Сержант головного Улья

Преторианец застрелил пилота вертолета и посадил за управление Дариона. Еще одно условие Договора и еще одна бессмысленная смерть. За васпой тянулся черный, зловонный след из трупов и мне не было интересно на вершину какой горы он так упорно лезет. Сейчас важно благополучно приземлиться и уйти в лагерь. В закопченные круглые окна я ничего не мог разглядеть. Упадем в незнакомый квадрат, и хоть до тошноты выглядывай ориентиры – не будешь знать куда идти. А я должен знать, иначе мы заплутаем в лесу. Пока летели к Улью, еще была надежда, а куда повернули теперь одной Вселенной ведомо. На Дина офицер всю дорогу смотрел с нескрываемой ненавистью и было в этом что-то глубоко личное. Сломавшись сам, не мог простить, что кто-то другой устоял и выдержал? Или культ Силы у васпов настолько почитаем, что её надо доказывать постоянными убийствами? Додумать мысль до конца я не успел, преторианец метнулся к Дину смазанным кровавым пятном. Как неофит увернулся от удара стеком в горло я так и не понял. В ограниченном пространстве кабины вертолета драться совсем не просто. Я привыкший, тренированный и не слишком умотанный пытками. Но на стороне одноглазого ярость, внезапность и отсутствие каких-либо правил. Дин охнул, не успев уйти в сторону, а на гимнастерке неофита расплывалась красная клякса. Одноглазый глухо зарычал и бросился снова. На мои удары он почти не обращал внимания, изредка отмахиваясь лезвием трости. Я уже ненавидел это оружие. Коварное, как нож, но дистанция для удара из-за длинного древка слишком велика, чтобы кидаться на преторианца с голыми руками. Офицер загнал Дина в угол, медлить я больше не мог. Безрассудным рывком запрыгнул на плечи, впиваясь пальцами в единственный глаз. Мой вес оказался слишком мал, чтобы повалить противника на пол, а потому падение контролировал он, стараясь разбить мне голову о пол кабины. Я прижал подбородок к груди, принимая весь удар на спину, используя инерцию, чтобы перекатиться на бок. Руки из захвата пришлось разжать, чтобы успеть поймать древко трости. - Два глаза слишком много для тебя, слизняк, - прохрипел преторианец, силой проламывая моё сопротивление и вычерчивая кончиком лезвия кровавую полосу над бровью. Я остался бы без глаза, но раненный Дин вцепился в плечи офицера. Клубок тел никак не хотел разъединяться, но тут вертолет швырнуло взрывом, а нас отбросило на стену кабины. Запахло гарью, и шум главного винта стал тише. Офицер вскочил на ноги и побежал в кабину, забыв про двух неофитов. Что он там говорил Дариону, я не мог слышать, потому что Дин орал в ухо: - Ракета! Нас подбили люди! Нам конец! Легенда сбывалась, но мы с нилотом не васпы, и вряд ли переживем крушение вертолета. - Надо прыгать! – кричал Дин. - Где парашюты? – кричал я в ответ, умоляя Вселенную и всех несуществующих богов, чтобы парашюты в вертолете были. - Под лавками! Мы не успели ничего найти – вернулся преторианец. Еще злее и решительнее, чем был. Прикончить нас собрался, не дожидаясь крушения. Бессмыслица. Дар жажде крови. Офицер снова бросился в атаку и снова на Дина, игнорируя меня. Да, я ниже васпы и легче на несколько килограмм, но все равно стало обидно. Жалящие удары лезвия васпа отбивал, как мог, а я следил только за черным древком, выгадывая момент для прыжка. Удар сердца, еще удар и я поймал оружие, вкладывая всю силу в рывок, почти сдирая фиксирующий ремень с кисти офицера. Мне много не надо, только дотянутся коленом. Оружие преторианца издало неразличимый в шуме винтов хруст, но я готов был поклясться, что