Глава 4. Друг?
Отредактировано и частично переписано — 08.03.18Ронять слова, как янтарь и цедру, — чем не развлечение? Макс Фрай
Это был словно прыжок с вышки в воду. Резко, волнительно и абсолютно неожиданно. Будто бы тело с силой врезалось в водную гладь, оставляя неприятную тяжесть во всем теле. Глаза раскрылись резко, в них с хрустом пересыпался туда-сюда песок. Взгляд почему-то уперся в твердую лакированную поверхность. Мысли не сразу оформились в единый ком, заставляя нахмуриться в неприятном удивлении. Мышцы неприятно заныли от неудобной позы, а затем натужно захрустели, когда он расправил плечи и поднял голову, окидывая комнату мутным ото сна взором. Черт, неужели снова заснул за столом в кабинете? Несмотря на тупую головную боль, стоять получилось прямо и твердо. Приложив ладонь к участку головы, от которого шло неприятное чувство, он почувствовал на коже что-то липкое, совсем инородное. Это была темная, местами уже засохшая, кровь. Темные волосы пропитались ей все. Он так и застыл посреди комнаты, тупо глядя в пол, так и держа руку в окровавленных волосах. И вспоминал события ночи. Кто мог знать, что юношеская забава, глупая вера сказкам может так сильно навредить ему, Темному Лорду? Сорвет все планы, сведет на нет бессчетные ночи, проведенные за чертежами, картами и особо важными документами? Сейчас он слишком многое поставил на кон, чтобы отвлекаться на идиотские игры. Сколько лет ему было, когда он прочел старую легенду о могущественном Фобосе и его силе, хранящейся в куске камня? Может, лет двенадцать, не больше. Да и верил он в эту сказку вплоть до той злополучной бессонной ночи, когда сам янтарь, оказывается, выбрал его. Он мог бы отказаться от всего прошлой ночью, да. Он мог бы забыть обо всем, избавиться от девчонки на месте и вновь вернуться к тактике и стратегии. Но… Это было делом чертового принципа. Собственная гордость просто не позволяла ему проиграть маленькой грязнокровке. С которой он разберется после всего. Это его не тревожило нисколько… Вот только сначала надо было избавиться от последствий своей неосторожности и ярости. Пройдя всего лишь несколько неторопливых шагов по коридорам старого поместья, он в друг понял, что вокруг было слишком тихо. Это значило только то, что они еще спали. И мужчина не смог сдержать облегченного вздоха. Его спальня располагалась в самом конце длинного коридора. Дубовая дверь поддалась легко. Скрипнула. И открыла взгляд на просторное помещение, обставленное по-минимуму самым необходимым, где непременно все лежало на своих местах и царила абсолютная чистота. Брюнет скользнул в помещение, аккуратно затворив за собой дверь, и уже было направился к двери в ванную комнату. Как вдруг боковым зрением заметил легкое движение справа. Сперва он подумал, что это был нерасторопный домовик, не успевший убраться к приходу хозяина. Мужчина, в своей голове в подробностях уже расписывая как именно будет наказывать бесполезную тварь, повернул голову и уставился на свою кровать, в которой определенно кто-то был. Взгляд мага скользнул по смятому одеялу, тонким ногам и узким плечам, выглядывающим из-под него и остановился на копне шоколадных волос, разметавшихся по подушке. Девушка безмятежно спала. И лишь иногда чуть хмурила брови, неосознанно проходясь рукой по голове. Где зияла кровоточащая рана. Он может быть минуту разглядывал спящую девушку, а затем тихо хмыкнул и продолжил свой путь к ванной. После сегодняшнего пробуждения он, наверное, ничему так не удивится больше. Виски пульсировали болью, а мужчина все сильнее выкручивал кран, выплескивая на лицо холодную воду. Ссадина неприятно покалывала, а слипшиеся волосы никак не хотели приходить в обычное «идеальное» состояние. Перестав пытаться сделать хоть что-то со своим внешним видом и самочувствием, он выключил воду и, упершись ладонями в холодную керамику, наблюдал, как с его волос капает вода и, скатившись по белоснежному