Купол

      Тяжёлые пузырьки гнева, нервного истощения, обиды и возбуждения собирались где-то глубоко на дне бисерными нитями, подвижными водорослями, чтобы накопиться сверх меры и довести Уке до точки кипения в этот вечер. Очередная порция раздражения ждала его в перерыве между боями. Коварный «змей» Широяма практически силком утащил Манабу пройтись с ним и с Койю, якобы чтоб размять ноги. Какая жалкая отмазка! В действительности скорее всего их с Хайдом хотели оставить наедине. Ютаку не покидало навязчивое ощущение, что друзья подпихивают его чистокровному, как страшненькую подружку на школьной вечеринке подталкивают к общению с крутым старшеклассником.       Они с Хайдом минуту посидели в гнетущей тишине. Каждый прокручивал варианты, с которых можно было бы начать разговор, и оба с осторожностью мысленно останавливались на том, что лучше бы в данной ситуации помолчать. Два стратега просто не привыкли к стихийной импровизации. Однако Уке всё же решился заговорить первым:       – Надеюсь, в «Арена-флирт» мы второй раз не попадём. Это ведь ты устроил, да?       – С чего ты так решил? — с абсолютно невинным видом поинтересовался Хайд, чем окончательно убедил Ютаку в том, что предположение было верным.       – Дай подумать. Может, потому что от этой «случайности» попахивает чем-то заурядным и пошлым. Чем-то вроде роз, — нервозно усмехнулся он и замер от неожиданности: Хайд зачем-то достал из кармана и раскрыл большой красный веер.       – Жарко, — коротко пояснил он, покосившись на Ютаку одними глазами, будто бы указывая направление источника жара, от которого ни один веер в мире был не в силах его защитить. Шутка о том, что вампиры не страдают от перепадов температуры, умерла в муках, так и не родившись. Они снова немного помолчали, прежде чем Хидето продолжил мысль Уке:       – Я не против «Арена-флирта». И флирта вообще. Не знаю, что тебя во всём этом так смущает.       «Ты! Меня смущаешь ты!» — хотелось выпалить Ютаке. «Наглый и самодовольный. И веер твой тупейший, и вообще всё». Однако произнёс он нечто другое:       – Глупость — вот что меня смущает. Нам с тобой ходить на свидания так же глупо, как целоваться напоказ всему стадиону на огромных экранах. Мы… не сочетаемся, что ли? Нас ничего не объединяет, и объединять не будет. Это нелепость какая-то.       – Но мы же не целовались напоказ всему стадиону, — снисходительно улыбнулся Хайд, зацепившись лишь за одну часть фразы. — Я даже не настаивал.       – Ещё бы ты настаивал!       – Сомневаюсь, что отказ от поцелуев на большом экране делает нас умнее остальных, Ютака-кун. Дело вовсе не в глупости происходящего, тебе не нравится что-то другое. Почему бы просто не признаться, что именно?       Ютака поморщился: мало того, что его постоянно выставляли дураком, так теперь ещё и на откровенности разводили. Он не был к этому готов.       – Меня раздражает вообще всё с самого старта, начиная с вечеринки в честь Дня Рождения твоего мальчишки. С той тупейшей игры в фанты всё происходит как-то по-идиотски. Не находишь?       – Нет, по-моему всё складывается очень даже романтично. И я не дам тебе соскочить только потому, что тебя что-то смущает. Думаю, стадия отрицания мне даже нравится. Ты будто бы намеренно будишь во мне желание смущать тебя больше и больше. У тебя от этого такое лицо становится… — Хидето благоразумно прикрыл губы красным полумесяцем веера, но Ютака даже по его нахально сощуренным глазам видел, что чистокровный улыбается так сладко, словно на языке у него в эту минуту таял кусочек зефира.       – Ну и какое у меня становится лицо? — нахмурившись, спросил Уке       – Вот как сейчас, — оживился Хайд и опустил веер. — Открытое, уязвимое и сексуальное.       – Ну вот мы и пришли к тому, с чего начинали. Флирт, цветочки, сидение рядом на стадионе… Какая несусветная бредятина. Главное, что тебя интересует — это секс.       – Не только секс. Ты же знаешь, Ютака, что это хоть и весьма соблазнительная, но далеко не самая приятная часть общения. Хотя мне льстит, что ты так часто об этом говоришь. Как и то, что именно ты, а не я, уже два раза упомянул поцелуи за время нашей короткой беседы. Но, послушай: эротика, передача жидкостей друг другу — что может быть примитивнее? Я хочу не только этого.       При слове «жидкость» Уке неосознанно сглотнул, вкусовые рецепторы услужливо подкинули воспоминание о том, как голодно он облизывал свою руку в надежде собрать с неё все оттенки вкуса Хайда. Проклятая соблазнительная кровь была сейчас так близко, что в ушах зашумело от доступности бьющейся на шее чистокровного жилки с волшебной, горячо благоухающей жидкостью. Горячо… Именно. Это было слишком. Уке рывком выдернул веер из рук Хидето и в наглую обмахнулся им сам.       – Так, вот здесь остановись, — жёстко произнёс он. — И попробуй сказать без пафоса и мозгокручения чего конкретно тебе от меня надо?       – Хочу больше тебя, — искренне выдохнул Хидето, откидываясь назад на спинку кресла. — Больше сбитого с толку Ютаки, смущённого Ютаки, огрызающегося, провоцирующего, расслабленного. Разного. Меня это заводит и интригует — видеть все твои краски. Ты бы знал, как долго меня никто и ничто так не интриговало. Тогда понял бы мою заинтересованность. Если подумать, может, похожего у меня никогда и не было. Разве что в начале, когда мы, чистокровные, только появились на свет, когда нас держали в лаборатории, я так же, как тебя, хотел свободы.       – Это же не конкретика, о многословный Хайд-сан, а всё та же чушь, лапша на уши. Красивая, не спорю, кружевная лапша. Но ты должен понять: я не склонен верить в подобную чепуху.       – Ой ли? Может, просто ты прежде не слышал ничего подобного и это ставит тебя в тупик? Надеюсь, привыкаешь. Хочу, чтоб ты привык к комплиментам в свой адрес.       Ютака скорчил ужасно противную скучающую рожу, Хайд рассмеялся и сказал:       – Ладно-ладно, конкретика так конкретика. Раз тебе всё же по душе официальные приглашения, исправляю досадную оплошность с Ареной и приглашаю тебя и твоих друзей на афтерпати в клуб Бётаро. Пойдёшь?       – Подумаю, — сдержанно ответил Ютака и повторил жест чистокровного — прикрыл рот веером.       – О! А кому-то вроде сувениры были не по душе! — гогот Широямы прокатился от входа пулемётной канонадой, заставляя Уке нервно обернуться.       Шумная компашка вернулась ни с чем: лишних денег на безделушки у некоторых не осталось, надо же было на что-то жить дальше, а Манабу, видимо, вообще на пустяки не тратился. Уке сначала не понял, о каких сувенирах говорил Юу, потом медленно повернул веер лицевой стороной к себе и прочитал надпись: «Арена — пусть победит сильнейший!» в верхнем уголке, которую прежде не заметил. Он слишком многое не замечал в последнее время.       – Эм, Ютака, можно тебя спросить кое о чём? — тихо спросил Такашима, садясь рядом с Уке.       – Валяй, — слабо выдохнул усталый вампир.       – Вообще-то погода тут очень комфортная. Ты разве не заметил? Так на кой чёрт тебе нужен веер? — дьявольская улыбка расцвела на губах рыжего, и Ютака подумал о том, как славно было бы скинуть его сейчас с балкона. И Хайда вместе с ним. Ну почему он должен был сидеть между двух огней? ***       Будоражащее, пьяное чувство, адреналин на полную. Энергия фонтанировала, текла по венам, как глинтвейн с пряностями. Башка приятно пустела, а мышцы наливались теплом, и всё от предвкушения. Скоро они схлестнутся, скоро будет близость, хотя бы на Арене, пусть так. Но проклятое расстояние между ними сократится.       После финальной тренировки Акира принял душ, надел боксеры, вышел, приглаживая мокрые волосы пятернёй, и застрял в гримёрной перед зеркалом. Он давно не смотрел на себя так придирчиво. Кожа, влажная после бессмысленного по своей сути, но весьма приятного омовения, поблёскивала, теперь она выглядела более гладкой, более незащищённой. Не то, что толстая шкура волка. Крепкие мускулы от света ламп, обрамлявших зеркало, казались ещё более объёмными, даже угрожающими. Но не такими угрожающими, как клыки и когти. В сравнении с животным любые человеческие достоинства блекли. Там, в сновидениях, созданных Мацумото, Акира видел себя иначе — только человеком. Никакой двойственной природы, никаких сложностей. Может, потому басист по имени Рейта меньше сомневался в своей крутости и мужской привлекательности. Да и толпы поклонниц влюблёнными визгами стряхивали с него шелуху мальчишеской неуверенности. Всё там убеждало Акиру, что он достаточно хорош для того, чтоб обладать Руки.       Но не Таканори. То было там, не здесь. Вопрос снова оставался открытым. Что в нём может понравиться Мацумото? Как сделать так, чтобы он смотрел только на него? А смотрел ли он хоть когда-нибудь? Сузуки иронично усмехнулся, напряг бицепс, посмотрел на своё полуголое отражение и сказал голосом крутого перца из какого-нибудь боевика:       – Нет, братуха, ты слабак по сравнению со мной! Я тебя с потрохами сожру! — и прицелился в зеркало указательным пальцем, как пистолетом.       – Ууу, как всё запущено. Приехали… Биполярочка, Аки? Может, я зря зашёл, вы с «братухой» так заняты, — прозвучал от двери любимый сварливый голос, и Акира приветливо улыбнулся мелкому тирану в зеркало.       Только Така умел ходить так тихо, что Сузуки вечно пропускал его появление. По-кошачьи беззвучно и мягко, не заметишь, как подкрадётся и запустит когти под кожу, если не глубже.       Акира опустил руки, не опуская взгляд, сел в кресло и крутанулся к Мацумото лицом.       – Пришёл поглумиться надо мной перед боем? Круть. Мне нравится, Така. Очень в духе классических боксёрских бравад. Один из соперников вечно задирает другого.       – Ты будешь строить из себя недоделанного Рокки Бальбоа в трусах или оденешься всё-таки? Я пришёл, потому что ты просил меня зайти. Не думал, что застану тебя в неглиже, — продолжил нервно язвить Мацумото. Он-то уже был собран: стандартный костюм, сценический мэйкап, даже волосы были уложены, как произведение искусства.       Акира знал, что Таканори сделал всё, что мог, чтобы довести внешний вид до идеала, хотя душа перфекциониста в тигре, наверняка, выла от возмущения — он предпочёл бы другую одежду.       И вот, Мацумото заявился к Сузуки одетый и ухоженный — идеал во плоти. При этом он действительно не ожидал увидеть почти голого волка. Не дожидаясь ответной реакции на подколку, Таканори с осуждающим видом подошёл к вешалке в углу комнаты, снял с неё нераспакованный Акирин костюм в дешёвом полиэтиленовом чехле и швырнул Сузуки на колени.       – Что, духу не хватает смотреть на меня в таком виде? — улыбнулся очень догадливый волк. — Ну, не злись. Скоро сможешь отомстить и спустить пар. Ты, кажется, грозился меня убить на Арене? Может, хотя бы поцелуешь перед смертью?       – То есть ты за этим меня звал? — надулся Мацумото. — Если это всё, то я пошёл. Никаких авансов, награда только в случае победы.       – Нет, погоди, — мгновенно посерьёзнел Сузуки, катнулся в своём кресле на колёсиках к Таканори, цапнул за руки, удержал ладони в своих. Тигр вяло попытался вырваться, но всё же уступил, терпеливо, будто бы делая одолжение попрошайке на улице, спросил своего доставучего волка:       – Ну чего тебе?       – Ты закончил интро?       – Да, если б не закончил, меня бы тут не было, — ворчливо произнёс Таканори, отводя глаза в сторону от голого торса Акиры, от капель воды на плечах, сорвавшихся с влажных волос. Мелкие прозрачные бусины скатывались куда-то вниз по груди мужчины, рисовали на нём мгновенно высыхающие дорожки, добирались до тёмных сосков. Как тут было не отвернуться?       – Знал, что ты успеешь.       Сузуки, наоборот, пристально смотрел на него — снизу вверх, непривычный ракурс давал ему столько плюсов. Таканори снизу — это открытая шея, показная беззащитность — впиться бы губами, наставить меток. Посадить бы его к себе на колени, избавить от раздражающих чёрно-белых тряпок, и показать, насколько это наказуемо — долго и упорно дразнить волка. Акира усмехнулся своим отчаянно-безнадёжным фантазиям и сказал:       – Уверен, это будет круче, чем у Йошиатсу с Томо. Конечно, когда на репетиции отрабатывали цирк, выглядело это здорово. Я прямо вдохновился. Но по сравнению с твоей подачей — так себе шоу. Мне больше наше нравится.       – Ну естественно, — ядовито бросил Мацумото. — Нашёл, с чем сравнивать. И можешь даже не подлизываться, я знаю, что ты врёшь. Раньше ведь сам тащился по боям Белки и Стрелки. Наверное, в душе весь извёлся, как преданная фанючка, что пропустишь их рубилово.       Сузуки мотнул головой в знак отрицания. Подкрашенные алым губы тигра улыбались почти победно, но скулы предательски сводило от рвущейся наружу желчи. А ещё ладони стали раздражающе горячими и влажными, Таканори не выдержал, вытащил их из чужих пальцев, отступил на шаг назад.       – Но это всё пустая болтовня, Аки, я знаю, тебе похер на то, как будет организовано наше выступление. Давай будем честны, тебе всегда было похер на подачу. Только я бился над тем, чтоб всё вышло совершенно. А ты мог бы и вот так — в трусах к зрителям выйти, и тебе было бы норм. Так чего ты на самом деле от меня хотел?       «Давай будем честны? Разве ты честен со мной, Така? Я же по запаху чувствую твой страх. Чего ты боишься? Убить меня? Или просто — меня боишься? Тебе не нравится то, что я тебя трогаю или, наоборот, слишком нравится? Настолько сильно, что ты готов бежать от меня, сломя голову? Какие же мы оба дураки… Честны? Никто из нас не честен». Всё это легко читалось в наливающихся тяжестью зрачках оборотня, поэтому Мацумото предпочитал разглядывать зеркало, стену с автографами других бойцов, старые афиши прошедших сражений. Что угодно, только не Сузуки. Спустя самую долгую в жизни Мацумото минуту, Акира облизал сухие губы и объяснил:       – Окей, я объясню. Ты же знаешь, что у меня в крови? Мою, скажем так, особенность? Помнишь, оборотни, у которых есть хозяин, не могут свободно действовать без команды?       Мацумото наконец удивлённо посмотрел на него, точно спрашивал: «О чём ты вообще?»       – Кто был моим хозяином, Така? Кто меня выдрессировал под себя с детства? Отвечай, — непривычно суровый Сузуки был таким мужественным, таким красивым, что тигр опешил. На миг к нему вернулось совсем детское забытое чувство зависти и восхищения крутым и взрослым Акирой. Как же он мог его забыть? Он стоял в опасной близости к внешне расслабленному мужчине с пошло расставленными ногами, находился в его зоне подчинения, смотрел на Сузуки вроде бы сверху вниз и почему-то смущался.       – Сакурай… Твоим хозяином был Сакурай, — тяжело выдохнул Мацумото.       – Верно. Именно поэтому я чуть не убил двоих детей — Джина и Манабу. Потому что мне был отдан приказ. А я — пёс, меня приучили слушаться. Но я сорвался с цепи, Така. Знаешь почему?       Мацумото мотнул головой. Неловкий разговор пробудил в нём нечто далёкое и тёплое — то, что, казалось, давно уже отболело и сдохло, было уничтожено огромной вселенной более важных вещей. А теперь… воскресло?       Акира запрокинул голову назад, на спинку кресла, делая ответный жест — чтобы успокоить другого хищника, он показывал ему своё горло. Светлые подсыхающие волосы рассыпались солнечными лучами, он обращался к Таканори будто бы сквозь сияющий туман.       – Потому что рядом со мной всегда был не только Сакурай… Я смог выбрать себе тебя. Ты — мой хозяин.       И вдруг он глупо и весело рассмеялся, тряхнул башкой, как тысячи раз тряс на сцене, когда был Рейтой, вертелся со своей басухой и… иногда падал. Дурак, какой же дурак! Мираж в глазах Мацумото развеялся, Акира больше не выглядел недостижимо крутым.       – Такое дело, — хмыкнул Сузуки, сжимая пальцами подлокотники. — Положа руку на сердце, я немного бравировал, когда вызывал тебя на драку.       – А теперь что, струсил? — глухо спросил Таканори, не понимая вообще, о чём идёт речь.       – Нет, конечно. Я тебя позвал, потому что мне всё-таки нужен приказ. Прикажи мне там, на Арене, Така, скажи, чтобы я напал. Иначе я просто не смогу с тобой драться по-честному. А если хозяин даст мне команду, это уравняет шансы.       Мацумото закусил нижнюю губу, обдумывая сказанное, затем усмехнулся, в голову пришла одна шальная мысль. Выдуманное только что ему понравилось и он кивнул Акире.       – Окей. Понял. Я хочу настоящий бой, а не скулящего передо мной ручного пса. Сделаю.       – Значит, по рукам, да?       – Ага. Одевайся уже. Чёртовы клоуны уже заканчивали, когда я к тебе собирался. Скоро наш выход. Не испорти номер, Аки. Рассчитываю на тебя.       – Я не подведу. Ты же знаешь, не впервой выходить на сцену вместе, — тихо пробормотал Акира.       Выдохнул Мацумото уже в коридоре. Суета за кулисами, носящийся мимо персонал — всё это работало на него лучше любого успокоительного. «Действительно, не впервой», — думал он, заворачивая за угол в широком сером тоннеле. Однако кое-чем ситуация кардинально отличалась от рок-концерта. Лабиринт с тренировочными залами, гримёрными и прочими служебными помещениями находился прямо под октагоном. Над ними целый вечер бились другие оборотни. Обоняние улавливало запахи звериного пота и крови, слух ловил будоражащие звуки, так что Мацумото был взвинчен сверх меры, чего не было перед музыкальными выступлениями.       Он всё продумал, подготовился, насколько было возможно. Не так, как это делал Сузуки. Таканори посмеивался над тем, что Акира тягает железо и прыгает на скакалке, и вправду, совсем как герой Сталлоне. Бредовая затея — тренировать человеческое тело, которое исчезнет, как только они нападут друг на друга. Смысла в этом было немного, как и во всех поступках Сузуки. Хотя «тупой босс» считал иначе. Он говорил: «Тело будет сброшено, а сила останется». Ну разве не идиот? Разве сила — не физическое понятие?       Нет, Мацумото подошёл к подготовке иначе. И вот сейчас, в самый нужный момент, хладнокровие почему-то давало сбой из-за странного воодушевления, которое волнами подступало к горлу, когда он слышал крики толпы наверху и чувствовал животные ароматы битвы, они скапливались под землёй, точно отравляющий газ.       Пока он возвращался к себе в гримёрную, мимо на огромной стальной каталке спешно провезли полумёртвого гризли с залитой кровью мордой. Таканори проводил его глазами, проследил за тем, как под язык зверю на бегу вкалывают что-то непонятное, видимо, ускоряющий восстановление препарат. За каталкой на почтительном расстоянии плёлся Йошиатсу, босиком, в небрежно наброшенном на голое тело халате. Видимо, он перекинулся в человека совсем недавно, но очень грамотно — на коже совсем не было ни крови, ни слизи. Лис был силён — так перекидывались только лучшие оборотни. Но в данный момент Йоши был сама уязвимость. Таканори встретился с ним глазами, в них была бездна вины и горечи. Был бы Мацумото помладше, он утешил бы циркача, подбодрил бы, сказал, что его мишка скоро оправится. Однако сейчас Таканори был собой. Совсем не добряком и не душой компании. Голубая сталь прорезалась в радужках агрессивной вспышкой понимания в комплекте с осуждением, Йошиатсу увернулся от тигриного взгляда и пошёл дальше. А Таканори отправился готовиться к своему эпичному выходу. Близилось время Икс. ***       К началу представления совсем стемнело. Солнце закатилось, небо заволокло иссиня-чёрным шёлком. На этот раз иллюзионистам не пришлось напрягаться. Никаких миражей: Асаги просто с достоинством вышел в центр Арены, на своё место ринг-конферансье под дружные аплодисменты трибун. Свет прожектора довёл его до нужной точки. Теперь на нём был серебристый переливающийся камзол, такая же шляпа, перчатки, вычурного фасона брюки и высокие сапоги, расшитые стразами.       – Слушайте, он что, каждый раз наряд меняет? — иронично уточнил Койю у Хайда с Манабу. — Это модный показ или борцовские матчи?       – Да уж, Таканори, наверное, обзавидовался, — посмеялся Ютака одной лишь ему понятной шутке: он-то знал, сколько внимания Руки-сан уделял собственному луку.       – Нашли что обсуждать — шмотки! Сейчас бой начнётся, а вы о какой-то фигне думаете, — мышонок заёрзал на месте от раздражения. Он уже не раз проклял Хайда за навязанную ему беспокойную компанию, постоянная болтовня которой мешала ему сосредоточиться на процессе.       Широяма покосился на мелкого ворчуна, сидевшего в противоположной стороне от него, хмыкнул и изобразил для Койю комический моноспектакль: его рука, как кукла-перчатка, открывала «рот» — сложенные пальцы, пародируя ворчливого парнишку:       – Заткнитесь, лузеры, вы мешаете мне, велииикому эстету и непревзойдёёённому знатоку Арены, — Широяма идеально копировал хриплый басок Манабу, заставляя Такашиму корчиться от смеха.       И вот уже Ютака выглянул из-за плеча Койю и шикнул на расшалившегося Юу.       – Дорогая наша, обожаемая публика! — начал в это время Асаги, и рокот на стадионе мгновенно стих, все ловили каждое его слово. — Вы уже знаете, сегодня у нас особенный вечер. Вы только что в этом убедились. Впервые на нашей Арене состоялся бой обращённого оборотня и чистокровного. Невероятная смелость со стороны Томонори! По-моему, она должна быть вознаграждена овациями. Он сражался как воин! Как герой! Да!       Толпа взревела, когда Асаги эффектно вскинул руку, подавая сигнал выразить почтение храброму проигравшему. Он дал публике время побесноваться, затем поднёс палец к губам. И снова болельщики присмирели и заслушали его, как заворожённые.       – А сейчас нас ждёт ещё один феномен. Историческое событие! Главная изюминка вечера! Прошу! Загляните в свои программки ещё раз, оцените показатели заявленных бойцов. Это невероятно! Такого ещё не было. Я на своей памяти ни разу не видел, чтоб уровни соперников настолько сильно различались. На бумаге выглядит самоубийственно, не так ли? И всё же, я, в отличие от вас, видел их тренировки. Не думаю, что эта пара нас разочарует. Вы ведь верите мне, да? Ну-ка давайте поприветствуем наших бойцов! Во-первых, вырвавшийся на волю, чистокровный тигр, которого создавали как машину для убийств. Ему намеренно не давали использовать способности, и теперь он точно выдержанное вино! Потрясающе крут! И вот, он с нами, в нашем городе! Неподражаемый Мацумото Таканори!       Цунами всеобщего восторга и преклонения общими колебаниями сотрясло трибуны, передаваясь от одного фана другому, цепная реакция охватила здание Арены. Приятели присоединились со смехом, Койю отобрал у Юу гудок, чтобы поддержать «Нори», остальные просто хлопали, и все были поражены, как же здорово стадион принимал их общего друга. История и данные Таканори потрясли воображение искушённых зрителей. Для них он был своим, чистокровным пленником, которого держали в неволе, и вот он наконец вернулся к стае. На этот раз Асаги не сразу удалось утихомирить публику, он почти прорычал раскатисто:       – Какие вы громкие сегодня! Тише, друзья! Против нашего тигра выступит другой необычный боец! Настоящий солдат! Вожак стаи! Волк, который прошёл через сотни боёв! Пусть он — обращённый оборотень, а не чистокровный, пусть их силы не равны, но! Верьте в чудеса, друзья мои, верьте в Сузуки Акиру!       На этот раз аплодисменты были куда жиже. Широяма от возмущения чуть голос не сорвал, орал имя бывшего босса до хрипа, чем, по невысказанному вслух мнению Койю, только всё усугублял, потому что слышно было лишь его. Асаги снова призвал к молчанию жестом и объявил финальное:       – Итааак… Вы готовы, дамы и господа? Вы готовы к чудесам? Тогда пора их сотворить!       Оракул вскинул руки вверх и хлопнул в ладоши над головой. Вместе с хлопком серебристый круг света, который освещал фигуру Асаги, погас. Постепенно стали отключаться и другие прожекторы, один за другим, фонари гасли, и если бы они не делали это в конкретном, явно заданном ритме, можно было бы решить, что произошло полное отключение электричества, какой-то сбой. Но нет. Сначала вырубилась техника, освещавшая сам октагон, потом потухли огни реклам на дальних панелях, затем экраны, которые до того увеличивали изображение Асаги. Лампы, подсвечивающие лестницы и зрительные места, отключились последними. Стадион погрузился во тьму. На контрасте с недавним световым шоу вдруг стало совсем черно, друзья переглядывались в темноте с удивлением. Хайд заговорщически улыбнулся Ютаке, тот сдвинулся на самый край кресла, почти к бортикам балкона. Койю прижался к Юу, а мышонок продолжал сидеть неподвижной статуей, уставившись вниз.       Шёпот фанатов был как шелест листвы, как приглушённый говор верующих перед священнодействием. Было одновременно жутко и возбуждающе интересно: что же дальше? Сначала они услышали звук, а потом заметили движение в небе. На фоне первых звёзд над их головами зависло несколько десятков дронов. Квадрокоптеры выстроились в несколько хороводов над Ареной, и из них на зрителей посыпались подсвеченные белыми лучами серебряные блёстки-капли. Искры падали вниз, как звёздные потоки, болельщики тянули руки к дождю из фольги, ловили его частицы, кричали от пьянящего удовольствия. Многорукое море двигалось под влиянием момента, шумовые волны нарастали. Манабу тоже протянул ладони вверх и поймал одну «искру» из фольги в форме креста. Хлопая ресницами от восторга, показал Хидето свою памятную добычу и тут же спрятал в карман.       Тем временем потоки серебра изменили направление, замерли одним кругом над клеткой. Дождь из фольги постепенно иссякал. Светящиеся дроны образовали подобие сияющего нимба над восьмиугольным рингом. Стали мигать, то отключаясь, то снова вспыхивая. Из динамиков зазвучали нестройные помехи, словно кто-то крутил радио, пытаясь поймать нужную станцию. Жутковатое чувство охватило мужчин и женщин: в груди у каждого росла горькая тревога и сладкое предвкушение. Ютака вдруг выпрямился в кресле, громко выдохнул, узнавая звуки:       – Така… — прошептал он изумлённо. — Ты… Ну ты даёшь! Записал!       Счастливые ямочки расцвели на щеках Уке, пальцами своей единственной руки он стал отбивать на перилах ритм. Хидето внимательно посмотрел на него: яркие всполохи и мрачные тени ложились на лицо Уке так, что он был не похож на себя — совершенно неземной, скулы, губы, сияние…       – Туда смотри, глупый, — смеясь, сказало ему это божество, даже не поворачиваясь. — Сейчас будет отвал башки.       