Купол

      – Готов поспорить, что ты успел обделаться, — заржал Сузуки сначала в озадаченное, а через секунду — в расплывшиеся улыбкой лицо Широямы. Тот в самом деле успел струхнуть, пока длилось это бесконечное мгновение от проходки до открытия входной двери.       Однако все опасения оказались напрасны: нелёгкая принесла не незваных гостей, а очень даже долгожданных — их друзей, ставших главными звёздами этого вечера. Целёхонькие, в тех же шмотках, в которых покинули дом утром, плюс по подарочному бумажному пакету в руке каждого. Акира и Таканори решили немного поиздеваться над Юу, потому до сих пор мялись на пороге.       – Вот же говнари! Надо же, для вас они нашли пакеты. Лучшее — для чёртовых победителей! — в сердцах «поприветствовал» их Широяма, пожав руку сперва Мацумото, а потом Сузуки. Но одним лишь рукопожатием с Акирой он не ограничился: дёрнул на себя, в дружеское объятие, от души похлопав по спине раз эдак десять. — Чувак, ты просто бог!       – Спасибо, Широ, ну всё, всё, — рассмеялся намятый волк, не ожидавший такого напора, и отпихнул от себя внезапно гиперлюбвеобильного Юу. О причинах такого жаркого приёма он узнал моментом позже, когда Таканори, протискиваясь между ними и косяком, бросил едкое:       – Остерегайся, он тебе сейчас ещё зад вылижет, ведь это мудло поставило на тебя и сорвало куш. Напарником ещё назывался, — в словах Мацумото не было обиды, только желчный подкол. Он разулся и вошёл внутрь, тут же напарываясь на объятия подоспевшего Койю.       – Да вы уже и напиться успели, — пробурчал тигр, отклоняясь корпусом назад, подальше от дышащего алкоголем Такашимы. — И как скоро нам придётся реанимировать Широяму?       Чистокровный, огретый этими словами, весь напрягся, пристрастно впиваясь взглядом в Юу, только что вошедшего с Акирой внутрь. Похоже, на фоне общей эйфории он и забыл, что его благоверному стоит себя поберечь. А Таканори не смог сдержаться и не потрепать этим Такашиму, заодно отвлечь от себя его внимание, и бонусом доставить проблем Широяме. Тройной профит!       – Не ожидал вас так скоро, — спокойно сказал Ютака, тем самым и ограничившись. Ни объятий, ни рукопожатий: Уке видел, что парни вернулись уставшими, к тому же он сам был вымотан донельзя, потому решил поэкономить энергию.       – Они там вкалывают какую-то пакость каждому бойцу после боя. Не удивлюсь, если она на чистокровной вампирской крови, но восстановление и впрямь ускоряет, — ответил Сузуки за них двоих, забрал у спарринг-коллеги пакет и забросил его вместе со своим на диван. — У нас же вообще вопрос восстановления — это вопрос того, как скоро мы сможем перекинуться. Там многие, тот же Томо, до сих пор не в состоянии, но их и подрали прилично, а мы-то что, мы быстро, раз — и новенькие.       – Ты отстал от меня на двадцать минут, триумфатор-сан, — со сладкой улыбкой уточнил Мацумото.       – Он до сих пор дуется, — с умилением «шепнул» Акира на всю комнату.       Стрелки часов готовились показать десять вечера. Шумный квинтет расселся вокруг наскоро организованного праздничного стола. Несмотря на наличие победителей и проигравших, несмотря на то, что в бокале Широямы вместо желанных градусов теперь плескался сок, и он постоянно гундел по этому поводу, посидели они по-семейному уютно.       Таканори, как слабое звено, талантливо держал лицо, лишь иногда пускал шпильки в сторону «напарника», поверившего не в него, да и то скорее шутки ради. Акира же был занят тем, что отбивался от денег, которые Юу неустанно пихал ему под столом якобы тайно, но на самом деле эту дурость заметили все, в том числе разрумянившийся от шампанского Мацумото.       – Перестань, мне и так нормально заплатили. Мы получаем проценты с билетов, — вполголоса шикал Сузуки на настойчивого Широ, в который раз вытаскивал из кармана пачку купюр и укладывал её на ляжку надоеды.       – Я обязан тебя отблагодарить, дружище, да возьми же уже, блять. Вон красоте своей на шмотки спустишь, если себе ничего не хочешь.       «Красота» старательно делала вид, что не слышит, хотя крайне живая мимика в этот раз выдавала Таканори с потрохами. Койю с Ютакой тихо посмеивались, наблюдая за этой умильной вознёй. Стоит ли говорить, что в конечном счёте Акира сдался, проще было это сделать, чем продолжать зацикленный диалог снова и снова. Юу это в который раз заставило почувствовать себя победителем.       – Думаю, самое время начать собираться, — уверенно заявил Уке, хотя внутри он не чувствовал ни грамма уверенности.       – Ты всё-таки решил идти? — елейные интонации в голосе Такашимы пустили мурашки раздражения по телу Ютаки. «Мелкая неугомонная мерзота».       – А ты, надеюсь, не передумал не идти? — не удержался — съязвил он в ответ.       – Нас ждут потные мужики и скрежет клинков, а, ну ещё обворожительный император, — в лучших традициях гейской карикатуры пропел Широяма, останавливая мини-перепалку в зачатке.       – Он же плохой, — непосредственно, на грани тупления, констатировал Сузуки. — Ну, если правильно понял, о чём вы.       – И что? При этом он не может быть обворожительным? Сакурай, знаешь ли, тоже не урод, — ляпнул Юу и только после понял, что именно.       За столом повисла неловкая тишина. Ютака, не моргая, смотрел куда-то в сторону окна. Для всех, даже для Такашимы, не сумевшего подсмотреть мысли мужчины, так и осталось загадкой, о чём он думал. Наверное, они сочли логичным, что об отце. Как же они были неправы. В те минуты Сакурай был далёк от его дум как никогда.       – Акира, скинь всё в раковину, пожалуйста. Хорошего всем вечера, — и был таков.       Четверо, оставшихся за столом в немом шоке, переглянулись.       – Может, его Нао показать? — осторожно предложил Койю.       – Почему тебя так шокирует, что он не рвётся разгребать дерьмо после нас? — обиделся за друга Сузуки, поднялся на ноги и начал собирать тарелки стопкой.       – Потому что… — начал Такашима, но был прерван Юу, потянувшим его прочь:       – Так, на сегодня всё. Если мы не начнём киновечер прямо сейчас, то он просто обломится, а я очень даже настроен. Гоу, гоу.       Таканори ещё некоторое время понаблюдал за хозяйственным Акирой, после чего подхватил их пакеты и скрылся в спальне. Он знал, что долго ждать не придётся, Акира вот-вот его догонит… Снова. Колени предательски подрагивали. ***       Сердце стучало где-то в горле, солнечное сплетение тяжелело и вибрировало. Акира шагнул в коридор с пятью дверьми. Одна — самая дальняя — вела в ванную, из-за которой слышался плеск воды. Если бы волк знал, что Ютака уже провёл там приличное количество времени до Арены, он удивился бы. Однако Сузуки не знал, потому внимания на этом не акцентировал. Две другие двери вели в пустующие комнаты, за ещё одной спрятались Юу и Койю. Акира по-доброму им завидовал. Ему было сложно представить такой же вечер для себя и Таканори: бок о бок, с ноутбуком между ними, поедающими какие-нибудь снэки и орешки под западную киношку. Так простецки, так по-домашнему. Так нереально. Волк драматично вздохнул и тяжело ступил к последней двери, за которой его, как хотелось верить, ждали.       И он не ошибся. Мацумото — на краешке кровати, лицом в ладони — порывисто выпрямился и развернулся к Сузуки, как только тот вошёл. Такая солдатская реакция и выправка были характерны для Акиры, но никак не для него. Волк моментально напрягся, пытаясь считать с непроницаемого, замершего Таканори хоть что-нибудь. Все заготовленные шутки, призванные разрядить обстановку и немного расслабить их обоих, издохли не рождёнными. Сузуки остерегался, так и стоял — замерший у двери, натужно дыша опасностью, разлитой в воздухе спальни, смотря в ладное, но такое безразличное лицо Мацумото.       