Metamorphoses.

«Он забыл о том, как летал. Он забыл, как парил в облаках. Он забыл, о чем он мечтал. Он запутался где-то во снах.» Именно такое четверостишие было выведено каллиграфическим почерком на первом листе старого блокнота Джима Мориарти. Этот старый, слегка побитый жизнью блокнот был для Мориарти, чем-то на подобии машины времени. Вот только эта машина всегда уносила его в прошлое. То прошлое, которое он хотел выжечь из своего сердца. Джим сидел в гостиной и закинув ногу на ногу, пил виски. Шерлока не будет дома все выходные, поэтому, он мог себе это позволить. Майкрофт увез его расследовать «очередное дело, грозящее безопасности всего мира» в Венгрию. Хотя, о каких мировых делах может идти речь, если их не создал сам Джим? Так, очередная мелочёвка. В руках он держал тот злополучный блокнот. Он не хотел его открывать, просто вертел его в руках. Джим боялся наплыва воспоминаний. Блокнот был уже довольно старым, с черно-белым изображением собора Святого Патрика. На развороте размашистым почерком красовалась надпись «Помни свои корни» и дата 22.04.1996. Этот блокнот — единственное, что осталось у него от его прошлой жизни. В которой не было для него места. Элизабет Мориарти (урожденная Уальд)  — уроженка Дублина, 25.07.1957 года рождения, дежурная медсестра в хосписе. Воспитывалась в семье учителей. Окончила медицинский факультет Тринити — колледжа. В семнадцатилетнем возрасте вышла замуж за свою единственную любовь — Донована Мориарти, который был, довольно-таки не последним человеком в стране. В возрасте восемнадцати лет, возвращаясь домой с работы, была изнасилована неизвестным. В результате чего, в 1976 году произвела на свет мальчика по имени Джеймс. Элизабет не испытывала материнской любви к новорожденному и даже хотела отдать его в детский дом, но по настоянию мужа оставила его в семье. В отличии от жены, Донован любил Джима, как родного сына, и не уставал это доказывать. Не смирившись с судьбой, в первый день рождения Джима, Элизабет наложила на себя руки, оставив предсмертную записку, вложенную в блокнот. Записка гласила, что этот блокнот Донован должен будет отдать Джиму, когда тому исполниться двадцать лет. Джим рос не по дням, а по часам. Он был довольно-таки смышленым ребенком, и с раннего детства проявлял тягу к математике. Донован всю свою любовь отдавал сыну, поэтому мальчик рос еще и на редкость эгоистичным. Когда Джиму было восемь, Донован погиб в автокатастрофе, возвращаясь с работы домой. Так, началась борьба Джима за место под солнцем. В детском доме сразу невзлюбили маленького гения. Не говоря об ежедневных драках, они сыпали битое стекло в ботинки, подкладывали слабительное в еду и рвали любимые книги. Особенно сильно ему доставалось от некоего Карла Пауэрса. Джим молча терпел обиды и растворял себя в книгах. Только так он мог убежать от жестокой реальности. Спрятавшись под одеялом, он мог читать всё, что попадется под руку, от бульварных романов до бизнес — книг. Позже, достигнув совершеннолетия, Джим, без копейки в кармане, вернулся в тот дом, где жили они с Донованом. Там, сидя на чердаке и перебирая старые вещи, он нашел заранее составленное отцовское завещание, в котором всё, что имел Донован, переходило во владение Джима, а это ни много, ни мало, а полмиллиона евро. Благодаря этим деньгам, Джим мог получить высшее образование и жить в свое удовольствие. Так же, на чердаке он нашел бережно свернутый пакет. В пакете лежал тот самый блокнот и предсмертная записка матери. Читая ее, Джим впервые за всю свою сознательную жизнь, плакал. Когда ему исполнился двадцать один год, он, бросив все, переехал в Лондон, уже там он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из провинциальных университетов. Но жажда мести съедала сердце гения. Так он стал на преступный путь. Первой пешкой пал Карл Пауэрс. Но это не успокоило юного