скату, исчезает в глубине трубопровода. Одна. Вторая. А по запотевшему отчего-то зеркалу скатываются холодные капли. Третья. Четвертая. А в зеркальной глади отражаются два кроваво-красных огня. И он мотает головой из стороны в сторону, думая, что надо переодеть рубашку. И вновь незваные гости в его спальне… Это уже начинало раздражать. Она сидела на самом краешке его кровати, а на ее коленях лежала голова девчонки со спутанными волосами. Одной рукой придерживая голову в неподвижном состоянии, другой она бережно обматывала рану шатенки бинтом, пропитанным какой-то желтоватой мазью с резким запахом меди и нафталина. — Интересная, видимо, у тебя выдалась ночка… — произнесла женщина, не отрываясь от дела. Она резко повела узкими плечами, будто от холода, и атласные шнурки, придерживающие рукава ее платья, качнулись в такт движению. Он не счел целесообразным отвечать, вальяжно устроившись в кресле, стоящем напротив кровати. Женщина наконец закончила перебинтовку и затягивала крепкий узел, стараясь не потревожить сон девушки. Руки ее почему-то еле заметно дрожали… — Расскажешь? — …и губы тоже. — Это очень долгая история, которую я не обязан пересказывать кому-либо. — Вместо того, чтобы взглянуть в синие глаза, он предпочел разглядывать ногти. — У тебя будет много времени, пока я обработаю твою рану. Она оказалась совсем рядом внезапно и, дотронувшись рукой до щеки, повернула его голову, дабы осмотреть ранение с нужного ракурса и во всех подробностях. Он, не удивившись, однако, такой наглости, отпихнул женщину от себя и сузившимися от негодования глазами уставился на нее. Та стойко встретила взгляд мужчины. А затем, получше вглядевшись в глубину его глаз, промолвила тихо: — А потом, пожалуй, попрошу эльфа принести нам чай… с травами.***
В просторном зале, сомкнутым полукругом, плечом к плечу, стояли фигуры в черных балахонах и серебряных масках. Их лица не были видны, но в глазах, незакрытых серебром, дикими волнами плескался страх, который только усилился, стоило Его Темнейшеству зайти в высокие дубовые двери. А Волдеморт, нарочно остановившись в дверях и окинув зал холодным змеиным взглядом, прошествовал к изумрудному трону посреди него. Пожиратели узнали этот взгляд. Взгляд кобры, ищущей себе жертву. Сидя на своем импровизированном «троне», Волдеморт, как всегда, выслушивал крайне скучные отчеты Пожирателей о готовых или готовящихся нападениях и проектах. Больше всего в жизни Темного Лорда, Волдеморт ненавидел подобные собрания. Раз за разом выслушивать пустую болтовню о сроках, договорах и прочем от людей, что даже в глаза ему не могли посмотреть без раболепства и животного испуга, что даже без заикания ничего при нем и сказать не могли. Однако, для чего-то он все еще проводил подобные собрания, пусть и мог просмотреть всю нужную ему информацию в отчетах. была в этом своя прелесть… Все эти напыщенные аристократы бесконечно вылизывают тебе пятки, целуют мантию, надеясь на твое одобрение. Подумать только, эти наглые индюки падают в ноги ему, приносят ему клятву верности, ему, паршивому полукровке. Мерлин, как иронично! Темному Лорду до чертиков нравилось это чувство превосходства над «элитой» волшебного общества. Это был его собственный фетиш. Причинять им страдания и боль, заставлять умалять о пощаде, унижать… Пусть мужчина и понимал, что это — лишь «привет» от безумного разума разрозненной души, что ютилась в нем ранее, (той души, что все еще не была полноценной), он не спешил отказываться от старых привычек и удовольствий, подобных кровавому туману. Взгляд рубиновых глаз поднялся от тушки лежащего на мраморе Пожирателя и прошелся по ровным рядам, ловя эти испуганные, эти злые и ненавидящие взгляды рабов при своем императоре. Он впитывал их один за другим в удовлетворении сужая глаза. Он питался этими эмоциями, вдыхал, словно это были наркотические пары, запахи крови и копоти. О, Темный Лорд любил это — запах безропотного подчинения. И, как