Купол

      Голод сердца — это совсем не то, что голод тела. Полностью утолить его невозможно — вот что Койю знал точно. И способы насытиться могут быть куда аморальнее, чем у животной похоти. Например, сейчас он открыл в себе новую весьма порочную грань влечения к Юу. Теперь его привлекал Уке Ютака.       Такашима не был в него влюблён, скорее сильно заинтересован: хотел быть ближе к тому, кто когда-то поглощал все мысли и чувства его мужчины. Это было безнравственно и интригующе. Открытие, которое молодой чистокровный совершил на вечеринке в честь дня рождения Манабу. Откровение, внезапно для него сорвавшееся с губ во время игры в фанты, оно занимало его всякий раз, когда он оказывался с Ютакой наедине. Это голодное сердце говорило в нём, пробуждая неправильную, капризную жажду — впитать в себя информацию о прошлом, поиграть с Ютакой, как со старой игрушкой любимого. К тому же реакция Уке в последние дни забавляла его вплоть до победного злорадства. В Койю просыпался вредный избалованный чертёнок, норовивший как бы ненароком задеть объект своего внимания рукой или словом и с торжеством следить за тем, как «неподражаемый Снежка» тушуется, словно напуганный подросток, стараясь изображать внешнее спокойствие.       Их спонтанный урок готовки вышел немного неловким, хотя начало не предвещало беды. Пироги у Уке даже при его физической неполноценности выходили идеально симметричными, что вызывало у Койю искреннее недоумение и лёгкую досаду. Как? Не иначе магия какая-то, природный талант творить безукоризненные квадратики с тестом будто по линейке. Он повторял за одноруким «шефом», старательно исполнял все поручения. Но потом, как всякому юнцу, ему наскучило это серьезное занятие, и Такашима заговорил, поглядывая на Ютаку сквозь провоцирующий трепет длинных ресниц:       – Мы, конечно, договаривались сохранять нейтралитет. Вроде бы договаривались, если я тебя правильно понял тогда, после визита к Нао. Ну, помнишь, когда я по глупости поддался панике, — и он обезоруживающе улыбнулся, будто бы говоря: «Я был таким дурачком, не то, что ты, Уке-сан».       У Ютаки даже глаз задёргался от этой мнимой невинности, но он пытался не отвлекаться от своего занятия, пока Койю не продолжил:       – Но это сильнее меня, не могу не спросить… Что произошло на этой неделе?       Ютака вскинул голову, машинально продолжая что-то долепливать с единственной мыслью: «Только этого, блять, не хватало! Он заметил!»       Такашима, будто подглядев источник его внутренней паранойи, внезапно, не отдавая отчёта в жестах, слизнул каплю шоколада со своего пальца и бросил на Ютаку лукавый взгляд. Вампир, чуть побледнев, постарался как можно увереннее усмехнуться:       – Будто ты не знаешь, что тут происходит. Тебе всю нашу летопись составить? От великого помешательства Широямы до эпохального изгнания бесов в виде Йоши и Томо? Что за глупые вопросы? И вообще, иди теперь руки вымой, негигиенично такими продукты лапать.       – Нет, я не про то, — отмахнулся Койю и послушно включил воду в раковине. — Что произошло с тобой? В последние дни ты сам не свой.       «Чёртов лис, откуда он это взял?..» Пальцы начали предательски подрагивать, но Ютака не сдавался в тщетных попытках держать лицо:       – А что со мной? Я всё та же немощная обуза для общества, какой был, ничего не изменилось. Рука не отросла, ума не прибавилось. Разве только перебрал с алкоголем, из-за чего пришлось «лечиться» кровью Таканори, что идёт вразрез с моими принципами. Скучно. Никаких грандиозных метаморфоз, в отличие от Широямы.       – Твой пульс изменился, — медленно, с расстановкой произнёс Койю. — И пахнуть ты стал иначе. Мне любопытно, почему?       В кухне повисла гробовая тишина. Они оба были вампирами, так что расшифровка не требовалась, она была почти однозначной. Уке истерично считал такты взбунтовавшегося под напором гормонов сердца и молился всем богам и чертям сразу, чтобы эта пытка закончилась.       Тут на его счастье с улицы раздался призывный тигриный рык. Койю мгновенно переключился на требовавшего к себе внимания «Нори». Ютаке оставалось только надеяться, что возня с тряпками и разговор с Мацумото отвлечёт обнаглевшего пацана от затронутой скользкой темы. Он нервно прибирался и слышал, как из разбитого окна раздаётся смех Такашимы в ответ на отказ Таки «жрать что бы то ни было, приготовленное на кухне, где ебались драные клоуны». Койю искренне веселился, а Ютака, закусив губу, почти с ненавистью сочинял правдоподобные варианты лжи, которая могла бы объяснить поведение дурного организма, с его не к месту проснувшимся либидо.       «Потеря контроля — это расплата, — уныло размышлял он. — Надо было не тупить и хоть изредка позволять себе… Снимать сексуальное напряжение. Мог же. Даже варианты были…» Он перебрал в уме скупой набор предполагаемых любовников из прошлого, состоящий из Киры, Казуки и пары случайных знакомых, когда-то цеплявших его в Токио, в итоге скривился от тоски. Выбор был небогатый.       – Ну и… лицо, — с этими словами жизнерадостный источник чужой депрессии влетел в кухню.       – Хотел сказать «рожа», так и говори, — обречённо взмахнув полотенцем, отозвался Ютака.       – Эм… Ну ладно, как скажешь. Какой же ты самокритичный! Так на чём мы остановились?       Окатывающий ледяной лавиной взгляд должен был убить в Такашиме зачатки прежнего интереса, но его и не было. Рыжий, позабыв о прерванном диалоге, ойкнул и ринулся к плите.       – Горит же! — истошно заорал он и поспешил вытащить погибающее сладкое из духовки.       Через пару минут они оба с недоумением взирали на дымящийся противень. Трагическое молчание робко прервал Койю:       – Ютака, слушай. А почему эти булочки такие… злые?       Они переглянулись, снова посмотрели вниз и оба расхохотались в голос над почерневшими останками пирожков. Эти, в отличие от прежних, были вовсе не идеальными. Они даже на квадраты не походили, скорее на «рожи». Поверхность так причудливо потрескалась, что на каждом пироге образовалось подобие сморщенного агрессивного лица, и казалось, будто они взирают на смеющихся вампиров с бесконечным презрением.       – Блин, до чего страшные, — приговорил их Такашима.       – Так, стоп, — сам себя остановил всё ещё подхихикивающий Ютака. — Теперь мне абсолютно точно нужна бытовая химия. Много бытовой химии, Койю, и ты мне её принесёшь. Средство от жира, для стекла, а ещё сода, жидкое мыло, салфетки, щётка… Ты почему не записываешь?       – Запомню, — хмыкнул Такашима. — Это даже кстати, я думал сходить в супермаркет — нормальных продуктов прикупить. Ну, мяса там, риса, лапши для наших зверушек и… Едоков ведь больше стало, сам понимаешь.       – Зачем издалека заходил, а, Койю? Мог бы сразу с этого начинать. С твоего голодающего, который теперь на безкровяной диете сидит. Может, тебе всё-таки составить список?       – Вообще-то я думал, что ты пойдёшь со мной. Вдвоем проще было бы, — как-то чересчур хитро усмехнулся Койю.       «Ну вот, опять. Думал, пронесло. Вдвоем? Вот уж не думаю, что проще», — панической волной пронеслось в голове у Ютаки. Ему и так было нелегко этим утром находиться рядом с Такашимой.       – У меня тут ещё пара дел есть, — неуверенно и не особенно убедительно соврал Ютака. — Может, сам справишься? А я дождусь, когда Акира проснётся, расскажу ему, что он продрых уникальный, неповторимый момент с возвращением и перекидыванием Таканори. Голый Мацумото на нашей лужайке, напяливающий на себя твои шмотки со скоростью света — Сузуки столько пропустил! Целую минуту нелепого зверостриптиза. Думаю, будет локти кусать.       – Даже жалко его, — рассеянно заметил Койю без всякого явного сочувствия. Как только он вспомнил о Юу, его мысли мгновенно унеслись прочь от чужих проблем, он просто проговаривал на автомате то, что от него могли бы ждать: — У них с Нори и так не всё ладно, а после вчерашней сцены он совсем потерянный был. И вот теперь проспал такой шанс, оставшись без сладкого.       – Как раз сладким я его угощу, — Ютака кивнул на блюдо с уцелевшим десертом из первой партии. — А ты позаботься об обеде. Раз уж у нас нет работы, в отличие от Юу, отдадим долг обществу в формате хлеба насущного.       – Понял-понял, сваливаю, всё куплю, не беспокойся, — кивнул Такашима. — Но на счёт сердца я бы на твоём месте побеспокоился, с ним что-то не то. Может, к доктору надо? Хотя Нао как специалиста не советую. Мутный он какой-то, начнёт ещё и тебя обращать в свою веру ненароком.       Ютака мысленно выругался в спину картинно удаляющемуся в сторону прихожей чистокровному. «Сердце его моё волнует, ну конечно. «С ним что-то не то!» Какое точное описание, участливая ты сволочь!»       Койю в противовес раздражённому вампиру был в приподнятом настроении и чуть ли не пританцовывал на пути к торговому центру. О плохом думать не хотелось, скорее его заботили новые перспективы, внезапно открывшиеся перед ним в отношениях. Во-первых, Юу теперь обалденно пах, живым вкусным теплом — так, что, ухаживая за ним на протяжении суток, Такашима чуть не рехнулся от нахлынувшего фетишистского удовольствия. С его чистокровным нюхом он мог ощупать и ощутить все полутона, каждый нюанс запахов, даже голова кружилась от того, как мощно нахлынули ароматы после второго укола антивампирячей сыворотки.       Во-вторых, Койю мог совершенно законным образом проявлять заботу о своём засранце, который до этого вечно изображал из себя крутого и независимого. Человеческая слабость Широямы давала Койю ощущение власти: теперь он имел право приглядывать за Юу, отчитывать его за невнимательность к собственному самочувствию, кормить его, наконец. С кровью было не так нежно. Вспарывать запястье и прижимать к губам желанного мужчины, конечно, эротичнее, чем впихивать в него супчик ложку за ложкой. Однако у второго были свои плюсы — та же власть, близость и яркое чувство новизны.       Так что безумно влюбленный Койю испытывал невероятный ажиотаж, пребывая в одурманенном восторге от того, сколько простых приятностей сулят ему ближайшие дни бок о бок с уязвимым любовником. О будущих угрозах он пытался забыть хотя бы ненадолго, чтобы не портить себе удовольствие. Уж что-что, а отстраняться и погружаться в самообман Такашима умел. Главное правило всех манипуляторов он знал назубок: не обхитришь себя — не обхитришь никого. Ещё давным-давно в лаборатории Сатоо Казуки научился. Когда приходилось говорить с Сакураем, он лгал этому чудовищу с безошибочной искренностью, и всё благодаря врождённому дару самоубеждения.       