Пепел

      Глумливое солнце заискивающе облизывало спальню своими лучами, оставляя ожоги на настроении едва разлепившего веки мужчины. Неуместно-навязчивое заоконное благо горчило внутри, но в остальном организм был доволен многочасовым покоем. Правда, очередной полдень имел все шансы стать последним в жизни писателя, о чём намекала не только насущная чертовщина, но и смс с дисплея: «У тебя двадцать четыре часа».       Оикава планировала завтра нанести ему визит, и этот факт нездорово позабавил Широяму: либо она лично упокоит его за отсутствие новых глав, либо же у тираничной редакторши будут все шансы сорвать большой куш. Не главы, конечно, нет — Юу не собирался творить ей на радость. А вот большое интервью, скорбные комментарии в новостях от нашедшей первой прах знаменитости могли перепасть. Да и недописанное произведение наверняка озолотит карманы издательства — какая экзотика! И главное — ноль процентов автору. Переиздание всех романов в новых траурных обложках с похоронным дизайном — отличная идея, хоть посмертную записку с соображениями по поводу оформления оставляй. Шоу продолжится и без него, более того — рванёт.       Развеселившись в вялотекущих мыслях о предстоящем лицедействе, он лениво сполз с кровати. Ступни неприятно обдало холодом паркета, даже пальцы поджались, а по ногам снизу вверх поползла студёная волна, кристализирующая каждую клетку нагретого сном тела.       – Бодрит, — усмехнулся Широяма, ещё раз проверив гаджет на наличие иных весточек извне. Это было лишним и наивным.       Сообщений от Таканори ожидаемо не поступало.       Телефон пришёл в немилость и утонул в складках постельного белья, в то время как Юу уже копался в беспорядке шкафа, тихо матерясь себе под нос, пока наконец не извлёк искомое — самый тёплый свитер, что у него был. Крупной вязки, серый, украшенный спереди переплетением тёмных шерстяных нитей, с изображением чернильного пера, чертившего ломанный отрезок кардиограммы. Эта шмотка, подаренная как-то почитателями его творчества, всегда казалась Широяме пафосной с перебором. Сейчас же он оценил её по достоинству, и аллегорический узор наполнился особым смыслом, не хватало лишь логичного продолжения символа: зазубренные всплески прежде живого неминуемо обязаны были стихнуть и в конечном счёте превратиться в прямую линию. Пульса больше не было.       Однако писатель всё ещё функционировал. Пока ещё не закончился. Его обычно дёрганное сердце мирно ухало в груди, а ноги сами собой несли в гостиную, где он не надеялся встретить ничего нового или неожиданного. С вечера всё осталось по-старому: ком из брошенных в центре подушки и пледа покоился на полу, чуть в стороне стоял пустой картонный стаканчик с торчащими из него палочками, но главное — докучливый гость тоже был на месте, хотя пока что Юу видел только стройные ноги вдали.       Мальчишка в зеркале находился у дальней стены, опёршись на неё спиной, но стоило мужчине появиться, как он сразу же согнулся пополам, поймал фигуру вошедшего в поле зрения и махнул ему в приветствии. Широяму сотряс приступ истерического смеха, до того жутким в своей невинности был жест, он не преминул ответить:       – И тебе утра, исчадие. Как оно, доброе?       – Вполне, — прошелестели полные губы, когда их владелец успел переместиться и теперь стоял на коленях почти вплотную к разделявшей их преграде.       – Ты был здесь всю ночь? — без особого интереса полюбопытствовал Юу, рассеянно водя пальцами по собственному щетинистому подбородку. Механизмы работы так называемой лакуны оставались для него загадкой, поэтому он слабо представлял, что значило исчезновение пацана накануне: реальный уход или просто временно прерванную связь.       – Я уходил. Ты, наверное, удивишься, но даже спал, ел и мылся.       – Ну, прямо как живой… — беззвучно пробормотал Широяма, занятый другими размышлениями. Он пытался припомнить, куда запихнул очередной давний презент, на этот раз от компании, выпускавшей различный стафф, что не обошла вниманием и его маленький мирок: издала ограниченным тиражом кучу мелкой атрибутики для поклонников истории. Среди прочего барахла там было карманное зеркальце, пришедшееся бы сейчас очень кстати — небритость раздражала.       