вишенка на торте, — чуть-чуть непокорства да ехидный смешок с дальних рядов. Так, что губы сами собой расплываются в ехидной усмешке, пока глаза ловят взгляд энтузиаста-самоубийцы. Каждый раз Темный Лорд думает, что убьет его прямо здесь и сейчас — на холодном грязном мраморе, при всех этих полных раболепства и форменной низости лицах. А затем, приходя в особняк, понимает, что так и не совершил с ним ничего. И вновь увидит эту раздражающую рожу и вечную улыбку полную уверенности. Вновь недовольно фыркнет, мол, не показывайся мне на глаза желательно всю оставшуюся жизнь. А потом Темный Лорд понимает, что просто не хочет, при всем своем садизме, уничтожать этого человека. Демиан Маркэль был неотъемлемой частью его жизни, и, как бы абсурдно это не звучало, был важен. Они слишком многое прошли вместе. И, если бы, конечно, Волдеморт верил в подобные вещи, он назвал бы это душевной связью или еще каким-нибудь замудреным сочетанием слов. Ведь для того, чтобы так долго продержаться рядом с самим Темным Лордом и до сих пор остаться в живых, нужно было быть особенным человеком.***
Это был воистину самый скучный осенний день. За сегодняшнее утро не произошло ровным счетом ничего. Сидя в кресле у камина Слизеринской гостиной, четверокурсник Том Реддл безразличным взглядом смотрел на огонь и о чем-то отстраненно размышлял. Мысли в его голове сейчас были больше похожи на густой кисель: такие же ленивые и тягучие, растворяющиеся в голубоватой дымке. Делать таким серым хмурым днем ничего не хотелось, поэтому Том просто сидел и думал. О чем — не знал он и сам. Возможно, о том предчувствии нехорошего, что преследовало его с самого раннего утра. Но, все же, что могло бы произойти такого среди обыденного хмурого ноябрьского дня? Тряхнув головой, Том возвратился из мира мечт и фантазий в мир реальный. Он будто пробудился от долгого затяжного сна. От нечего делать Слизеринец решил пройтись по пустующему в этот субботний день замку. Бродя по каменным лестницам и переходам, он наслаждался тишиной, которую нечасто можно было услышать в Хогвартсе. Именно поэтому Том любил оставаться в школе, когда другие ученики сваливали в Хогсмит по субботам. Казалось, будто весь замок принадлежит ему одному, и никому больше не дозволено было даже голоса ставить против единоличного хозяина. Будто каждый человек в Хогвартсе строго знал, что лишний раз попадаться на глаза или шуметь при Владыке смерти подобно. Однако и тут находились свои нарушители. Проходя по одному из коридоров шестого этажа, Реддл услышал шум борьбы. Неужели вассалы или же рабы решились устроить бунт против своего правителя? В одном из боковых коридорах шла схватка. Их было трое: двое громил, стоящие спиной к Реддлу и один незнакомый волшебнику парень. Все трое были облачены в Слизеринскую форму, что удивило Реддла, ведь змейки никогда не нападали на своих, предпочитая лишь словесные оскорбления. К тому же, Слизеринец совершенно точно знал всех обитателей подземелий, но все же он никогда не видел этого светловолосого парня. Том с каким-то несвойственным ему интересом смотрел на троицу, как-то лениво замечая, что незнакомый ему парень очень даже хорошо справляется с двумя шкафами-слизеринцами. За этой схваткой действительно было интересно наблюдать. Двое громил неплохо сражались, но все же третий владел палочкой гораздо лучше. Этот парень будто находился в своей стихии: он с легкостью выделывал сложные пируэты своим телом, прекрасно уворачиваясь от тяжелого града заклинаний и ставя щиты, легко и плавно выпускал разноцветные лучи из своей палочки. Он полностью был поглощен боем, хотя соперники ему и в подметки не годились со своей неповоротливостью и, в какой-то степени, медлительностью. Быть может звезды сошлись не так но, тем не менее, ударившись об стену, светловолосый парень выронил свою палочку, и тут же был схвачен за плечи и с силой прислонен к стене. В шею моментально уперлась