Удушливые минуты тянулись и тянулись, пока один из них наконец не отмер. Тигр усмехнулся, и в этом звуке слышался полутон истерики так же чётко, как и громкий хлопок двери ванной. Хуже места для уединения было не придумать, тем более в их ситуации — совершенно особенной и сложной. Сузуки это прекрасно понимал и настаивать не собирался: его помыслы на эту ночь были достаточно невинны, хотя мысли и срывались постоянно за рамки дозволенного. Но он, вышколенный невозможным характером Таканори, был готов быть деликатным и терпеливым — ещё немного. Всё, чего хотел волк, это коснуться желанного, поцеловать, напиться чужого дыхания, возможно, позволить притянуть его ближе к себе, когда они лягут спать. Всё остальное могло бы и подождать. Нетерпение скреблось диким зверем, но его клетка была прочна, Акира был в ней уверен. В отличие от Мацумото. Потерянный и глубоко в душе смущённый, он сделал то, на что был мастер — опошлил.       – Давай только по-быстрому. И потише, — дал он распоряжение, как кость бросил, своему псу и порывисто стянул пиджак, швырнув его на пол.       Сузуки всего передёрнуло. Он глупо хлопал ресницами и заторможенно следил, как соблазнительные пальцы выталкивают пуговицы из петель одну за другой — торопливо, нервно, некрасиво. Таканори так спешил оголиться, что оторвал одну из них в процессе — круглый пластик отскочил на пол с едва слышным стуком и закатился куда-то под кровать. Тигр проследил это путешествие так пристрастно, Акира готов был поклясться, что тот и сам бы с радостью забился под кровать, лишь бы подальше от него, гнусного насильника или кем он там его видел.       – Така, подожди.       – Чего? — раздражённо спросил Мацумото, прострелив Сузуки колючим взглядом. — Просто заткнись и трахни меня. Забери своё чёртово желание, не люблю оставаться в должниках.       Свинец молчания залил и без того душное пространство спальни, отдаваясь ударом под дых для одного и упрёком для другого.       – С чего ты вообще решил, что это моё желание? — горько спросил волк. — Я давал тебе повод? Лез к тебе, доставал? Нет. Ладно, шутки об этом до Арены были, но на этом всё. Ты что, думаешь, я только и мечтаю о ебле?       Таканори задыхался, этот осуждающий взгляд, причём справедливо осуждающий, будто выкачал весь кислород из комнаты. Хотелось заорать и убраться отсюда, уйти одному, в ночь, на воздух, туда, где никто не будет давить, Акира тем более.       – А разве может быть что-то другое, кроме ебли, в твоих тупых мозгах? — сплюнул он окончательную гадость в измученное лицо волка. — Да нас ничто и никогда не объединяло, кроме неё. Тот единственный жалкий трах в прошлой жизни. И всё. Очнись, Акира!       Сказано — сделано. Он очнулся. Пробуждение нелюбимым далось с одуряющей болью, он будто битого стекла наглотался. Всё, что было после этих слов, Сузуки помнил смутно.       И вот — он уже снова стоял в коридоре пяти дверей. За одной из которых валялась раскрошенная, раздавленная, заплёванная надежда, его надежда. Наверное, он просто достиг определённого лимита, потолка своих возможностей. Терпение плавно натянулось и порвалось косой уродливой линией. Таканори его обидел. Было так гадко, что хотелось хорошенько проблеваться. Таканори, конечно, переборщил. Таканори… был таким Таканори.       Уже по пути обратно на кухню волк, блуждающий в спасительном тумане кратковременной памяти, вспомнил собственные слова, сказанные перед уходом. Возможно, очень по-детски, наверное, слишком наивно, но он попросту отдал своё желание жестокому мальчику с бархатными губами, глазами, голосом, но с очень холодным сердцем. «Моё желание… чтобы ты загадал своё». Этой ночью и каждой следующей волк собирался ночевать в освободившейся после ухода Томо и Йоши спальне.       Акира не знал, да и не хотел знать в тот миг, что Мацумото, снова оставшись наедине с собой, обессиленно сполз на пол, шокированный самим собой. Ком жара в груди шпарил до боли — ему было ошеломляюще стыдно. ***       Два пива, два друга. Прийти к Ютаке показалось Сузуки самым логичным. Он был ему нужен, хотя бы на время уничтожения дамского объёма принесённого пойла. И Уке ему, конечно, не отказал. Пустил к себе, взял бутылку, предусмотрительно открытую Акирой заранее, пригласил присесть на постель, устроился рядом. Так они и сидели, молчали, делая глотки по очереди. Со стороны это, должно быть, выглядело комично. Но главный комик их мини-общины, к счастью, был за стеной. Ютака слышал, как Широяма с Такашимой иногда переговариваются и над чем-то хихикают, как слышал и грохот чего-то, стукнувшегося о стену в комнате через коридор. Звук был слабым, поэтому Сузуки едва ли мог его различить. Уке совсем не хотелось интересоваться, почему Таканори психует, почему сам волк приполз к нему, как натурально побитая собака. Вместо всего этого он сделал единственное, что показалось ему идеальным в данный момент:       – Аки, пошли со мной в клуб?       Сузуки ответил без слов одним коротким и безгранично тоскливым кивком. Больше ему идти было некуда, так что сошло и это. ***       Часовая бомба очередных сомнений затикала только в гробовой тишине салона такси. Не рефлексировать Ютака не мог, хотя честно пытался расслабиться. Пока они с Акирой ехали к местному «кварталу радости», общее напряжение сгустилось до состояния вязкого желе. Водитель не выдержал и трёх минут в этой гнетущей атмосфере, стал нервно поглядывать на сидящих позади пассажиров. Те смотрели вглубь себя и едва заметно покачивались от движения авто, как две игрушечные собачки, таких «болванчиков» часто ставят на приборную панель. Мужчина за рулём полюбовался на это зрелище и дёрнулся за спасительным звуком — крутанул радио, выворачивая громкость на максимально допустимую. Как на грех, оттуда заструилась десертно-приторная романтичная песенка, и обе «собачки» с заднего сидения вздрогнули, словно их ледяной водой окатили. Переглядка с пониманием, пара вздохов, надо было что-то решать с этим «феерическим» настроем.       – Слушай, ну что мы с тобой на вечеринку как на эшафот? — похоронным тоном проговорил Уке. — Два придурка, честное слово. Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны.       – С какой? Куда ни глянь, везде задница…       – Ну не глупи, так даже анатомически не бывает, где-то должно быть что-то противоположное, — кисло пошутил Ютака.       – Н-да, хохма в стиле Казуки, нашёл чем подбодрить.       Оба против воли улыбнулись, призрак погибшего друга не всегда приносил боль, иногда они просто вспоминали детство. Как же тогда было хорошо…       – Ну вот смотри, — осторожно заметил вампир, — это ведь уникальный шанс развлечься. Ты часто ходил тусоваться в клубы один, без сам знаешь кого?       – Не то чтобы я вообще когда-нибудь расхаживал по клубам. Ну пабы там, бары, бургерные и раменные. А танцульки — это не моё.       Ютака с внезапным азартом сверкнул нефритовыми глазами и продолжил вдохновляющую речь. Причём было непонятно, кого он больше убеждал: себя или друга детства.       – Надо это исправить, Аки. Я ещё подростком хлебнул ночной жизни. Побунтовал, так сказать. Глупость, да, зато есть что вспомнить. Проверено: такие заведения, они как доза антидепрессанта. Их даже проектируют так, чтобы клиенты теряли счёт времени, оставляли свои проблемы и забывались хоть ненадолго. Нам с тобой сейчас это нужно. Очистить сознание, послать всё и всех на…       – Обдолбаться, что ли? — Акира с усмешкой расшифровал витиеватый «загон» Ютаки. — Походу, только это и остаётся. И то — не верю я в химию. Алкоголь не очень-то мне помог, недавно пробовал и ничего, кроме головной боли, не получил. Дома, конечно, охуеть как тошно, но я не уверен, что там мне станет веселее.       – Дело не в том, чем ты пичкаешь свой организм, важнее то, где и с кем ты собираешься встряхнуться. Надо выкинуть всё из головы. Давай попытаемся. Одну ночь, хотя бы одну.       – Лады, попробуем. Хотелось бы мне, чтоб башка стала пустой, хоть на какое-то время. Продолжать всё это невозможно. Я больше не могу. Устал, пиздец как устал. Он из меня всю душу вытряс. Надоело. Конец, — сказал Сузуки, обхватив голову ладонями, провёл пальцами по волосам, путаясь в светлых прядях. Выпрямился и поглядел на Уке с тоской.       Ютака хотел было сказать: «Так уж и конец?», но осёкся. Сумрачная, блёклая версия волка была совсем не похожа на того счастливого Акиру, который совсем недавно вернулся с Арены победителем.       – Беда, — тихо проронил Ютака, испытывая мучительный стыд от того, что сочувствия в нём для такой драмы было маловато. Мысли Уке в этот момент были далеки от сердечных травм друга и от салона такси, пропахшего старой кожаной обивкой и лёгким ароматом ментола.       