одноглазый его услышал. Этот рык смертельно раненного зверя я долго не забуду. Единственный глаз заволокло пеленой безумия, рот распахнулся в хищном оскале и со всей своей яростью и ненавистью офицер бросился на меня. Не помню почти ничего, сознание отключилось, отдавая тело во власть рефлексов. Одноглазый мотал меня по вертолету, собирая все углы и неровности. Дин уже не мог помочь, его преторианец отшвыривал, как пушинку, не замечая. Я ждал смерти и почти ликовал, как в нашу схватку опять вмешался кто-то свыше. Преторианец приложил меня спиной об пол и вдруг сам упал сверху. Тело в красной форме заколотили крупные судороги. Я с трудом выбрался из-под него, не понимая, что происходит. - Приступ, - заорал Дин. Радостно, с широкой улыбкой, совсем не как васпа. Все что мог сделать я в ответ - с облегчением выдохнуть. Офицера дергало и мотало, а на губах выступила желто-зеленая пена. - Парашюты ищи, - крикнул я Дину, - времени нет! Вертолет падал, но медленно. Шум винтов не стихал и, видимо, Дарион все-таки держал управление. Мы обшарили всю кабину, но смогли найти только два парашюта. А нас трое. До сегодняшнего дня, до двух выстрелов в Грута на экзамене, я бы еще мог подумать, но сейчас уверенно вручил оба парашюта Дину. - Бери Лара и уходите. Я подержу штурвал или что здесь? Васпа недоуменно посмотрел на меня, открыв рот, но потом нахмурился и прокричал. - Ты человек, Тур? И Лар тоже? Не люди мы и не васпы. Цзы’дарийцы. Пришельцы с другой планеты. Но я никогда не объясню этого за несколько секунд, да и не было в этом смысла, поэтому я коротко кивнул. - Люди слабые. Разобьетесь и сдохните. Васпы крепче, сильнее. Ты уходи. С Ларом. Я посажу вертолет. Я умею. Я отчаянно замотал головой. Нет. Ценность моей жизни сводилась к нулю. А у Дина еще есть шанс. Сбежит, обоснуется в деревне и все будет хорошо. Хоть у него. Но был еще Дарион, который не дойдет до лагеря один. Я не имел права его бросить. Драгоценное время уходило песком сквозь пальцы, и Дин пихнул мне парашюты обратно, прокричав «быстрее» и метнулся в кабину. Оставалось только надеяться на его навыки пилота и хваленую живучесть васпов. Я надел парашют и поймал выпрыгнувшего из кабины нилота. Увидел его ошалевшие глаза, и сам натянул на плечи генеральского сына рюкзак, прокричав в ухо, чтобы дернул за кольцо через пять секунд. Высота не большая, но должно хватить. Прыгать надо вместе, иначе нас разнесет так, что не найдем друг друга. Посмотрев в последний раз в сторону кабины, я с силой толкнул нилота в открытую дверь. *** Удачно приземлиться с парашютом на лес можно, но у Дариона не получилось. Упал не в центр кроны, а между деревьями, собрав все ветки. Я нашел его по белому пятну купола, бессознательного, переломанного. Звал по имени, боясь лишний раз прикоснуться. Я не Публий, диагностировать травмы наощупь не умею. Нилот очнулся, изливая боль слезами. Больше душевную, чем физическую. Я знаю, тяжело. Я не видел, куда упал вертолет и мог только надеяться, что все хорошо. Отвлекал Дариона обещанием отправить свою звезду на разведку, как вернемся в лагерь. Спасти не успеют, как ни старайся, но найти целый вертолет и не найти в нем труп Дина – тот максимум, о котором можно мечтать. Пока вязал из веток волокушу, мучительно вспоминал разведданные, и пытался угадать, в какой квадрат упали. Проще заучить все названия звезд. Вслепую летели. Лагерь на востоке от головного Улья, база людей на юге – и это все, что я знал. Спеленал нилота куполом парашюта, уложив ногами в тугой узел и прикрутил как мог стропами. Лишь