палочка. Наблюдавший все это Том даже ощутил некую досаду, что этот незнакомый парень оказался таким же слабаком, как и многие. Он был тем же рабом. Но эта странная досада пропала так же внезапно, как и появилась, когда парню каким-то чудом удалось вывернуться из стального захвата одного из громил и даже врезать тому по лицу. Однако попытка эта была провальной. Второй громила тут же со всей силы пнул ногой в живот светловолосому, заставляя его загнуться от жуткой бои. Шкаф номер один пострадал не меньше. Парень удачно врезал тому по носу, сломав его. Сейчас этот «непробиваемый» скорчившись от жалости к самому себе присел прямо на пол, а Второй пытался его «успокоить». Ученики сидели, повернувшись вполоборота к Тому, и тот мгновенно их узнал. Повнимательнее всмотревшись в их лица Реддл устало вздохнул и, потирая глаза, вышел на свет, дабы наказать нерадивых вассалов. Уилкис и Трэверс… Опять… Эти двое тупых приматов, которые вечно лезут в драку, лишь бы восстановить свое ущемленное достоинство, уже успели порядком достать Слизеринца. То и дело они ввязываются в «дуэль» с аристократическими представителями всех, без исключения, факультетов. И это обстоятельство значительно роняет Слизерин в глазах других учеников. Но ладно, на всех учеников Реддлу глубоко наплевать, но ведь эти двое нападают только на лучших представителей всех четырех факультетов, то есть, на всех чистокровных аристократов, так же как и он, презирающих грязнокровок и магглов, к тому же, не обделенных некоторым талантом. И именно это обстоятельство мешало Тому набирать межфакультетную армию чистокровок. А ведь шпионы никогда не бывают лишними. И это снова произошло, хотя Слизеринец не раз внушал Уилкису и Трэверсу держаться подальше от вышеперечисленных людей. — Ваухан, Огден, — начал говорить Том, постепенно выходя из-за угла к Слизеринцам. Говорил он спокойно, внятно, но очень тихо, так что это было больше похоже на шепот. — Я не совсем понимаю, что заставляет ваши тупоголовые задницы находиться сейчас вне Хогсмида и размахивать вашими палочками в коридоре, когда я, час назад, велел вам в ближайшие три часа быть вне поля моего зрения. Или вы настолько тупы и жалки, что не понимаете простых команд? Вы знаете, что с вами может быть за непослушание… Только заслышав этот голос, Слизеринцы в ужасе уставились в темный коридор, из которого медленно, чинно ступая, выходил их предводитель. Их глаза расширились, спина залилась холодным потом, дыхание участилось, словно от быстрого бега. Они смогли лишь, заикаясь, в ужасе невнятно промычать: — Н-но, м-мы же… — Молчать! — яростно шикнул Том. — Я позже с вами разберусь. Идите отсюда. Двое учеников со всей своей скоростью, на которую были способны, вскочили с каменного пола и спешно, спотыкаясь, убежали в темноту. Темноволосый слизеринец чуть прикрыл глаза и помассировал переносицу, тяжело вздыхая. Быть повелителем было так трудно, ей богу!.. — Хм, ну, спасибо, что ли. Том вздрогнул и, напялив на себя маску невозмутимости, повернулся к сказавшему это. Говорившим был парень, лет четырнадцати — пятнадцати, ровесник Реддла. У него были короткие, сейчас растрепанные светлые волосы. Бледное, свежее, несмотря на получасовую схватку, лицо обрамлялось светлыми локонами с двух сторон. Горделивая осанка и голова, чуть поднятая вверх, выдавала в нем истинного аристократа, уверенного и непрошибаемого. Его серые глаза смотрели колко и жестко, но парень хранил в них легкий огонек насмешливости и веселья. Одет он был в темную мантию с гербом Слизерина. Парень, не отрываясь, смотрел на Тома, сверля его изучающим взглядом, и чуть улыбался, показывая белые ровные зубы. Реддл, в свою очередь, смотрел на ученика таким же изучающим взглядом, оценивая и делая какие-то выводы. Вдруг светловолосый не выдержал и расхохотался во весь голос. Том удивленно посмотрел на него, словно на сумасшедшего. — Что смешного? — яростно зашипел Реддл. Его уязвленная