Он не мог перестать думать о том, что ждёт его впереди. А точнее — о том, кто ждёт. Надо было, наверное, показательно проигнорировать возмутительное приглашение-приказ. Однако Хайд не выходил у него из головы, как острая застрявшая глубоко в мозгу заноза. Он пытался представить, что вот сейчас войдёт в «Screw» спокойно и уверенно, что сможет поставить на место зазнавшегося чистокровного, но как именно это сделать придумать не мог. Воображаемые диалоги слишком быстро обрывались на полуслове, их затмевали яркие объёмные картинки сомнительного содержания…       Ютака не заметил, как замолчал, задумался и замер, прижав неестественно пылающий лоб к прохладному стеклу авто. И ему было всё равно, были ли эти окна чистыми или грязными, лишь бы хоть немного остудили голову, в которой не осталось ничего, кроме ожидания, страха и жажды.       Усеянный ночными огнями, словно светящимися медузами, город чистокровных тёк мимо. Чёрные воды улиц уносили назад любые разумные рассуждения, топили на дне этого загадочного времени суток последние крохи рациональности. Именно ночью самые умные и воспитанные люди порой ведут себя точно животные.       Уке очнулся лишь когда Акира вкрадчиво потрепал его за плечо:       – Эй, приехали уже. Ты куда провалился? Заснул, что ли? А кто звал меня зажигать и отрываться? Алло, Снежка! Просыпайся, предатель!       – Алло, Аки… Снежка на связи, — с неуверенной улыбкой отозвался Уке. — Идём, да. Задумался о своём.       – Ну да, ну да. О чьём же ещё? Конечно, о своём он думает, — почти беззвучно пробурчал волк, хлопнув дверью машины снаружи.       Шумная улочка обволокавивающе подхватила их в объятия, приняла как ещё одну пару клеток в свой единый подрагивающий от пьяного экстаза организм. На этот раз плазменные панели провожали их взрывами кислотных красок, они превращались в птиц, птицы взлетали вверх, исчезая за пределами экранов.       У клуба снова была очередь, Акира и Ютака не стали пробиваться вперёд, с ними не было Хайда, оттого пользоваться привилегированным положением было как-то неловко. Но в хвосте вереницы оборотней и вампиров они простояли недолго, минут через пять Сузуки был узнан, облапан и обласкан фанатами Арены. Ему жали руку, приветствовали, обнимали и поздравляли с победой. Оторопевший от этого натиска волк неуклюже отвечал на знаки внимания, угловато кланялся всем и благодарил. Друзья даже не успели сообразить, каким образом очередь выпихнула их прямо ко входу в «Screw». Стоило лишь назвать свои имена охраннику, как двери приветливо раскрылись. А сам служащий пробасил:       – Вы же тот самый волк! Вау, жене расскажу, что видел вас у себя на работе! Она у меня чистокровная. Теперь уважать будет, после такого боя-то. Обращённые оборотни тоже крутые. Вы всем это доказали!       – Да, наверно… Очень рад, очень рад, — смущённо промямлил Акира и потащил Ютаку за рукав к лестнице, ведущей вниз.       – Жена, значит, уважать будет! Ого! Смотри, ты своим «боевым искусством» несёшь любовь в массы, — сказал Уке, пытаясь не громыхнуть со ступенек, по которым они стремительно спускались. — Надо же, как быстро у них тут вести разлетаются.       – Что-то мне это всё не нравится, пойдём скорее, может, затеряемся в толпе.       – Ну конечно, Аки, обязательно затеряемся. Мы куда пришли, ты ведь в курсе? — Ютака с иронией указал на большой яркий плакат на стене. — Арена-афтерпати. Именно здесь тебя — героя вечера — никто не узнает.       – Что-то я не подумал… Надеюсь, танцы-шманцы и выпивка интересуют народ больше, чем моя скромная персона, — проговорил волк, спускаясь с последней ступеньки.       Первый ярус клуба встретил их бьющими по глазам вспышками и оглушающее громкой музыкой. Тяжёлые вибрации, рваный ритм и постоянное мерцание. Всё вводило гостей в состояние, похожее на транс. Под такую музыку нормально танцевать было невозможно — только беситься, что и делали посетители, зал был забит под завязку, спиртное лились рекой. Впрочем, Акира даже порадовался перспективе утонуть в море дрожащих, виляющих бёдрами, пляшущих тел. Толпа обезличивала, и при этом дарила защиту своим иллюзорным равнодушием. Тут всем было не важно, кто ты, с кем ты, насколько тебе тошно или радостно. «Бункерный» этаж готов был пережевать кого угодно в ритме брейкбита.       По крайней мере, так казалось Сузуки. Он решил, что в подобной атмосфере он в относительной безопасности. И ринулся к барной стойке, на которой, как в прошлый раз, для развлечения толпы крутились юные ослепительно раздетые девы в крошечных клочках чёрной кожи вместо белья. Девушки на шестах что-то изображали под безумный микс диджея, Акира рвался к заветной цели — спасительному бухлу. Пёр танком, периодически поглядывая назад через плечо на своего приятеля, чтоб Снежка не потерялся.       Ютака и не думал теряться, он шёл следом и мысленно умилялся Сузуки, который иногда, например, вот сейчас, вёл себя как большая собака — следил за «своими» в толпе. Они добрались до стойки, Ютака хотел выпить «Кровавую Мэри».       При мыслях о крови у него начинала кружиться голова. Слишком долго он был на вынужденной диете. Почти неделя прошла с того момента, как ему пришлось куснуть Таканори. Он никогда так долго не голодал. Хотя и кровь чистокровных прежде не пробовал. «Возможно, она насыщает сильнее», — думал Ютака, и тут же отгонял фантазии о другом чистокровном, который ждал его где-то здесь. Слово «ужин» напрашивалось, но Уке повторял про себя подобно мантре: «Я не буду его кусать, не буду, нет. Вот ещё!»       Он собрался сделать заказ, но увидел, что зеленоволосая барменша готовит им с Акирой что-то другое. И когда волк успел договориться? «Его не поймёшь. То всех стесняется, то клеит каких-то панкушек».       – Лучшее для клёвого старта, мальчики, это «Б-52»! — пообещала дамочка, подмигивая волку.       Сузуки заинтересовался процессом приготовления огненного жидкого конструктора, а Ютака решил выпить рюмку для начала, раз уж заказ был сделан. Пока им сооружали шоты и поджигали многослойную красоту, вампир тоскливо посмотрел на часы, вмонтированные в бетонную стену чуть левее бара. На циферблате натикало четверть двенадцатого, в глубине души виновато заскрёбся аккуратный и пунктуальный Уке Ютака. Но почти сразу же одёрнул себя. Оправдание было подобрано с жестоким удовольствием. «А нечего было командовать. Пусть теперь помучается в неизвестности. Мало ли, может, я решил не приходить», — мстительно думал он, даже не осознавая, что уже второй раз за день нарушает свой священный принцип соблюдения пунктуальности, и опять — из-за Хайда.       Сузуки взял протянутую барменшей трубочку, воткнул в коктейль и мгновенно высосал свой напиток.       – Круто! — крикнул он в ухо Ютаке, заставляя его испуганно отпрянуть в сторону. — Очень вкусно, попробуй!       Глаза Акиры подозрительно влажно заблестели после первой же рюмки, и его другу стало не по себе. Он вспомнил о сложных взаимоотношениях Сузуки и алкоголя, и начал внутренне материть себя за то, что потащил оборотня с собой. Но ведь он был таким грустным, как было не позвать?       – Ты что, сразу поплыл, что ли? — разочарованно поджал губы Уке. Худшего варианта развития событий и быть не могло: приехать, напоить волка за полчаса и убраться обратно.       – Не-не! Не парься, всё под контролем, немного подшофе. Просто никогда не пробовал этот коктейль. Так быстро в голову даёт, круто!       – Ты повторяешься… — снисходительно улыбнулся Ютака, и на непонимающий взгляд Акиры продолжил громче, чтобы было слышно, несмотря на долбящую музыку: — К тому же не могу разделить твоей радости. Ты ведь всё ещё помнишь, что я обращённый вампир и оттенки вкусов мне недоступны? Для меня что «Б-52», что этиловый спирт, разницы практически не почувствую. Но за компанию — с удовольствием.       – Помню, конечно. И всё же попробуй. Я вот о чём подумал, Ют, — подозрительно нетвёрдо для обозначенного состояния «подшофе» начал Акира. — Мы столько не общались, хотя с Казуки бухали. Так вот… Нам тогда не хватало тебя, Ют… Очень… Никогда не говорил и больше не скажу. Но хочу, чтоб ты знал, пока не отпустило.       – Надеюсь, всё-таки отпустит поскорее, — кивнул Ютака в ответ, и вставил трубочку в коктейль. Выпил и усмехнулся: всё, что он ощутил — холод напитка снизу, тёплый слой в середине и венчающий выпивку горячий финал. Только температура, ни сладости, ни терпкости. Но это уже было неплохо, хотя бы не совсем бесцветное впечатление. Он хотел поделиться своими наблюдениями с Акирой, но вынужден был резко дёрнуться и обернуться — его спины требовательно коснулась чья-то рука.       Обернувшись, выдохнул с облегчением — сзади стоял не тот, кого он боялся увидеть. И лишь когда Нао поздоровался с ним и с Сузуки, Уке вдруг понял, что за первой радостью пришло разочарование. Почему же его никто не искал, несмотря на опоздание? Может, не надо было приходить? «Хотя… Что здесь делает Нао?» — робкое предположение вернуло Ютаку к жизни из очередного страдательного омута, в который он был готов нырнуть. Откуда-то из глубины он почувствовал лёгкий толчок. Это можно было бы назвать интуицией. Это можно было бы назвать надеждой. Но Ютака предпочёл бы не думать о наименованиях, он просто весь превратился в слух.       – Отдыхаете? — не парясь с выбором темы, с ходу громко начал диалог доктор.       – Типа того! — крикнул Акира, довольно покачиваясь всем корпусом под бит очередного сокрушительно-бойкого трека.       – А у меня кое-что для вас есть, — доверительно сообщил Нао на ухо Ютаке, отклонился и подвигал бровями, вызывая молниеносную догадку смышленого волка:       – Доктор! Да ладно! Ты чего, местный драгдилер? — ахнул он.       И в эту же секунду, очень не вовремя, музыка из оглушающей долбёжки перешла в дискотечный медляк. Барменша и несколько ближайших танцующих с любопытством посмотрели на Нао, тот порозовел от смущения и стал невротически дёргать свой слуховой аппарат в ухе.       – Нао-сан? — вопросительно произнёс Ютака с невероятно строгим выражением лица. — Не понимаю, к чему вы клоните. Вы серьёзно промышляете такими грязными делами?       Бедный доктор был готов спрятаться под стойку, сбежать, но Уке не выдержал: долго изображать осуждение, глядя на такое умильное смятение, не получалось. Он расплылся в издевательской ухмылке:       – Да не напрягайтесь так, Нао. Честно, вот в данную минуту я бы любое вещество попробовал. Но вот незадача, на нас, монстров, такое не очень-то действует. Вам ли не знать?       – Нет, что вы… Тут другая история, вообще другая, — взволнованно убеждал доктор. И почему-то выглядел при этом немного расстроенным, будто ребёнок, которого вежливые родители заставили делиться сладостями с другими детьми. Нао залез в карман, вытащил крошечный прозрачный пакетик, в нём лежала одна простая белая таблетка.       – А чего не две? Синяя и красная? — хмыкнул Акира, с интересом вглядываясь в пакетик, зажатый в пухлых пальчиках Нао. Выглядело вполне невинно, как аспирин.       – Это последняя. Она у меня одна. И это не наркотик, не токсин. Вы же знаете, что наркотики отравляют организм. Я бы никогда в жизни не занимался подобным!       – Да вы сама доброта, док, — сощурился Сузуки. — Похвальные принципы. Только вот многие назвали бы ядом вашу чудесную вакцину от вампиризма.       – Нет, «яд» — это совсем другое, — надулся Нао. — Дайте уже договорить! Эта штука моя вообще-то, для себя делал. Но меня попросили угостить вас, Уке-сан. «Чтобы сделать вечер незабываемым», как мне сказали.       – Оооу, — протянул Акира, округляя глаза. — Понятно. Слышь, Снежка. Попросили, значит.       – Ясно. Хайд, — напрягся Ютака. — Прелесть какая. Он хочет меня, как ты там говорил, Аки? Обдолбать?       – Или расслабить, — хитро отразил волну начинающейся белоснежкиной истерики волк. — Ты бы себя видел, бро, ты в последние дни как…       – Ну? Договаривай давай, рискни! — угрожающе выдал Уке.       – Короче, я хотел сказать, что ты как натянутая струна или что-то в этом роде, — успокаивающе проговорил Сузуки.       Во время разговора Нао вертел головой от одного к другому, нервничал, нервничал, пока ему это не надоело, и он вскрикнул:       – Она возвращает ощущение вкуса! — и ударил пухленьким кулаком по стойке для пущего эффекта.       – А? — удивился волк.       – Что? — поражённо выдохнул Уке. И если до этого он слушал лепет медика вполуха, а после упоминания о Хайде и вовсе забыл о его присутствии, то в эту минуту он полностью повернулся к Нао. Показалось, что звуки стали глуше, только голос доктора выступил на передний план. Годы, проведённые в пресном безвкусном мире, сделали своё дело. Он не мог и мечтать о том, чтобы заново почувствовать пищу на вкус.       – Говорю же, это не наркотик. То есть… наркотик, наверное, но только для таких, как мы с вами, Уке-сан. Так что, простите, Акира, для вас ничего нет! С победой, кстати! Так вот… Это нечто вроде экстракта, частично по составу совпадает с моей антивампирской вакциной, но действует лишь на один симптом. Причём действует недолго, не больше четырёх-пяти часов. Но штырит не по-детски, простите за выражение… И с ней надо аккуратно… Все ваши рецепторы будто взорвутся…       Не успел Нао договорить, как Ютака, на лице которого дискотечные огни плясали в одном и том же ритме с дёргающейся бровью, протянул руку, выхватил пакетик и закинул таблетку в рот. Поискал, чем запить, увидел второй шот, который барменша под шумок сделала Акире, глотнул неподожжённым.       Нао с трудом вернул на место отвисшую челюсть и медленно завершил своё предостережение:       – …особенно опасно сочетание с алкоголем. Эм… Эффект усиливается. Может быть побочка… Ну ладно, я пошёл, всем пока! Приятного вечерочка! — речитативом договорил миловидный вампир и стремительно почесал к выходу из «Бункера». Однако был перехвачен на танцполе предупредительным Акирой. Вроде бы Ютака что-то выкрикнул ему в спину, но волк не разобрал смысла, в этот момент он уже сурово встряхивал Нао за шиворот. Развернул к себе и зарычал:       – Куда драпаешь, докторишка? Одного друга мне развампирил, понимаешь ли. Теперь второго хочешь убить наркотой? Чем грозят эти твои волшебные колёса? Я не хочу видеть ещё одну токсичную смеховую истерику Ютаки! Это же пытка!       – Ничем особенным не грозят в плане здоровья, — Нао отстранялся назад от возмущённого оборотня, шажочек за шажочком отступал, что было не просто в беснующейся массе танцующих. Диджей, как по заказу, врубил громоподобный трек, с угрожающей дробью ритм-секции в сердцевине.       – Куда пошёл? — Акира догнал и схватил доктора за лацканы пиджака, удерживая на месте.       – Ему просто будет очень хорошо сегодня. Чересчур хорошо. Плюс регенерация клеток немного ускорится.       – Чего? — не понял волк.       – Завтра будет выглядеть как персик, — рассмеялся Нао. — Персик после спа-процедур и долгого отпуска на курорте.       Он выпутался из захвата и заторопился прочь, крикнув напоследок:       – Присмотрите за ним, Сузуки-сан! Чтоб он дошёл до Хайда в целости, — и скрылся из вида. Вероятнее всего, ночная жизнь Нао не интересовала, а может, в данный момент он не хотел видеть результаты своих фармакологических изысканий со стороны.       – Чтоб дошёл куда? Я что, курьер из службы доставки грёбаного Купидона?       Акире хотелось догнать его и врезать по круглощёкой морде просто так, для профилактики, но совет-предупреждение доктора всё же заставил обернуться. И вот же чёрт: Уке у барной стойки уже не было. Пока он оглядывался в поисках приятеля, к нему через толпу неожиданно пробилась хихикающая парочка подружек.       – Сузуки-сан? — спросила самая бойкая — пухленькая блондинка с каре. — Это ведь вы! Вы — лапочка! Смотрите все, это Акира!       – Вы — герой Арены, я никогда не видела такого впечатляющего боя, — чуть вежливее восхитилась вторая, худенькая и длинноволосая, более мрачная на вид.       Мерцание дискотечных огней делало очертание лиц изменчивым, но громкое обращение Нао «Сузуки-сан» было как сигнальный пистолет, многие обратили внимание на знакомое по Арене имя. А тут ещё общительные девчонки, которые повисли на руках Акиры, выпрашивая селфи, привлекали внимание.       «Я пропал», — обречённо подумал волк, когда у него в пальцах невесть откуда появился маркер, а весёлая блондиночка подставила своё декольте для автографа. Отовсюду к нему спешили восторженные незнакомцы. Укрывающей темноты больше не было, видимо, кто-то из организаторов заметил, что к ним пришла звезда, и приказал приглушить музыку и врубить свет. «Зуб даю, Бётаро постарался. Вот же мстительный козёл».       Сузуки улыбался всем нервно подрагивающими губами, фоткался, показывал в камеры сменяющихся смартфонов «класс», который вскоре сменился «факом», отчего его новоприобретённые поклонники были в ещё большем восторге. Ему задавали вопросы, предлагали выпить, братались и тискали, причём и женщины, и мужчины. От угощения выпивкой он отказывался — желание пропало. Он несколько раз сбрасывал чужие руки с собственной задницы и грубовато огрызался на слишком тесные объятия, фанаты не обижались. Им нравилось в Акире буквально всё. И это было ужасно! Слепая любовь в глазах, вспышки-вспышки, однообразные позы, которые окружающие принимали рядом с ним, застывая на мгновение. Сузуки чувствовал себя в этом шуме картонной фигурой, фотофоном, с которым подходят сняться буквально все. А ещё он боялся, что скоро его просто разорвут на клочки, на сувениры. Подобной дикой популярности в этом мире он никогда не имел.       Во сне музыканта-Рейту от безумных поклонников защищала охрана, какая-никакая, но всё же ограниченность аудитории их группы. А ещё маска. «Полцарства за маску», — убито думал он, крутя головой по сторонам. «Куда же делся этот идиот Снежка? Кто бы знал, что он такой рисковый. Хотя, в его состоянии не на такое решишься…» Народ всё прибывал, отбиться от новых похвал и обрывочных диалогов было невозможно. У Акиры начали ныть ноги — их постоянно отдавливали, бока ломило от чужих объятий, щёки, кажется, отбили поцелуями, более настырные лезли и взасос лобызаться. Ему было дурно без всякого алкоголя, домой хотелось нестерпимо. Пусть в давящую тоску, где за стенкой будет его бархатный монстр, лишь бы это липкое жужжание сменилось тишиной.       Уке нигде не было, но в гуще чужих лиц вдруг всплыла другая знакомая взволнованная рожица. Приблизиться Джину удалось не сразу, однако он всё же сумел, пробился, взглянул в глаза, слабо качнул головой, подавая знак — «сейчас всё решим». Акира непонимающе похлопал ресницами, на что Пробуждённый шепнул слово «туалет». Один разворот и Джин обратился к любителям Арены, которые уже выстроились в очередь, закручивающуюся странной спиралью, чтобы урвать себе кусок звёздного волчьего внимания.       – Проявите понимание, Сузуки-сан устал после выступления и пришёл расслабиться. Пожалуйста, не напирайте на него слишком сильно! Он никуда не денется, вся ночь впереди, и он проведёт её в нашем клубе. Ведь так? — обратился Джин за поддержкой к Акире. Тот глупо оскалился и с самым «честным» видом произнёс:       – Да, ребят, куда ж я от вас! Но в туалет хотя бы отпустите, на минутку.       Фанаты добродушно засмеялись, кто-то кивал головой, кто-то отступил к бару. В любом случае, проход к дверям в дальнем углу с заветной табличкой «WC» теперь был открыт. И они с Джином направились в небольшое помещение, в котором, по счастью, никого не было.       – Надо рвать когти, — решительно заявил Пробуждённый, как только дверь за ними захлопнулась.       – Джинни! Как же я рад тебе, — чуть не прослезился Акира. — Думал, сдохну там. Не ожидал такого ажиотажа. Чем я им так глянулся?       – Спрашиваете! Ни один обращённый ни разу не надирал зад чистокровному, а вы сделали это, да ещё так красиво. Какое-то время спокойно выйти на улицу не получится. Ну, без маскировки точно.       – Поможешь с маскировкой? — складывая руки в умоляющем жесте, попросил Сузуки.       – А то! Уже всё готово, — глаза мелкого блондинчика сверкнули хитрыми молниями. Он подошёл к ближайшей кабинке, вытащил из неё пакет и протянул его бывшему боссу. — Наслаждайтесь!       Акира заглянул внутрь и выдохнул с облегчением.       – Ничего… Спасибо, что не форма официантки из вашего зала с клетками. Вот только безумного косплея мне не хватало для полного и окончательного унижения в этот вечер, — проговорил он, стремительно натягивая огромную чёрную парку поверх своей рубашки.       – Да это кофта нашего повара. На кухне они переодеваются, вещи в шкафчиках лежат. Вот я увидел вашу беду и сбегал одолжил. Потом вернёте. Там ещё тёмные очки Бё лежат и моя маска.       На неозвученный вопрос Акиры, вынырнувшего из ворота с перепуганным взглядом, парнишка пояснил:       – Конечно, я их у него без спроса взял, узнает — убьёт. Так что верните поскорее. И ещё вот это, — он достал из кармана маленький флакончик духов и обильно обпшикал ошеломлённого Сузуки с ног до головы тяжёлым мужским парфюмом, который так сильно пах своей нереальной стоимостью, что это даже отвлекало от самого аромата, древесно-сладкого, чересчур роскошного, чтоб его можно было носить в обычной жизни.       – Тоже, видимо, Бё принадлежит, да? — хватая воздух ртом, предположил Сузуки. — Гадость-то какая.       – Ну вот такой вкус у моего балбеса, упс, — хихикнул Джин.       – Опять ты его обзываешь, — с необъяснимым умилением сказал Акира. — Но запах, и правда, ужасный!       – Ладно, вам-то всего ничего потерпеть, я в гораздо более бедственном положении. Зато отобьёте свой. Иначе маскировка вас не спасёт, они все вас и в чужой одежде признают, унюхают. А теперь — сидите тут, где-нибудь в кабинке.       – Выжду время и попробую выбраться. Чёрного входа нет?       – До него далеко идти, так что лучше через главный. Думаю, всё получится, — кивнул этот добрый ребёнок, довольный собой и своей изобретательностью.       – Спасибо, Джин… — с едва уловимой горечью протянул Акира. — Мой спаситель! Мой герой!       – Ой уж герой! Не стоит благодарности. К тому же в городе сегодня другой герой. Не волнуйтесь, они привыкнут со временем и не будут так доставать. Ну, я надеюсь. Темы для новых сплетен появляются часто, перебьют вашу популярность.       Мягкая улыбка и короткие объятия, в которые Пробуждённого завлёк расчувствовавшийся Акира. Потрепал парня по голове, шмыгнул носом и без прощаний нырнул в названное укрытие. Ему предстояло поиграть в секретного агента ещё немного. ***       Выхватив дрожащими руками у Нао таблетку, Ютака думал, что его унесёт сразу. Как показывают в арт-хаусных фильмах: герой кладёт под язык какое-нибудь экстази, и его мигом накрывают волшебные галлюцинации. Но мир не изменил цвет, время не ускорилось. Уке с минуту прислушивался к своим ощущениям и разочарованно понял, что они совершенно обычные, магия вроде бы не работает. Он крикнул Акире, который побежал догонять доктора:       – Аки, я хочу попробовать какую-нибудь еду. В «Версале» вроде бы была еда, я туда. Ты подойдёшь?       Ответа он не дождался, но по какой-то загадочной причине решил, что Сузуки его услышал. Кинул барменше несколько банкнот на стойку и направился в зал клеток. Сначала ничего не замечал. Только голоса, звуки, свет стали чуть глуше, более матовыми, текущими через мягкие мембраны. Он расслабленно шёл через зал, помнил же — лестница в нижний зал была где-то близко.       Отфильтрованное сияние неона и ультрафиолетовых ламп больше не раздражало сетчатку, моргать и щуриться почти не приходилось. Музыка показалась одуряющее прекрасной, хотя до этого она раздражала вампира своим грохотом. Вообще стало так хорошо и спокойно, точно долго болела голова — может, даже всю жизнь болела, а тут вдруг отпустило, дышать и двигаться стало легче.       Уке обходил встречных тусовщиков, с интересом смотрел по сторонам, подмечая мелкие детали: вот кто-то целовался в танце, вот чокающаяся бокалами компания друзей, вот плачущая то ли от горя, то ли от радости девушка у туалета. Он только наблюдал, ни о чём не думал. Ничто его не тревожило, фокус внимания, осторожности, вечного беспокойства о последствиях исчез, сдвинулся куда-то, а куда именно, Ютака сообразил только когда ощутил на языке невозможное — кофейно-апельсиновый взрыв, остаточный вкус выпитого коктейля.       