко, как и ранее произнес Нико. Все же он храбр, чем я не могу не восхищаться. Но в данной ситуации, молю, ди Анджело, придержи язык, чтобы не натворить больше проблем. Я кинула на него взгляд, в которой старалась вложить все свои опасение, но парень кажется не заметил. Или просто предпочёл не замечать. Эрот закатил глаза, все также нагло усмехаясь. — Любовь никакого не работает, глупец. Титаны, Боги, смертные — все существа трепещут перед ее мощью, хотя могут этого не осознавать. Я не стал бы покорятся чем-либо интересам. — Но Вы не с доброй миссией пришли, это же очевидно. В помещении еще больше похолодало. Кажется, Нико теряет терпение. — Я здесь, чтобы предложить сделку, если ты дашь мне договорить, tu sei il mio soldatino.* Эрот зачем-то обратился к Нико по-итальянски, поэтому я не поняла смысл данных слов. Но вот ди Анджело понял. Парень заметно напрягся и в его глазах, я заметила проблеск страха и паники. Что же такого он услышал? — Откуда вы знаете? — теперь его голос не был холоден, как ранее. — Откуда? Вы не можете этого знать… Эрот победно улыбнулся: — Я знаю больше, чем вы думаете. Я знаю то, что вы храните, пряча это от всех. Я знаю то, что вы боитесь. — Это невозможно… — хриплым голосом молвил Нико. И я была с ним согласна. Как Эрот может знать то, что мы боимся? Часть подсознания кричала мне, что это подсказка. Но к чему? На этот вопрос, как и многие я не имела ответа. — Итальянский воистину красивый язык, верно, Шарлотта? В самом начале, я хотел иметь разговор только с тобой, — его глаза злобно блеснули, от чего я нервно глотнула. - Надеюсь, ты помнишь нашу прошлую встречу, многое осталось не досказано. Но этот сын Аида тоже интересный экземпляр, с которым можно поработать… Эрот задумчиво закрыл глаза и мне стала страшно представлять, что он имеет ввиду под этой фразой. — Ну, что ж, — Эрот все также спокойно продолжил, от чего мне стало еще больше не по себе. — Ma Nico, mio caro, ** готов ли ты открыть мне свою душу и сердце, как когда-то открывал своей сестре при этих словах? Бедняжка рано покинула мир, так и не познав несчастную любовь, от которой пыталась сбежать у этой девственной Артемиды. — Не смейте что-либо говорить о Бьянке! — он выглядел решительно и казалось, что страх в его глазах сменился на гнев. — И что бы Вы не сделали, я не собираюсь говорить с Вами. Эрот совершенно не удивился данной реакции, он лишь шире улыбнулся и ответил: — Ты в этом уверен? Что ж ладно. Извини, дочурка Аполлона, но ты знаешь, к твоей семье я никогда не питал жалости. Вначале, я не поняла, что он имеет ввиду, но после я ощутила невыносимую боль, от чего упала на колени и невольно вскрикнула. Казалось, мое тело пронизывают тысячи кинжалов, а на глазах показались слезы. В голову ударил адреналин, но я не могла ничего с собой поделать, казалось меня окутывал туман страдания. Было ощущение, чтобы меня терзает не только физическая, но и душевная боль. Вспомнились все разочарования, как я пыталась всем угодить, а ничего не получала в ответ. Зависть, которую я испытывала к Аннабет долгие годы, мое желание походить на нее, чтобы Перси так же мною восхищался. Какой я была глупой! Как надо мной издевались одноклассники, как я подводила друзей в ответственный момент из-за нерешительности и боязни сделать выбор. Я боялась и боюсь, что меня отвергнут, что я недостаточна хороша, что отец никогда меня не похвалит и я останусь одна со своим холодным и пронизывающим одиночеством. Хотелось закричать еще больше, но связки онемели и не слушались. Страх ребенка Аполлона — лишится голоса. Эта мысль навязчиво метнулась у меня в голове. Снова подсказка, которую я не могла понять. Лишь боль, много боли, которая хочет, чтобы я страдала. Не знаю, сколько времени я пробыла в таком состоянии, пока хоть как-то не стала воспринимать информацию вокруг себя. Наверно довольно долго. Я отдаленно слышала взволнованный голос Нико и смех Эрота. Краем глаза я видела, как из-под земли вырастали скелеты и как они тут же рассыпались, когда приближались к Богу. — Говори, сын Аида! Смотри, ты бессилен даже со способностями. Все бессильны перед любовью! Это ведь твой кошмар, не так ли? — комната снова наполнилась хохотом.