Купол

      Искусный тактик должен уметь отступить с поля боя так, чтобы враг чувствовал себя поражённым и кусал локти от сожаления. Вовремя нанести максимальный урон, а затем удалиться, оставляя пустоту и жажду реванша. Такие соображения тешили эго Уке Ютаки в субботу утром. После вчерашней сокрушительной победы над самодовольным и вредным «противником», он не мог не радоваться. При этом честно признавал, что сам ничуть не лучше Хайда, ведь наслаждение ему приносило именно самодовольство и вредность. Но что поделать, если пульс так и занимался от восторга при мысли об очередной маленькой гадости, которую он задумал в отношении Хидето.       Ютака представлял его восхитительную реакцию на каверзу: удивление, надутые губы, нахмуренный лоб, аккуратную недовольную складочку на переносице, которая появлялась, когда Хайд раздражался. И ему становилось так приятно, что плевать было на моральную оценку собственных действий. Пусть по-мальчишески, пусть как глупое соревнование, дворовая детская игра «кто главный». От неразумного ребёнка его отличало только одно: Ютака гнался не за победой, отныне он с полной ответственностью понимал — ему нравится сам процесс, вот бы он длился и длился.       Вполне реальная возможность оказаться проигравшим в каком-то из раундов их «войнушки» совсем не пугала, наоборот, было так интересно, так здорово… Вчера он был «сверху», завтра, возможно, Хайд его за это «выпорет». Любая перспектива радовала. Главное, чтобы это продолжалось.       Ютака и проснулся с ощущением азарта, оно пылало на губах иллюзией остаточного вкуса крови. Ещё и глаза не продрал, как вспомнил упоительное. Утреннее воображение рисовало прозрачные кровавые капли — гранатовые зёрна на коже полуобнажённого Хайда, сидящего на острове кухни, с запрокинутой в истоме головой и приглашающее распахнутыми в стороны бёдрами. Мелкие штрихи и детали несуществующей картины были в высшей степени мучительно яркими. Уке пришлось перевернуться на живот, вцепиться зубами в подушку и, глуша звук, безнадёжно застонать от удовольствия.       На то, чтобы привести себя в состояние вменяемости, потребовалось минут десять. Он и так ночью уделил воспоминаниям о «десерте» слишком много времени. Но как бы приятно это ни было, останавливаться на достигнутом Ютака не собирался. Зная, что Хидето обязательно придёт сегодня за своей порцией «сладкого», без которой его нахально оставили, Уке решил применить стратегию мнимого отступления. А попросту — спрятаться.       В доме почти никого не осталось, кроме них с Акирой. Троица рыбаков (а вернее один рыбак и два прихлебателя в лице Койю и примкнувшего Таки) уже утопала на озеро с утра пораньше. Выйдя из спальни, Ютака столкнулся с Сузуки, собиравшимся на работу.       – О, привет. Поздно вернулся вчера? Мы не дождались. Кофе сварить? — спросил тот с тактичной заботой.       – И тебе доброго утра. Не откажусь. Никто в здравом уме от твоего кофе не откажется, — рассмеялся Уке. — Дай мне только пару минут на душ.       – Да уж… — кивнул Акира с пониманием.       Комментировать ничего и не требовалось. Запах сказал волку всё без слов, от этого было немного неловко, но что поделать — жизнь под одной крышей с оборотнями имела свои обязательные нюансы. Например, отсутствие секретности в некоторых интимных деталях. По глазам Сузуки Ютака понял, что Акира в один миг прочитал в воздухе то постыдное, чем он занимался в своей комнате, а по его сияющему виду в общих чертах угадал, как прошло его вчерашнее свидание. И в этот миг его осенило.       – Аки, слушай… Поможешь мне кое в чём? Думаю, ты — тот, кто мне нужен.       Акира замахал на него руками с непроизвольно вырвавшимся потоком шуток:       – Вот уж не уверен, что я тот, кто тебе нужен. Или ты спинку потереть просишь? Тоже не рискну, потому что в красках представляю, что мне грозит за подобные дружеские услуги. Что теперь грозит любому, кто вздумает к тебе приблизиться. Я слышал на работе сплетни о Гакте, и это впечатляет, дружище. Мой респект Хайду, чего уж тут скажешь.       У Сузуки было два определяющих качества. Он был добрым и простодушным. Уке знал, что его друг детства совершенно не планировал смущать его. Так вышло без злого умысла. Желание провалиться сквозь пол вдруг стало невероятно отчётливым. Ютака отвёл взгляд и торопливо забормотал, уводя разговор в другом направлении:       – Передам ему, если хочешь. Но я серьёзно насчёт помощи. Мне нужно кое-что купить в городе, а денег почти не осталось. В общем, хотел у тебя занять. Неудобно, конечно, только выхода нет. Естественно я потом отдам, просто пока мы заперты тут, возможностей никаких. Не стал бы просить, но после победы на Арене у тебя хотя бы какой-то источник дохода появился. Так что…       – Юта, ты издеваешься? — весело перебил его волк. — Какое неудобно? Дурак совсем? Какие могут быть вопросы? Конечно, бери сколько надо! Мы тут все вообще-то жили на твои средства, пока с боями не повезло. Так что это я у тебя в долгу, а не наоборот! И, знаешь, ты вообще-то нашего великого знатока ставок мог бы спокойно разорить. Широ, как мне кажется, тебе по гроб обязан. А сейчас как раз подходящее время вернуть часть истраченного на него за все эти годы в моральном и материальном плане.       – Алименты, что ли, предлагаешь мне с него сбить? — успокоено хохотнул Ютака, оценив юмор. А прежде ведь было бы совсем не смешно. Однако теперь подобное предположение насчёт Широямы ничуть не задевало. Прошлое почти отболело. И многое вызывало лишь снисходительную улыбку.       – А чего нет? — хмыкнул приятель. — Имеешь полное право за сожранные нервы и прочие потери.       – Ну тебя! — отмахнулся Снежка с усмешкой. — Пусть тратит свои фартовые денежки на себя. Мне с тобой проще разобраться. Позарез надо смартфон купить. Не знаешь, где это можно сделать?       – О как. Совпадение! Представляешь, совсем недавно заходил в один магазинчик по дороге на работу. Думал, купить нам с Такой телефоны или нет? Так и не выбрал, потому что возьмёшь ему, а он ещё засрёт потом: модель не та, дизайн не такой, Акира вообще фу. Нахватался в том мире понтов, приходится с этим считаться. Вместе потом сходим. Зато я там, в магазине, с хозяином — по совместительству продавцом — познакомился. Мировой мужик, полчаса, наверно, протрепались.       – Ну и отлично, отведёшь?       – Конечно, спрашиваешь ещё. Давай прямо сейчас и смотаемся, купим.       – А потом я хотел бы к тебе на работу сходить. Устроишь экскурсию по вашим «гладиаторским» залам? Желательно на целый день.       – Устрою, раз просишь. Но это уже странно… — задумчиво щуря глаза, потёр подбородок Акира. — Ты покупаешь телефон, чтобы с «кем-то» по нему связываться. И параллельно сбегаешь из дома, чтобы этот «кто-то» тебя не нашёл… Удлиняешь поводок? Я правильно понимаю?       – Абсолютно правильно, Аки, хотя «собачья» терминология тут не очень к месту, но в целом так и есть, — с теплотой улыбнулся Уке. — Ты и не представляешь, какой ты умный и проницательный.       – Ладно, твоё дело, прячься, если хочешь. Проницательный, говоришь… Умный? Скажешь тоже. Кое-кто не согласился бы насчёт таких определений для «тупого босса». Можешь петь мне дифирамбы по пути на Арену. А сейчас иди куда шёл, потом выпьем кофе и пойдём. ***       Магазинчик, в который привёл друга Акира, был маленький, очень уютный и до ужаса прокуренный. Что и немудрено. Владелец встретил их широкой детской улыбкой и щедрой струёй горького дыма. У Ютаки создалось впечатление, что он вообще сигарету из зубов не вынимал, возможно, с рождения. Почему-то было очень легко представить младенца-Кена, требующего у новоиспеченной мамаши прикурить прямо в роддоме. Пока они общались, продавец смолил без остановки. Таинственным образом одна дотлевшая сигарета сменялась на другую, новую. Щелчки зажигалки Ютаке не запомнились, только эта белозубая слепящая улыбка и постоянный крепкий сизый дым.       Тёмные очки, расстёгнутая на груди цветастая рубаха, золотая цепочка на шее — облик типичного якудза странным образом не настораживал и не отталкивал. Видимо, из-за выражения лица хозяина лавки, оно безотчётно вызывало доверие. С первого взгляда с Кеном хотелось поболтать за жизнь и выпить пива. Отличная черта для того, кто работает в сфере торговли. Уке изумился стойкости Акиры — как он умудрился до этого ничего не купить в магазинчике Кена? Почти чудо. Наверное, страх облажаться перед придирчивым тигром сработал как своеобразная система защиты от чужого бронебойного обаяния. А вот Ютака поддался — приобрёл одну из самых дорогих моделей. Сузуки только одобряюще кивал головой, когда он выбирал. Мол, не парься, ты это заслужил.       Мало того, Уке, обычно не без трудностей сходившийся с людьми, умудрился довериться до такой степени, что переступил личную границу. Кен был очень приятным и лёгким собеседником. Наверное, это и сыграло роль в неожиданном решении. Ютака никогда бы не подумал обратиться с такой недопустимой просьбой к почти незнакомому человеку, а точнее вампиру. Однако Кен настолько располагал к себе, что с языка просто сорвалось само собой:       – Слушай… Кен, глупый вопрос, но у тебя случайно нет номера телефона Хайда?       Тот открыто рассмеялся, вытащил из кармана рубашки чёрную увесистую «раскладушку» в металлическом корпусе, на глазах у друзей раскрыл в ней телефонную книгу и первое, что там увидели Сузуки и Уке, было «братик Хайд».       – Записывай, — благодушно кивнул Кен. — Конечно, он у меня есть. Он есть почти у любого в этом городе, так что тайны в этом никакой. Останови кого-нибудь на улице, спроси — сто процентов получишь номер братца.       – Вы могли бы его в путеводителях печатать. Если бы, конечно, у вас были путеводители, а то ведь случайных путешествующих гостей здесь не бывает, — усмехнулся Акира и тут же виновато замялся, понимая, что по случайности поднял болезненную тему.       – Будут, — неожиданно серьёзно и спокойно уверил их Кен. — И путеводители, и гостиницы, и связь с миром. Я знаю, что однажды всё это дерьмо разрулится. Чистокровные обязательно перестанут прятаться, как крысы по углам, и будут жить с людьми без вражды.       – Какой чудесный оптимизм, — скептически прокомментировал Ютака. — Мне кажется, это нереально, уж прости за негатив. Но кому, как не мне знать, что чистокровные для человеческой цивилизации — слишком большое искушение. Они увидят в вас лишь источник силы для себя. Оружие. И не захотят принимать как равных. Как тех, кто имеет такие же права на свободу и нормальную жизнь. Увы. Даже обращённые вампиры пока с трудом принимаются обществом, необходимо всюду доказывать, что ты адекватен, что не похож на маньяка. Мне и моим знакомым приходилось сталкиваться с предубеждениями, с открытой враждебностью. А вам придётся пробиваться сквозь лютую ненависть. Это неосуществимо.       – Ты слишком пессимистичен. Я ведь не без оснований говорю, что так будет. Помяните моё слово, парни! Потом ещё будете говорить: «Вау, Кен-чан, да ты был прав, а мы не верили!»       – Послушай, да мы были бы только рады. Но слепо это невозможно сделать. Какое у тебя основание верить в светлое будущее для чистокровных? — устало вздохнул Уке.       Тот сделал затяжку и расплылся в хитрой улыбке, а потом повернул к ним экран своего телефона и уверенно постучал ногтем по экрану на имени «Хайд».       – Он — наше основание. Вот увидите, если Хайд не справится, никто не справится. А у него всё получится, он хороший мужик, идеальный политик и вообще умница.       Ютака сдержался и не поиронизировал по этому поводу только из вежливости. Лишь позже, когда они с Акирой бродили по подземным коридорам здания Арены, призадумался о сказанном Кеном. Чистокровные слишком легко полагались на своего лидера. Это почему-то раздражало, будто в Хайде видели всесильное сияющее божество, которое возьмёт и взмахом руки решит все их проблемы. Они взваливали на него чересчур многое, в городе царило поклонение на грани с пренебрежением к тому, что делало Хидето личностью. Ведь в жизни он был совсем не таким. Не мифический герой, не Спаситель, не Жанна д’Арк. Перед глазами маячил ребячески спрятавшийся в ладони от смущения маленький человечек, совершенно не тот, кого можно было бы рисовать на знамёнах и выставлять всемогущим. С другой стороны, Ютаке даже льстило то, что, вероятно, немногие знали эту сторону Хайда.       «Ну вот, приплыли, я начинаю ревновать тебя к твоим сородичам. Отвратительно», — осудил себя в мыслях Уке и попросил волка его извинить:       – Отлучусь на минуту, потом вернусь к вам в тренажёрный, ладно?       – Конечно, позвони и возвращайся, — улыбнулся ему Акира.       Всё же он был очень умным и проницательным.       Выйдя в коридор и достав новенький мобильник с единственным номером в памяти, Ютака испытал забытое желание закурить. Захотелось оказаться у себя на кухне в токийской квартире, открыть ящик и достать из него белый бумажный цилиндрик с ядом. Сигарета сейчас была бы кстати. «Это всё постоянно дымящий Кен виноват», — списал он внезапное стремление на нового знакомого, чтоб не признавать собственное волнение. Следующая трусливая идея — написать смс вместо звонка — спустя минуту была отринута с гордостью. «Я справлюсь!» Вздохнул, взял себя в руки и нажал на вызов. За весь разговор его голос почти ни разу не дрогнул, хотя поводов было предостаточно.       Хайд в этот момент уныло сидел на крыльце их общежития, там же, где вчера перед походом в ресторан его ждал Уке. Чистокровный не знал, что предпринять дальше. Он только что стучал в дверь несколько раз, ему не открыли. Такого он никак не ожидал, когда собирался заскочить к Ютаке на утренний кофе. И тут телефон в кармане настойчиво завибрировал. Хайд коротко выругался вслух — его общедоступность в данную минуту выводила как никогда. «Суббота! Обычно это выходной! Что вам ещё от меня нужно?» Неизвестный номер не был неожиданностью, ему часто звонили по различным рабочим вопросам, так что ответил он с ужасной жаждой поскорее отбрить звонящего, но услышав голос, расплылся в улыбке.       – Доброе утро, Хайд-сан, — нарочито деловым тоном произнёс Уке.       Секундное молчание было красноречивее дальнейших слов:       – Какая неожиданность. Что ж, и тебе того же, коварный мальчишка.       – Кажется, после вчерашнего у меня больше оснований дразнить тебя таким образом. Не ожидал, что ты можешь быть настолько… отзывчивым, — невозмутимо произнёс вслух Ютака, повернулся к стене и уткнулся в неё, приятно прохладную, лбом.       – Думаю, ты бы продержался не дольше моего, если бы я раздел тебя, усадил на стол и как следует покусал, — Хайд склонил голову набок с мечтательной улыбкой. Ей странным образом вторило солнце, скользящее игривыми зигзагами по асфальту, и шорох листвы, и горячий запах лета, законсервированного в маленьком городке.       Проезжавший мимо на велосипеде курьер из раменной вежливо приложил пальцы к кепке, здороваясь с задумчивым Хидето. Тот машинально с невидящим взглядом кивнул ему, вслушиваясь в ответ Ютаки. Мальчишка, конечно же, огрызался, чего и следовало ожидать:       – Как тривиально с твоей стороны, отбиваться с помощью пустых угроз. Детский сад, да и только. «Вот я бы тебя, если бы…» Слова на ветер. Ты можешь лучше, Хидето.       – Не подначивай меня, пожалеешь. Специально провоцируешь. Опять.       – Вовсе нет, тебе показалось. Это не провокация. Это печальная констатация фактов. Угроза пуста. И неосуществима. Не в ближайшее время, да?       – Ну почему, высказанное пожелание вполне выполнимо и не противоречит моему плану. Разве ты не сказал сейчас: «Раздень меня и покусай как следует»? На самом деле я услышал только это.       – Может, ты просто слышишь то, что хочешь услышать и… сделать? — раздался тихий насмешливый «фырк», который заставил чистокровного прикрыть рот ладонью, чтоб наружу не вырвался глупый радостный смех. А ну как поймёт неправильно и обидится?       – И чьё поведение сейчас детский сад, Ютака? — сдержанно произнёс он. — Я, конечно, не имел такого опыта, как ты. Не был ребёнком в группе сверстников, не спорил и не играл в салки. Но в твоих словах я всегда слышу нечто вроде: «Попробуй догони». Это и принято называть провокацией.       – Я чаще играл в шахматы, чем в догонялки в детстве. Учитывай это, пожалуйста, прежде чем анализировать меня.       – Не вижу особенных отличий, разве что комбинаций больше и путь к победе дольше. Что опять же аргумент в пользу того, чтобы не спешить с тобой, иначе неинтересно.       – Почему ты не говоришь прямо, чего хочешь? — нетерпеливо рубанул Ютака, начавший закипать от этих плутаний вокруг да около.       – А ты почему? Я — потому что не хочу тебя смущать, — легко произнёс чистокровный. Он прижал телефон теснее к щеке и с улыбкой прикрыл глаза, представляя себе занимательные картинки с обольстительно смущённым Ютакой — чтоб он запинался посреди уверенной нахальной речи, отводил взгляд, хмурился…       – Ну конечно. Всё ты хочешь, не хитри. Слышу по твоему сопению, что уже думаешь о чём-то непотребном. Как спалось, кстати?       – Чудесно. Просто восхитительно. Ты мне оставил столько тем для фантазий. Правда, меня чуть не вырубило на кухне, но я собрал волю в кулак и добрался до ванной, а потом и до спальни дополз.       – Горжусь тобой. Сумел замести следы. Наверное, побоялся, что Манабу застанет тебя на «месте преступления». Да ещё в таком виде. Как не стыдно, благородный папаша!       – Думаю, Манабу и так нас с тобой слышал и вряд ли бы туда сунулся. Он и без того с утра на меня косился с осуждением и сочувствием, будто диагноз «эротоман» на лбу выписывал. А тебе как спалось? Видел во сне повторение своего «преступления»?       – Нет, конечно. Я всю ночь спал сном невинного младенца, — соврал Ютака, не моргнув глазом.       – Какой наглый врущий младенец. Ещё и невинность приплёл! Ай-яй, какое аморальное создание. Могу я записать этот номер как твой, или ты у друзей одолжил телефон, чтобы поболтать о салках и шахматах и красочно солгать мне про свои непорочные сны? — Хайд понизил голос до полушёпота и про себя проклял собственную идею притащиться к Уке в гости этим утром. Если бы он сейчас был у себя в спальне… Да где угодно, только не на улице под прямыми лучами солнца и внимательными взглядами редких прохожих.       – Можешь записать как мой. Спасибо, что напомнил про цель звонка, а то треплемся попусту. Завтра мы с тобой идём в клуб, — в ультимативной форме заявил Уке, резко переходя к основной теме. — Заедешь за мной в девять.       Уголки губ Ютаки подрагивали от нетерпения — как же сложно было сдерживать эмоции с этим живым воплощением искушения. Даже по телефону, на дистанции, он умудрялся уводить его в сторону от запланированной стратегии поведения, смешить, расстраивать и заводить одновременно. Но тут пришла его пора торжествовать. Хайд был явно обескуражен неожиданным предложением:       – Серьёзно? Ты приглашаешь меня в «Screw»?       – Ну да. Чего непонятного? Всё, хватит тратить время, завтра увидимся, тогда и поговорим, — Уке готов был бросить трубку, но Хайд очнулся от недавнего приступа влюблённой мечтательности, нервно заёрзал на крыльце и успел его остановить:       – Погоди, не отключайся, у меня уйма вопросов. Во-первых, почему именно туда? Не знал, что ты любитель клубной жизни. Во-вторых, ты же в курсе, что у них в это воскресенье тематическая вечеринка? Уверен, что хочешь?       – Уверен. А ты, я смотрю, как раз любитель клубов, раз так хорошо знаешь их расписание. Представляю, как часто и по каким поводам ты туда наведываешься. Отличное место для охоты, понимаю, — едва слышно процедил Ютака. И тут же, рассердившись на себя, зажмурился и плотнее прижался лбом к холодному камню.       – Прелестно. Понимает он, видите ли. Да, я туда наведывался. Заметь, в прошедшем времени. Это если говорить о том, что ты подразумевал. Хотя с тобой я, кажется, даже чаще хожу в клуб, чем делал это раньше. Просто я подписан на новости этого заведения, Бё-кун настоял, когда они открывались.       – И что за тема будет в это воскресенье? Давай поконкретнее.       – Боюсь, тебе не понравится, — сказал Хидето, выдерживая драматичную паузу.       – Ну же, не томи. Что там? Садо-мазо? Драг-квинс? Зная Бётаро, могу предположить только эти варианты.       – А ты неплохо его знаешь… Но эти две пати уже давно случились, по-моему, ещё в первую неделю после открытия. А завтра будет… Прости, но это гавайская вечеринка.       Тут Уке впервые за их беседу широко и расслабленно улыбнулся:       – Правда? Хула, пальмы и подобный ужас? Ну, пусть будет так, значит идём на гавайскую вечеринку. Спасибо, что предупредил. Выбирать не приходится.       – Хочешь именно туда? Уверен?       – Да. Жду в девять. И на этот раз я проставляюсь. Надоело быть твоей куртизанкой.       – Ой, ну вот! Какая жалость, я ведь только вошёл во вкус. Хотя воспитанные куртизанки так, как ты вчера, не поступают.       – Тебе-то откуда знать, как они поступают? Корчишь из себя папика, выгуливающего свою пассию. Завтра побудешь на моём месте — попробуешь себя в роли содержанки. Надеюсь, впервые.       – Конечно, впервые. Я польщён, что тебя это так волнует. Хочешь открыть мне новые горизонты в отношениях? Ты в любом случае для меня уникален, не сомневайся. Такого со мной ещё не случалось. Во многих аспектах.       – Хочу, чтоб ты не сильно задавался. Ладно, признаю, я не против ухаживаний. Но в меру. И хотя бы по очереди. Всё, до завтра, некогда мне, — резко оборвал затянувшийся разговор Ютака. Он и так должен был состоять всего из пары предложений, но вышел слишком длинным и откровенным.       Уке нажал «отбой» и перевёл дух. Завтрашний вечер обещал быть ещё более горячим, чем его вчерашние сны. «Надо будет занять ещё денег у Акиры», — решил он.       