Обычный человек не придал бы лёгкой смеси никакого значения, но он не ощущал ничего подобного много лет. Замер, широко раскрыв глаза, всё ещё не веря. Посмотрел в потолок, задрав подбородок, только сейчас увидев, что и на нём в «Бункере» были рисунки-граффити, куда раньше глядел — непонятно. В глаза бросилось короткое «VAMPS» и нарисованные клыки в пятнах крови. Вместе с тёплым вкусом коктейля внутрь хлынул поток кодов, ключей, символов, он был как первооткрыватель неизведанного материка, как археолог у входа в пирамиду. Раньше он о таком только в книгах читал, в кино видел: целый Giardino degli Aranci расцветал у него на языке — апельсиновый сад в Риме, в котором Ютака никогда не был, и скорее всего никогда туда не попадёт. Бразильские кофейные плантации, пропитанные солнцем, дышали внутри него неповторимым ароматом миллионов и миллионов зёрен.       – Охренеть, — сказал Ютака вслух, озорно, по-мальчишески усмехнулся. Опустил голову и целеустремлённо поспешил ко входу в «Версаль». Теперь он чётко вспомнил, где находится заветная лестница, и точно знал, кого он там будет искать.       Зал клеток встретил Уке укачивающей басовой ритмикой, низко рычащей приятной мелодией, под потолком в своих золотых «темницах» плавно покачивались добровольные пленники. Он увидел Хайда издалека. На том же балкончике, на том же диване, на котором они играли в фанты. Чистокровный был один. Он крутил в руках уже пустой бокал для виски то в одну, то в другую сторону, и задумчиво, мрачно смотрел в пол, отчего Ютаке вдруг стало ужасно приятно.       Хайд будто почуял направленный на него взгляд: поднял лицо, посмотрел прямо на Ютаку, сбивая с толку и с ритма дыхания одним только коротким приветственным взмахом руки. За эту короткую секунду Хидето, выглядевший усталым и потухшим, засветился изнутри, вызывая противоречивое желание зажмуриться и, наоборот, не отрываться от него. Ютака не отрывался. Он не ощущал толпы. Шёл через расступающиеся в стороны бурные волны моря, не теряя визуальный контакт. Обоюдоострый взгляд между ними можно было растянуть, как провода, и электричества хватило бы на целый Токио. Уке шёл по этому проводу, забыв обо всём на свете. Он видел перед собой лишь одну цель, слышал одно сердце.       Поднялся на балкончик, вежливо улыбнулся и присел на диван рядом с Хайдом. Не слишком близко, но и не совсем далеко — так сидят хорошие приятели, не друзья и, конечно, не любовники. Чтобы что-то сказать, пришлось облизать пересохшие губы.       – Привет, — тихо выдавил он, коротко метнул взгляд из-под волос и сразу поспешил спрятаться.       Отвернулся, будто бы разглядывал переполненный зал, а на самом деле мысленно видел перед собой только что схваченный кадр и ужасался тому, что успел сфокусироваться на стольких деталях. Хайд выглядел иначе, чем на Арене, иначе, чем всегда, хотя Уке не был уверен, что когда-нибудь прежде концентрировал внимание на том, как тот был одет. А сейчас он мог бы с точностью описать россыпь модных колец на пальцах, джинсы с низкой посадкой какого-то молодежного покроя и рубашку из полупрозрачной ткани, которую Ютака про себя обозвал порнушной, потому что под ней было видно буквально всё. За короткий миг взгляд отметил и соски цвета кофе с молоком, и неожиданно — кубики пресса на животе. А ещё там где-то, кажется, мелькнул металл. «Неужто пирсинг в пупке?» Как вообще можно было увидеть всё это за такой крохотный промежуток времени?       – Я уже начал сомневаться, что ты придёшь, — голос Хидето обнял его мягким переливом, пуская по позвоночнику разряд прохладного тока.       – Ну вот я здесь, пришёл. Меня просто кое-кто задержал на верхнем этаже. Нао… — многозначительно сказал Уке, давя где-то в груди стремительно зарождающийся смеховой катаклизм.       Всё происходящее в который раз показалось до омерзения глупым. Глупо то, что заявился расфуфыренный, перерисовывал мэйк, укладывал волосы, снова придирчиво выбирал одежду, торопился, сомневался, жахнул эту дурацкую пилюлю, чёрт бы её побрал вместе с Нао и Хайдом.       – Так он нашёл тебя. Ну и что ты решил? Попробовал?       – Слишком большое искушение, — кивнул Ютака, и тут вспомнил, что у него есть прикрытие и отличное занятие на вечер, чтобы свести разговоры к минимуму: — Теперь я хочу есть. Ужасно хочу вообще-то! — натужно рассмеялся он.       – Ладно, сейчас добуду тебе меню, — Хайд встал, подошёл к краю балкона и бойко высвистал официантку.       Вроде бы он так уже делал неделю назад. Точно так же — пальцы в рот, секундный резкий свист. Всё было точь-в-точь, только Ютака тогда и не думал оценивающе пялится на его задницу. А сейчас он придирчиво её рассмотрел — маленькая, на вид упругая… «Какого хрена со мной творится? Это всё таблетка, да, она виновата».       К счастью, девушка подоспела довольно быстро, чистокровный не успел распознать лёгкую панику, которая охватила Уке.       – Закажете сейчас? — спросила «версальская» штучка в белом парике и пышном коротком платье.       – Хочешь что-то конкретное? — спросил Хайд, уже вернувшийся на диван и присевший ближе, чем сидел до этого. Нога на ногу, меню в руках, сама сосредоточенность, только очков на носу не хватает — по лицу вылитый учитель. Почему мысли об учителе вызвали очередной шквал неоднозначных ассоциаций, Ютака не знал и знать не хотел. Отчего-то возникало такое впечатление, что Хидето при внешней концентрации на деле совсем не серьёзен, а в душе вообще над ним ржёт.       – Не знаю. Хотя нет… Знаю. Я хочу всё, — выпалил Ютака, прежде чем подумал.       – Ладно, тогда доверься мне, — произнёс Хайд очень тихо, поджимая губы. — Правда, тут всё европейское, не знаю, любишь ли ты, но, заверяю, готовят у Бё вкусно. Значит мы возьмём это и вот это, а ещё сёмгу на гриле, бельгийские вафли и пару-тройку блюд от шефа. Только, пожалуйста, подайте всё маленькими порциями, нам важен вкус, а не сытость.       – И всю коктейльную карту несите, — неожиданно для себя охамел Уке. — Гулять так гулять, я там точно половину не пробовал ни разу в жизни. Ну то есть после обращения пил, конечно, но это не считается.       – Уверен? Не много тебе? — в карих глазах скользнуло неодобрение, и Ютака вдруг почувствовал себя зарвавшимся школьником, который не способен рассчитать свои силы.       – Я хочу попробовать и попробую, — упрямо процедил он, подумал и добавил: — И тарелку вишни ещё. Хочу вишню.       – И вишню, значит, а мне виски повторите, пожалуйста, — Хайд захлопнул меню, передал его официантке, та стремительно побежала вниз исполнять огромный заказ.       – Мы с тобой им сегодня кассу сделаем, — проговорил чистокровный и поменял позу с максимально закрытой на максимально расслабленную — практически улёгся назад на спинку дивана, широко раскинув руки наверху и расставив колени в стороны.       Шарик пирсинга в пупке у него всё же имелся — Уке внутренне застонал, когда это понял. Первое впечатление было совсем другим, Хайд представлялся ему более взрослым, что ли. Но этот образ подростка-завсегдатая клубов с хищно подведёнными глазами шёл ему ничуть не меньше, чем закрытый наряд с шляпой-цилиндром.       – Весь твой вид… Хотел произвести на меня впечатление? — язвительно протянул Ютака.       – И как, получилось? — и, не получив ответа, продолжил, лукаво сверкая взглядом: — А ты? Зачем накрасился? — Хайд медленно с интересом сощурился, приложил руку к подбородку указательным пальцем вверх к щеке с торжественным видом: «Внимаю тебе, сам ляпнул — сам выкручивайся».       Ютака замялся, слишком подвижная мимика чистокровного могла обескуражить кого угодно. Но в этот неловкий момент Ютаку снова выручила девушка-официантка, она принесла приборы на двоих. Потом на столике стали появляться коктейли и заказанная еда. Это немного разрядило обстановку. Хотя, как оказалось, и в этом Хайд нашёл для себя способ смущать Уке — они ели с одной тарелки. Каждому по кусочку. Чистокровный объяснил это просто:       – Кухня европейская, тут надо ножом и вилкой, позволь мне за тобой поухаживать.       