бы дотащить до лагеря живым. Дарион, пожалуйста, ты сын генерала, у тебя папина генетика и его живучесть, я не прошу много, только пару часов. Живи. Всеми несуществующими богами заклинаю, живи. Я потерял все, что мог. Дыши, Дарион. - Тезон, ты же сам ранен. Так приземлился? - спросил нилот. Бледный, слабый. Как тень. Как вода, стекающая с ладоней. Не уцепиться, не удержать. Что я скажу генералу? Как буду смотреть в глаза? Доверил мне старшего сына, наследника, а я его обратно на волокуше из веток и парашюта. - Нет, - ответил я, - приземлился нормально. Офицер снова пытался убить. Кратко пересказал драку в кабине. Ненависть к убийце Грута мешала быть объективным. Да, хороший боец, возможно неплохой офицер, но я бы ему глотку перегрыз. Без второго глаза бы оставил. Но недостойно махать кулаками и придумывать кары после драки. Не смог я отомстить. Слабак, прав Грут. - Как ты вообще с ним Договор заключил? – спросил я нилота. - О, это долгая история, - слабо улыбнулся в ответ Дарион. Улыбнулся. Есть что вспомнить, и явно что-то приятное. Интересно что. - Времени хватает, – сказал я, берясь за волокушу, - я буду тебя тащить, а ты рассказывай. Дорога не близкая, я должен знать, что ты жив и дышишь. Нилот начал рассказывать с того момента, как попал в преторию. Про Совет Десяти, про допрос с пытками от одноглазого. Как сочинил новую легенду и назвал меня старшим братом. Рисковал, конечно, но в итоге сработало. Зря Дарион пошел в пехотинцы, хотя с его бесконечными залетами в Училище мог и вовсе не выпуститься. Нервный очень и дерзкий. Характером совсем не в отца. Рассказал мне про Договор, эссенцию и визит к Королеве, долго подкалывал, вспоминая, как сильно я хотел увидеть Её Величество. Да, самое интересное я пропустил, согреваясь в объятиях сержанта. - От Королевы я кое-как дотащил Яна до кельи, - тихо говорил нилот сонным голосом. - Досталось нам обоим. Офицер свою руку просто перевязал, а мой бок зашил. Медицина у васпов как у дарлибов. То есть, её почти нет. Ни местного обезболивания, ни антисептика. На живую шил через край. Рубец будет – моё почтение. Хотя у васпов только такие швы. Ян весь в келоидных рубцах, как тренировочный манекен в порезах. Я замедлился, делая вид, что обхожу кочку. - Шрамов через форму не видно, - сказал я, как можно безразличнее, но смутная догадка не давала покоя, - откуда ты знаешь про рубцы? - В душе видел, когда мылись вместе, - ответил нилот, глядя на меня чистыми, голубыми глазами. Я чуть волокушу не выронил. Я с Грутом тоже мылся в одном душе после нашей первой ночи в допросной. Сержант был покрыт шрамами с ног до головы. В основном все колото-резаные раны, но была и пара огнестрельных. Сквозное в плечо. Я все время задевал ладонью эту кляксу, когда обнимал Грута. Несуществующие боги, мы с Дарионом как две безутешные вдовы! - И спали тоже вместе? - спросил я. - Да, - спокойно ответил нилот, - Ян привел меня в свою келью. Дальше идти я не мог. Остановился, переводя дыхание и делая вид, что очень сильно устал. В голове роилось множество вопросов и еще больше проклятий. Если бы я изначально знал весь расклад, то и побег закончился бы иначе. Жизнь Грута оборвалась из-за того, что два цзы’дарийца не смогли вовремя открыться друг другу. Я в изнеможении сел на землю рядом с нилотом. Дарион прикрыл глаза, пережидая приступ боли, а потом посмотрел на меня с лукавой полуулыбкой. - Спали рядом, он на койке, я на полу. Тезон, ты сейчас о гнарошах подумал? – спросил нилот, передразнивая мою интонацию. Когда-то между нами уже был такой