Снизу вверх, в промежутках между мерцающим серебром, текущим из дронов, темноту прорезали красные длинные лазеры, восемь штук на восемь углов. Это было похоже на взмывающие в космос ракеты, оставляющие за собой алые хвосты. На экранах над боевой площадкой одновременно вспыхнуло изображение танцующего пламени, а на его фоне в мониторах задрожали чёрные и белые символы, руны, геометрические фигуры, созвездия. Красные, синие и серебряные световые пятна стали стихийно мигать, мечась по стадиону, когда над ним потёк демонически притягательный, тягучий мужской голос:       Jesus, thank you for your pain,       Hey Jesus, suck my grudge and hate.       Hey Jesus, thank you for your pain,       Oh this song is people vomit.       Искусно сплетаясь с женскими стонами и диджейскими скретчами, голос томно и жёстко пел о боли и ненависти.       Тёплый тембр, глубокий и неповторимый, почти рычание, все в ложе Хайда знали обладателя этого голоса.       – Нори?! — неверяще то ли спросил, то ли утвердительно заявил Такашима, и так и застыл с приоткрытым ртом.       – Он. Руки-сан, — коротко согласился Ютака.       Хайд просто наслаждался моментом, наслаждался звуком. Он вспомнил, как однажды в маленьком баре посоветовал юному пареньку с помпой на животе попробовать себя в музыке. Не зря посоветовал, чутьё чистокровного не подвело.       Потрясённый Широяма перегнулся через спину Койю, дотянулся и толкнул Ютаку:       – Что это? Что это, мать твою, Уке? — взахлёб спрашивал он с лицом удивлённого ребёнка.       – Наша работа, Юу, — по-доброму улыбнулся Уке. — Музыка с того света. Така притащил сюда кусочек из своего мира. Когда он это записал — вот что мне интересно.       – У нас на Арене отличная аудиоаппаратура, думаю, договорился с местным звукорежиссёром, — предположил Хидето.       – А ещё он всё время утаскивал мой ноутбук в последнее время. Без разрешения, между прочим, — подал голос Такашима. — Наверное, не только пасьянс раскладывал. Может, и музыку писал.       – Мацумото ни у кого никогда не спрашивает разрешения. Мне интересно, он сделал это для себя или для нас? Хотя, какая к чертям разница! — с восхищением произнёс Ютака.       Бойцы появились на Арене на последнем рефрене интро, когда загорелись все прожекторы разом, и болельщикам на трибунах на секунду показалось, что оба силуэта полностью залиты чёрной краской. На контрасте с воцарившимся на стадионе ярким светом виделось, будто это были не живые существа, а две сошедшие с гравюр фигуры, лишённые цвета, вылепленные хищными смелыми штрихами талантливого художника. Оба выглядели настолько красиво, что не могли быть существами из плоти и крови. Но они были реальны.       В противоположных концах октагона: Таканори, вальяжно приветствующий публику, покачивающий бёдрами в ритм угасающей музыке, и Акира, ссутуленный, руки в карманах, но ослепительно улыбающийся, как будто бы всей толпе разом, а на самом деле ему одному — своему противнику. У Мацумото тоже был для него сугубо личный сюрприз. На последних тактах он пристально посмотрел на Сузуки. И хотя они находились далеко друг от друга, и мимику невозможно было бы разобрать, Акира всё равно считал приказание то ли с губ Таки, то ли с его позы, а может и с мигнувшего, как маяк, сигнального голубого огня в глазах Мацумото. Команда была предельно точной и неожиданной:       – Приказываю победить. Фас, Акира! Нападай!       Таканори скрестил руки на груди, видеоряд для интро сменился крупным планом его лица: оно торжествовало. Тигр выжидал, предоставляя волку преимущество. Но по нему было видно — уступать и поддаваться в схватке он не собирается. Просто дать фору было интереснее.       – Зря, — внезапно заговорил самый молчаливый зритель в ложе Хайда. — Я видел результаты тестов, которые проводил Казуки. Было у него одно исследование… Зря Мацумото позволил Сузуки перекинуться раньше.       Хидето согласно кивнул:       – Я тоже так считаю. Уверенность в себе — это хорошо. Но это не она, это апломб, слишком дерзкая самонадеянность.       – Да что там было такого, в тех тестах Сатоо? — полюбопытствовал Такашима.       – Ясен пень, там было вот что: Акира лучший! Рви его, Аки! Жри кису! — заорал Широяма. Рывком отобрал обратно свою игрушку-гудок и стал в неё дуть что есть мочи, чтобы больше не срывать голос.       – Сузуки самый быстрый из всех волков, но Казуки сравнивал разные виды оборотней, — полушёпотом продолжил Манабу. — Он быстрее многих кошачьих. И он — волк, а это значит выносливость. Плюс дикая невозможная скорость от природы, нетипичная для остальных волков. А вот тигры — спринтеры. Они хороши на коротких дистанциях. Но если бой будет долгим, у Акиры сейчас появился шанс.       – Как о компьютерной игрушке рассказываешь, — с недоумением отозвался Такашима.       – Тебе вообще как на это смотреть, Манабу? На Акиру-то? — негромко спросил Ютака. — Он же… Ты же чуть не погиб тогда.       Манабу ответил абсолютно равнодушно:       – Нормально мне. Я даже хочу увидеть это со стороны. Тогда сложно было заценить.       Уке изумлённо сморгнул, в очередной раз убеждаясь, что красноглазый мышонок — настоящее чудовище, и психика у него не здоровее, чем была у Сатоо.       Пока они говорили, Сузуки успел перекинуться в зверя. Чёрный волк-исполин вырос из разодранных ошмётков человеческого тела, стряхнул с себя остатки розовой плоти и внутренностей, как будто из воды вышел. Облако брызг поднялось в его части Арены. Зверь обрёл себя и начал медленно угрожающе наступать на такого маленького и хрупкого по сравнению с ним человечка. Всего несколько прыжков — и Таканори превратился бы в груду рваного мяса. Ощетинившаяся шерсть на загривке — иглами, настороженные уши — вверх, поднятый хвост и жёлтые глаза. Эти бледные солнечные топазы, сверкающие глаза убийцы смотрели прямо на цель.       «Фас!» — набатом звучало в голове волка. «Уничтожить!» Мацумото продолжал выжидать. Стадион замер в ужасе. В тишине было слышно, как встревожено бьются сердца каждого зрителя. С разных сторон раздавались отдельные то ли вскрики, то ли всхлипы самых нервных болельщиков:       – Что он делает?!       – Это же безумие!       – Зовите охрану!       – Ты не успеешь!       – Успеет, — пробормотал Койю. — Нори успеет, они все здесь просто не знают. Не видели того, что видели мы на кухне, когда Томо и Йоши его выбесили.       – Ваш друг будто издевается над соперником. Каков наглец! — с усмешкой воскликнул Хидето.       Мацумото был само спокойствие, он поднял ладонь, демонстративно провёл ею по своей шее, как ножом, и указал пальцем на Акиру. А затем сделал и вовсе невероятное: неспешно эротично облизнулся, демонстрируя язык, когда волк сделал первый скачок к нему.       