Ютака согласился, посчитав это разумным, хотя близость немного сковывала движения. Они сидели совсем рядом, иногда касались друг друга, отчего горячая волна то ли паники, то ли возбуждения вскипала за солнечным сплетением Уке. Приходилось заедать это жутковатое чувство. Дегустируя еду, он всякий раз получал гастрономический оргазм, и с трудом контролировал восторг. Хидето пробовал по чуть-чуть для вида, больше наслаждался реакцией Уке.       – Тебе-то зачем есть? Это я должен всё успеть, пока эта штука действует, — спросил улыбающийся Ютака, испытывая нечто вроде эйфории от обилия разнообразных вкусов.       – Хочу чувствовать то же, что чувствуешь ты. Ужасно любопытно. Стой, это не так надо есть, смотри, — тут он сделал возмутительную вещь: макнул отрезанный кусочек мяса сначала в один соус, потом другой и сунул вилку Ютаке под нос так уверенно, что он от неожиданности покорно открыл рот, не успев возмутиться. Кормил его Хайд до ужаса неприлично: неспешно толкнул кусочек в губы, глубже, ещё глубже, а потом постепенно отодвинул назад вилку, отчего процесс затянулся на долгую минуту.       – Видишь, так вкуснее, — чистокровный, не моргнув глазом, облизал остатки соуса с прибора, отчего Уке чуть не подавился, закашлялся и поспешно запил проклятое мясо первым попавшимся коктейлем — Пина коладой.       Выпивка, на удивление, не пьянила, да он и не стремился добиться этого эффекта, как в прошлый раз, когда поглощал алкоголь литрами. Сейчас голова была затуманена лишь яркими вспышками удовольствия от закусок, но мыслил Уке ясно. Сравнение со своим обычным поведением не давало ему покоя, он отслеживал новые ощущения и диву давался — насколько же всё иначе. Не сдержался, с языка сорвалось:       – Конечно, вкусно. А ты ловко пользуешься моей слабостью. Если бы не подсунутая тобой наркота, ты бы точно получил за этот трюк с вилкой. Да что там, я под дулом пистолета не стал бы есть с тобой из одной тарелки. Но сегодня особый случай…       Ютака говорил и говорил, не замечая реакции, и вдруг понял, что плечо Хайда уже не касается его, как было до этого. Чистокровный отстранился и смотрел на него холодно и даже зло.       – Так. Давай проясним этот момент сразу. Я тебе ничего не подсовывыл, Ютака, — жёстко отчеканил Хайд. — Почему тебе так нравится лгать себе?       – Но эта таблетка… — Уке осёкся и напряжённо посмотрел на изменившегося в лице мужчину. Брови сошлись в недовольной морщинке, Ютака неосознанно повторил это — нахмурился. Так и сидели рядом, потемневшие и мрачные, а призраки недавнего искристого состояния лёгкости сгорали и таяли, оседая пеплом на их лицах и опустившихся плечах.       – Она не затуманивает мозги. Не влияет на принятие решений. Хотел тебе подарок сделать, не думал, что ты так это воспримешь. Всего лишь развлечение для тебя, мне кажется, у тебя их в последнее время было немного.       «Да совсем не было… Лет сто… Ну ладно, почти семь», — виновато подумал Уке.       – Решил чуть-чуть порадовать. Я с трудом выпросил таблетку у Нао, у нас тут не производят подобного в промышленных масштабах, как ты мог подумать. Кажется, этим я обломал доктору воскресное свидание в пиццерии, он был очень расстроен.       – Как же он согласился?       – Я умею быть убедительным.       – Не сомневаюсь…       – Ютака, можно я скажу тебе одну вещь? Очень откровенную. Я не мазохист, по крайней мере не до такой степени, чтоб терпеть нечестность. Поэтому не потерплю спасительного вранья. В смысле, в отношениях. Уж если это нужно, то нужно нам обоим. Никакого самооправдания. А если ты постоянно будешь притворяться, что я тебя принуждаю, заставляю, навязываюсь, опаиваю наркотиками… Давай остановимся на этом прямо здесь и сейчас. Я вызову такси, и мы больше никогда не вернёмся к…       Ютака, который все это время сидел с опущенным взглядом, вдруг поднял его, поправил мешающуюся прядь волос в своей причёске и тоном чуть ниже обычного произнёс:       – Покажи мне свой трюк.       – Что? О чём ты? — удивился Хайд.       – О вишне, Хидето. Ты тогда завязал веточку языком. Как ты это делаешь?       Произнесённое вслух имя и долгий взгляд-признание, взгляд-согласие, невысказанная вслух просьба о прощении. Они застыли, как в безвоздушном пространстве, глядя друг на друга. Ютака считал удары своего сердца, частившего на сверхзвуковой, пока не сбился, осознав, что сердце Хайда заглушает его стук — оно билось ещё быстрее и громче. Уке тонул в тёплом карем океане, а Хидето падал в пропасть расплавленного нефрита.       Поцелуй накрыл точно сошедшая с гор лавина. Пальцы в волосах — бродили, зарывались, гладили Ютаку по затылку, сначала успокаивали, как напуганного зверька или ребёнка, а потом всё изменилось. Одной рукой Хайд придерживал его за шею, а вторая порхнула по плечу, к спине, пробежалась по лопаткам, как горячий дождь по раскалённой крыше. Почему-то было ужасно жарко. А ладонь уже лежала на пояснице, тяжёлая, сильная, чуть надавливала, отчего хотелось прогнуться в спине совершенно развратным образом и сразу принять коленно-локтевую. Во рту вообще творилось нечто невообразимое. На черенке вишни Хайд показывал, наверное, одну сотую своих талантов. Ютака почувствовал, что его отымели одним только поцелуем — скользящими проворными движениями языка.       Если бы чистокровный ещё немного подтолкнул его вперёд, Уке бы полностью улёгся на диванчик и без всяких пререканий позволил бы ему трахнуть себя прямо там, в клубе, на глазах у изумлённой публики. Стыд? Какой стыд? Контроль? Какой контроль? Вся мыслительная деятельность отключилась, осталось только тело и огромное сердце, которое, казалось, с каждым ударом становится всё больше и больше.       Уке Ютака почти умер, его сжигали на погребальном костре, и от этого почему-то было адски хорошо. Перетекающая изо рта в рот слюна, улыбающиеся кошачьи губы, которые сминали его губы. Он ощущал, как Хайд улыбается, по очертаниям и прикосновениям. «Что-то не так… Почему он смеётся?»       На миг Уке приоткрыл глаза, чтоб проверить: ресницы Хайда были опущены, чистокровный гладил и целовал самозабвенно и счастливо, но не причиняя неудобства, не толкая дальше, не переступая границу. Почему-то это возымело эффект эмоционального пластида на нервно подрагивающего Ютаку. Он взбесился. Единственным предположением было: «Жалеет? Бережёт?» До этого его рука спокойно лежала на плече Хидето. Теперь он нырнул ею резко вниз, спикировал на живот, толкнул. Хайд, не ожидавший нападения, завалился назад, распахнул совершенно одуревшие, непонимающие глаза.       Разорвавший поцелуй Ютака наклонился над ним, его растрепавшиеся чёрные волосы закрывали половину лица. Сердитый, изучающий, губы пошло поблёскивали, дыхание срывалось. А ладонь так и оставалась на животе Хайда, нервно комкая прозрачную ткань. Затем пуговицы одна за одной стали извлекаться из прорезей. В этот миг Ютака походил на себя шестнадцатилетнего, хотя не знал об этом: смазанные тени на веках, упрямые брови, приоткрытый голодный рот.       – Почему ты пахнешь сигаретами? — кольнуло неприятное озарение, спросил и продолжил раздевать чистокровного. — Я ни разу не видел, чтоб ты курил.       – Я бросил. Давно. Не курю, — ровным голосом ответил Хайд, и Ютака замер, выстраивая предположения о том, как и с кем Хидето коротал время, дожидаясь его. Всё это крутилось в голове, приправленное лексикой в стиле Широямы, пока Уке не услышал продолжение:       – Только когда нервничаю… А ты?       – Курю или нервничаю? О чём был вопрос? — немного расслабился Уке, склонил голову к плечу, изучая мужчину. Кто из них с кем играет было непонятно. Он царапнул чистокровного по животу, наслаждаясь тем, как он жмурится, предоставляя своё тело в его распоряжение.       – Отвечай на тот, на какой посчитаешь нужным.       – Ни то, ни то. Тоже бросил. И курить, и нервничать. Не хочу больше.       – Правда? — сладко протянул Хайд. — Не хочешь?       Ответ не успел сорваться с губ, потому что искуситель приоткрыл рот и демонстративно выпустил клыки, чтоб Ютака видел, какой красивый хищник лежит сейчас перед ним, пока он тратит время на пустую болтовню. Тело отреагировало само, как волна реагирует на ветер, поднимаясь выше, меняя направление. Уке вздрогнул, выпрямился. До этого Хайд ни разу не показывал клыки. Они медленно увеличивались в размере, казалось, вместе с этим увеличивалась эрекция Ютаки. Ровные, длинные, аккуратные — идеальное оружие.       – Тут, наверное, полгорода собралось сегодня, — заворожено проговорил Уке. — Тебе как? Увидят же с сыном Сатаны или как там меня называют?       – Иди уже сюда, мне всё равно, кто и что скажет.       Улыбка с клыками была последним осознанным впечатлением Уке до того, как его накрыло безумием. Дальше был водопад ярких вспышек. Он бездумно склонился к подкаченному животу Хайда и провёл языком вокруг пупка, всосал в рот выступающий металлический шарик пирсинга, пробуя, как это — тёплый металл со вкусом и запахом чистокровного. Рука скользнула мужчине между ног, и Хайд громко выдохнул с полустоном, когда она коснулась эрегированного члена, туго обтянутого джинсами, наверное, ему было тесно до боли. Мысль об этом принесла Ютаке истинное удовольствие, будто бы сам он не был в таком же положении.       Губами он поднимался выше по торсу — десятки мелких торопливых поцелуев, тоже своего рода дегустация. С силой сжал чужой член и заскользил языком выше к соскам, с трудом держа равновесие без опорной руки, обхватил губами левый на пробу и почувствовал, как в волосы снова нежно вплелись пальцы чистокровного. Когда Ютака укусил его в первый раз, он даже не понял. Как это случилось? Осторожные движения рукой переросли в рваные и грубые, вкрадчивая трепетность превратилась в кровавые стихийные поцелуи, а ладонь Хайда оказалась на его члене. Второй рукой чистокровный надёжно подхватывал, поддерживал, обнимал, так, чтоб их безумный клубок не скатился на пол.       Кажется, первый раз зубы Ютаки вонзились в тело Хайда чуть выше ключицы, и он подумал, что потеряет сознание от многозвучья открывшихся ему переливов вкуса. Необъятный поток медового солнца, безграничный, разрастающийся, как медлительный взрыв. В нём всё звенело энергией и силой. Таким был Хайд внутри. Неудивительно, что сородичи верили в него, как в божество, готовы были следовать за ним. В ту ночь, жадно глотая эту кровь, вспарывая клыками гладкую кожу на шее, Уке впитал силу Хайда, почувствовал её в себе. От такого сладкого грехопадения можно было свихнуться.       Он дал Ютаке много, так много, что, когда его остановили, Уке испугался. Осознание прошибло панической волной. Он сорвался. То, чего он боялся в себе как в вампире, с Хайдом не встретило осуждения. И этот вкус… Страшно было подумать, что было бы, если б Хидето не оттащил его вверх за ткань пиджака с приказным: «Всё, хватит, остановись».       – Блять, блять, блять, — выругался Ютака, резко вскакивая и отстраняясь. Неосознанно вытер кровь с лица рукавом, совсем растерянно проронил: — Прости! Я никогда так не пил… Не понимаю…       – Тссс, — Хидето приложил палец к губам. — Всё нормально.       Он полулежал, опираясь на локти, чёрные зрачки растеклись чуть ли не во всю радужку, грудь и живот были в пятнах крови, как в боевом раскрасе индейца. Вздохнул, поднялся рывком, без слов деликатно взял руку Ютаки в свою, поднял и укусил в запястье, при этом продолжал прошивать Уке горячим взглядом. Он пил недолго, с каждым глотком дышал громче.       – Ну как? — еле слышно спросил Ютака, скрывая волнение. Всё-таки он был полуоборотнем-полувампиром, его кровь была не четой крови чистокровного. Это было по-детски, но хотелось показаться… вкусным. Ну хотя бы не отвратительным. Но уже по загадочно сияющему лицу Хидето он понял — плеваться тот точно не будет.       – Ты и не представляешь, насколько ты особенный, — почти простонал чистокровный, когда закончил, облизнулся и запечатал место укуса ласковым поцелуем. — Чудесный…       – Знаешь… Ты меня девственности сейчас лишил. Возьми на себя ответственность, — ослепительно улыбнулся Ютака, вполне себе довольный предоставленным ответом, и ткнул мужчину указательным пальцем в грудь.       – А? — не понял Хайд.       Уке впервые увидел у него на лице такое глупое встревоженное выражение, словно тот и вправду пытался понять, каким образом он мог сделать то, в чём его обвиняли. Рассмеялся в голос:       – Да-да, ты у меня первый. Первый, кто пил мою кровь. До этого я…       Тут уже на него налетел Хайд. Второй поцелуй был другим: столкнулись носами, путались в руках, в мешающейся одежде, Ютака проклинал бесполезную порно-рубашку Хайда, смеялся чистокровному в рот, снова толкался языком, а затем впускал к себе. Какая-то трогательная полуигра-полуборьба на грани безумия. Обнимая его одной рукой за талию, Уке поражался тому, какой же он невыносимо хрупкий и при этом сильный. Странный диссонанс этих двух представлений о мужественности приносил необычайное удовольствие.       – Ммм… Не могу больше… — промычал почти счастливый Уке в поцелуй. — Пойдём отсюда.       – Куда? — Хидето с жалостью оторвался от его губ и посмотрел с укоризной — мол, зачем болтаешь, когда тут еще столько вкусного.       – Да хоть туда, куда Манабу утаскивала эта его принцесска. Кстати, ты с ней спал? Наверняка ведь спал…       Что-то изменилось. Будто в жарком клубном воздухе включили кондиционер. Лёгким необъяснимым холодком повеяло от Хайда, он отвёл глаза и начал агрессивно покусывать свою нижнюю губу. Поскольку клыки ещё были на месте, из губы тут же начала сочиться тонкая струйка крови. Ютаке хотелось размазать её, убрать, но он продолжал просто смотреть, с каждой секундой хмурясь всё больше.       – Что не так? — наконец не выдержал он.       – Мне пора домой, — ошарашил его Хидето. В глаза не смотрел, поспешно застёгивался.       – Погоди… Куда? Зачем? — Уке начал медленно, но верно вскипать от гнева. — Манабу, что ли, в кроватку укладывать? Одеяло подтыкать и колыбельные петь? Какие у тебя там дела?       – Ну, допустим, пусть будут колыбельные. Ты прости, не могу я продолжить сегодня. Так будет лучше.       – Ага. Ну что ж… Понятно, — раздражённо дёрнул плечом Ютака. — Как честность вымогать — так «давай это будет то, что нужно нам обоим». Как потрахаться, так — «я всё решу сам, один». Класс. Ну и катись.       – Юта, — с мукой в голосе произнёс Хайд, всё же поднимая на него взгляд. — Поверь мне. Сегодня — это не лучшая идея. Завтра ты убедишься в этом сам.       – А может, я уже сегодня сам буду решать, когда идея хорошая, а когда так себе? — обиженный, раздосадованный, он просто не понимал, почему его бросают.       – К тому же завтра я уезжаю из города… — с виноватой интонацией продолжил отступать чистокровный. Он уже встал и смотрел на шокированного Ютаку сверху вниз.       – Эм… Что? А раньше сказать было нельзя?       – Прости, мне правда надо бежать, — он шёл назад, спиной к лестнице, лицом к Ютаке, рискуя рухнуть со ступенек на танцпол.       – Ну и проваливай. К чёрту! Можешь не возвращаться, — Уке оглядел заставленный недоеденной едой и недопитыми напитками стол, выбрал что-то самое крепкое на вид и опрокинул стакан в горло. Стало так грустно и обидно, что слов не было. К тому же в джинсах всё ещё наблюдалась «существенная проблема», а этот предатель решил драпать в такой момент.       – Понятно. Ладно, Юта, увидимся.       Ответом он не был удостоен. У Ютаки были другие друзья на эту ночь — пузатенькие и стеклянные с обжигающими жидкостями внутри, батарея стаканов, бокалов и рюмок ждала его внимания.       И вдруг «источник мирового зла» вернулся к нему бегом, спустившись и вновь поднявшись по лестнице, обхватил лицо ладонями, бегло поцеловал и зашептал прямо в губы:       – Дождись меня, я вернусь очень скоро, во вторник утром… Нет, постараюсь в понедельник вечером.       – Да хоть вообще не приезжай, — бормотал Ютака, кошкой укладываясь на лопатки, утягивая Хайда за собой и вовлекая в новый поцелуй, а бёдра сами собой обхватывали его бедра, прижимая ближе, теснее.       Хайд освободился рывком, выпрямился. Его веки до сих пор были закрыты. Тяжело дыша, он убрал клыки. Уке смотрел вверх на растрёпанного мужчину и не мог произнести вслух того, что было на уме: «Невозможно на тебя злиться, сволочь». Рука сама тянулась снова коснуться живота, обнять шею, но пальцы замерли на полпути и задумчиво бродили в воздухе.       – Уходи, — глухо простонал Ютака. — Уйди уже с глаз моих… Убирайся.