гордость выдавалась легким прищуром голубых глаз, в остальном же он был, как и всегда, спокоен. — Черт побери, я сегодня впервые почувствовал себя принцессой в окружении двух огров. Только тебе, пожалуй, не совсем подходит роль рыцаря. Про белого коня, так и быть, смолчу. Легкий и чуть язвительный тон парня отчего-то не претил Реддлу и тот даже позволил себе усмехнуться уголками губ от приведенной аналогии. — Я Дэмиан Маркэль, кстати. Приехал из Франции в Хогвартс. Новый ученик факультета Слизерин. Я так понимаю, что ты на Слизерине главный, поэтому разъяснишь мне тут все. Том еще раз внимательно посмотрел на нового ученика и решительно пожал руку. Он думал, что ему выгоднее будет дружить с таким парнем, нежели враждовать. Он еще не знал, как был прав. И он еще не знал, как не раз будет жалеть о своем поспешном решении и о том, что он не задушил Дэмиана еще там, в коридоре шестого этажа… Но это все придет потом, а сейчас ему это казалось правильным. — Я Том. Том Реддл. И да, я заправляю вот этими тупицами, — парень поморщился при своем упоминании Трэверса и Уилкиса. — Кстати, ты был неплох. — О, это все чертов отец… Заставляет практиковать боевую магию. Говорит, пригодится. — Маркэль слегка поморщился и тяжело вдохнул. Его серые глаза лучились озорством. — Научишь так же? — напускно холоднокровно и вежливо спросил Том. Сейчас в его глазах тоже искрился смех. Отчего-то ему все больше нравился этот парень. — Может, в другой раз, — весело подытожил Дэмиан и ухмыльнулся. «А ухмылка у него безумная» — Подумал Реддл с такой же ухмылкой на лице… Шло пятнадцатое апреля того же года. В этот день стояла ужасная, даже для апреля погода: уже третий день шел холодный дождь, смывая все под слоем грязи, небо было затянуто нескончаемой пеленой серых туч. Что делали ученики? Просиживали штаны в тесных классах и лишь валяли дурака, в страхе перед скорыми экзаменами. Чем занимались наши герои? В этот воскресный день Том и Дэмиан, которые за полгода успели более-менее притерпеться друг к другу, сейчас бродили по школе в поисках хорошего места для проведения занятий «дуэлингом». Судьба завела их в злополучный коридор с портретом Варнавы Вздрюченного… — А я говорю тебе, мы найдем в этой громадной школе место для занятий, черт подери! — Маркэль как всегда был преисполнен позитива и уверенности в своих силах. Он забежал далеко вперед и сейчас, остановившись на другом конце коридора, ждал плетущегося где-то позади Реддла, встречая того веселым взором. Два подростка бродили по одному из этажей Хогвартса и то и дело заглядывали в каждый класс, надеясь, наконец, найти пустой — Мы уже часа три бродим по Хогвартсу и ничего еще не нашли, да и не найдем… — Холодно парировал порядком уставший Том, наконец, достигший своего приятеля. Ему начало надоедать все это: длинные коридоры, которым, кажется, нет конца; эти дотошные портреты, следящие за тобой на каждом шагу; горящие огнем уставшие ноги; и, конечно, радостно скалящийся Маркэль. Реддл подошел к светловолосому и, не слыша возражений, схватил того за руку и потащил в начало коридора, намереваясь спускаться. Но Дэмиану удалось вырваться. — А я говорю, найдем! — от Дэмиана, вырвавшего свой рукав из стальной хватки Тома, так и перло оптимизмом, что жутко раздражало Реддла. Он изо всех сил старался не сорваться и не закричать на светловолосого Слизеринца, когда он повернул обратно и зашагал к лестнице, ведущей на этаж выше. Но Том сдержался и лишь устало проговорил: — Дэмиан Маркэль, ты знаешь, как я сейчас хочу тебя убить? — Ага, ты мне это уже четвертый раз за день говоришь, — ехидно парировал француз и рассмеялся. А Тому было не до шуток… Реддл, уже поспешивший нагнать Маркэля, вдруг остановился как вкопанный и округлившимися глазами посмотрел на огромную дверь в еще недавно абсолютно пустой стене… — Что это? — пораженно проговорил Дэмиан, войдя в просторный, залитый светом дуэльный зал с помостом, точную