преступника. В его жилах текла кровь преступника. Он убивал всех, кто причинил ему боль. Но не своими руками. В его арсенале было двенадцать лучших киллеров и снайперов, и одной из них была некая Мэри Морстен. В тридцать лет он уже создал свою преступную империю. Он убивал людей. Но ему было мало. Ему нравилось чувствовать, что от его решения зависит жизнь людей. Он управлял судьбами. Но ему нужна была еще одна жертва. Его биологический отец. Это он все испортил. Джим не должен был появиться на свет. Это из-за него покончила с собой его мать. Но поиски не дали результата. От злости Мориарти не знал, куда ему деться. Так он продолжал выстраивать по частям свою империю. Все окружение знало Джима, как хладнокровного убийцу, но никто не знал его настоящего. По  вечерам, сидя в гордом одиночестве, он доставал мамин блокнот и каллиграфическим почерком выводил стихи. «Каждый миг чьи-то души взлетали В поднебесную звездную гладь. Люди медленно умирали… Только я продолжал дышать.» В одно дождливое утро Джиму пришел ответ на его запрос. Человек, который изнасиловал его мать в тот злополучный день и которого осудили за это на пять лет лишения воли, сейчас отбывает наказание за кражу. Вырезка из личного дела мистера О’Салливана: Самюэль О’Салливан — 1959 года рождения. Уроженец Дублина. Пять раз находился в местах заключения воли… — Мошенник, вор и насильник, — Джим вчитывался в каждое слово в личном деле. — Так вот ты какой, папочка. Что ж, пора познакомиться поближе. Уже на следующий день, Мориарти сидел в камере, ожидая встречи с отцом. Нервничал ли он? Ни капельки. Сидя на жестком стуле и подперев подбородок руками, он держался очень самоуверенно и властно. Увидев Самюэля, у него не осталось никаких вопросов. Казалось, что он смотрит в свое отражение: черные волосы, темно-карие глаза и высокий лоб, говорили сами за себя. — Ну здравствуй, — Джим нервно усмехнулся. — Надо же, сколько раз я представлял нашу встречу и ни разу мне даже в голову не пришло, что встретимся мы в тюрьме. — Кто вы? Что вам надо? — Самюэль упорно смотрел в глаза Джиму. — Если вы по поводу не погашенного кредита, я все могу объяснить. — Ты еще и кредиты не выплачиваешь? Минус одно очко из твоей кармы, — Джим театрально округлил глаза. — Совсем нет догадок, кто я? Самюэль, нахмурив брови, вдумался. — Постой, ты напоминаешь мне парня, который взломал Лондонский Тауэр, — он опять нахмурился брови. — Мориарти, кажись. — Бинго, — Джим резко хлопнул в ладоши, чем испугал Самюэля. — Мориарти. Джеймс Мориарти. Видимо, осознав, насколько важная персона сидит сейчас впереди него, Самюэль с дрожью в голосе спросил: — Что вам надо от меня? Я знаю вас. В преступных делах, вы Бог. А я ведь простой воришка. Вы не поимеете много с меня. У меня ничего нет. Джим встал с места и начал ходить по комнате. Зайдя за спину Самюэля, он наклонился и тихо прошептал на ухо: — Ты упорно делаешь вид, что не понимаешь. Тебе напомнить? Ах, бедный, бедный Сэм, уже начались проблемы с памятью? — он отошел и стал ходить по комнате. — Однажды, жарким августовским днем, некая Элизабет Мориарти возвращалась домой после тяжелого трудового дня. Больше всего, она хотела прийти домой и, обняв мужа, выпить чашечку горячего какао. Но ее мечтам не было суждено исполниться. На ее пути возник некий Самюэль О’Салливан, который до этого времени уже смог отсидеть один срок за изнасилование. Я надеюсь, мне не стоит продолжать? — Мориарти? Для ее мужа ты слишком молодой, значит ты ее сын. — Ты не перестаешь меня удивлять, Самюэль. Целых два правильных ответа за десять минут нашего разговора. Я поражен.