С еле слышным «Оу» он отвернулся от пришельца и принялся рыться в нижнем отделении комода, в котором издавна складировал самую бесполезную мелочёвку. Перекопав всё вверх дном, писатель таки отрыл до сих упакованный чёрный прямоугольник. На крышке красовался алый, выполненный красивым градиентом силуэт одного из его героев, с разлетающимися в стороны, словно крылья, полами плаща и двумя короткими клинками в каждой руке. Вещь была в равной степени простой и стильной, и Юу внезапно обдало печальной ностальгией — пути этого малого было не суждено окончиться. В отличие от него самого.       Задвинув ящик на место с грохотом, Широяма в несколько размашистых шагов оказался около парня в отражении и едва не ткнул ему в лицо находкой, так близко они располагались друг относительно друга.       – Ты не против? — с издёвкой спросил он, покачивая зеркальцем, как маятником. — Не хочу откинуться неухоженным страшилищем.       – Тебе и не грозит. А что до этого, — мальчишка кивнул на мельтешащий перед глазами объект, — то можешь воспользоваться им без страха. Столь маленькие зеркала не могут быть лакунами, они даже не существуют на этой стороне.       – Не существуют? Почему?       – Потому что не могут быть лакунами, — с зубодробительной логичностью пояснило существо. И Юу не сдержался — снова расхохотался.       – Это всё объясняет, да. Забавный ты.       На том и разошлись. Вернее, ушёл Широяма. Прогорклая каждодневная рутина, привычное техобслуживание оболочки — он наслаждался каждой секундой, каждым шевелением. Ванные процедуры, освободившаяся от колкости, теперь гладкая, по-мужски ароматная кожа лица. Лосьон неловким движением попал на ранку покусанного уха, Юу шипел вздыбленным котом и морщился, а про себя потешался — вот и обеззаразил, чисто поверхностно, ведь этот сорт токсина давно стал привычным его нутру и уже не выводился никакими путями.       Дальше был кофе — горячие реки тьмы по пищеводу заставляли писателя чуть ли не стонать от блаженства. Завершила идеальную картину его уединения долгожданная порция никотина. Ни разу прежде Широяма не ловил себя на том, что курить, помимо прочего, вкусно. Кофе и сигареты оживляли его, отдаваясь внутри аритмией, которая воспринималась не как побочное явление, а как свидетельство существования.       – Так ты, получается, можешь уходить в буквальном смысле.       Вернулся Юу посвежевшим, влажные волосы были зачёсаны назад, и он знал, что такая причёска его выгодно молодила. В объёмном свитере и со второй с пробуждения кружкой крепкого американо в ладонях он, судя по всему, выглядел крайне уютно, иначе было не объяснить, почему парень так вспыхнул, стоило ему просканировать свою «жертву» при повторном появлении медоточивым взглядом.       – Спишь. Ешь. То же мытьё тебе не чуждо. Прям как у людей.       – Я и есть человек, Юу, — дружелюбно отозвался мальчишка, показывая ряд ровных зубов. — Не приведение, не какая-то эзотерическая сущность или что-то подобное. Я точно такой же, как ты, наше различие исключительно пространственное, — исчадие замолчало в явных сомнениях, говорить ли следующее, пока Широяма спокойно слушал, шумно прихлёбывая кофе, и всё-таки решилось: — Говоря по правде… И это было не всегда. В смысле, ещё недавно мы существовали в одной плоскости, Юу. И я находился на твоём месте, перепуганный и растерянный у зеркала, хоть мой случай и не сравним с твоим.       – Ой ли? — откровения заинтересовали, он поспешил придвинуться ближе.       Иллюзия или нет, но писатель готов был поклясться, что видит исходящее от поверхности овала мягкое сияние, особенно ясно эта лёгкая подсветка виднелась по краям, чудилось, что в ней можно было разглядеть микроскопические переливающиеся частички.       – Значит у тебя должно быть имя, верно?       – Мне не стоило этого говорить, — и вновь опущенные глаза, он весь сник и занервничал, принялся заламывать пальцы, как нерадивый школьник перед взрослым. Зрелище было в чём-то милым, но Широяма не собирался отступать:       – Уже сказал. Продолжай. Ты был на моём месте? Заражённый? Я хочу знать твоё имя!       – Нет его! — криком на крик ответил мечущийся парень. — Уже нет и пока нет. Старое больше не моё, а новое пока что не моё. Правда, об этом нельзя разговаривать, пожалуйста, Юу.       – Имя. Земное, настоящее, — отчеканил он упрямо. — Немедленно. Или, клянусь, я превращу твой демонический портал в комплект осколков. Это осложнит тебе задачу, не так ли?       – Юу, умоляю…       – Три.       – Я даже не уверен, что мы в полной мере наедине…       – Два.       – Это нарушение.       – Один.       – Такашима Койю! — выпалил мальчишка скороговоркой и задышал часто-часто, в ужасе таращась на ухмылку напротив.       – Койю. Ко-о-ойю, — тягучие звуки смаковались, выходили наружу патокой — Широяма был счастлив своей маленькой победе. — Какое сладкое имя. Приятно познакомиться, Такашима Койю. Могу не представляться? — насмешливо протянул он и игриво подмигнул ныне знакомому.       Буря эмоций пробежалась по лицу его собеседника в отражении точно рябь по воде. Юу смотрел с интересом, упивался: жалобно вскинутые брови, поджатые губы, потом мальчик прикусил нижнюю, а через миг нерешительно приоткрыл рот, засомневался, снова закрыл. Дёргающий замысловатые оборки на рукаве Койю, тяжело вздыхающий Койю. Такой смешной страдающий ребёнок. «О, пусть страдает», — злобно отозвался внутренний голос, но вслух мужчина произнёс что-то более рациональное, приняв вид мудрого ментора и еле заметно улыбаясь одними уголками своему триумфу:       – Что сделано, то сделано, не парься, — сказал и поставил кружку с недопитым кофе на пол рядом с подушкой и пледом.       Подошёл к компьютерному столу, обернулся, глянув в подёрнутый серебристой дымкой овал зеркала, чтобы считать реакцию. Парнишка по ту сторону догадался о том, что он собирается делать, и в панике замотал головой. Писателя это только позабавило, но не остановило: на место он вернулся с ноутбуком, зажатым под мышкой. Плавно опустился на подушку, устроился поудобнее, открыл крышку. Бросил взгляд на потустороннего гостя — и опять молнией проскользнула усмешка, исказив черты язвительностью. Юноша одними губами просил: «Нет, нет, не надо!»       Широяма ввёл пароль, зашёл и начал копаться в поисковике.       – Так-так-так. Посмотрим, что нам это даст. Такашима Койю. Токио. Не думаю, что ты из другой префектуры, — бормотал Юу себе под нос. — Что у нас здесь есть? Я иду иска-а-ать, — почти пропел он. — Негусто. Ты ведь не адвокат? Не похож на юриста, слишком миловидный и вроде бы скромный. Ох, да и староват этот тип для тебя, лет пятьдесят ему уже, — закрыл только что просмотренную вкладку и стал читать дальше.       – Юу, пожалуйста, не делай этого! — взмолился Койю.       – Уже делаю, поздно. И вот какой назревает вопрос: ты что, призраком родился? Фэйсбуком пользоваться не умеешь? У тебя что, совсем друзей не было? Где селфи с пивом, с котиками, что угодно? Где фотографии класса хотя бы? Чёрт, все делают фотки с классом, а ты нет? Такашима, да ты реликт, вымирающий вид.       – Не могу на это смотреть, — тихо отозвалось исчадие, закрывая лицо руками.       – Ну так не смотри. Надо же, какие мы стеснительные. Вот оно! Кажется, я что-то откопал по фамилии и тегам. По крайней мере, они должны быть твоими родственниками. Живут в этом районе — какая-никакая, а всё же связь. Такашима Натсу и Такашима Аризу. Похоже, это джекпот, да? — Юу впервые оторвался от монитора, чтобы убедиться в правильности своего предположения, но комната в зеркале внезапно оказалась пустой, пока в ней не проявилось отражение Широямы. Лакуна постепенно таяла и разряжалась, от этого в гостиной писателя теплело, плечи и нос перестали зябнуть, да и вообще вернулось ощущение нормальности.       – Удрал-таки. Трусишка, — осуждающе проворчал писатель.       