Сузуки ещё не успел развить скорость, как Таканори отступил назад, вплёл пальцы в сетку. Перепуганным судьям на миг показалось, что это он от страха. Но нет. Мацумото оттолкнулся от ограждения корпусом и прыгнул вперёд навстречу несущемуся на него волку. Секунда — в воздухе он был мужчиной, а приземлился на брезент уже невероятного размера белым тигром. Стадион взвыл в шоке, рукоплескания затопили всё пространство и, кажется, само время, иначе как оно могло настолько сжаться? Никто и никогда не обращался скорее, чем Таканори в гневе. В это невозможно было поверить, точно неведомый монтажер склеил два кадра.       Для Акиры ничего не изменилось. Бьющая себя по бокам хвостом огромная кошка была всё той же мишенью, а он просто выполнял приказ. Сквозь жёлтый туман волчьей радужки изменение размера противника выглядело всего лишь трюком запугивания. Но Акира был зверь не из пугливых. Опытный, взрослый альфа своей стаи давно отработал технику боя и знал, как правильно нападать, чтобы добыча досталась родным. Он не затормозил. Наоборот, лишь стал ускоряться.       Первый прыжок и первый укус по крупу тигра: прицелиться получше не было времени. Сузуки только скользнул клыками по тигриной шерсти. Мацумото гибко увернулся от более серьёзного повреждения и тоже пошёл в атаку, с поворота, он задрал усеянную когтями лапу, раззевая гигантскую пасть. Одно, казалось бы, лёгкое попадание — и волк кубарем отлетел к дальней части клетки, вызывая свист с трибун. Чёрный клубок врезался в сетку, и пружинисто расправился — Сузуки вскочил моментально, будто бы и не ушибся совсем, хотя бок хранил в себе расползающуюся боль, как память о столкновении с железом. И всё же он уже был на ногах и с места рванул к сопернику, подбадривая себя воем.       Тактика кошек — подниматься над врагом, бить лапами. Акира это помнил, Акира успел сгруппироваться, когда полностью уклониться не было шанса. Он всё равно был уверен в себе. Он дрался иначе, чем Таканори, и знал, что тридцать зубов тигра, пусть даже такого здоровенного, не чета его сорока двум зубам, созданным чтобы рвать на части, выдирать клочья, изводить жертву, пока она не сдастся. Волк подскочил к врагу и быстро ушёл от нового удара лапой, что был жёстче и резче предыдущего. Чужое преимущество в размере его не пугало. Цель снова попыталась в прыжке накрыть его, придавить к земле. Но он отскочил и с амплитудой маятника тут же напрыгнул сам, опять пастью вперёд, опять кусая, на этот раз глубже.       На боку тигра вспыхнуло красное — огонь, кровь, флажки загонщиков. Для волков нет разницы, этот цвет одинаково бесил их, какую форму он бы ни принял. Акира не позволил себе опьянеть от запаха, отбежал от кошки достаточно далеко, чтоб она решила, что охотник здесь она. «Глупая белая тварь», — с любовью думал волк, когда Таканори, озверевший от небольшого ранения, помчался за ним, когти — в опасной близости от ускользающего волка, не часть тела — подобие мечей, стоит таким с размаху вонзиться в тело, и исход будет однозначен — смерть. Он снова почти задел волка лапой, пытаясь швырнуть к ограждениям, Акира рванул в противоположном направлении, чудом ушёл, словно знал, куда целится Мацумото.       Гонка продолжилась, волк маневрировал, заставляя зал стонать от изумления всякий раз, когда жертвовал малым, избегая большее зло — он бился об сетку то головой, то скрёб по ней боками, но неизменно выруливал из-под прямых ударов, противник не успевал наносить тяжёлые проникающие раны, Сузуки всегда был впереди. Крупное красивое тело тигра двигалось рывками и гортанно рычало в гневе. Звук раскатисто разливался от площадки октагона внизу к самым высоким рядам на трибунах. И в этом звуке слышалось «suck my grudge and hate», позже многие говорили об этом обмане слуха. И все сходились на том, что виной общей галлюцинации было впечатляющее интро перед битвой. Понравилось, запомнилось, показалось. Животные не могут говорить, оборотни в форме зверя не могут петь. Ведь так?       Белый тигр нёсся за чёрным волком, остро чувствуя чужую слабость перед своей мощью, не замечая чужих достоинств. Один круг, второй, третий. Ещё немного, почти, ведь тело больше, лапы крупнее, мир свистит, пролетая мимо, но почему же эта мелкая псина всегда впереди на расстояние, недостаточное для атаки? Как так? Под финал третьего круга Акира в хорошо просчитанный момент резко ускользнул влево, на ходу сменив траекторию. Набравший скорость Мацумото пролетел вперёд, не понимая, как так вышло. А сзади на него уже нападали. Преследователь и жертва поменялись местами, волк накинулся с тыла. Длинная челюсть захлопнулась со щелчком, раздалось неприятное клацанье, и резкая боль родилась где-то на рёбрах снежного зверя. Таканори снова взревел, но не угрожающе, а обиженно. Почему у псины так много зубов?       Они бежали и крутились, это было похоже на дикий танец. Тонкая полоса красных капель тянулась за тигром. Теперь его загоняли, словно дичь. Акира никуда не спешил. Он мог бы так продолжать всю ночь, ему даже нравилась играть с большой кошкой, изводить её, надкусывать. Выносливости волка хватило бы надолго. Но удача улыбнулась ему раньше. Таканори попытался изменить ситуацию, резко затормозив. И новый укус волка, нацеленный на бок, пришёлся гораздо выше — в холку. Акира вгрызся в горячее мясо, чересчур нежное в этом месте перехода от позвоночника к шее, соблазнительно мягкое. Дальше дело было только в том, чтобы не упасть с брыкающейся кошки, не дать ей оказаться сверху.       Тигр с внезапной тяжестью на спине прошёл лишь несколько шагов, лапы подгибались, зубы врага впивались в холку всё сильнее, окрашивая роскошный белый мех в оттенки розового. Волк не отпускал, не давал встать на дыбы, да и вообще подняться.       Таканори не мог поверить в то, что проиграл: ни тогда, когда упал, ни тогда, когда не смог дёрнуться из-под него, ни в тот момент, когда судьи заявили о том, что заявленная для признания результата минута истекла, прямым текстом. А вот Акира, услышав слово «Победа!», сразу же отпустил, поднялся и с королевским достоинством отступил, принимая обрушившуюся на него лавину аплодисментов. Весь его вид будто бы говорил: «Ну что вы, не стоит! Я просто хорошо поработал!» Зрители всю схватку почти не дышали, не веря в происходящее. Это было так просто, изящно и умно, что назвать этот бой «дракой» язык не поворачивался. Акира совершил невозможное.       Тогда Таканори искренне хотел его убить, и он бы сделал это, он бы поднялся, если б не странное зелье, которое ему вколола подоспевшая бригада медиков. Последнее, что он почувствовал — волчий запах, из пасти врага вывалился розовый язык и тепло, успокаивающе мазнул тигра между ушами. ***       Акире аплодировали стоя, с визгами, рёвом, обожанием. Весь стадион поднялся, потрясённый и воодушевлённый исторической победой. Если бы Сузуки не ушёл с Арены сам, на своих четырёх лапах, волка бы вынесли оттуда на руках, скандируя его имя, как имя мировой суперзвезды.       – Значит так, мышь, пожалуй, теперь я могу тренировать тебя бесплатно, — по-царски заявил Широяма, когда отгремели десятиминутные овации.       – Вот только не надо одолжение делать! — фыркнул Манабу вроде бы без всякой благодарности. Только в его показную вредность уже никто не верил, в глазах у нахмуренного мальчишки горел счастливый азарт, а в кармане он бережно сжимал крестик из фольги, как боевой талисман.       – Щедро и благородно, Широяма-кун. Но я против. Работа должна достойно оплачиваться. Не стоит так торопиться в денежных вопросах, — благодушно пожурил его Хайд. — Вы ведь даже ещё не забрали выигрыш.       – Ничего, успею!       – Деньги наверняка будут огромными, — Ютака подсчитал в уме приблизительную сумму и ошарашенно покачал головой. — Так не бывает. Это даже не удача, Юу, а чудо какое-то.       – А ведь Асаги в своей подводке говорил про чудо… Он что, знал исход боя? — вспомнил Такашима и с подозрением перевёл взгляд на Хидето. — Хайд-сан, а вашему другу вообще разрешают делать ставки?       – К вашему счастью, нет, — рассмеялся чистокровный. — Не думаю, что Асаги чётко предвидел победу Акиры, скорее он надеялся на то, что так произойдёт. Ну, может, ещё болел за волка. Кто его знает, чудака! Но ты не волнуйся, Такашима-кун. Я, конечно, не оракул, такого дара у меня нет, к сожалению, но могу предположить, что у вас с Широямой сегодня не будет конкурентов. Больше вас вряд ли кто-то поставил.       – На домик у моря хватит, как думаете? — мечтательно улыбнулся Юу. — Давно мечтаю купить себе домик. Подальше ото всех, чтобы пляж был тихий, и рыбу ловить можно было бы.       – Безусловно хватит.       – Хватит. И не только на это.       Хайд с Ютакой ответили одновременно, переглянулись и торопливо отвели глаза друг от друга.       – Прекрасно! Слышал, рыжий, когда этот пиздец с войнушкой закончится, я куплю нам домишко. Ну? Кто твой богатый папик? Кто твой крутой мужик? — потёр ладони торжествующий Широяма, ловко уворачиваясь от бодающегося плечом смущённого Койю. Чистокровный скорее ласкался таким образом, чем пытался остановить бредовые речи Юу, и тот продолжил:       – Так, народ, чего расселись? Выдвигаемся за баблом! А потом домой бухать! Я угощаю!       – Ну я не знаю… — неопределённо протянул Уке.       – Начало афтерпати в одиннадцать, — склонился к его плечу Хайд. — Так что ты всё успеешь. А мы с Манабу сейчас пойдём к себе, надо передохнуть после такой адреналиновой бури.       – Не присоединитесь к нам? — без особенного ажиотажа предложил Широяма, пропустив фразу про афтерпати мимо ушей, в отличие от Такашимы.       – Ютака, ты что, опять собираешься тусоваться в «Screw»? Уверен? Прошлое похмелье было настолько незабываемым? — Койю не удержался от лёгкого ехидства вскользь.       – Не уверен, попозже решу, — отмахнулся от раздражающего рыжего бесёнка Уке. — Пойдём отмечать Акирину победу и ваш выигрыш. А там подумаю.       – А нам не надо подождать наших спортсменов? — уточнил Юу, перегибаясь через бортик и глядя на пустой октагон, залитый свежей кровью сегодняшних бойцов.       – Не стоит, Широяма-кун. Оборотни после схваток не всегда восстанавливаются быстро. Им сложно перекинуться в человека после боя подобного формата, не военного, а игрового. Особенно тяжело проигравшим, сознание не всегда подчиняется. Конечно, всё зависит от ран, которые они получили, но…       – Понял, не дурак. Давайте хоть вы не будете сыпать бесполезными научными фактами в мои бедные тупые уши? Харэ, не ждать так не ждать. Напьёмся на троих! Значит решено, сначала идём за бабками. Где тут у вас миллионы-то выдают?       – Заблудятся ещё, — пробормотал мышонок, опасаясь, что сейчас им придётся тащиться с бандой Широямы ещё куда-то. Видимо, ему хотелось быстрее слинять и спокойно повспоминать подробности этого феерического тура Арены в одиночестве.       – Не заблудятся. Хидео сейчас в холле, найдите его, скажите, что поставили на Акиру, он отведёт вас к Саге, — легко перепоручил кому-то другому эту заботу Хайд. Он тоже почему-то торопился уйти. — А мы, пожалуй, откланяемся. Вечер и правда был чудесным. Надеюсь, ночь будет отличным его продолжением.       Уке поморщился от неоднозначности этого заявления. Хайд и Манабу встали и направились к выходу, но у порога чистокровный обернулся и с довольным лицом произнёс, обращаясь поначалу ко всей компании:       – А знаете, друзья мои, это ведь был показательный бой. Помните, я говорил про самонадеянность? Даже при огромном боевом потенциале она принесла Таканори поражение. Не видите здесь параллели? Это то, что поможет нам всем в будущем с Сакураем. Он тоже чересчур самонадеян. Верит в своё могущество как в абсолютную истину. Зря, очень зря, — глаза Хидето лучились искренним чистым счастьем, словно две яркие звезды на чёрном небе. Он в этот миг выглядел намного моложе своих лет, юный, прекрасный и ликующий. За этим мужчиной хотелось идти, ему хотелось верить. Не успел Уке переварить ослепительное впечатление, как Хайд при всех громко и чётко сказал кое-что недопустимо, смущающе-интимное только ему:       – Ютака, жду тебя в клубе после одиннадцати. Оправдания не принимаются. До встречи, — это было безапелляционно, нагло. Светлые звёзды мимикрировали в две адские пламенные кометы, ангел превратился в Люцифера за одну секунду. Улыбнулся напоследок и вышел. Манабу, осуждающе качая головой, поплёлся за наставником.       И всё вернулось. Расслабившийся на время Уке резко полыхнул, вскочил, собираясь ляпнуть вслед что-то оскорбительное. Но в эту минуту с его колен на пол со стуком упал и раскрылся красный веер. Ютака так и остался стоять с открытым ртом, опустив взор и рассматривая дурацкий сувенир с очередным бесящим слоганом. «Победит сильнейший» звучало ничуть не менее символично, чем пресловутые «Guns N' Roses». И снова Уке мечтал умереть или разучиться читать, ну или на крайний случай хотя бы найти разумное объяснение тому, что у него — вампира, предательски горели уши и щёки. Когда он опомнился, в ложе никого не было, друзья на удивление тактично не стали его добивать. Какие сердобольные! Или, вероятнее всего, они просто побоялись трогать заведённого вампира. Он вздохнул, выдохнул, собрался с силами и побежал их догонять.       Местный букмекер, по совместительству один из работников Арены, Сага в этот вечер выглядел бледным и потерянным. Когда в своём кабинете отсчитывал купюры, по праву принадлежащие Широяме, он несколько раз сбивался, чертыхался и начинал с начала. Пересчитав, подсунув Юу бумаги, чтоб тот расписался в получении всей суммы, Сага хлопнул себя по лбу и задал странный вопрос:       – А у вас с собой есть какая-нибудь сумка? Ну или рюкзак?       