Хидето в это время счастливо сохранял номер в памяти телефона под простым обозначением «Юта». Щурился на яркий полуденный свет, бликующий от экрана с заветными цифрами. И ни о чём, совершенно ни о чём не думал. ***       Широяма никогда не отличался особенной чуткостью по отношению к чужим эмоциям и привык считать это нормой. Все эти сложные штуки вроде эмпатии были не для него. Пусть герои старых дорам и новых ток-шоу разбираются, почему у кого-то из них на кого-либо стоит или не стоит. Типичные разногласия и сложности в паре, по его мнению, должны были решать те, у кого слишком много времени на подобную муть. У Юу таких проблем сроду не бывало. Раньше… Но после разговора с Таканори его накрыло очередным цунами охренительных открытий из области взаимоотношений:       «Вау! Такашима, оказывается, переживает».       «Фак! И правда, чего это мы не ебёмся?»       «Чёрт! Как же Койю так долго терпит?»       Дальше в голове у бедного офигевающего от обилия вопросов и психологических дилемм Юу шёл подсчёт их с рыжим «диетических» дней. И всякий раз он сбивался со счёта в паническом ужасе. По его меркам, выходило просто астрономическое количество «пропусков».       Тут-то болезненная совестливость и вторглась на территорию душевного покоя Юу, начиная крушить хрупкие строения, взращенные за время оседлой жизни в городе чистокровных. Прежде ему даже в голову не могло прийти, что его поступки способны вызывать некие сложные цепочки реакций в душах других людей. Не то чтобы Широяма был бесчувственным или жестоким, как предположил в качестве упрёка его бывший напарник. Нет, у Юу было большое сердце, но, как многие мужчины, он не мог похвастаться особенной чуткостью по отношению к чужим эмоциям. В силу врождённой недогадливости он многое не замечал, не подозревал и в итоге принимал как есть. Типичная ошибка сильного пола, совершённая не со зла, а потому что Широяма и есть Широяма. Что, впрочем, не снимало с него ответственности, и теперь до него это дошло.       Внезапно его начало пыточно раздирать из-за чувства вины по отношению к Койю. Откуда что взялось? Из космоса, что ли, транслировали ему эти мучительные угрызения? Причём непривычная передача гудела в уши не белым шумом и не голосами зелёных человечков, которые, как ему когда-то авторитетно заявлял Койю, в теории должны общаться на языке, похожем на дельфиний. Лучше бы на ухо Юу тявкали дельфины. Нет же, это было нудное причитание проклятого самодовольного Таки. Сначала бархатный голос Мацумото заунывно повторял свои сентенции из последнего «сеанса психотерапии». Потом проекция приятеля стала, как заправский диктор, озвучивать собственные мысли Широямы:       «Как можно было об этом забыть?»       «Почему в последнее время не думал о сексе?»       «Почему не замечал Койю?»       Перечень вопросов шокировал не хуже, чем предшествующие ему открытия. Такое было совсем не в его правилах. Ведь раньше любые проблемы в жизни Широяма решал сексом. Тяжёлый день? Депрессия? Уволили с очередной вшивой работёнки? Значит пора кого-то снять. Так это было при Ютаке. В то время Юу считал нормой регулярные походы налево. Негласным условием было только то, что спал он исключительно с женщинами, одноразовых однополых связей у него не было. Широяма спускал пар в каком-нибудь грязном отельчике в стиле нуар и спокойным нагулявшимся котом возвращался в чистенькую вылизанную до полной стерильности квартиру любовника. Вроде бы от этого их острые углы сходили на нет. На деле — у Юу просто появлялись силы умалчивать о конфликтах. А Ютака… Кто знает, как он переживал его любвеобильность? Из этого сложного, вредного гордеца разве вытянешь правду, пока его не бомбанёт? Широяма предпочитал не взрывающегося Уке Ютаку. Так что выполнял общие договорённости и был настроен считать, что Уке тоже всё устраивает. Он же ему не врал, а значит совесть была чиста. Широяме периодически нужна была эта незамысловатая ебля без обязательств, чтоб выдержать повышенное напряжение в отношениях.       Потом случилась их вампирская драма — и Ютака стал его прошлым.       Новым методам снятия стресса Широяма со временем так и не обучился. Помахать ножами и присунуть кому-нибудь — вот был его фирменный рецепт лекарства от всего. Не факт, что полегчает надолго, и всё же усталость и удовольствие — прекрасное комбо, которое работало не хуже обезболивающего. Не лучше тоже, но хоть что-то.       Да и когда жизнь столкнула его с Койю, он привычно действовал по тому же сценарию, только уже в общей спальне. Любую ссору стремился разрешить с помощью секса. Агрессию, истерику, сложности — всё это тащил в постель. И, как ему казалось, это даже работало. Такашима — не Уке, с ним было так легко, никакой зауми, никакой непреодолимой пропасти между ними. Не без мозгоебли, конечно. Но Широяма хотя бы ни разу не почувствовал себя глупее своего рыжего, не испытал давящего ощущения разницы положений «подзаборного уличного ублюдка» и «ослепительного принца крови». С Койю он не задыхался. Он дышал. И жил в полную силу, без оглядки, не чувствуя себя обязанным или виноватым. До этого дня так и было. Даже недавняя проблема с «развампириванием» утряслась довольно мирно. Посрались — помиловались, и снова всё пучком. «Вот это я понимаю — любовь», — блаженно думал Юу иногда.       А теперь что? Как так вышло? Широяма, который жить не мог без интима, совершенно об этом забыл. Ну ладно, плохое самочувствие можно было с натяжкой посчитать за слабенькую отмазку. Но ведь в последнее время Юу чувствовал себя просто превосходно, при этом не пытался позаигрывать со своим рыжим. Их ослепительный трах после вечеринки в честь дня рождения Манабу был последним эротическим приключением. Для Юу это было всё равно что в прошлом веке, такое долгое воздержание пугало.       Почему две недели ему хватало тёплых объятий в горизонтальном положении, сна вдвоём, сладкого запаха волос Койю, кольца его рук на своём животе? Они даже целоваться почти перестали, как пара пенсионеров, проживших вместе лет пятьдесят… «Что же ты творишь, глупый рыболов?» — ехидничало инопланетное радио в голове, и Юу никак не мог заткнуть это болезненное брюзжание. Вспомнил и про то, что Койю на днях целовал Ютаку. Сопоставил дурацкую выходку со словами Мацумото, сложил два и два и, к своему ужасу, сделал «гениальное» умозаключение, что, возможно, в бредовой выходке Такашимы опять-таки же виноват он. «А ну как конфетке взбредёт в голову привлечь твоё внимание попыткой измены? Он наивен и глуп, как школьница, он может, не сомневайся», — повторяло противное эхо.       В попытках найти объяснение он пришёл к неутешительному выводу: либо сыворотка Нао сделала его импотентом, во что верить никак не хотелось, либо из их обычной сексуальной жизни ушёл важный элемент, с которого обычно всё начиналось. Кровь давала старт к любой прелюдии. Красная линия, которую так вкусно было переступить, сорвать ленту перед тем, как нырнуть в общее безумие. Что поделать, если их с Койю секс всегда сопровождали игры с покусыванием. Может, вот оно — простое решение казавшегося таким пугающим ребуса. Теперь Широяма перешёл на человеческую пищу и не испытывал кровавого голода, соответственно сигнальный пистолет не звучал над ухом, и он не срывался. Слишком привык. Последняя мысль вызвала следующую:       – Он же тоже не пьёт… сколько уже? Как я не замечал?       Юу не обратил внимания на то, что произнёс эту фразу вслух. Вот уже пару часов кряду он сидел в опустевшей кухне в темноте, угрюмо сверлил невидящим взглядом букет умирающих роз на столе. Телевизор монотонно бубнил на фоне. Ребята куда-то разошлись, вероятно, по своим спальням, а он, озадаченный и зависший, всё торчал на одном месте, обхватив голову руками, опираясь локтями о стол, и тихо вторил телику своими репликами вроде: «Как так?», «Почему?» и «Ну пиздец!» Перед ним стояла выдохшаяся полупустая бутылка пива, к ней он и обращался с риторическими вопросами за неимением других оппонентов.       – Юу, может всё же пойдёшь спать? — вырвал его из панических раздумий родной голос.       Ошарашенный взгляд нашёл знакомый силуэт совсем рядом: рыжий подкрался близко, сделав это по своему обыкновению очень незаметно. Он всегда его выслеживал, всегда терпел и дожидался. С самого начала дарил бесчисленные шансы, давал время, давал себя. Хотя давно мог бы забить, ещё в Канадзаве, ещё подростком. Имел полное право уйти и не вернуться.       Спросил бы кто Юу, он бы честно сказал, что не заслуживает этого счастливого попустительства, слишком большой запас доверия от длинноногого идеала для такой занудной вредной жопы, как он. Когда-нибудь это закончится. Надо смотреть правде в глаза — Широяма был не способен измениться, стать нежнее, заботливее, внимательнее. Он-то никак не соответствовал собственным требованиям об идеальном партнёре, чего уж тут говорить о требованиях других. Не может же Койю выдерживать бесконечно…       Или может? Когда вот он успел материализоваться на соседнем стуле? Ради чего и как долго выжидал? Немой вопрос Юу получил однозначный усталый ответ:       – Минут десять уже рядом сижу, наблюдаю твои адские страдания. Нет, ты можешь, конечно, остаться тут и продолжить говорить с пивом, если тебе так хочется. Но завтра с утра у тебя тренировка, не выспишься же.       Такашима обречённо вздохнул, скосил отрешённый взгляд в сторону, точно что-то вспоминал или просто погружался в холодный вселенский вакуум вынужденной изоляции. Обволакивающе-нежная грустная улыбка растеклась по его губам, вызывая у Юу эффект лёгкого головокружения. Вопреки своим словам, чистокровный потянулся к чужой бутылке, взял и выпил в несколько глотков без перерыва, как бы лишая Широяму второго варианта, о котором сказал сам — одинокого альтернативного общения с лёгким алкогольным напитком. Это Юу тоже нравилось. Его парень говорил одно, делал другое, а намекал на третье. Как прекрасная коварная женщина, но с яйцами и вот сейчас со вкусным мужским запахом пива на пухлых губах. Совершенство во плоти. «Да ебись оно всё», — философски подумал он, рассматривая свою унылую «конфетку», и принял решение забить на последствия.       – Койю, знаешь что… Я хочу твоей крови, — с места в карьер ляпнул Широяма, отслеживая, как жадные глотки заставляют кадык поглощающего пиво Такашимы подергиваться, а синеватое сияние от телевизора мягко подсвечивает кожу на его шее и щеках бледным таинственным огнём. Рыжий некрасиво поперхнулся, что, впрочем, никак не отразилось на его обаянии, с трудом проглотил последнее и сдавленно спросил:       – Нет, я, конечно, мог тебя чем-то разозлить, в последние дни я сам не свой. Но не настолько же? В чём проблема?       – Дурень, бля. Какой же ты тупица! Я в прямом смысле хочу крови, хотя бы каплю, мне надо кое-что проверить, так что марш в кроватку. Хочу убедиться, что я не…       – Что ты что «не»? Это ты, Юу, дурень, а не я, — испугался Койю. — Хочешь, чтоб вернулись побочные симптомы? Давно не падал в обморок? Понравилось? Нао же говорил — пить кровь нельзя. Тем более мою, она содержит более высокую концентрацию этого самого вампирского «вируса».       Широяма раздражённо цыкнул на эти сомнительные нотации и возмутился в ответ:       – Так, а теперь ты будешь мне херь вашу заумную в уши лить, что ли? Нет бы порадоваться вниманию. Знаешь что, милый, встал, жопу свою шикарную поднял и пошли в спальню.       