разговор, и я отрицал свою связь с Грутом. Тогда и правда, еще ничего не было. И сравнение с гнарошами - воинами почитающими мужеложство, как привилегию настоящих мужчин, сильно меня обидело. - Да, подумал – устало ответил я. - Зря. Не было ничего. Совсем. На последнем слове голос Дариона дрогнул, и я получил повод вопросительно изогнуть бровь. - Нет, Тезон, - с нажимом сказал нилот, - если я что-то к нему чувствовал, то только благодарность. Ян разделил со мной келью, отдал одеяло, кормил, поил, рану зашил и обработал. Я как-то проснулся утром раньше команды подъем, смотрел на одноглазого и думал, что за несколько дней видел от него больше заботы, чем от отца за всю жизнь. От васпы, представляешь? Я представлял. Очень хорошо. И боль не давала забыть ни ласковых прикосновений сильных рук, ни аромата сладости. - Твой отец генерал, Дарион. Есть много обстоятельств… - Я знаю, - дернулся нилот и замолчал. Я со вздохом поднялся на ноги и взялся за волокушу. Пробирались мы через лес весь день с редкими остановками и разговорами ни о чем. Моё упорство было вознаграждено ориентирами разведанных квадратов. Теперь я точно знал, где лагерь и буквально считал метры до палаток. Мы пробыли в Улье всего семь дней, а я успел заново родиться и умереть. Слишком тяжело далась рядовая исследовательская операция. Не гожусь я, наверное, в разведчики. Надо просить о переводе. Дарион слабел на глазах, хоть и храбрился изо всех сил, иронично отзываясь о порядках в Улье и вспоминая пережитое. А я торопился. Почти на месте, лагерь буквально за тем холмом. Втащил волокушу на поляну и остановился. Пусто. Все еще не веря своим глазам, прошелся по едва заметным отметинам, оставшимся от креплений палаток, вдохнул запах отработанного ракетного топлива и обнаружил собственную зарубку на стволе. Шесть рядовых, два сержанта, капитан и один генерал свернули лагерь, погрузились в десантную капсулу и ушли в космос. Увидели рейд васпов, идущий по маршруту, решили, что по их душу и, согласно инструкции, сочли нас с нилотом предателями, выдавшими местоположение лагеря. А предателей никто не ждет. Вот и сбылась моя мечта остаться здесь навсегда. Но Дарион! Он же не выживет со своими переломами и внутренними повреждениями без медицинской помощи. Еще час или может меньше, и я останусь на этой планете единственным цзы’дарийцем. Соблазн соврать, что не нашел лагерь и не дать нилоту окончательно разочароваться в отце перед смертью был слишком велик. Но Дарион догадался сам. Узнал местность, как и я. Я молча сел на землю рядом с ним. У меня на глазах снова умирал тот, кто дорог и я опять ничего не мог сделать. Все слова казались пустыми и глупыми. А Дарион рассказывал про отца, вспоминая с улыбкой свое детство, подаренный генералом посох, те единственные моменты, когда Наилий Орихитус Лар присутствовал в его жизни. Простил. Я не мог его слушать. Сидел рядом и молчал. Потом мой названный младший брат вздохнул в последний раз и закрыл глаза. - Дарион. Позвал я, бросаясь к нему и хватая за здоровую руку. Пульс я так и не нащупал, как не сдавливал холодное запястье. - Дарион! Крик ушел в небо, путаясь в кронах деревьев. Проклятое медное царство, пахнущее гарью и сладостью. Меня разрывало болью на части, заволакивало едкой, удушливой тьмой. Я кричал на одной высокой длинной ноте, а дыра в груди становилась только больше. Все семь дней перед глазами и вся жизнь. Зачем? Для чего? - Командир, - пробился сквозь тьму знакомый голос. Я открыл глаза и увидел взволнованную рожу сержанта Тита. Остальные четверо цзы’дарийцев