Так что в данный момент его действительно не интересовало ничего, кроме выбора продуктов и поиска порошков-губок-щёток для Ютаки. Он бродил между полок, словно Алибаба в пещере, полной сокровищ. Толкал перед собой пустую тележку и приглядывался ко всему. Чаще всего они с Юу не покупали ничего, кроме сигарет, кофе, бухла и бензина. И вот — он мог проявить себя на новом поприще. Приценившись, стал брать самое вкусное — на его взгляд, конечно. Ничего быстрозамороженного и вредного, только овощи, фрукты, грибы, несколько упаковок со стейками, яйца, рис и лапша. Скоро тележка заполнилась. Не доходя до кассы, Такашима завис на минуту перед витриной со сладостями, затем тряхнул головой, когда в ней всплыл призрак злобных пирожков Уке, и вдруг напрягся.       Знакомый холодок, точно ветер, взъерошивший волосы на затылке, заставил его настороженно обернуться. Он уже испытывал нечто подобное в этом городе, и не раз — следящий взгляд, направленный на него. За спиной никого не было. Но узнаваемое чужое удаляющееся сердцебиение подсказало, что сталкер у него всё-таки имелся, просто решил отступить в другой ряд, спрятавшись за полками. «Пора это прекращать», — недовольно решил про себя Такашима, сделав вид, будто бы ничего не заметил и направился к кассиру. Покупка вылилась в приличную сумму, от удивления Койю даже на время забыл о преследователе, пока рассчитывался.       – Говядину у вас из золота, что ли, делают? — присвистнул он, отсчитывая купюры.       – Её из-за границы купола привозят, где нам здесь коровок держать? Да и там мясо дефицит. Сейчас только монстры всякие плодятся, как ненормальные. С едой полная жопа. Так что радуйтесь, что урвали стейки. У нас их разбирают, несмотря на цену. Я вот себе такую еду позволить не могу, — сварливо пробурчал мальчик-оборотень в фирменном сером фартуке и с такой же серой постной физиономией.       Аванс Широямы, полученный за натаскивание мыши, таял буквально на глазах, что наталкивало на мысль о поиске работы, но Койю легко от неё отмахнулся. «Не сейчас, сначала разберусь с неизвестным придурком, который шатается за мной по пятам, потом буду думать о том, где достать денег».       Побросав продукты и бытовую химию в пакеты, он расслабленно зашагал к эскалатору, намеренно выдерживая спокойный, просчитываемый темп. Поднялся на первый этаж торгового центра, для вида поглазел на витрины магазинов одежды, недоуменно застыл перед рекламной плазмой, на которой красными всполохами переливалась надпись «Первый уикенд месяца. Афтерпати в «Screw». Призыв наглядно иллюстрировало фото полуобнажённых красоток в бикини, художественно перепачканных кровью в самых аппетитных местах. То, что Бё умеет устраивать вечеринки, Койю осознал с первого раза, но больше туда не собирался. Глаз зацепился именно за слово «афтерпати».       «Афтер — что? После чего это у них принято так веселиться? И при чём тут первые выходные месяца?» Он пожал плечами и двинулся дальше. Завернул за угол, скрывшись из поля зрения, резко остановился, специально приглушив свой пульс до минимума. Ничего не подозревавший преследователь не заставил себя долго ждать, выскочил из-за угла и столкнулся с взбешённым Койю нос к носу.       Неизвестный был такого же роста, как Такашима, похожего телосложения, даже в движениях улавливалось общее, но это ещё было нормально. Нечто необъяснимо безумное выяснилось секундой позже. Койю, не давая врагу опомниться, резко сдёрнул с него капюшон. Взглянул на незнакомца, но вместо ожидаемой злости испытал сильное головокружение. Его даже затошнило, словно он в бездонное зеркало посмотрелся. Глаза напротив были идентичны его глазам — ореховые радужки с золотистыми вкраплениями. Сталкер с обречённым вздохом стянул на подбородок медицинскую маску, и Такашиме захотелось истошно заорать, как герою трешового ужастика: перед ним был его близнец. Та же форма носа, те же чересчур мягкие полноватые губы и тот же узнаваемый инопланетно-флегматичный взгляд. Различие между ними существовало лишь одно — цвет волос. Копия была брюнетистой в противоположность солнечно-рыжему Койю.       – По-моему, кому-то надо объясниться, — услышал он свой на удивление спокойный голос, и с опозданием понял, что говорит не сам, реплику произнёс его жуткий клон.       – Да! Тебе надо объясниться! — эти звуки уже издало горло рыжего Такашимы, он обиженно тряхнул двойника за плечи, тот только кивнул в знак согласия.       – Но не здесь же, Койю. Не на проходе. Пошли в фудкорт, заточим по бургеру.       На изумлённый взгляд двойник ответил спокойной усмешкой:       – Под еду говорить легче. Меня, кстати, Хироаки зовут. Будем знакомы, сын.       Следующие десять минут протекли как в полуобморочном тумане. Когда первый шок прошёл и впечатления немного улеглись, Койю наконец обрёл дар речи:       – Вот нахрена! — выпалил он, и Хироаки подавился купленным только что молочным коктейлем. — Нахрена было сейчас объявляться? Какой смысл? Вы меня продали, как щенка с рук сбыли, — обидное сравнение, услышанное из уст Киры, всплыло само собой.       – Ну и, зачем ты пришёл ко мне сейчас? — продолжал он. — У меня всё хорошо, и мамочка с папочкой мне не нужны. Пиздуй прочь в своё прекрасное далёко, в котором я о вас ничего не знал! — сгоряча даже по столу ударил, да так, что поднос с бургерами подпрыгнул и съехал вправо. Хироаки осторожно придержал его пальцем, поправил и спросил:       – Закончил? Ты это, успокойся, ладно? И пожуй чего-нибудь. Говорят, углеводы настроение поднимают, хотя я не уверен, что с нами это работает, — двойник усмехнулся, и Койю захотелось завыть: их улыбки тоже были схожими — медленно расплывающиеся лисьи полумесяцы.       – Успокоиться? Не могу я успокоиться! — прорычал он, но булку в шуршащей обёртке со стола всё же прихватил, чтобы занять руки и не наброситься на внезапно обретённого папашу с кулаками.       – Можешь. Мы отлично умеем контролировать эмоции. Ты только что это продемонстрировал, когда поймал меня за углом.       – Слушай, задрал уже с этим «мы». Мне насрать на наши фамильные способности.       – Когда я говорю «мы», я имею в виду всех чистокровных, а не нашу семью конкретно. Да и семьи никакой нет. Точно! Давай начнём с начала? С «вы продали». Неверное утверждение. Тебя продала она. Мог бы, конечно, соврать, что не уверен, потому что не был свидетелем сделки, но это вполне в её духе. Она именно так решала проблемы — одним махом. И не просто сбрасывала их со счетов, а перекладывала на кого-то другого.       – Хочу заметить, драгоценный папенька, ты сейчас тем же самым занимаешься: перекладываешь ответственность с себя на неё, — ехидно уточнил Койю, но вдруг сбился: — По-го-ди. Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? «Продала», «решала».       – Потому что её больше нет, я уверен. Опять же доподлинно не знаю, но чувствую. Это как ощущать в себе отмерший внутренний орган. Был живым и вот — стал холодным камнем, который тянет своей тяжестью вниз. Постоянно. Месяцев пять как не стало. Она ушла, дай подумать, года два назад. Так что, возвращаясь к твоим первым фразам про «мамочку с папочкой», скажу одно: я не знал. Она мне не сказала, что забеременела. Не посчитала нужным.       – Окей, у чистокровных вампиров особенное отношение к детям, это я уже слышал раньше. Вполне понимаю. Мы растём как хотим, управляя собственным временем, выбираем возраст и становимся взрослыми, это я испытал на себе и могу врубиться. Откуда тут взяться нежности и привязанности? С этим всё объяснимо. Поэтому тем более не догоняю, чего ты ко мне пристал? Зачем выслеживаешь? Ну капнул своей чистокровной спермой куда не надо, проехали. Или ты так любил эту мадам, что ошарашен моим существованием? Тронут до глубины души?       – Думаю, любил. По-своему, конечно, — тихо ответил Хироаки, рассеянно помешивая соломинкой пустоту внутри стакана. — Но выслеживал тебя не поэтому. Сначала просто хотел взглянуть на тебя со стороны. Это было так глупо. Мне коллега на прошлой неделе сказал, мол, ты чего перекрашиваешься по два раза на дню, недавно видел тебя рыжим. Он не тот, кто будет шутить или обознается. Ну я и смекнул…       – Брехня! — выпалил Такашима, гневно сузив глаза. — Я почувствовал наблюдение на второй день пребывания в этом месте. Какой, к чёртовой матери, коллега?       – Ладно. Туше. Про коллегу правда, но узнал о твоём прибытии я не от него. Да и не столь важно, от кого. Подумай сам: ты моя копия, конечно, мне тут же донесли об этом. Для одних ты отдельная личность, для других — Хироаки, изменивший имидж. Не все близки к Хайду, его кругу и пониманию происходящего. Например, я. И пусть так, разве я мог просто проигнорировать твоё существование, твоё нахождение практически под одной крышей?       – Из чистого любопытства, значит, стал приглядывать? Сомнительная мотивация.       – Поначалу да. Ну, это даже чудно — видеть собственного двойника. Не могу сказать, что ощущение приятное. Смотришь на другую версию себя, узнаёшь себя, а потом — не узнаёшь.       – Это как раз сейчас испытываю я, можешь не разжёвывать, — отмахнулся Койю. — Дурно и неестественно.       – Как раз вполне естественно, потому и жутко. Ты даже возраст выбрал такой же, на каком остановился я. Почему? Видишь, у меня столько же вопросов, сколько и у тебя, — со смешком признался он. — Нас обоих кинули.       – Только меня продали, а тебя благородно избавили от «проблем», — отрезал Койю. И всё же его гнев постепенно сходил на нет, любопытство вместе с горячим желанием узнать что-то новое о себе брали верх.       – Прости… Прости, не смог отделаться от желания периодически приглядывать за тобой. Это почти вошло в привычку. Иногда, когда не на работе, я прихожу и глупо брожу по городу, чтобы посмотреть со стороны. Незаметно. То есть, я не планировал влезать в твою жизнь.       – Уже влез.       Они немного помолчали, растерянно поглощая заказанную еду. Вопросов было действительно слишком много, но задавать их было странно, будто спрашивать ответа у самого себя. Наверное, покупатели в этом торговом центре, видевшие их ненароком, считали, что они братья. Близнецы, которые решили разделить ланч.       «В самом деле, за что его можно упрекать? Он не знал о моём существовании. Просто был с кем-то, а потом… Интересно, как бы повёл себя я в его случае? Тоже следил бы? Бррр… Даже думать не хочется». Койю по-новому взглянул на мужчину перед собой, не без нарциссизма отмечая, какой он всё-таки привлекательный.       – Слушай, а в кого я такой рыжий? В неё?       – Ага, — широко улыбнулся Хироаки. — Она во всём была натуральной ведьмой. Даже в цвете волос. Может, хочешь посмотреть фото? У меня есть.       И в эту минуту у него впервые больно и глубоко ёкнуло сердце. Хотелось и не хотелось одновременно. Преодолевая необъяснимый страх, Койю тихо попросил:       – Покажи.       Хироаки покопался в своём смартфоне, открыл какую-то папку и дал гаджет сыну. На экране появился сначала одиночный портрет женщины с волевым взглядом и упрямым ртом, удивительно похожей на них обоих, потом палец скользнул влево, и всплыл общий снимок. Если с первым было ещё неясно, что же не так в этих кадрах, то после второго Койю как молнией пронзило. Сходство было слишком очевидным.       – Вы что… родные? — ошарашенно спросил Такашима.       – Брат и сестра. Да, — без всякого смущения согласился Хироаки. — Ты имеешь что-то против? А, ну да. У людей так не принято. Ты рос в мире, живущем по их законам. Но мы не люди. Если смотреть шире, все чистокровные — родня. Мы с ней не росли вместе годами, не пили молоко из одной груди, не играли в одни игрушки и прочее, прочее. Нас выкормили кровью. Мы выбрали свой возраст в течение двух с половиной лет. Она, кстати, чуть старше нас с тобой. Ну, а дальше каждый стал жить своей жизнью. То есть мы общались, ходили на тусовки вместе, какое-то время были парой, потом расстались. И снова спали друг с другом под настроение. Скорее друзья или любовники-приятели, чем родня в привычном тебе человеческом понимании. Поэтому я и сказал тебе, что семьи как таковой нет. Но связь… Вот она остаётся.       – Зов крови, — внезапно для себя озвучил чужой вывод Койю, и тогда его осенило: именно зовом крови можно было просто и чётко обозначить то воодушевление и радость, что он почувствовал, когда пересёк границу города впервые. Надо было поговорить об этом с Асаги, но позднее. Не сегодня: пока с него было довольно ненормальных событий, эксцентричного оракула он был не готов видеть. Как только Такашима подумал об Асаги, у него вдруг зачесался нос и он против воли усмехнулся воспоминанию.       – Именно. Ты хорошо сказал. Зов крови, — прервал ход его мыслей «чёрный» двойник.       – Почему она ушла отсюда, от вас, не знаешь?       – Почему же? Это как раз проще простого объяснить. Не хотела жить по указке других, не хотела ответственности, всегда была как кошка, которая гуляет сама по себе. Ну и решила не светить своей беременностью передо мной. У нас, конечно, редко появляются семейные пары. Но всё-таки бывает. Думаю, ей была противна сама мысль, что я захочу позвать её замуж или просто предложу жить вместе. А ведь я мог бы. Как-то так.       – И кто-то вроде неё умудрился умереть?       – Это явно было непросто. Но она смогла. Не удивлюсь, если это было её сознательной целью. Так в духе Харуки, — голос чистокровного был пропитан непонятной, ненормальной нежностью.       – Понятно. Ведьма, значит, — усмехнулся Койю, и в его лице проступили черты, роднившие его с погибшей женщиной больше, чем с мужчиной, сидящим с ним рядом. — Это многое объясняет. А у тебя нет такой в бумажном виде?       – Чего? — не понял Хироаки.       – Фотографии? Хочу себе её фото.       – Несмотря на то, что она тебя продала?       Такашима спокойно пожал плечами, смиряясь с неизбежностью: этот зов был сильнее логики и сильнее обиды. По большому счёту, он должен был быть благодарен рыжей вампирше с сучьим характером за свою участь. Не сбеги она из города чистокровных, у него не было бы детства в Канадзаве с тёплым запахом молока и хлопьев по утрам, с прогулками по магазинам с Таканори, джазовым мурлыканьем Юу на кухне, когда он чистил свои ножи, разложенные на столе. Нет, она поступила правильно. И Койю действительно хотелось получить на память её снимок.       – Наверное, есть. Я пороюсь дома и принесу.       – Хорошо. Дорогу ты, как мы выяснили, знаешь.       – Да уж, не заблужусь.       Они замерли, не зная, как правильнее попрощаться, и что ещё сказать. В итоге первым руку подал Такашима. Всё-таки он воспитывался в мире, где это считалось правильным: общаться друг с другом и вежливо говорить «До свидания», где было меньше свободы и больше условностей, но именно такую жизнь он считал нормальной. Когда Хироаки поднялся на ноги в намерении уйти, Койю вспомнил одну важную деталь, которую, вероятно, его новоиспечённый отец хотел бы знать.       – Она назвала меня в твою честь. Хироаки. Я, конечно, это имя не ношу, мне дали другое и именно его я считаю своим. Просто знай.       – Спасибо, — и чистокровный расплылся в широкой улыбке, той самой, что была секретным оружием его рыжей копии — солнечной, яркой и тёплой, как всё лучшее в мире.       