Отобрал пустую бутылку, разжав длинные пальцы Койю один за одним, перетёк захватом с кисти на запястье и потянул недоумевающего вампира вверх, а затем за собой, засеменив к выходу из кухни. Такашима, конечно, был растроган неотёсанным флиртом и таким же «филигранным» комплиментом в адрес своей филейной части. Но умиление не придало ему ни скорости, ни храбрости, ни понимания. Он тупил, тормозил, шёл на заплетающихся ногах и сбивчиво причитал:       – Не, ну куда ты попёр-то, погоди… Нельзя же тебе, того… Ну, кусаться нельзя! Может мы просто?       – Может и просто. Хотя вряд ли. В любом случае проверить надо.       – Зачем? — голос Такашимы дрожал от недоумения. — Погоди, телик хоть выключим, Хайд говорил экономить электричество и воду, но почему-то об этом тут никто не помнит…       Растерявшийся Койю не к месту бредил и запинался, но остановиться ему не дали, Юу пёр вперёд разъярённым бронепоездом.       – Потому что всем насрать. И какого лешего ты-то об этом вспомнил? Сейчас! Всегда офигевал от рулетки случайных тем, всплывающих в твоём сознании. Вот пусть сам Хайд и выключает. Или «мадама» его белоснежная. Уке, наверно, со своей любовью к чистоте вообще полгорода без воды оставляет. Так что телик — фигня в сравнении с этими масштабами.       Может, виной всему была обострённая широямовская мнительность, может, он интуитивно угадал то, что раньше мог бы услышать с помощью вампирского слуха, но ему показалось, что из комнаты Ютаки после его реплики раздалось подозрительное шевеление и шорох. Юу мысленно матюкнулся, впихнул Койю в проём двери, как чемодан в багажник забросил, вошёл следом и прошипел сквозь зубы:       – Не, к занятиям «просто» в этом общежитии для вуайеристов я, пожалуй, не готов.       Широяма обнял рыжего за талию, бегло и торопливо поцеловал в подбородок, в уголки губ — сначала в один, потом в другой — немного отстранился и вдруг зашептал полушутливо-полусерьёзно:       – Хочу, чтобы был фоновый шум. Пусть телевизор там остаётся. Нихера он, конечно, не поможет в нашей общаге, но хоть какой-то эффект самообмана будет. Так, маневрируем, маневрируем, чего ты ошалелый такой?       Он крутанулся, словно в танце, и повёл Такашиму с ухмылкой, тот тоже рассмеялся:       – Да посмотрел бы я на тебя, если б я тебя неделю игнорил, а потом в «пещеру», как неандерталец, поволок. Ты шизанутый, Юу!       – А то тебе не нравится этот шизанутый.       Широяма, демонстративно покачивая бёдрами, отступал к кровати спиной, не оборачиваясь, держа улыбающегося всполошённого рыжего в охапке, практически волочил за собой. Ноги неуклюже путались, как в танце неумех-школьников на выпускном балу. За эту крохотную дистанцию в шесть-семь шагов Койю неловким увальнем пару раз отдавил лапы своему смеющемуся обезумевшему коту. Пальцами цеплялся за его плечи, таращил ореховые глаза, в темноте становившиеся всё чернее и чернее, почти как у Широямы. Ночные беззвёздные зеркала, отражающие другие такие же, горячие и заинтересованные, без проблеска разгадки, разгорались азартом.       И вот ещё шаг — их скромная комната подпрыгнула не хуже танцовщицы в кабаре, лихо — это было почти как канкан в урезанной версии. Юу упал на спину на кровать, плашмя, и утянул за собой в их дурацкий спутанный ком рук, ног, лезущих в рот волос. Застонал и заматерился из-под Такашимы куда-то в область подмышки. Рухнули они неудачно, совсем неудобно и глупо.       – Ну ты и лось, дорогой, — за ласковой фразой последовало ощупывание, поглаживание, постепенное выравнивание позиции до более-менее приемлемой, так, чтобы хотя бы локти не протыкали живот. Или это были колени? Чёрт разберёт в этом сладком полуподростковом копошении.       Юу поёрзал, подтянулся — и вот его голова уже лежала на подушке. Лицо прямо напротив лица Койю, зависшего над ним, вытянувшегося, приподнявшегося на локтях. Чистокровный тяжело дышал, облизывался, смотрел вниз абсолютно очумело, и его взгляд с каждой секундой становился всё влажнее, как облако, напитавшееся от неба тяжёлыми каплями влечения.       – Ты… Чего… Юу, ты чего задумал? — приглушённо прохрипел он, напрягшийся, как пружина.       Широяма источал невероятно горячий, сладкий живой запах. Стоило Койю на миг отдаться его зову — и глупая затея его неосторожного благоверного закончилась бы чем-то грубым, почти насилием. Рыжий по-животному тянул воздух носом, ноздри дрожали, говорить было тяжело, потому что рот наполнялся слюной от одного только аромата. А ещё были прикосновения, звуки, жар кожи, которая раньше была такой холодной…       – Иногда лучший план — это никакого плана, — оскалился Широяма, потянулся рукой, сдвинул широкий ворот своей футболки, оголяя ключицы. — Кусай, Ко. Ты давно этого не делал, я хочу, чтобы ты…       Упрашивать долго было не нужно. Первозданная дикость полыхнула в растёкшихся во всю радужку зрачках. Такашима дрожащими пальцами дёрнул за приглашающий ворот, сдвигая его ещё ниже. Нырнул вниз к горлу, сощурился от возбуждения, лизнул вниз от кадыка Юу к ключице, оставляя мокрую горячую дорожку. Собрал губами тёплую кожу в тонкую складку и с урчанием максимально осторожно прикусил, отпивая глоток того, чего ему так хотелось все эти дни. Глаза распахнулись от удивления. Он позволил себе ещё пару мелких глотков, в общем счёте не набралось бы и на стандартную рюмку в баре. Но этот напиток был крепче и вкуснее, и дал в голову не хуже водки или текилы. Койю приподнялся и посмотрел на Юу как ребёнок, получивший лучший подарок в Рождество.       – Когда это ты успел научиться сдержанности, а? И чего так смотришь, будто королеву английскую покусал? — игриво сказал Широяма и погладил его костяшками пальцев по скуле, любуясь дурацким выражением восхищения на лице.       – Да вы, ваше величество, просто пиздец как вкусны сегодня. Горечь исчезла, Юу. Почти совсем исчезла, твоя кровь изменилась. А насчёт сдержанности — мне много и не надо… К тому же с тобой научишься экономии, блин, — фыркнул Такашима.       – Ой, вот только не надо упрекать. Мог бы и сказать, чего тебе не хватает. Я, знаешь ли, не умею мысли читать, в отличие от вашей братии.       – Вот ничуть нет, не умеешь, — хихинул чистокровный, не высказывая очевидной мысли — он догадался: Широяма изменил поведение по чьему-то совету. Ну и пусть. Причины и методы его не волновали. Главное, что его мужчина был тут, в его объятиях, с ним, а не с кем-то ещё.       – Ты уверен, что хочешь? — взволнованно спросил Койю и незаметно для себя стал подкатывать футболку Юу вверх, параллельно потираясь напрягшимся пахом о его пах.       – Вот «этого» стопудово не хочу. Не здесь точно, — Широяма гыгыкнул, скользнул вниз рукой, протискиваясь ею в тесное пространство между их телами и обхватывая напряжённый член Такашимы, сильно повелевающе сжал, словно ручному зверю приказал присмиреть. — Величество не настроено отдаваться не на шёлковых простынях и с холопами за стеной.       Сболтнул, не осознавая, что говорит. Просто тепло Койю было таким размягчающе сладким, пуховым, как от хорошего одеяла зимой. Его тяжесть почему-то не раздражала в этот момент, настойчивое давление сверху казалось таким правильным… Возможно, изменения, происходящие с телом Юу, как-то повлияли на ход его мыслей. Или крыша поехала от генетической перестройки. А, может, он просто стал любить Такашиму сильнее… «Да не, реально крыша просто течёт от недотраха», — встревожено подумал Широяма, осознав, что именно он пообещал, по упрямо и хитро сузившимся глазам лиса.       – Отдааа… — только и успел прохрипеть Такашима, как Юу зажал ему рот ладонью, которой до этого поглаживал Койю по щеке.       – А ну заткнись. Всюду уши, фу. И вообще, я от этого мужиком быть не перестану, — более неуверенно добавил он, как будто сам себя убеждал.       Койю кивнул с зажатым ртом, а потом лизнул изнутри чужие пальцы-кляп, просовывая язык между ними, заставляя разжаться.       – Тьфу ты, щекотно, — усмехнулся Широяма.       – Мужик сказал, мужик сделал, — ответил обнаглевший Койю с глуповатым ржанием. — Не отвертишься. А сейчас… Мой вклад в общее безумие, раз уж ты решил поэкспериментировать.       Он приоткрыл рот, снова выпустил клыки и легко прикусил свою влажно поблескивающую в темноте нижнюю губу. Широяма рвано выдохнул, отпустил член Койю, позволяя ему продолжить тереться о себя, и принял голодный кровавый поцелуй. От аккуратного, чётко просчитанного укуса Койю ему досталась лишь пара капель алой жидкости. Ранки успели зажить ещё до того, как любовники оторвались друг от друга.       Такашима был бережным и осторожным, уже тогда в рыжей башке начал рождаться план исполнения «мужицкого» обещания. Он решил сделать всё для того, чтобы Юу понравилось. Это было бы его извинение за прошлый грубый опыт и хитрая попытка склонить упёртого Широ к тому, чтоб открыть новую страницу их сексуальной жизни.       Тем временем Широяма откинулся на подушку, прикрыл глаза и отдался ощущениям.       – Ну… — поторопил его Койю с вынесением вердикта. — Ты хочешь продолжить свой человеческий суицид или вернёшься к тому, чтобы пить меня? Что ты почувствовал?       – Я почувствовал вкус крови. Совсем обычный, простой. А ещё слюны, губ, твою кожу, ты мятную жвачку жевал до того, как пиво моё допил… Я не могу, Койю, ты вкуснее всего на свете. Какой есть. Целиком. Не хочу ограничений. К тому же я ещё сперму твою не пробовал с такими рецепторами, — расхохотался он внезапно осенившему открытию. Пока болтал, его руки неосознанно поглаживали спину Такашимы, и только в этот миг он понял, что мышцы под пальцами напряглись, застыли без движения, Койю будто окаменел. Юу распахнул веки и тут же зажмурился.       – Ой нет, только не взгляд щеночка! Ко, блять, это противозаконно. Не уговаривай меня! Перестань!       – Бля, да с чего ты решил, что я буду уговаривать тебя на это? Просто минет хочу. Без клыков ведь можешь и поглубже, — коварно растянул губы Такашима, заставляя Широяму схватить вторую подушку и врезать ею по хамской рыжей макушке.       Они завозились, захохотали, и вдруг Юу насторожился, отпихнул Койю от себя, приложил палец к губам:       – Тссс!       – Что? — испугался чистокровный.       – Ничего! Телик молчит. Вот сука! Зуб даю, Уке сходил вырубил. Так. Утри слюну нахер, рыжий. Никакой ебли тут. Завтра что-нибудь придумаю.       Койю остервенело то ли зарычал, то ли застонал. Он бы, конечно, привел уйму прекрасных веских аргументов в пользу «сегодня», и один такой аргумент стоял колом в его боксерах, но… Слово «завтра» звучало так многообещающе. «Значит в воскресенье», — мечтательно вздохнул про себя Такашима и откатился на бок, по-детски подтягивая ноги коленями к животу. ***       Наступивший новый день поставил перед Широямой целый ряд задач, требующих скорейшего решения во имя его необычайно послушной рыжей пассии. Такашима в ожидании обещанного ему подарка вёл себя просто как шёлковый — ночью не доставал, утром перед тренировкой приготовил почти прекрасный традиционный японский завтрак и не подходящий к нему, но нежно любимый Юу чёрный кофе. Даже сумку с арсеналом собрал и принёс в прихожую, провожая Широяму на занятия с мышью. Просто как примерная жена, впечатление портила только гаденькая улыбочка похотливого самца, которую Юу не раз ловил на его лице, тут же преображавшемся в покорную милую маску заботливости.       – Ну что за торжествующая мина? Мерзость-то какая. Я так и передумать могу, имей в виду, — проворчал Широяма перед самым выходом.       – Не передумаешь, — расплылся в счастливой убеждённости Койю и помахал ему ручкой на прощание.       У рыжего были поводы для такой самоуверенности. Первый и самый главный повод — банальное обещание: «Мужик сказал, мужик сделает». Юу всегда держал слово. Второй — Койю сам видел, как Широяма, пока готовился его завтрак, искал в ноутбуке любовный отель в городе и, судя по удовлетворённой физиономии, нашёл, а может и предварительную бронь номера сделал. Иначе он бы так радостно не насвистывал, когда доел свой рис с мисо и рыбой и развалился на стуле. И наверняка, если бы у Юу не вышло отыскать место для спокойного секса, он из вредности ввязался бы в некрасивую перепалку о неуместном ночном выключении бытовых приборов с сонным Ютакой, выползшим на запах кофе. Но всё обошлось мирной переброской незначащими утренними фразами. Уке, увидев, что кофе варит не Акира, ушёл к себе, и Широяма с Такашимой продолжили наслаждаться упоительно интимной атмосферой. Значить это могло лишь одно: Юу чертовски доволен собой, то есть всё идёт по заранее обдуманному плану.       – Имей в виду, цветочков и прочей романтической хероты не будет, а то ты, может, тут насмотрелся на всякое… Губу не раскатывай, — сказал Широяма нарочито громко перед тем, как уйти. — Заскочу на пятнадцать минут после тренировки, душ приму и гоу.       «Да нафиг мне сраные цветочки?» — блаженно размышлял Койю, пока мыл посуду после завтрака. — «Меня такой «первый приз» ждёт, закачаешься».       Как бы ни менялась реальность под гнётом новых обстоятельств генно-модифицированного мира, японцы оставались японцами. Возможно, они постепенно и забывали какие-то традиции в угоду западным новшествам, о чём любил покряхтеть-погрустить Широяма Юу, но кое-что изжить было невозможно. Лав-отели в стране не исчезли, их не вытеснили более прагматичные варианты типа полухостелов-полуборделей. Трахаться они любили всегда, и делать это более-менее атмосферно им всё ещё нравилось. В каждом мало-мальски живом населённом пункте и сейчас был свой лав-отель. Пусть низкосортный, пусть захудалый, но был. Чистокровные в этом плане оригинальностью не отличались. На это и рассчитывал Юу, когда ночью обещал рыжему «разрулить» ситуацию и что-нибудь придумать. Попал в точку.       Гостиниц для краткосрочного проживания в городе, конечно, не было, кому они тут сдались, закрытое местечко было не для туристов. А вот любовный отель для своих имелся. Крикливое название «Babylon's Taboo» звучало многообещающе. Заказать заранее определённый номер было нельзя, но можно было оставить предварительную заявку на розово-голубом неоновом сайте, заполнив коротенькую форму с пожеланиями о времени брони и количестве «постояльцев».       «Полежальцев и так далее», — съязвил про себя Широяма, самодовольно нажимая клавишу «enter» после заполнения всех граф онлайн-запроса.       В это утро тренировка с Манабу прошла просто отлично. Мышонок в последнее время радовал своего учителя не только успехами в оттачивании навыков ножевого боя, он, кажется, начинал вырабатывать собственный стиль, импровизировал, использовал свою подвижность, тогда как Юу, напротив, всегда нравилось ограничить движения противника навязанной статикой. Столкновение разных тактик приносило настоящий кайф, работать с талантливым пацаном было даже увлекательно. Так что домой он вернулся в приподнятом настроении, закинул сумку, сразу прошмыгнул в ванную, стремительно ополоснулся.       Мысль о том, что перед сексом нужно что-то предпринять, задержалась в голове ненадолго. Стоя под тёплыми струями воды, Широяма озадаченно скользнул себе между ног рукой с вспененным гелем для душа, погладил, попробовал ввести палец, и тут же, чертыхнувшись, убрал. «Да ну нахер… Не могу. И так сойдёт».       Переоделся там же. Выбор пал на очередную белую рубашку, чёрный жилет и брюки. Вообще-то Юу давно не надевал своего любимого «фирменного» шмотья. Город приучил его к уличному, более спортивному стилю, так что сейчас можно было считать этот «лук» почти торжественным — вполне себе прикид для свидания. По крайней мере Широяме он казался таковым. «Как в добрые старые», — подумал он, застёгивая перед зеркалом пуговицы на манжетах рубашки. Последний штрих — классические солнечные очки и угрожающе-хамоватая улыбочка. Своим внешним видом он был вполне удовлетворён, мало того, всё это утро Юу сам себе удивлялся — никакой нервозности он не испытывал. Хотя предполагал, что будет дёргаться перед добровольной сдачей «анального» бастиона. Но он чувствовал лишь слабую приятную встревоженность, как в школьные годы перед первым свиданием с нравящейся девчонкой.       – А ты хорош, Юу, — тихо сказал он самому себе и изобразил напоследок самодовольный «выстрел» указательным пальцем в зеркало. — Рыжему придётся попыхтеть ради такого милахи.       Так же нахально улыбаясь, он размашисто и нагло вошёл в кухню, поманил Койю пальцем, и тот подскочил на месте, сразу же прощаясь с Мацумото, с которым они что-то обсуждали до вторжения «человека в чёрном»:       – Нори, прости, мне надо идти, потом договорим.       – Да, Нори, сорри, — шутливо выпендрился Юу. — Потом ещё попиздите, крошки, будто у вас другого времени на болтовню нет. У нас дела.       – Хорошо разделаться с вашими «делами», и спасибо, что напомнил о том, что мы тут с Койю безработные, а то сами не в курсе, — лениво ответил Таканори, с пристрастием и сочувствием оценивая внешний вид бывшего напарника. — И чем эта занудная задница тебе нравится, Такашима, ума ни приложу. Скучный до одури и одевается хуже какого-нибудь деда.       – А я тебя, помнится, с бабкой сравнивал, Така, обожаю нашу взаимность, всегда на одной волне, — ощерился названный «дед» в сторону приятеля.       – Да-да, знаю, пошёл я на хер, не для меня эта нудная роза расцвела и так далее и тому подобное. Но я б и не позарился. Валите уже, совет да любовь и попутного ветра в пятые точки, — махнул рукой тигр.       – Всем! Всем он мне нравится! И задницей в том числе, пусть и занудной, — с опозданием отозвался немного заторможенный от счастья Такашима и, не оборачиваясь, побежал догонять Широяму.       Чистокровный почему-то и не подумал о том, что надо будет как-то принарядиться. Он в ожидании Юу всего лишь тупил в сайт того самого отеля, изучая рекламные записи о предоставляемых услугах, товарах и прибамбасах, мечтательно вздыхал и вот в последние пятнадцать минут ещё и с Нори пообщался.       – Ты что, проболтался ему о наших планах? — ворчливо поинтересовался Юу, закуривая по дороге к тачке.       – Нет вообще-то, но тут, по-моему, догадаться было несложно. Тем более что он сам тебя подтолкнул. Ведь это был он? Не Акира точно, он в личное не полезет. И не Уке, хотя этот бы полез, конечно, давать советы так в его духе, подёргать за ниточки, поиграть в бога. Только вот он был слишком занят своими шурами-мурами, — кисло проговорил Койю, подходя к Доджу с пассажирской стороны.       – А вдруг я сам решил, что пора что-то сделать? — нахмурился Юу, не вынимая сигареты изо рта, и погладил крышу своей малышки перед тем, как сделать последнюю затяжку и нырнуть внутрь. Уже одно то, что в городе не нужно было использовать иллюзию для скрытия внешнего вида обожаемой тачки, приносило ему удовольствие, но кажущийся упрёк немного царапнул самолюбие.       – Ой, да не смеши меня, — Такашима пристально посмотрел на него. Разделённые чёрным металлом, взволнованные, они сверлили друг друга взглядами, прежде чем сделать следующий шаг. — Чтоб ты, Широяма Юу, по своей воле задумал что-нибудь изменить? Если тебе хорошо, ты ничего не делаешь. Пофигизм от состояния покоя. Но это меня даже радует почему-то. Тебе ведь хорошо? Со мной… — чуть тише добавил рыжий.       – Да, — кивнул Юу серьёзно и, ни с того ни с сего развеселившись, поправил очки, чтоб лукаво блеснуть глазами над оправой. — Но, надеюсь, я не ошибся, и будет ещё лучше. Ну или хотя бы не так, как в прошлый раз. Ты уж не облажайся. Сейчас моя задница нежнее, чем когда-либо, дорогой. Цени это! И не заставляй меня чувствовать себя дебилом, как сейчас, тупо как-то. Будто девственница перед трахом мнётся и объясняется.       Не дав ответить на свою фразу, он сел в машину, и Такашиме, словившему минутную волну трепетной аритмии, оставалось только повторить его движение. А в голове позитивным гудком отправляющегося в далёкие дали, разрисованного всеми цветами радуги паровозика звучало: «Да ценю я, ценю! Не облажаюсь!»       Неловкость на какое-то время преодолели, привычная обстановка салона, в котором было проведено столько общих дней и ночей, помогла в этом, пусть ехать было недалеко. Они оба вдруг осознали, что успели соскучиться по общей дорожной жизни, ведь так долго жили в скитаниях, почти не вылезая из Доджа. Сколько он хранил в себе воспоминаний — призрачных слов, прикосновений, нелепых затейливых поз, смеха, мата и старой рок-музыки… Было приятно окунуться в эту ностальгию перед следующим прыжком в будоражащую неизвестность.       На первый взгляд неизвестность смотрелась диковато. Фасад пастельно-розового четырёхэтажного здания был художественно обляпан брызгами красной краски и расписан от земли до крыши ярко-голубым изображением некой башни фаллической формы, видимо, имелась в виду как раз Вавилонская.       – Готов побиться об заклад, по ночам этот псевдо-архитектурный пенис ещё и светится, — покачал головой Юу после того, как они припарковались, обошли гостиницу, чтоб замереть перед розовыми стеклянными дверями-вертушками.       – Да, пожалуй, ты прав, арт-объект незамысловатый, символизм так и… топорщится, — хохотнул Такакшима, соглашаясь с предположением Широямы. — Но биться об заклад всё же не стоит, хватит уже с нас азартных игр, пошли в другие поиграем.       Он решительно вошёл в «Babylon's Taboo», предоставляя Юу возможность сделать шаг к обещанному самому, хотя, конечно, Такашиме хотелось уже закинуть его на плечо и приволочь в номер. Что он там болтал ночью о неандертальцах? Пожалуй, в самые игривые моменты они оба были ничуть не лучше пещерных людей. Шкала терпения от вынужденного воздержания вдруг начала трещать по швам на пороге «того самого». Койю заторопился приступить, пока она вовсе не разлетелась на куски, как сошедший с ума термометр.       Широяме ничего не оставалось, как пойти за ним. Широкая спина, рост, никогда не казавшийся таким неприятно высоким, как сейчас, Такашима даже двигался более мужиковато, чем обычно. «Ну вот я и начал сыковать, приехали. Да что за хуйня! Это даже не впервые! Так какого хрена коленки дрожат-то?» — вынужден был признаться самому себе засмущавшийся Юу. С тоской в последний раз обернулся через плечо назад на улицу, нервозно стянул солнцезащитные очки, вздохнул и… через миг оказался в холле.       