Он выделил строчку с адресом предполагаемых родственников Такашимы, скопировал и скинул себе на почту, чтоб была в телефоне. Допил кофе одним глотком и сказал пустоте:       – Если слышишь меня, до свидания, Койю. Прости, уйду ненадолго. А ты, красавчик, остаёшься тут. Расценивай как настоятельную просьбу. ***       Ему понравилось. Он не ожидал, что это будет так приятно — задеть мальчишку за живое. Пусть дико, но на этой стадии болезни Юу практически всё устраивало. Страх перед иррациональным отступил, теперь он пытался если не подружиться с этим иррациональным, то хотя бы познакомиться поближе.       Широяма Юу почти наслаждался тем, что вышагивал по тротуару ссутулившись, как заправский детектив из нуарного фильма. Конечно, в мятом плаще, конечно, продрогший и пахнущий табаком, выполз в город искать ответы, разгадывать загадки. Не ситуация, а просто подарок уставшему от круглосуточной истерии организму. Для полноты картины бытия недоставало только горечи, привычного чёрного наркотика на гортани. Допитые дома холодные помои он не считал подходящими моменту. К тому же на улице снова стало так мерзопакостно ненастно, кокетливое солнце мазнуло мегаполис хвостом и было таково, хотелось согреться.       Всё складывалось одно к одному. Поэтому Юу передумал идти к предполагаемым родителям своего кошмара сразу, решил забежать в кафе за стаканом талантливо сотворённого напитка. Ни разу до этого он не был так рад глупой козлиной бородке и серьёзным глазам Икеды. Любимый бариста козырнул писателю сразу, как услышал звон колокольчика, казалось, что даже взгляд от кофе-машины не отрывал, наливая девушке-посетительнице латте.       – Салют, Широяма! Догнаться пришёл? Меня иногда одолевает мысль, что у тебя уже кофе вместо крови по венам течёт.       – Отличный образ, надо записать, — хмыкнул Юу, подходя к стойке.       – Только не забудь потом в благодарственном предисловии упомянуть, что спёр фразу у меня, и от процентов не откажусь, — бариста добродушно улыбался, и Юу не смог сдержаться — вернул ему улыбку.       – Твоя сменшица сказала, что ты заболел.       – Хах, представляю! Небось преждевременно похоронила меня. Но нет, это не связано с повсеместной зеркальной заразой. Банальная простуда, уже оклемался. Тебе как обычно?       – Да, люблю побольше и покрепче.       – Звучит как-то непристойно, — округлил глаза Икеда в притворном ужасе. — Хорошо, что я знаю, о чём идёт речь.       И пока Шиничиро подписывал стаканчик, забивал в холдер крепкий, чуть грубоватый кофе, творя свой собственный сорт волшебства, Юу осенила внезапная идея совместить приятное с полезным, а именно своё расследование с дозой кофеина.       – Слушай, я тут немного играю в детектива…       – О, решил сменить жанр? Круто, люблю детективы.       – Так вот, мне нужно кое-кого найти. Фамилия Такашима тебе ничего не говорит?       Икеда посмотрел на него, как на душевнобольного ребёнка, закрыл стакан крышкой, передал Юу и поинтересовался с укором:       – Ты когда на улицу выходишь, по сторонам вообще не смотришь? Хреновый из тебя детектив.       – К чему это ты?       – К тому, что, как выйдешь из кафе, попробуй хоть разок разуть глаза. Вниз по улице на перекрёстке есть книжный магазин. Не поверишь чей — семьи Такашима. Ты ходил туда, я уверен, сотни раз и не читал вывеску?       Широяма немного растерялся, но всё-таки ответил:       – Нет, а зачем? Я там книги читал, ну, покупал ещё. И, кажется, автографы раздавал однажды. Давай тогда уточняющий вопрос задам. Такашима Койю — знаешь такого?       – Знал. Унылый и запуганный парень был. Он того уже, преставился. Ну или, как сейчас принято говорить, обратился в неорганику. Причём не так давно, две или три недели назад. Натсу-сан и Аризу-сан от горя сдали оба, а такая моложавая пара была.       