После того, как Хироаки ушёл, Койю ещё просидел за столом один, переваривая всю полученную информацию, пока не спохватился, что в пакетах у него лежит охлаждённое мясо, которое такими темпами может протухнуть. «Да ни за что! Оно стоит целое состояние!» — подумал Такашима и со всех ног рванул домой. ***       У Акиры день не задался с самого пробуждения. Разбудил его запах гари и, мешаясь с обрывками снов, создал иллюзию, что дом горит, надо бежать и спасать своих. Что он и собирался сделать, вывалившись, как сомнамбула, в коридор в одном белье. Впрочем, спасать было некого, их общежитие оказалось практически пустым. Только одинокий Ютака с остервенением оттирал кухонную утварь от чёрного нагара.       – Халлоу, — сонно жмурясь, выдал волк сходу. — Чо как, кто где?       – И тебе доброе утро, а вернее день, — отозвался Ютака от раковины. — Широяма свалил учительствовать, оттуда, наверное, к Нао пойдёт за очередным вливанием. Такашима у нас сегодня снабженец, надеюсь, купит вам нормальных продуктов. Ну, а Таканори… — он специально выдержал долгую паузу, бросил насмешливый взгляд через плечо, чтоб увидеть замершего в выжидательной позе Акиру. — Таканори хрен знает где, как всегда, не отчитывается.       – То есть не возвращался?       – Почему же, возвращался. Напялил прямо на лужайке такашимовские шмотки и умчался куда-то. Даже поздороваться не заглянул.       – Такашимовские? — удивился Сузуки, присаживаясь за стол и с недоумением косясь на пирожки из Ада, которые сверлили его десятком свирепых подгорелых глаз.       Ютака поспешно рванул к этому доказательству своего поварского фиаско и высыпал всё в урну.       – Да, Койю ему одолжил, пока ты спал. Будить не хотели.       – Лучше бы разбудили, — пробормотал Акира с тяжёлым вздохом.       Он сокрушался даже не по такиным оголённым прелестям, которые ему не удалось увидеть, а по самому Мацумото. Сузуки скучал. И в этот момент ощущал свою лютую тоску особенно остро. Дистанция между ними всё никак не сокращалась, несмотря на многообещающие слова, сказанные после памятной вечеринки.       «Вчера вечер испортили мои чокнутые бывшие подчинённые, а отдуваться за них опять мне, что ли? Какого хера, Така? Мы что, опять играем в горячо-холодно? Как же я заебался… За что?» Вопросы роились в его мыслях до тех пор, пока нестройный депрессивный хор не был оборван окриком Ютаки:       – Эй, лапы убрал!       – Что? — очнувшийся Акира смотрел на него с непониманием.       – Я говорю, хватит жрать тесто, Серый Волк, для Красной Шапочки места не останется.       Смеющийся взгляд Уке подействовал на него отрезвляюще. Сузуки с трудом проглотил последний кусок, неведомым образом оказавшийся у него во рту, и перестал заедать стресс тем, что попалось под руку — уцелевшими черешнево-шоколадными плюшками.       – Так, надо что-то делать, — произнёс он, оглянулся по сторонам, кивнул сам себе и добавил: — Начну, пожалуй, с починки окна. В этом городишке должны быть какие-то сервисные службы. Пороюсь в локальной Сети, поищу.       Уке одобрительно кивнул:       – Это правильно. Лучше что-то исправить, чем попусту страдать. То, до чего можешь дотянуться. Всё-таки мы с тобой в чём-то похожи…       – А вечером схожу и нажрусь в ближайшем баре, — закончил свою мысль оборотень.       – Или не похожи, — снова рассмеялся Ютака. — Ну, твоя воля. Имеешь полное моральное право. И аморальное тоже.       – Ты тоже. Давай со мной, выпьем по-братски, поговорим, какие мужики суки? А?       – Нет уж, прости, я и думать об алкоголе не могу без содрогания, не то что влить в себя хотя бы рюмку. Хотя мужики суки — это да. В этом я тебя категорически поддерживаю. Но в бар не пойду.       – Ясно. Придётся бухать в одиночку. Такашима не поймёт, Широ — болезный, куда ему выпивка, а Джина я вообще как ребенка воспринимаю. Тоска и беспросветность.       – Позови Йоши и Томо, эти всегда за.       – Ты что, меня потом ночью подушкой придушат. Не-не, с ними пока нельзя водиться, заругают! — грустные глаза Акиры оттенили добрые морщинки. Он вздохнул в тысячный раз за это позднее утро и поплёлся к компу.       Ремонтник нашёлся довольно быстро, стоило вбить пару фраз в поисковик. Пока Акира общался с мастером в чате, он несколько раз закрывал всплывающий рекламный баннер, кричащий о возможности сделать какие-то ставки онлайн. Сузуки раздражённо щёлкал мышкой по крестику и проклинал всех любителей азартных игр вместе взятых. Судя по всему, у чистокровных было слишком много денег, раз они спускали их на такую фигню.       Следующей остановкой в непрерывающемся маршруте разочарований для волка было возвращение Мацумото. Он пришёл в самый разгар беседы Акиры со стекольщиком, приехавшим делать замеры. Хлопнул дверью их спальни и был таков.       – Вот оно — хищное высочество! — откомментировал это выступление Ютака.       – Ну чего он? — устало спросил Сузуки, скорее у стен и у мироздания, чем у друга и смущённого ремонтника, ставшего свидетелем чужой беседы личного характера.       – Забей. Это же Таканори, он просто недоволен своим прикидом. Вспомни, как он вёл себя во сне, и расслабься. Хочет быстрее надеть красивую броньку. Приведёт себя в порядок и попозже выползет.       – И сколько это будет продолжаться? — тихо спросил волк друга с прорезавшийся на миг тоской в голосе. — Мы адаптировались за неделю, а он… Ты же видел вчера эту жесть, так перекидываться — это ненормально, я же знаю, каково это, могу оценить степень бешенства. Така просто не подчинил своего внутреннего зверя, он им не управляет.       – А когда ему было учиться? Посчитай, сколько раз он оборачивался? Три? А тебя как учили принимать себя? Сколько тренировок было у тебя? Несравнимо же.       – Меня натаскивали с детства, это да. Справедливо, — невесело согласился Сузуки. — Как бы с ним попрактиковаться?       – Что за развратные пожелания, да ещё при свидетелях? — раздалось из-за спины бархатистое полурычание-полуиздёвка. Таканори.       Ремонтник тактично кашлянул, дописывая какие-то цифры в смете. Акира обернулся, с облегчением отмечая про себя то, что Уке был прав: тигр действительно переоделся в своё и больше не был зол, в нем чувствовалось лёгкое усталое раздражение, но ни тени вчерашнего бешенства ни наблюдалось.       – Салют. Какие планы на сегодня? — благодушно разрядил обстановку Ютака.       – Спать, — ответил Мацумото, как ни в чём ни бывало отыскивая чистый стакан, чтоб налить себе воды. — Зашёл поздороваться, а потом рухну. Благословение небесам, психи от нас съехали.       – Да уж, счастье есть. А вот, кстати, Акира вечером нажраться собирается.       – Спасибо, что заложил! Как гадкий младший брат просто, Снежка, ты — гондон! — хмыкнул волк в ответ на каверзное подмигивание Уке.       – Да пожалуйста, делай что хочешь, — казалось бы ровно, без намёка на эмоции, сказал Таканори, но в глазах мимолётным бликом проскользнула голубая сталь. — Только не буди, если придёшь на рогах.       Акира только кивнул и взял со стола бумажку со счётом за раму и стекло, полностью переключившись на составление договора со стекольщиком. Но внутри осела полынная горечь: «Прозвучало как «будешь трахать — не буди» или мне послышалось? Да нет, размечтался».       Воспоминания сдавливали голову тяжёлым обручем. Здесь они с Такой вели себя как супруги пенсионного возраста, у которых за плечами уже целая жизнь. Хотя по сути парой они были только в химерической вселенной Мацумото, там они жили вместе так давно, как в очаровательной сладкой сказке, в которой не существовало монстров и мутаций, где была только их музыка, много работы и приятные обыденные заботы урывками. Для Сузуки всё это было сном, постепенно стирающимся, с каждым днём воспоминания казались всё нереальнее.       Жильё на двоих, постель на двоих. Акирины книжки на подушке Таканори, образцы ткани для новых коллекций, валявшиеся на журнальном столике рядом с пустым стаканом из-под колы, какими-то снеками и стопкой рок-глянца медиаторы. Их пёс, который был общим, когда надо было за ним убирать, выгуливать или делать прививку. А когда приходило время слушаться, ласкаться или спать в ногах — Корон сразу становился только Такиным. Кофе, который Акира варил для Мацумото тысячи тысяч раз, не вспоминая о Сакурае. Запах вещей Таканори на его шмотках, потому что все висели в одном шкафу. Его душные парфюмы. Общие шампуни и гели для душа в ванной. Акира помнил, каково это: таскать его по больницам за границей, если у него заболит горло; возить на своей тачке туда, куда он пожелает дома — хоть на студию, хоть к маникюрше, хоть посмотреть на ночной Токио просто потому что не спиться и хочется побыть вдвоём. Помнил. Но только как просмотренное кино. Тут этого не существовало.       Тигр снова ушёл в спальню, не попрощавшись. Дверь на этот раз прикрыл без хлопка — сомнительный прогресс, лишь усиливающий общую беспросветность. Оставалось только затыкать свою истерику бытовыми хлопотами. Психотерапия по методу Уке Ютаки. ***       – Придурок, — вздохнул Таканори, присаживаясь на кровать и осуждающе подкатывая глаза. — Ты и пить-то не умеешь. ***       Стакан, наполненный жидкостью медового цвета, звучно опустился на стойку, кубики льда внутри сыграли краткую знакомую мелодию. Акира тут же усомнился в своих пьянчужных способностях. С недоверием глянул внутрь, на миниатюрные прозрачные скалы замороженной воды, омытые хмельным напитком у подножий. Утопиться бы. «Но скорее отравлюсь», — подумал он и отпил крохотный глоток. Жар стёк по горлу вниз, Сузуки передёрнуло. Пойло было дешёвым, так что утопление ему предстояло экономное, в лучших традициях второсортного кино. Бар располагал: тесный, душный, с деревянной, явно нарочно состаренной отделкой, с приглушённым подобием кантри на японском, вяло льющимся из динамиков под потолком. Тусклый свет и едва слышный бубнёж посетителей создавали правильную атмосферу, ровно то, чего хотел и ожидал одинокий волк в этот вечер.       – Одинокий волк, — послышался чужой голос слева.       – Я что, сказал это вслух? — усмехнувшись, отозвался Акира.       – Нет. На мордахе написано, — Чили рассмеялась, тут же комично скопировав скорбную мину мужчины. — Какими судьбами, Аки-чан?       – Явно не теми, что ты. Чили-чан, — передразнил Сузуки неожиданную компаньонку. Чуть оттолкнувшись от стойки, он красноречиво обласкал её взглядом с ног, восхитительных оголённых ног, до хорошенького личика. Ткани на этом пути ему встретилось немного, в основном в районе живота. Одета хакерша была крайне вызывающе, весь её вид так и взывал к однозначным действиям.       – Даже не подумаю оправдываться, — легко отбилась девушка, поманила пальчиком бармена: — Налей нам вкусненького, милый. И запиши всё на счёт Хайда.       Юноша коротко кивнул, постаравшись подавить улыбку, что у него вышло плохо, и отвернулся выполнять заказ.       – Даже так?       – Он мне должен, — Чили пожала плечами, после чего низко склонилась к Акире и выдохнула ему в лицо вместе со сладким ароматом: — Честно говоря, думаю, он должен всем дамам в этом городе. Но я не в обиде.       Она вернулась в прежнее положение, не разрывая визуальный контакт с Сузуки, который с каждой минутой становился всё веселее. Задорная старая знакомая одним своим присутствием поднимала ему настроение, на душе легчало, в голове — плыло. Последнее, возможно, по вине дешёвки, что он успел пригубить, но ему это нравилось.       – Значит, — начал Акира, подхватив обновлённую порцию «вкусненького» и смело от души отпив, — ты вроде как, эм, на охоте? В среду. То есть середина недели, все дела, в целом нормально, но…       Он не договорил — пришлось замолкнуть, так как Чили, не дослушав неловкие оправдания её же поведения, звонко расхохоталась. Закинутая голова, слегка приоткрытые губы, проступившие слёзы — всё как положено, будто из учебника «Невербальные сигналы для привлечения мужчин».       – Акира, ты невероятно милый мальчик, — она снова наклонилась и легонько чмокнула его в губы, оставив влажный след вишнёвого блеска. — Всегда мне нравился. Но увы, я не совсем на охоте, мои силки уже полны дичи, к которой я и собираюсь.       – Свидание?       – Типа того. Одноразовое кувыркание считается за свидание?       – Пожалуй, — со смешком ответил Сузуки, чувствуя едва ощутимый укол жалости к самому себе. Едва ли он сам согласился бы быть той дичью, хотя раньше секс на одну ночь уважал. Просто ему стало обидно и неловко от того, что у остальных всё просто. Он тоже хотел бы стать легкомысленным и не обременённым, пусть ненадолго. Однако сейчас он не имел на это право, и неважно, было ли это его собственное решение или же так незримо скомандовал ему его личный истязатель.       – Чистокровные до жути хороши в этом, если ты понимаешь, о чём я, — она лукаво сузила глаза и приподняла брови, без слов договаривая то, что вслух не было произнесено.       – А ещё удобны: никакой контрацепции, никаких обязательств, одно лишь чистое безудержное удовольствие без напряга. Иногда я даже позволяю им попробовать себя, — и она сдвинула лямку мини-платья, открывая две аккуратные, почти зажившие дырочки на плече ближе к шее.       – Да ты экстрималка, Чили-сан, — восхищённо заметил Акира, отсалютовав ей стаканом, который секундой позже опустошил одним глотком.       – Чуточку. И ещё чуточку — азартна. Давай, милый, — обратилась она уже к бармену, который тут же передал ей лист с какой-то таблицей. — Чем раньше поставишь, тем больше куш.       – Куш? Опять ставки? Весь день меня преследуют.       – Ещё бы! Ты вообще в курсе про Арену? — девушка, как любопытствующая кошка, склонила голову набок. — Полагаю, нет. Не могу поверить, что вам не сказали!       – Я весь внимание, — не успев договорить, он уже держал в руках тот самый листок. Основной информацией на нём были имена, прописанные в два столбика через «VS», и коэффициенты на каждого из бойцов, как понял Сузуки. К его громадному удивлению там были и знакомые ему участники — Томо и Йоши, стоявшие друг против друга.       – Охренеть, Белка и Стрелка, — в шоке выпалил он.       – А то. Это не все, заявки на участие будут принимать до полуночи пятницы. Даже ты можешь податься, волчонок. Если найдёшь себе противника, конечно.       – По сути это бои, верно?       – Агась. Не на смерть, на азарт и ради развлечения. Каждую субботу нового месяца, так что советую не упустить свой шанс. Делай ставки, участвуй сам — такой выбор, такой выбор. Лично я вложусь в вашего самородка, Йошиатсу. Думаешь, не прогадаю?       – Вряд ли, — ответил Акира, получив в обратку игривое подмигивание.       Сказано — сделано. Чили забрала бланк у мужчины, поставила размашистую галочку у выбранного игрока Арены поданной ей ручкой, вписала ниже своё имя, сумму ставки и вернула бармену вместе с деньгами.       – Удачи мне! И в субботу, и сегодня, — она резко опрокинула в себя остатки своего виски, соскочила на ноги и буквально прилипла всей своей пышностью в определённых местах к предплечью Сузуки, жарко зашептав на ему на ухо: — Мужчинам драки очень полезны, ваши организмы созданы для этого, такая химия, ух. Так что расскажи всем своим, и обязательно приходите, такое не пропускают.       Ещё один дружески-шуточный поцелуй в губы, ещё одна елейная улыбка и она была такова, оставив уже прилично подпившего Акиру в одиночестве. Но теперь оно было лишь констатацией факта — за барной стойкой сидел он один, только и всего. Внутри же Сузуки зажёгся, в конце концов Чили была права: близящееся мероприятие было сейчас очень кстати. А ещё он решил рискнуть — вызвать Таканори на бой. И кто кого?