Стойка ресепшна в виде подсвеченных неоном алых губ не так поразила его, как тот, кого он увидел за этой аляповатой конструкцией. Койю, только что бывший решительным и волевым, как-то сдулся, ссутулился и стоял с подёргивающейся бровью напротив своей черноволосой копии в фирменной розово-голубой одежде гостиничного портье. У Хироаки с бровями тоже творилось что-то неладное, он явно пытался сдержать этот двигательный припадок, но у него ничего не получалось — брове-брейкданс продолжался. Отец Такашимы был подавлен, пристыжен, поражён и напуган — всё вместе. Зато Юу пусть и не сразу, но всё же расслабился и заржал:       – Какая встреча! Маленький у вас городишко-то. Не знаешь, на кого наткнёшься. И, главное, где! Но мы, честно, были не в курсе, что ты тут работаешь. Да, Койю? Ну что же ты? Подтверди! Алло, Ко, очнись! Поздоровайся с батей!       – Эм… Да… Привет. Работаешь тут? Не ожидали увидеть тебя здесь, — выдавил из себя оглушённый внезапным смущением Такашима.       «Если бы ожидали, ни за что бы в это гнездо разврата не сунулись», — истерично вопил весь его внешний вид: бегающие глаза, опущенные плечи и несуразное подобие благожелательной улыбки.       Оживший от чужого стыда Широяма посмотрел на одно изваяние, на другое, в очередной раз одуревая от их удивительного сходства. Затем выдохнул и задорно хлопнул Койю по спине, с размаху — так, что тот зашатался от удара. Приободрил как мог, то есть не очень эффективно, только усиливая общее замешательство. А потом поднял руку и взъерошил отливающие золотом волосы Такашимы, при этом обращаясь к Хироаки:       – Прости его, он подтупливает иногда, — и, покосившись на Такашиму, добавил: — Конечно, он тут работает, рыжий! На нём форма! Ау!       – Да. Вот уже два года работаю. На самом деле неплохая должность. Платят хорошо, иногда дают креативные задания выполнять, — опуская глаза в пол, подтвердил Хироаки.       – Только давай не будем уточнять, какие именно креативные, — поморщился Койю.       – Ты уж прости, но сообразительность и тактичность не входят в список талантов твоего сынишки, папаша. Мы тут ради других его талантов, как ты можешь догадаться. Могли бы, конечно, и скидочу попросить, по-свойски, по-родственному, но не будем борзеть, да, Ко?       Тот с вымученным «ха» кивнул головой и, понимая, что выглядит жалко, попытался спасти ситуацию:       – Нам номер на двоих с почасовой, оплата после… Выписки? Или как это называется?       – Это что за больничная терминология, а? Не пугай меня, надеюсь уйти отсюда живым и здоровым, — продолжал хохмить распоясавшийся Юу. — Список номеров нам дай, пожалуйста. Я так понимаю, у вас тут на месте выбирают, где тра…       – Досуг проводить, — торопливо закончил за него Койю, пытаясь соблюдать хоть какие-то приличия.       – Да, конечно, вот весь ассортимент, — поспешил сказать Хироаки и подсунул им электронное «меню»-планшет со всем набором свободных номеров. — Ну вы, наверное, читали: тут всё максимально конфиденциально и оборудовано по последнему слову техники. В тематических комнатах есть всё необходимое, рассчитанное на создание… Атмосферы… Вход по ключ-карте. Эхм… Что ещё? Звукоизоляция особой конструкции, рассчитана на слух чистокровных, использована технология наложения нескольких слоёв шумов и ультразвука для создания искусственной тишины на волне…       – Да-да-да, — раздражённо перебил его Широяма. — Поняли, не безмозглые. Будем орать в своё удовольствие, никто не подслушает. Меня больше интересует выбор нашего «аэродрома». Смотри, Ко, тут столько вариантов прикольных! Джазовая комната, redroom тоже звучит прикольно, есть ещё дикий запад, но это крипота, как по мне. Давай ты выберешь сам.       Юу предложил это с щедростью и тут же пожалел о своей романтичной доброте. Койю заворожённо смотрел в планшет и ткнул в списке в такой номер, что слово «крипота» относительно темы ковбоев и индейцев показалось Широяме огромным преувеличением.       – UFO, — восторженно вздохнул Такашима, — Даже не знал, что такое делают. Круто! Хочу эту комнату, Юу!       И умоляюще посмотрел на любовника. Тот кисло простонал:       – Ты ку-ку, да? А, кого я спрашиваю, конечно «да». То есть ты хочешь, чтоб у нас это всё происходило с зелёными человечками, скафандрами и прочей научно-фантастической поеботой? Ну ок… Псих ненормальный. Кто вообще такую комнату придумал?       Хироаки молча дал им ключ-карту, густо покраснел и отвёл глаза в сторону, вызывая приступ нервного веселья у Широямы. Тот прыснул и, чтобы скрыть волнение, выдал очередную пошлость на добивание:       – Ой, да ладно? Мог бы догадаться! Вот о каких креативных заданиях шла речь… Вы, парни, тааак похожи, даже в увлечениях. Я сражён! Между прочим, стараюсь держаться в рамках приличий, но дивная фантазия с близнецами никак не хочет покинуть мою голову. До сих пор! Хироаки, не хочешь к нам на «летающую тарелочку» заглянуть? Не? А жаль!       После болезненного пинка и шипения от Койю, Юу не одумался. Пока тот тянул его к лестнице, он продолжал смеяться:       – Ну, а что? У меня близнецы, у тебя инопланетяне, и кто после этого больший изврат? Я бы ещё поспорил о степени распущенности!       Комната оказалась на удивление красивой, даже Юу вынужден был это признать. Когда они вошли внутрь, так и замерли от удивления. Он ожидал увидеть что-то вроде плакатов «Истина где-то рядом» и скафандров с дырками в причинных местах, но всё было куда приятнее.       – Охренеть, — соизволил восхититься вслух Широяма.       Койю тут же приосанился, радуясь своему интуитивному выбору. Кажется, по счастливой случайности он угадал, захотев посмотреть на UFO-room.       Внутри их затопило жидким кобальтом и нежным свечением. Пол в номере представлял собой целиковую плазменную панель, транслирующую изображение космического звёздного неба, а потолок был зеркальным, из-за чего казалось, что они вдвоём парят в невесомости, окружённые сияющими туманностями и неведомыми галактиками. Кровать действительно была стилизована под летающую тарелку. Это был зависший в воздухе огромный почти полный круг с урезанным боком, со стороны которого постель крепилась к стене. Ложе подсвечивалось снизу белыми огнями. Прилагающаяся к этому «НЛО» панель управления, вмонтированная в стену, позволяла менять цвет подсветки и включала различные диковатые звуки от рёва двигателей до… Тадам! Мерного воркования дельфинов. Услышав этот трек, Койю, который почти сразу бросился к этому пульту-игрушке, с торжеством посмотрел на Юу, мол, я же говорил. Широяма слабо улыбнулся, покачал головой и, разбежавшись, с размаху плюхнулся на кровать. Упал животом, расставив руки и ноги в стороны, и изобразил «снежного ангела».       – Ю-хууу! Крутота! Ну, а что? — буркнул он, чуть повернув голову, на смеющийся и при том укоризненный взгляд Такашимы. — Я пробую матрац. Чего и тебе советую. Заканчивай свой саунд-чек, моя прелесть, и иди сюда.       Похлопал ладонью по блестящему покрывалу, опасно сужая глаза.       – Нет. Не так быстро… — внезапно подобрался, посуровел Такашима, хотя аудиосистему всё же выключил.       Юу знал это выражение на его лице. Поджатые губы, невидящий взор… «Вижу цель, не вижу преград, я всё продумал», — вот что оно обозначало. Широяма уже собрался искать подушку, чтобы снова, как вчера, швырнуть ею в своего дурня. Но тот стремительно исчез из поля зрения за прозрачной перегородкой, похожей на вход в другой космический отсек. Как оказалось, она вела в ванную.       – Погоди… Эй… Ко! Куда свалил? Это вроде я должен готовиться, а не ты… Конечно, если всё будет как мы собирались… Или нет? Ты что? Передумал и решил побаловать меня как обычно, без перестановок? — с надеждой почти пропел Широяма, поднимаясь и усаживаясь на кровати. Сбросил жилет, начал расстёгивать пуговицы на груди.       Тут любопытная рыжая башка выглянула из-за стеклянной двери ванной с внимательным обожанием:       – А ты что? Подготовился? Серьёзно?!       – Это не совсем тот вывод из моей фразы, на который я рассчитывал. Ну, типа того… — замялся Широяма, но в итоге всё же сделал признание: — Честно? Я не особо старался. Помылся только. Не то чтобы я надеялся, что ты сменишь «топ» на милость, но… Короче, я не особо задумывался о технической стороне вопроса… Да что ты там без меня делаешь?! — возмутился он.       – Мелкие банкноты есть? — задал странный вопрос Такашима, полностью игнорируя речь Юу. — Не ожидал, что здесь нет сдачи.       – Что ты творишь? — начал раздражаться Широяма, подорвался с места и влетел в ванную.       Такашима уже потратил все свои купюры небольшого номинала и теперь задумчиво изучал ассортимент и цены в футуристического вида сверкающем торговом автомате. Он был утоплен в стену, как потайной сейф, сразу за сдвигаемым зеркалом. Кое-что Койю уже успел купить к вящему ужасу Юу. На тумбочке лежало одно силиконовое эрекционное кольцо с хомутом в стерильной упаковке и прозрачная бутылочка со светящейся смазкой отвратительного кислотно-зелёного окраса. Ярлычок с названием «Слизь марсианина» тоже бурной радости не вызывал.       – То есть… ты хочешь заливать в меня это? — почти завопил Широяма. — Нет, мы так не договаривались. Выглядит охуеть как… токсично.       – Тут есть ещё варианты, — задумчиво произнёс Койю, потирая подбородок с видом эксперта.       Юу посмотрел на ряд лубрикантов в автомате. Первое, что бросилось в глаза — бутылочка с вязкой серебристой гадостью, он высунул язык и поморщился от омерзения.       – Нет, это ещё хуже. Похоже на ртуть! Койю, что ты тут задумал? Нельзя как-то более… традиционно, ну, по старинке там. Не знаю…       – По старинке — это вазелином, что ли? Или слюной? — возмутился Такашима. — Нет, я не согласен. Ты, блин, невозможный! Дед! Правильно Нори сегодня сказал. Можешь тупить и не думать о себе, если не хочешь. Предоставь это мне! Я — хочу! Ты теперь не вампир, а почти человек, у тебя другой болевой порог, другое тело, более… хрупкое. Пока ты на тренировку ходил, я почитал о тех товарах, что у них тут представлены, всё с хорошим составом, гипоаллергенное, есть с анестетиками… Вот эта например, смотри, без запаха, с эффектом продления…       – Бля, перестань… Не хочу это слышать. Да, я дед, дедом и останусь. Какие-то проблемы? — взвыл Юу и замахал на него руками. — А кольцо-то зачем? Боишься, что не встанет? Да не в жизнь не поверю с твоим-то бодрячком в штанах. Скорее у меня не встанет, с этой кислотой в жопе. Ой, прошу прощения, с очень качественной гипоаллергенной слизью марсианина.       – А, то есть ты согласен на слизь? Уже хорошо. Насчёт кольца увидишь, — оживился невменяемый рыжий и ткнул пальцем в вендинговый автомат. — Так что с наличкой? Я хотел ещё вот эту пробку купить для растяжки… Или, может, шарики на потом… Или другие какие-нибудь штуки…       Широяма слушал и начинал злиться, для него это было уже чересчур, забавная увлечённость Такашимы стала его подбешивать.       – Какие штуки на потом? Эро-кольца Сатурна? «Black Hole Joy»? Иди на хер, ненормальный, как чипсы выбираешь или конфетки, спокойный такой, ну вообще… Меня не спросил даже.       – Так сейчас спрашиваю. Ну вот чего ты смущаешься, это же нормально. Это же ради того, чтоб было приятно…       – А мне уже неприятно! Ты в меня игрушки какие-то криповатые пихать собрался? Мы так не договаривались. Я сейчас отсюда уйду, бля, и трахайся сам с собой, сраный инопланетянин. Как ты не понимаешь? Я ничего гипоаллергенного в себе не хочу. Ничего, кроме твоего хуя! — яростно выпалил Широяма и под конец откровения испуганно округлил глаза и завис с открытым ртом. — Эээ… Ну то есть…       Занервничавший было Койю мгновенно расслабился, сдержанно кивнул с пониманием и, даже не улыбаясь, авторитетно заявил:       – Принято, значит ничего кроме. Не буду тебя смущать. Может, позже прогресс наступит. Пошли, Юу, — похлопал по плечу, подхватил свои странноватого вида покупки и, проскользнув мимо окаменевшего от собственного развратного признания Широямы, направился к кровати.       На негнущихся ногах, непривычно неуверенно, Юу мелкими шагами вышел из ванной.       – Да кто тут смущается? Не смущаюсь я, тоже мне придумал, — бурчал он себе под нос, пытаясь отвлечься от того, что щёки вдруг начали гореть от мыслей о «кольцах Сатурна», а ещё больше — от собственных слов и такого бесящего заботливого отношения рыжего. Что он себе позволяет вообще? Почему ведёт себя так, будто он взрослее и опытнее, чем Юу? Да он помнил его ещё мелким, а тут…       На парящем подобии «тарелки», опираясь на отставленные назад руки, сидел совсем не тот, кто вроде бы вырос на его глазах из чистокровного ребёнка в его партнёра. Как будто какой-то незнакомый мужчина, лишь внешне напоминавший Койю. Впору было вспомнить шутку о двойняшках. Это был явно злой близнец, а не добрый. Сурово сведённые к переносице брови, волевое лицо, эти скулы, эти губы… Вроде бы та же припухлость, но агрессивно изогнутая, и крылья носа возбуждающе трепетали от рваных выдохов. Рыжие пряди не обтекали лицо мягкими волнами, как всегда, а резко подчёркивали хищную грубость линий. Койю смотрел так, будто поедал его, каждое движение, каждый шорох и жест Юу впитывался с животной молниеносностью. А он нерешительно и глупо шагал, как неживой, механический, словно робот или марионетка.       – Ты меня пугаешь даже, — тихо, срывающимся голосом пробормотал Широяма, когда подошёл ближе и встал перед чистокровным.       Койю молча вздохнул, взял его за правую руку, провёл ею по своим губам. Пальцами Юу по влажной мягкости. Шероховатые подушечки, такие любимые линии и складки. Поцеловал кончики указательного, среднего, безымянного… Перевернул ладонь Широямы, склонился, лёг в неё левой щекой, прикрыл глаза на миг. Ещё один вздох. Юу поймал себя на истеричном и похотливом желании стечь в пол между колен этого повзрослевшего, сильного и красивого… Сесть, расстегнуть ему ширинку и… Он никогда подобного не чувствовал.       – Не-а, сейчас так не будет, — хрипло сказал Койю, будто прочитал его потаённую мысль.       И когда успел поднять дикий взгляд? Лютое нездешнее создание, так покорно лежащее щекой в ладони, сверлило Широяму, вскрывало и проникало внутрь одним только взглядом. Вот они — фантастические опыты пришельцев по влезанию в мозг, внедрению чипов под кожу. Весьма успешные опыты, судя по всему. Землянину с затуманенным кофейным взором в эту секунду по секретным каналам передавалось некое новое ощущение тепла и обречённости.       И длилось-то всего пару секунд. В окружении летящих со всех сторон комет и звёзд, пускай не настоящих, но подвижных, в сердцевине иллюзии, Широяма мог только кивнуть, давая согласие на… Да, чёрт, на что угодно. Это же Койю. Его Койю.       Получив желаемый ответ, чистокровный без пауз перешёл к делу. Всё так же сидя выпрямился, завёл свою ладонь за затылок стоящего перед ним Юу, надавил, чтоб он нагнулся к нему, поцеловал его губы. Второй рукой поспешно распахнул чужую белую рубашку, расстёгнутую почти до конца, дёрнул последнюю пуговицу, потащил. Широяма охотно помогал избавлять себя от одежды, слепо, с закрытыми глазами, продолжал кусаться, облизывать губы. Койю раздел его, с нетерпением отбросив белое на пол, торопливо расстегнул ремень на чужих брюках, спустил их с Юу. И минуты не ушло. Вынырнули из тёмной влажности поцелуя, где языки были умелыми пловцами, ловцами жемчуга. Назад из-под воды. Как из сумеречного озера на поверхность, чтоб хватануть воздуха. Широяма успел только выдохнуть и вернулся в реальность. Рыжая голова ткнулась ему в живот, язык потёк ниже от пупка, ошпаривая вылизывающими движениями. Волны накрывали сверху вниз, сползали по голой коже графиком колебаний. Затем кокетливо всплеском — разовый нырок языком под резинку белья… Провёл, дразнясь, вынырнул обратно.       В следующий безумный миг Такашима губами обхватил его напрягшийся член через боксеры, оставляя мокрое пошлое пятно. Юу вздрогнул, вцепился пальцами в волосы Койю. Тот немного пососал его член прямо через ткань, потёрся головой о пах, заурчал, затем решительно чуть отодвинул мужчину от себя:       – Постой, Юу, стоп… Я ж так сдохну… Ты горячий, и пахнешь так, что… Нет, неправильно… Ну-ка иди сюда…       Ничего не соображающий Широяма только-только начал терять голову от напористой ласки, пауза его даже немного огорчила. Недоуменно посмотрел вниз, на Такашиму. Кого сейчас назвали горячим? Да Юу сам чуть не обжёгся, ведь его тщательно испепелял взгляд из-под огненных потоков волос. Судорожный рывок. Койю мягко, округло лёг назад на спину, потянув его за собой. Юу только успел опереться на колено между ног рыжего, как его равновесие нарушили. Какая-никакая устойчивость от лёгкого толчка сменилась падением на кровать. Такашима сделал это раздражающе просто, забавляясь, как котёнок с клубком, завалил его сначала набок, потом подтянул на постели повыше и, успевая проходить беглыми цепочками поцелуев всюду, где доставал, уложил на лопатки. И сам опустился сверху. Так странно было чувствовать его взволнованное доминирование на себе. Дежавю — как вчера ночью. Но не совсем. В этот раз было ещё спокойнее.       – Борцовские приёмчики, да, Ко? Продолжишь борзеть — и во мне инстинкты включатся! В следующий раз через плечо перекину и…       – И что? Не путай меня с мышонком, мы не драться собрались, — улыбнулся Койю, машинально сдувая чёлку с глаз. Трогательно сложил руки под подбородок и устроился на груди Широямы, едва заметно покачиваясь всем корпусом, давая привыкнуть к тяжести тела, потихоньку проминая для себя пространство между пока ещё сведённых выпрямленных ног. Пошлое, настырное давление. Юу раскрывал ноги неспешно, без сильного сопротивления, миллиметр за миллиметром — в стороны.       – Я вообще-то хотел сказать, что перекину тебя через плечо, завалю и трахну. Надеюсь, ты не так представляешь себе мои тренировки с Манабу? Или так, развратная ты бестия?       Юу поправил его непослушную рыжую чёлку сам, отвёл за ухо, следующим действием была лёгкая, едва намеченная пощёчина — по той щеке, которой чистокровный всего пару минут назад ложился в его ладонь. После этого колени были разведены самостоятельно с наглым провоцирующим рычанием, означающим: «Чего ты тормозишь, давай уже, хватит возиться». Койю, оказавшись в гостеприимном пространстве разведённых ног, привстал над ним на колени, скинул футболку под шуточное широямовское: «Падам-падам-падам!», звучавшее как банальное сопровождение в стриптизе. Тряхнул сияюще-золотистыми волосами, улыбнулся и намерено медленно расстегнул ширинку.       Глубокое голодное дыхание снизу, льстящая заинтересованность. Оказывается, его надоедливый любитель всё делать «по старинке» в душе был тем ещё экспериментатором, надо было ещё раньше попробовать его совратить на пассив. Широяма потянулся к нему, скользнул пальцами по бокам, хотел подтащить к себе, но Такашима отпрянул. Соскочил на пол и продолжил снимать свою одежду там, поглядывая на соблазнительного мужчину, разочарованно раскинувшего упустившие добычу руки в стороны.       – Думал, что я тебя отымею, не раздеваясь? Нет, Юу, это твой фетиш, не мой, — томно протянул Койю, постепенно стягивая джинсы, с полным сознанием своей привлекательности. Повёл бёдрами, оголяя их по очереди, поворачиваясь то тем, то другим боком, потом скинул штаны. Переступил их, одну, вторую штанину.       – Буду иметь в виду. А твой фетиш, видимо, без трусов ходить. Это что-то новенькое, не знал, что ты так любишь, извращуга. Ничего там себе не натёр? — наигранно зевнул Широяма, прикрывая рот ладонью. — Долго ещё? Я тут сейчас засну, пока ты там красуешься своим стоячим пенисом. На-до-е-ло.       Но обмануть Такашиму не удалось, тот глупо хохотнул, радуясь произведённому впечатлению. Член Юу напрягся, видно было даже через ткань белья, которая вздымалась теперь максимально непристойно. Казалось, ещё немного — и головка оттянет резинку.       – Долго ещё? — передразнил Такашима.       – Что? — напряжённо закушенная губа и вздох.       – Долго ещё будешь терпеть и выёживаться? Раздевайся уже, чего там на тебе осталось? А то стояк порвёт твои боксеры, нелепо будет.       И тут случилось невозможное. Поддался. Своенравный, вредный, сварливый мужик, каким был Широяма Юу, сколько себя помнил, вдруг похотливо изогнулся в спине, как шлюха, быстро поджался и распрямился, стягивая с себя бельё. Усмехнулся и бросил ненужной тряпкой в лицо Койю. Тот не увернулся, зажмурился от удовольствия, позволяя вещи стечь вниз, и сразу ринулся обратно к Юу, прихватив с края постели упаковку с кольцом и вторую — со смазкой. Присел между ног Широямы и, расставив колени шире, поджал ими ноги любовника вперёд, подталкивая, чтобы он полностью раскрылся. Помахал перед ним упаковкой с кольцом.       – Ты хотел знать, для чего оно? Сейчас покажу. Просто, боюсь, у меня ничего не выйдет без этого.       – Ох, не так я представлял нашу помолвку, дорогой, и обручальное кольцо, думал, подороже будет, — не сумел обойтись без подколки задёргавшийся в решающий момент Юу. — Ну уж придётся мириться с таким. Хотя носить всегда не обещаю, но…       Койю от смеха чуть не выронил из рук незамысловатый девайс, который только что извлёк из упаковки. Хмыкнул в ответ:       – Разбежался. Это не для тебя. Это для меня. Ты можешь кончать сколько хочешь. Говорят, это даже лучше для нормального проникновения, полная расслабленность. А я не продержусь сколько надо без кольца.       – Оу… Даже так… — удивился Юу. — Понял. Общий смысл: расслабь булки и получай удовольствие. Ну, попробую, чего там… Где наша не пропадала. Фигня вопрос…       Но вскоре он изменил своё отношение. Не фигня. Не так-то всё было просто. И даже пожалел, что не дал Такашиме приобрести вторую сдерживающую штуковину. Потому что обкончаться, как подросток, под своей «конфеткой» было не самым желанным результатом, которого он хотел бы добиться.       