Друзья, которых в процессе этой сцены ежесекундно пробивало на хохот, синхронно развели руками. Все трое ошалели от вида денег. Стопки занимали добрую треть стола. Практически никто в городе в этот вечер не поставил на Акиру, была ещё пара-тройка выигравших по мелочи. В том числе их славная подруга-хакерша. Они встретили её, взбешённую, на пороге кабинета Саги. Чили с матюками вкратце объяснила им, что хотела поставить чуть больше, но перестраховалась. По её расчетам шанс у Акиры был совсем крошечный. Раздосадованная хакерша выпорхнула вон, а они пришли на её место забирать сорванный куш.       – Ну вот как-то не захватили мы тару-то, — блеснул нахальным оскалом Широяма. — А что, у вас подарочные пакеты не предусмотрены? Какое упущение! Сделали бы пакетики или, не знаю, коробки в форме октагона. Правда, нам потребуется коробка размером со свадебный торт.       – Чувак, ты смеёшься? — печально возразил ему Сага. — Да я такую сумму ни в жизнь не выдавал, ты меня всей прибыли лишил сегодня.       – Вот не надо мне плакаться. Не разоритесь, пара-тройка кругов Арены — и ты восстановишь своё благосостояние. А если уговоришь Аки выступать у вас на постоянке, так ещё и приумножишь.       – Ну ты мне ещё бизнес-план накидай, Широ, давай уж как-нибудь без советов обойдёмся, — буркнул Сага, прикуривая, наверное, уже десятую сигарету. — Ладно, разберусь. С боссом уже сам думал поговорить, но не сегодня, конечно, им ещё в себя прийти надо.       – Кхе-кхе! Сага! Тут есть кое-что, — Койю указал оборотню на пустое ведро для бумаг, стоявшее в углу кабинета. — В него заправлен мусорный пакет.       – Вы серьёзно? — у Саги глаза полезли на лоб от такого издевательского предложения.       – Поверь. Они абсолютно серьёзно, — с трудом сдерживая усмешку, кивнул Ютака.       – Пакуй уже, — скомандовал Широяма, забрал из нервно подрагивающих пальцев букмекера сигарету и с наслаждением затянулся.       Сага со стонами и причитаниями вытащил из мусорки пакет и начал складывать в него пачки банкнот.       Следующей остановкой был ближайший к их жилищу супермаркет. Причём идти оттуда домой Юу предложил пешком, чтобы сразу же начать пить из горла самое дорогое шампанское, которое они только найдут в этом магазине. Ради этого он был даже готов оставить тачку «переночевать» на микро-стоянке супермаркета, в конце концов что тут могло с ней случиться? Знатно отоварившись, в том числе заветными хмельными пузырьками в бутыли, они отправились к себе, попутно осуществляя пафосно-пижонскую идею уже-не-совсем-вампира. Пена то и дело выливалась из уголков губ главного триумфатора. Широяма утирался рукавом, плевался и со смехом говорил, что раньше не любил вкус этого дурацкого «шампуня», а сейчас он кажется ему идеальным. Юу умудрялся одновременно пить, курить, что-то намурлыкивать, вытанцовывать, гремя пакетами с продуктами, а ещё он периодически налетал на Койю с объятиями и гордо орал встречавшимся по дороге прохожим:       – Халлоооу! Народ! Я — друг Сузуки Акиры, если что! Того самого супер-волка с Арены! Хотите автограф? Да не его! Мой! Хотя… А сколько заплатите за его автограф? Я могу достать попозже!       Такашима смеялся и тоже прикладывался к бутылке. Он был ужасно рад, настроение Широямы передавалось и растекалось по венам вместе с опьянением. Разве что изредка Койю всё-таки припоминал Юу его глупость:       – Но мы же могли всё проиграть! Совсем всё! Остались бы с голыми жопами! Ты хоть понимаешь?       – Понимаю. Наверное… Но, блин, Ко! Не проиграли же!       – Но могли!       – Но не проиграли! Захлопнись уже, дорогуша!       Всплески рациональности рыжего отчаянно затыкались поцелуями со вкусом шампанского.       Ютака хмуро плёлся за парочкой с объёмным, перекинутым через плечо мусорным пакетом, набитым деньгами. Перепады настроения бесили его самого. То истеричное веселье, то полная беспросветность. «Как баба с ПМС просто, что ж меня так кидает», — сокрушался он мысленно. Он, возможно, и рад бы был, как остальные, просто и спокойно отдаться веселью по поводу странного, полного сюрпризов вечера, если бы не одно «но». Живое, темноглазое, обладающее самой невозможно-настырной улыбкой на свете «но» по имени Хидето Такараи. «Особь ноль-ноль три», — услужливо подсказал ему искусительный голос Хайда в голове.       Ютаке и хотелось, и не хотелось идти на свидание с этим чистокровным чудовищем. Его гордость вставала на дыбы при одном только воспоминании о том, каким приказным тоном к нему иногда обращался Хайд. Зато его голод, вампирский, и не только вампирский, жадно и восторженно бесновался в ожидании встречи. В итоге Уке поймал себя на том, как сглатывает слюну, прокручивая в голове чужие слова, сказанные ему тет-а-тет, гоняя их туда и обратно, и окончательно расписался в собственной несостоятельности.       Желание пойти однозначно перевешивало чувство собственного достоинства. К тому же было ужасно жаль заканчивать день вот так — на кухне с парочкой влюблённых полупьяных придурков, один из которых был его бывшим, а второй донимал в дурацких снах. «Кстати, последнее время Такашима мне не снится. Хоть за это спасибо Хайду», — взгрустнулось Уке.       Дома он накрывал на стол, подхватывал посуду, которую то и дело норовил уронить неуклюжий Койю, отгонял распоясавшегося Юу, который лез под руку, воровал еду и шумел, шумел, шумел. Чем дольше Ютака находился в одном помещении с этими раздражающими «детьми», тем больше бесился. Дилемма идти или не идти уже не казалась такой неоднозначной. «К чёрту всё, пойду!» — окончательно решил он про себя. В этот момент в дверь громко и требовательно постучали.       – Да ладно, — скорчил недовольную физиономию Широяма. — Опять? Я больше не пойду открывать!       – Нет уж, это твоя прерогатива, дорогой дворецкий. У тебя отлично получается, — засмеялся Такашима, демонстративно развалившись на диване.       – Иди! Чего ждёшь? Я занят! — Ютака указал возмущённому Юу на дверь ножом, которым как раз нарезал сыр к вину.       Спорить с вооружённым Уке Широяма благоразумно не стал, заложил руку за спину, как слуга из аниме, поправил несуществующий галстук-бабочку и побрёл в прихожую, сопровождая свой нелёгкий подвиг классическим бубнежом:       – Сатрапы! Угнетатели! Я тружусь, как пчёлка, бабки в дом приношу, да ещё какие бабки! А они ничего не ценят!       Стук в дверь повторился. Теперь, кажется, по несчастной деревяшке барабанили со всех сил, возможно, даже колотили ногами. Открывать ну вот совсем не хотелось…