Икеда ещё что-то говорил, но писатель слушал вполуха, лишь рассеянно кивал для вида. То, что он не сопоставил адрес в интернете и реальное место, ещё можно было понять. Но факт, что его зазеркальный приятель оказался таким близким, внезапно шокировал Широяму. Юу действительно любил тот магазинчик, по-семейному уютный, с грамотным подбором литературы, он часто покупал там книги, один раз даже проводил презентацию своего романа. Однако не помнил ни Койю, ни лиц его родителей, хотя точно говорил с ними, и не раз. Осознание этого резануло не глубоко, но болезненно, как бумага кожу.       – Бывай, — бросил он, подхватив свой стакан, вышел из кофейни и так и добрёл в абсолютно лунатическом состоянии до нужного места, периодически с удивлением поглядывая в телефон на указанный адрес.       Не магазин — маленькая уютная лавка. Так было бы вернее назвать это заведение. Перед витриной стояла уличная стойка с журналами и мангой, пёстрая и наверняка приносящая наибольший доход, но самое ценное и любимое для Юу находилось за стеклянной дверью. Внутри всё было выполнено из светлого дерева: и стеллажи по стенам, и четыре стола с аппетитными цветными стопками сверху. Причём у каждого стоял стул, на который можно было присесть и полистать понравившийся романчик в удивительной атмосфере этого уголка Токио, насквозь пропитанного запахом книг и мягким медовым светом из-под многочисленных абажуров.       Юу прошёлся мимо витрины с новинками, среди которых почему-то не было его последней работы. «Неужто разобрали?» — автоматически отметил он про себя. Пробежался пальцами по обложкам и корешкам, гладким и фактурным, привычно оценивая оформление по десятибалльной шкале. «Вот это на троечку, а это шик, надо сказать Мику, чтобы пообщалась с иллюстратором для моего следующего… Какого следующего? Его не будет».       Широяма подошёл к кассе, что располагалась на небольшом возвышении. Оттуда его учтиво смерила взглядом немолодая женщина, очень сухонькая, с живым привлекательным лицом. Она была красива, как редко бывают красивы женщины в возрасте — во всём её облике и в умении держать себя сквозило благородство и печаль.       – Такашима-сан? Такашима Аризу-сан? Здравствуйте, — легко поклонился он, и женщина сделал ответный поклон, только затем кивнув в подтверждение.       – Да. Приветствую вас, Широяма-сан, в нашем скромном магазинчике. Давно не заходили, что-то присмотрели? Я не вижу у вас в руках подобранной покупки. Может, проконсультировать вас?       – Проконсультировать? — нервно переспросил Юу. — Можно и так сказать… Мне так неудобно беспокоить вас…       Он вдруг засомневался. Зачем пришёл? Ради чего? Что-то узнать о своей будущей участи, порасспросив у родителей умершего мальчика, как это всё происходит? Или разнюхать подробности о Койю? Стоило ли это того, чтобы лезть в душу прямой и явно хорошей женщины, ворошить её трагедию? Он замялся, а она всё это время строго изучала писателя, пока не разрушила тишину внезапно смягчившимся тоном:       – Я, кажется, догадываюсь… Но на всякий случай озвучьте сами.       – Простите. Я хотел спросить о вашем сыне. Ведь вы — мать Такашимы Койю?       – Понятно… — мрачно произнесла она, и вдруг в абсолютно здоровой женщине прямо на глазах что-то сломалось, будто потрескалась и осыпалась в пол маска нормальности.       Аризу перегнулась через прилавок, схватила его за рукав и заговорила быстро, с жаром, как сумасшедшая:       – Так я и думала. Знаете, Широяма-сан, я почему-то была уверена, что увижу вас после его смерти. Хотя, как смерти… Можно ли назвать это смертью? Хуже, много хуже. Сначала Ютака-кун, а потом и… Представляете, мне даже останки не отдали. Правительство не выдаёт их родственникам. Если бы я могла предположить, ссыпала бы это, ну, то самое, что осталось перед зеркалом, спрятала бы. Широяма-сан, я даже купила урну, а они не отдают мне его, моего сына! Я все глаза выплакала и всё равно не верю, а вдруг он жив? Вдруг это не тело, не может оно стать горсткой этого серого, мерзкого… Мой Койю, мой мальчик…       Широяма смотрел в расширяющиеся с каждым словом зрачки Такашимы-сан и малодушно обдумывал план побега. Как бы так повежливее вывернуться и освободить руку, чтобы не выглядеть ещё большим психопатом, чем эта пожилая дама. Но она стихла так же внезапно, как и загорелась. Убрала свои пальцы с рукава Юу, напоследок задумчиво погладив его по предплечью. Отстранилась и сказала уже спокойно и с достоинством:       – Да, я мать Такашимы Койю. И я знаю, зачем вы пришли. Хотите больше о нём узнать, не так ли? Вы — последний человек на свете, которому я рассказала бы что-либо. Если бы не одна деталь.       – Какая? — с безысходностью в голосе спросил Широяма, раздумавший убегать.       – Ваши глаза. Покрасневшие, воспалённые, эти розовые белки… Как у него. Как у моего мальчика. Думаю, подобное случается со всеми заражёнными перед тем, как они уходят. Вам осталось совсем недолго. Счёт идёт на какие-то часы. Хотите узнать о Койю? Что ж, ничто не расскажет о нём лучше его комнаты. Я покажу вам, Широяма-сан, пойдёмте со мной. Эта стыдная тайна… Уже не страшно, если вы всё узнаете.       Подойдя к стеклянной двери магазинчика, она перевернула табличку «Открыто» обратной стороной и поманила его к дальней лестнице, спрятавшейся в углу помещения. Писатель послушно поднялся за женщиной, не понимая, зачем же он это делает. Он всегда не любил посещать кладбище, в семье было принято, но ему не нравилось чувство неправильности. Наносить визиты мёртвым — это неестественно. Приглашение в комнату к Койю было сродни почитанию могил.       Они жили на втором этаже над магазинчиком: прихожая, коридорчик и что-то дальше. Широяме казалось, что конец коридора тает в сгущавшихся тенях. Он не следил за тем, куда его вели, в голове занудной шарманкой повторялись и повторялись слова сумасшедшей Аризу-сан про его глаза и скорую кончину. Или, возможно, то было проклятием?       Спальня мальчика, наверное, была самым маленьким помещением в доме. И, как и подозревал Юу, родители оставили её в нетронутом виде. Даже футон был разобран. Из-под подушки выглядывал корешок книги. Его, Широямы, книги. Он тяжело повернулся и на деревянных ногах подошёл к небольшому комоду с зеркалом. Хотя, учитывая содержимое и декор, это был скорее алтарь. С обложек книг, с фотографий и разнообразных вырезок, закреплённых на рамке зеркала, на Юу смотрела собственная рожа, и от понимания по спине бежали мурашки. Какие-то снимки были сделаны официально — на презентациях, какие-то — исподтишка телефоном.       Единственный кадр с кем-то другим был задвинут в нижний угол, Широяма поднял его за краешек и скривился. На моментальном фото был запечатлён его сталкер — Такашима Койю с каким-то улыбчивым парнем, вероятно, другом детства. «В реальности ты мне однозначно не понравился бы, парень. Неудивительно, что я тебя не помню». Трёхдневная щетина, потухший взгляд за толстыми стёклами старомодных очков, торчащие из-под чёрной шапки нелепые рыжеватые патлы — всё это шло его «исчадию» куда меньше, чем зазеркальный лоск, ухоженность и модная одежда в слегка викторианском стиле. «Задрот обыкновенный», — без интереса вынес вердикт Юу.       Небрежно отложив снимок, он поднял с пола возле комода стопку одинаковых книг. Это было ограниченное издание, более дорогой вариант, его покупка гарантировала встречу с писателем, рукопожатие и автограф. Юу раскрывал одну за другой, и кривая усмешка росла с каждой подписью: «Такашиме Койю на добрую память», «Койю с благодарностью», «Спасибо, что читаете меня, Койю». Так они, выходит, виделись, даже касались друг друга. Только для Юу этот парнишка-преследователь всегда был пустым местом. Никем, просто частью массы, безлицей и безынтересной.       – Он любил вас, — сухо проговорила Аризу-сан очевидную истину.       – Ну, извините, — вздохнул Широяма.       – А теперь — уходите. Видеть вас не могу, честное слово, — и она ушла, не оборачиваясь и не прощаясь, спустилась вниз в магазинчик и занялась своими делами.       Когда Юу покидал книжный, женщина даже бровью не повела, точно он был призраком.       «Всё-таки Икеда был прав. Хреновый из меня детектив», — подумал Юу, прикурил сигарету и направился домой. Туда, где его ждала неминуемая развязка.