-Джим захлопал в ладоши. Самюэль встал и подошел вплотную к Джиму: — Что тебе от меня надо, Джеймс Мориарти? Ты пришел сюда свести со мной счеты? Думаешь я боюсь тебя? — он заерзал на стуле. — Я уверен в этом, — Джим бросил полный ненависти взгляд. — Ты же трус, папа. — последнее слово он произнес по слогам. Отойдя от Джима, Самюэль присел на стул. У него был ошарашенный вид. Он не произнес ни одного звука. — Я смотрю, ты был не готов к такой информации, — Джим подошел к Самюэлю. — Хотя, мне плевать. — Не трудно догадаться, что ты враждебно ко мне настроен. — еле выдавил из себя Самюэль. — А ты умеешь делать логические выводы, — сказал Джим, подходя к двери. — И ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать. О моих возможностях ходят легенды, Самюэль. Живи пока, сейчас я тебя трогать не буду, но помни, ты живешь, пока я так хочу. Но это не надолго, уж поверь, я себя знаю. Я приду к тебе неожиданно. И мы поговорим с тобой по душам. Как отец с сыном. А потом ты умрешь. Возможно, даже я нарушу свои принципы и лично тебя убью. Я твой ангел смерти, запомни. Этим же вечером Самюэля О’Салливана нашли повешенным в своей камере. И Джим тут был не при чем. — Собаке — собачья смерть. — сказал он, когда очередная разведка донесла ему эту новость. От наплыва воспоминаний, Джим бросил пустую бутылку об стену. Осколки разлетелись по всей комнате и усыпали весь пол. Прижавшись спиной к стене, он медленно присел на колени, закрыв лицо руками. — Вся моя жизнь — ошибка. Я не должен был родиться на этот свет.- крутилось у него в голове. На звук пришла миссис Хадсон. Тихонечко приоткрыв двери, она, стоя в дверном проёме, спросила: — Джимми, все нормально? Я слышала звук разбитого стекла… — ОСТАВЬТЕ. МЕНЯ. В. ПОКОЕ. — крикнул Джим и бросил подушкой в дверь. Миссис Хадсон тут же исчезла. Немного посидев в таком положении, Джим решился на отчаянный шаг. На тот шаг, на который он не мог решиться десять лет. Приведя себя в порядок, он отправился в Ирландию. Спустя десять часов дороги, он уже стоял рядом с могилой Элизабет и Донована. Солнце только выходило из-за горизонта, а туман легко обволакивал город. Зная, что Джим только встает в это время, Шерлок отправил ему смс: — Это исчадие ада уже разбудило тебя или я буду первее? -SH. — Даже будильник не уступает тебе, Шерлок. — JM. — Я смотрю, ты в отличном расположении духа. -SH. — Ты как всегда очень проницательный. Извини, я тороплюсь, сегодня будет напряженный день.  — JM Джим решил не посвящать Шерлока в свои приключения, т.к он даже не рассказывал ему о своей семье. Шерлок лишь знал, что Джим воспитывался в детском доме. Всё, на этом познания заканчивались. Не дожидаясь ответа, Джим положил мобильный в карман пальто. Подойдя к могиле матери, он положил букет цветов и вгляделся в надгробную фотографию. — Надо же, а я именно такой тебя и помню, -послышался нервный смешок. — Я помню тебя. Хоть мне тогда и был всего один год, а я помню тебя. Помню как ты держала меня на руках. Как пела колыбельную. Хоть ты и не любила меня толком, но какие-то чувства ты испытывала ко мне, — он посмотрел на небо. — Я был плохим ребенком. Прости, что испортил тебе жизнь, мама. Второй букет цветов, Джим положил на могилу отца. — Спасибо тебе за все, Донован. Спасибо за наши игры. Спасибо за то, что привил мне любовь к книгам. Я до сих пор помню, что ты очень любил читать детективы. Спасибо, что заставлял меня есть овощи. Спасибо, что заставлял учиться. Спасибо, что устраивал мне лучшие в моей жизни дни рождения. Спасибо за то, что я узнал, что ты не мой отец не от тебя. Туман потихоньку рассеивался, а солнце светило как летом. Еще немного посидев в тишине рядом с могилами родителей, он отправился к дому. Тому самому дому, где некогда жила семья Мориарти. Но зайти внутрь он не решился. Не хватило мужества. Походив по запущенному саду, он дал себе обещание, приехать сюда еще раз, но только вместе с Шерлоком. Джим обязательно расскажет ему свою настоящую историю и Шерлок поймет его. Они вдвоем отреставрируют этот дом в память о родителях Джима. Но жить он там вряд ли сможет. Еще жива рана на сердце.