из моей звезды уже окружили Дариона на волокуше и готовились поднять его с земли. - Командир, надо идти. Тит помог мне встать, и тут же закинул мою руку себе на плечо. - Тьер, командир, как я рад, - ругался сержант и буквально тащил меня следом за волокушей, - как передислоцировались, так и скачем по окрестностям, вдруг возвращаться будете. Сейчас до медотсека доберемся и сразу к Публию. Паршиво выглядишь, сам-то цел? - Нормально, Тит, - пробормотал я, хотя еле волочил ноги. Сознание отказывалось верить в чудесное спасение, а своих из звезды я мнил не то призраками, не то собственной галлюцинацией. Дариона несли вперед ногами. По инструкции несли, но я все равно спросил, жив или нет. - Жив, - ответил Тит, увидев кивок одного из разведчиков, – но очень слаб. Донесем, держись, командир. Лагерь сместили на юг всего на один километр. Сержант доложил по рации о нашем прибытии и у медицинской палатки уже встречал военврач с генералом. Наилий, увидев сына на волокуше, замер и побледнел. Так и стоял, словно примерзнув к земле, пока Публий держал два пальца на шее Дариона. - В медотсек, - коротко сказал военврач. Дозорный из звезды нилота, не сдержавшись шумно выдохнул, а я смотрел на генерала, пытаясь разглядеть в точно таких же, как у Дариона голубых глазах приговор себе, но Его Превосходство молча развернулся и ушел следом за Публием, даже не взглянув в мою сторону. Теперь и я мог выдохнуть. Добравшись до своей палатки, я первым делом отправил звезду прочесывать лес в поисках упавшего вертолета. Середина ночи, к утру должны добраться до нужных квадратов. Наскоро оттерев кровь с лица и тела, обработав антисептиком раны и мелкие порезы, я переоделся в форменный комбинезон. Рука привычно скользнула в карман за планшетом и стилусом. Поиски вертолета не входили в список задач экспедиции, поэтому моё решение еще нужно было обосновать в рапорте. Я создал новый документ и замер. Слова упорно не шли в текст. Пять раз начинал и все удалил. В ушах гремели два выстрела в избе, уничтожая остальные мысли. Я видел только искаженное яростью лицо Грута, а потом пустоту в его глазах. Пытался вспомнить сержанта другим, чтобы хотя бы в памяти оставить светлым и счастливым. Ни одной фотографии, ни единой записки и даже оторванной пуговицы от гимнастерки. Был сержант и не стало. Я щелкнул кнопку режима рисования и провел стилусом полукруг, вспоминая овал лица. Вычертил длинный, чуть крючковатый нос, внимательный взгляд почти черных глаз. Нарисовал бугры шрамов через щеку и маленькую родинку на правой скуле. Не очень похож на себя, но я не тороплюсь. Ты останешься со мной навсегда, Грут. Полог палатки неслышно поднялся, впуская ко мне Дариона. Я вздрогнул, моргнул и наваждение рассеялось. Нилот похож на отца, как брат близнец. Столь точное соответствие – причуда наследственности. Я долго не мог привыкнуть, вот и сейчас не узнал с первого взгляда. Но успел погасить экран планшета и вытянуться в струнку, касаясь макушкой потолка. - Ваше Превосходство… - Не тяни с рапортом, - тихо сказал Наилий, глядя на планшет у меня в руках, - как только напишешь, постучись в медотсек, поговорить хочу. - Есть, - ответил я. И снова паника хватала за горло, мешая дышать. Я порывался спросить про Дариона, потом боялся реакции генерала. Его вопроса, почему я не уследил и не уберег. Потел и робел, как мальчишка, но полководец снова молча отвернулся и вышел, коротко кивнув на прощание. А я сел обратно на табурет и закрыл лицо руками. Нервы звенели натянутыми струнами и грозили лопнуть с минуты на минуту.