— Говори, признайся ей во всем! Обнажи душу! Смотри, как ей плохо. И это из-за тебя. Ты всем приносишь страдания, Царь-Призрак! Эти слова казались ранили Нико не менее болезненно, чем я мучилась сейчас, но я молила всех Богов, чтобы он сделал все, как говорить Эрот. — Говори, пади перед моей мощью! — Ладно! — вскрикнул ди Анджело и его глаза тоже были наполнены влагой. — Что ты хочешь знать? Облегчение пронеслось по организму, боль отступила и от истощения, я просто села на пол и наблюдала за происходящим. Комната была вся в трещинах и костях, Эрот все так же улыбался, а Нико выглядел уставшим, одновременно злым и очень печальным. Трудно описать ту гамму эмоций, которая была на его лице, я никогда не видела его таким, ведь парень всегда умел сдерживать эмоции. Наверное, из-за боли я упустила основные действия, и просто не знала, что еще такого было сказано ди Анджело. Ничего приятного, так точно. Он продолжил моментами дрожащим голосом, полным боли и негодования: — Что я все эти годы был обижен на Чарли за то, что в час поддержки, когда я узнал о предательстве Перси и о смерти Бьянки, она поддержала его, хотя до этого говорила, что будет моим другом! Он одарил меня таким взглядом, что я просто захотела провалится под землю. Неужели… Да, в тот момент, я поступила не очень хорошо. Просто, я так мечтала получить одобрение Перси и была верна сыну Посейдона, что стала его выгораживать перед Нико, хотя должна была промолчать в той ситуации. Это был исключительно их разговор, который я только ухудшила свои присутствием. Вот, что имел ввиду Эрот. Роковая слабость детей Аида — носить обиды и мучатся от этого яда. — И когда мы вновь встретились, она меня начала избегать, будто ничего не было, а общалось только в том случаи, как из чувства долга, когда мне нужна была медицинская помощь! Подождите, но ведь я думала, что это он меня отталкивает! Так, вот какого он обо мне мнения! Я же просто заботилась о нем, о каком долге идет речь! Возможно, я вела себя гордо, даже слегка надменно, а Нико, бедный Нико, окутанный предубеждениями на счет отношения к нему, не мог понять как я на самом деле к нему отношусь. Почему все мальчишки такие недалекие… — Что я согласился на этот поиск, чтобы вновь не блуждать среди призраков, а хоть как-то наладить общение с людьми! — Нет, ты не из-за этого согласился… — с холодным спокойствием проговорил Эрот. — Ты привык к одиночеству, не стоит врать, помни кто перед тобой. Говори правду или она вновь будет страдать! Я ощутила небольшую волну боли, но прикусила губу, чтобы не вскричать вновь. Нужно быть сильной, но всхлип все же вырвался из моих уст. — Хорошо, — голос Нико еще больше обрел волнения. — Только не трогай ее. Я согласился на поиск, потому что… Потому что… Все эти годы, я отчаянно пытался это скрыть и забыть, но не выходит… Неприязнь, которую я начал к ней питать, не хватало, чтобы окончательно заглушить истину. На самом деле, я влюблен в нее. Я влюблен в тебя, Чарли. Последние слова прозвучали, как гром среди ясного неба для моих ушей. Я просто не могла поверить, что это все не сон или галлюцинации моего уставшего разума. Я посмотрела на измученного Нико, в чьих глазах медленно угасала надежда и не могла найти ответ, от чего стало еще паршивее. — Что ж теперь, полубоги, — удовлетворенно сказал Эрот и мне захотелось вмазать по его хорошенькой физиономии за все то, что он сделал с Нико, а мои личные обиды ушли на второй план после всего этого. — Перейдем к сделке. Вставай же, дитя Аполлона, пришел твой черед говорить.