копию дуэльной комнаты в Маркэль-холл. — Как… Как такое возможно? Черт! Я не понимаю! Светловолосый обернулся на сосредоточенно что-то вспоминающего Тома, так и оставшегося стоять у входа в эту комнату. Но вот взгляд Реддла рассредоточился и наполнился удивлением и восторгом, которые тут же сменил маниакальный блеск синих глаз. Он зашел, наконец, на середину зала и осматриваясь вокруг, пропел напускно слащавым голосом: — Историю Хогвартса надо читать, мой друг… Там все есть, — и, увидев заинтересованный в продолжении взгляд, продолжил свою мысль. — Это, мой французский друг, Выручай-Комната! Одна из великолепнейших придумок Основателей! Дэмиан озадачено глянул на Тома, прося дальнейших разъяснений. И, может быть, будущему Темному Лорду и показалось, но во взгляде француза, теперь очерчивающем Комнату, он увидел нечто сходное с легкой грустью и, может даже, болью. Однако это быстро ушло. — В «Комнате», появится все, чего бы мы не пожелали, — Реддл подошел к ближайшей стене и, проведя по ней ладонью, чуть слышно проговорил. — Знал бы ты, сколько времени я потратил на ее поиск, чтобы найти так глупо и просто… — Хм, один человек всегда говорил мне: «То, к чему мы стремимся и то, что мы ищем всю жизнь, ускользает подобно песку сквозь пальцы, не давая ухватить и крупинки. Тем не менее, мы продолжаем стремиться и искать, потому что ждать и жить в бездействии невыносимо», — парень вздохнул, чуть повел плечами, будто сбрасывая наваждение, и прошептал, думая, что его не услышат: — Чертова рифмоплетчица… С тех пор будущий Темный Лорд начал постигать азы боевого искусства. По большому светлому залу из угла в угол, из стороны в сторону, тут и там летали разноцветные лучи. Словно стрелы, выпущенные впросак, они, так и не попавшие в цель, разбивались о каменные стены. Две фигуры метались из стороны в сторону, пытаясь сбить друг друга с ног. Светловолосый парень лет шестнадцати, совершенно не напрягаясь, лениво кидал яркие лучи, даже не целясь. Было видно, что он на сто процентов уверен в своей победе. Второй же — черноволосый юноша, был собран и сосредоточен, впрочем, как и всегда. Но сегодня юноша твердо собирался одержать верх над своим наглым дружком-учителем и наконец, превзойти его. — Ступефай! — Раздается ленивый голос и Том отлетает к противоположной стене. Его кости противно хрустят, словно дорогой хрусталь. Он шипит от боли, а глаза его, яростные, становятся холоднее стали. — Что ж, ты, определенно, уже делаешь большие успехи… — Голос Дэмиана эхом разносится по залу — Но до меня, естественно, тебе пока еще далеко… И снова этот раздражающий нарциссичный голос, как же он раздражает Тома… Как он вообще смеет ставить его, самого Тома Реддла, наследника Слизерина, будущего Темного Лорда, имеющего свою армию абсолютно послушных чистокровок, ставить ниже себя, бесхребетной букашки? Внутри Слизеринца все медленно наполнялось яростью, на губах заиграла холодная яростная ухмылка. Сам не зная, что делает, Том невербально призвал свою палочку, недавно валявшуюся в другой от него стороне, и, направив ее на Маркэля, противно шипя, будто на змеином, произнес одно слово: — Круцио Как тихие воды внезапно становятся бушующей рекой. Как нож вонзается в дружескую спину. Как пощечина. Резко. Неожиданно. И невыносимо, чертовски больно… Тогда, именно в тот день, невидимый барьер внутри Тома Реддла рухнул. Именно в тот день он впервые почувствовал настоящую власть, настоящую силу, растекающуюся плавленным золотом по венам. И вжимал побелевшие пальцы в темное дерево все больше и больше, слушая эти крики боли. Дэмиан мог поклясться, что это безумие. Все безумие. Красное, как это луч заклинания. Холодное. Как глаза лучшего друга. Он стоял и смотрел долго-долго на корчащееся на полу тело. На кровь, стекающую с разодранных пальцев. И он не видел ничего прекраснее этого в своей жизни. Он был безумцем, может. Давно был. Он дышит глубоко, через раз, и бросает