Койю осторожно надел кажущуюся на вид простой штуковину с хомутом-лассо на свой эрегированный член. Тесный захват сдавил его, контролируя, подавляя. Наклонился к Юу, пропустил руки под его подмышками и захватил ими плечи под спиной, чтобы удобнее было тянуть на себя. И, наконец, опустился обнажённой грудью на его грудь, животом на живот, вздыхая от наслаждения. И хоть этот скользящий контакт длился недолго, вжиматься друг в друга было просто обалденно. Короткими клюющими движениями зацеловал подбородок, потом шею, поспешил ещё ниже, прикусил по пути сосок, Юу в ответ дёрнулся, чертыхнулся, опять вызывая у рыжего смех. Второй сосок Койю ласково облизал, потрепал языком.       Всё было чуть более стихийно, чем представлял себе Такашима. Мысли уплывали в плотном горячем мареве, как в сауне, становилось всё жарче, когда он перетёк по низу живота, по члену языком, обхватил губами мошонку и томительно пососал, пока Широяма не заскрёбся ногтями по постели, старательно сдерживая рвущиеся из лёгких звуки. Ну, кто же знал, что будет ещё лучше? Юркий горячий язык прошёлся быстрым зигзагом между входом и мошонкой, подразнил, прежде чем плавно погрузиться в желанную темноту. Сначала Юу вытолкнул его и сжался.       – Чёрт, Ко, не надо. Давай вот только без римминга. Вставляй и всё…       – Чего это без? Ты куда-то торопишься, мачо? Ты же мне обычно делаешь то же самое, — поднял голову рыжий, захват не отпустил, продолжал контролировать Широяму, тянуть руками под плечами на себя. — Не нравится?       – Странные ощущения. Мокро, щекотно. Бесит… — нервно ответил Юу. И тут впервые поднял глаза и шокировано уставился в потолок. Звёздное зеркало показало ему крышесносную картину: его — голого с острыми сосками, покрасневшим от напряжения членом, блядски расставленными ногами, и рыжую голову между ними. А ещё красивую обнаженную спину Такашимы — все эти мощные распахнутые ветви позвоночника, тощую задницу, поджатые изящные ноги. Эрекция усилилась, Койю, конечно, это заметил, криво улыбнулся:       – Бесит его, ну да… Кому ты врёшь, Широ?       И безапелляционно вернулся к прерванному занятию, заставляя Юу снова вздрогнуть и вцепиться пальцами в покрывало. Мокрые прикосновения порхали кругами по коже, юлили и жалили, долго, мучительно, всё вокруг и вокруг ануса. Широяма зажмурился, не в силах больше видеть себя таким — похотливо разложенным в тёмной синеве среди звёзд. И, будто угадав, Такашима в этот миг перестал изводить его подступами, толкнулся внутрь. Не прямо, а согнутым языком, как на крючок подцепляя тело Широямы, от неожиданности заскулившего в голос. Койю уверенно продолжил. Он позволял ему срываться и снова «насаживал», словно мелкую рыбёшку, делал проникающие движения под разными углами, повсюду касаясь стенок.       Ласка пустила по телу фантастические токи, согревая низ живота непонятным теплом. Юу вытягивал и снова сгибал ноги в коленях. Думал, ещё чуть-чуть — и кончит. Или умрёт. В этой ситуации, казалось, что оба исхода возможны. Но тут Такашима выскользнул одной рукой из-под правого плеча Юу и пустил в ход пальцы. Нет, он не стал их вводить. Широяма даже обрадовался бы такому применению. Но Койю начал раздвигать кольцо мышц снаружи, продолжая свою развратную «рыбалку» языком. Провоцировал сокращения этой окружности, потирал кожу подушечками, терпеливо массировал вход, то поглаживая, то усиливая нажим. Внизу всё горело и вибрировало. Юу не чувствовал, как начал внутренне сокращаться. Как только рука Широямы потянулась подрочить, он услышал в голове голос Койю: «Пожалуйста, потерпи. Не делай этого».       – Что, бля? — возмутился Юу вслух. — А ну вон пошёл… Из башки в смысле… Оттуда не надо. Сука, ты же говорил, я могу кончать сколько хочу…       «Прости, рот сейчас занят, так что из башки свалю через минутку. Можешь кончать сколько хочешь. Но не так… Я хочу, чтоб ты попробовал… Иначе».       – А то что? Прикажешь мне гипнозом член не трогать? — прохрипел Широяма и снова выгнулся дугой от сладкого толчка внизу. Но руки всё же послушно развёл в стороны и заскрипел зубами от новой волны раздражающе-щекочущего удовольствия, бегущего по венам, как настырный морской бриз.       «Мог бы и гипнозом. Но я ведь прошу».       Нечестно. Дерзкий рыжий! И как было такому сопротивляться? Уж лучше бы навалился, засадил с силой, как тогда со злости, выебал бы со всей дури. Лучше бы так! Чем беззащитным, выброшенным на гальку уловом биться бёдрами о безбожно смятую, мокрую под задницей от слюны и смазки постель, и кусать, кусать свои губы в кровь. И ведь без всякого толка кусал. Всё равно они несдержанно раскрывались, и с них срывались надорванные, какие-то отвратительно жалобные вскрики. А скоро пошли и мольбы. Вслух! Какой стыд!       Пальцы, кажется, впечатались в покрывало, в простыни и в матрас тоже. Можно было бы снимать слепки, брать отпечатки. Широяма бился, дёргался и мычал, как какая-то загнанная в угол тупая скотина. Он почти возликовал, когда вместо трепещущего языка в кольцо мышц проникло что-то покрупнее. Но не такое большое и горячее, как хотелось. А потом произошло это — странное и текучее струёй.       Он приподнялся на локтях, потому что задирать подбородок и смотреть в зеркало не было сил. Аппликатор опустошенной уже наполовину баночки со смазкой, рассчитанный именно на проникновение, вошёл удивительно глубоко. Видеть это было дико. Неоновое зелёное вытекало из задницы и хлюпало. А у Юу, видимо, не осталось энергии даже на мат. Рухнул назад, поднял одну ногу, закинул её на плечо странно подрагивающему Такашиме. Вытянулся с истеричным, повторяющимся приговором:       – Давай же уже, давай, Ко, ну пожалуйста.       И снова не то. Да он издевается! Бутылочка улетела куда-то в угол. Понять это можно было лишь по звуку. Широяма опять не смотрел, прятался за закрытыми веками. Указательный палец Койю. Слишком бережно, чересчур нежно, ввинчиваясь, круговым танцем. Тихое упрямое погружение по спирали. Очередная пытка. Отзываясь на неё, изо рта Юу вылетел почти плач:       – Да ёб твою, сколько можно!! Вставь!       Непослушный Такашима. Бёдра Юу, не по его воле, сами собой сжимались и разжимались, ходили ходуном, откликаясь на то, что творил с ним Койю. Когда к указательному добавился средний? Юу не отследил, яростно насаживаясь уже на обе фаланги двух пальцев. С каждым движением он с силой вжимался ягодицами в руку Такашимы. Казалось, это продолжалось бесконечно, повторяющееся раздражающее мучение. «Недостаточно, мало, больше», — невысказанные слова рождались бисерными каплями испарины. Они оседали на лбу, на животе, в складках под коленями, стекали пронырливыми струями отовсюду и вопили тянущей блядской болью в заднице.       И стало слишком хорошо. Ритм был пойман. Даже с закрытыми глазами Широяма видел свет. Пульсирующие звёзды-точки на потолке множились, превращались в объёмные голограммы. Они словно покинули плоскость наверху, ожили и теперь заползали под веки, в поры, в рот. Юу вдруг испугался, что задохнётся от звёздного шебуршения в горле, светляки скреблись и опускались по трахее в грудь, объединяясь там в огромную стаю. Парящие, шустрые, лишали его веса, будто поднимая вверх изнутри. Это было похоже на приближающуюся смерть. Красиво, страшно, невесомо.       И тут — глоток спасительного воздуха сверху. Такашима Койю. Этот вкус он знал лучше любого другого… И прежде, и сейчас. Ощущая его новые грани, Широяма вдруг понял, что знал, пусть и не отслеживал. Юу обхватил его тесно, стиснул почти до треска рёбер. Отозвался, облегчённо вылизывая нёбо, ласкаясь, принимая поцелуй-искусственное дыхание. Ответил на объятия, не позволившие ему улететь. Койю вернул его вниз, придавил к постели, накрыл собой и спас.       А потом было головокружение, переворот со спины через правый бок. Подушка под животом, всё как из ниоткуда, магическим образом складывалось и возникало в идеальный момент. И вошёл в него Койю идеально — плавным долгим толчком под сопровождение тёплого хриплого стона сзади. Он звучал словно море, по-родному тихо: «Люблю».       Не было ни боли, ни дискомфорта, о которых не думал Широяма, но которых боялся Такашима. Зря боялся. Он сделал всё правильно, растянул так, что даже новое хрупкое тело Широямы было готово принять его. Юу был возбуждён и расслаблен одновременно, на грани потери сознания. Стоя на коленях, лицом в постель с полуприкрытыми от наслаждения глазами, с каплями слюны в уголках рта. Он подавался назад, сжимался, даря наслаждение Койю по всей длине. Наверно, тогда и излился под себя, мягко и настолько длительно, что не понял, сколько прошло времени. Прежде его активные оргазмы были ослепительными. Каждый — быстрый взрыв кайфа. А это… Это не шло ни в какое сравнение. Вечность, отправленная в рамку полёта.       Широяма Юу вдруг понял, насколько же он устал, и насколько теперь расслабился. Если бы не хватка пальцев Койю на заднице, наверное, улетел бы. Юу уже не стонал, не хрипел, почти не дышал, в упоении от идеальной формы, объема и тепла в себе. Покачивался на подрагивающих ногах. Только прикосновения силикона к заднице слегка беспокоило.       – Сними, — попросил он едва слышно, отвёл назад и уронил руку, не дотянувшись.       – Что… Но я же сразу…       Дальше Широяма бормотал нечто неразборчивое. Может, и не на японском вовсе, а на языке пришельцев. Главное, Койю понял и послушался, снимая хомут и практически сразу кончая внутрь. Затопил кипятком, вязкостью. Всё защипало, зажгло, но, как ни странно, ругаться и отталкивать не хотелось. Упали в кобальтовый звёздный провал покоя.       Потом Койю перекатился набок. Вышел из него. Куда-то уходил. Принёс что-то тёплое, мокрое, потом что-то сухое. Переворачивал, убирал, вытирал. Широяма не сопротивлялся, слушался, зевал и периодически закрывал глаза.       – Как с младенцем… Фак, — сонно бормотал он. — Только памперсов не хватает. Не переживу. Хотя сейчас на любой позор насрать.       – Ну какой позор, я просто вытер… Пытаешься шутить — значит не всё так плохо, — с лёгким беспокойством в голосе проговорил Койю.       – Пытаюсь шутить — значит я живой. Наверное. Шутки херово выходят. Блин, Ко, давай спать. Мне надо восстановить силы. И переварить этот дивный новый опыт.       – Мы можем тут остаться подольше? — с надеждой спросил чистокровный, уже укрывая своего ворчуна тонким одеялом и забираясь к нему.       – Слушай, детка, я теперь сказочно богат. Ну, или почти сказочно, — устало протянул Юу. — Можем позволить себе тут поспать. И да… На обратном пути за рулём будешь ты.       – Я вообще надеюсь теперь быть «за рулём» почаще, — многозначительно хмыкнул Койю. — Как насчёт завтра?       – Завтра, ммм… Нет. Попозже. Может быть, джазовую комнату осмотреть? Я хотел… Ну, поглядим. Дай воскреснуть. И, чур, ты раздвигаешь ножки!       – О, ну можно теперь раз через раз «рулить», — звучало сладкое мурлыканье и ногти заискивающе царапали спину Юу.       – Ишь как разогнался… — заплетающимся языком ответил Широяма.       – Ты привыкнешь, — пообещал Такашима. — Я постараюсь.       – Уже постарался. Всё. Отстань. Я сплю.