палочку куда-то в темный угол комнаты. Чтобы только не поднять ее снова. Его зрачки расширены, а сами глаза затуманены какой-то невероятной, неправильной дымкой. Дэмиан поднимается неспеша, утирая кровь о подол мантии, смотрит из-под слипшейся челки. И видит глухое безумие. Шепчет тихое «Черт» и смеется до боли хрипло. Это ведь должно было произойти? Он был таким же, но совсем другим… Выручай-Комната поглотила эту ярость, эти крики и эту боль, не оставив ничего за собой. Это был их секрет, самый ужасный и самый тайный. А Выручай-Комната так и оставалась нетронутой ближайшие двадцать лет, пока сам Том не пришел сюда снова, вспоминая все те картины, что он увидел в красной дымке, ради того, чтобы спрятать одну из черных роз, уже завядшего и постепенно гниющего букета… — Ты с ума, черт твою за ногу, сошел? — звенящую тишину библиотеки разорвал гневный, полный непонимания, возглас. — Ты хоть понимаешь, что ты хочешь сделать? Том поморщился и махнул рукой в ответ на голос Дэмиана, словно отгоняя назойливую муху. Он отчаянно не понимал, почему светловолосый так относится к этому. Почему не может понять? — Нет, я ведь неразумный младенец, не понимающий ровно ни черта в этой жизни. — Саркастично протянул Реддл. — Крестражи — мой шанс стать бессмертным. Я готов заплатить любую цену за это. — Нет, ты не понимаешь! — Эта реплика была выкрикнута Маркэлем во весь голос. Но он, будто не услышав злобные и раздраженные «Тсссссссс!», продолжал вещать в таком же тоне. — Даже один крестраж — это практически самоубийство, но семь! Семь! Ты всегда был сумасшедшим, но не до такой же степени! Единственное, к чему тебя приведет создание стольких крестражей — безумие. — Ты лучше всех знаешь, Дэмиан, что я давно безумен… И Дэмиан все понял. И не говорил больше ничего. А два года назад Дэмиан снова взялся за старое… — Я говорил, до чего тебя доведет создание стольких крестражей — Равнодушно заметил Маркэль, только ему удалось остаться один на один со «змеемордым», как окрестил он Волдеморта про себя. — Я не понимаю, чем тебе нравится влачить такое жалкое существование… Четырнадцать лет, Том, четырнадцать лет я пытался возродить тебя, чтобы наконец образумить. Стоя посреди темного кладбища, двое мужчин, некогда бывших лучшими друзьями, сверлили друг друга настороженными и, в тоже время, упрямыми взглядами. Казалось, что если даже земля разверзнется между ними, они этого не заметят. — Хорошшшшо, можжжжет ты и был прав, — голосом, больше похожим на шипение удушенной змеи, сказал Темный Лорд. — Но вссссе жжже, то шшто ты буквально сссспасссс мне жжжиззнь, не дает тебе право назззывать меня «Томом». Волдеморт искривил свои бескровные губы во что-то на подобии кривой ухмылки, но получалось у него плохо. От такой гримасы, мало похожей на улыбку обычного человека, Дэмиан передернулся. В Томе уже впринципе осталось мало чего человеческого, но он все надеялся на что-то… — Для ритуала все уже готово, — будничным тоном, будто не происходит ничего необычного, заметил Маркэль. — Олив, я думаю, не подвела. Лорд лишь насмешливо фыркнул в ответ. Мда, а Оливия Маркэль, вообще была отдельной темой. — Агрх, черт! Черт! Черт! Черт! Ненавижу! — Дэмиан Маркэль громил Слизеринскую спальню для мальчиков пятого курса. Да, такой ярости светловолосый еще не испытывал никогда. Сжимая дрожащими от напряжения пальцами письмо он, по-маггловски, вручную, бил в стены и мебель кулаками. — Почему именно сейчас? Почему! — Так, стоп! — Командным голосом прикрикнул на беснующегося друга Том. — Объясни мне внятно, что произошло. И хватит уже крушить все на своем пути, между прочим, нам это потом убирать. Том сменил тон на более спокойный и выразительно кивнул на кучу ткани и деревяшек, бывших когда-то кроватью. Дэмиан тяжело вздохнул и начал свое повествование: — Отец и мать прислали мне письмо… — Начал Слизеринец весьма спокойно, — они сообщают, что нашли мне невесту, — а это он уже сказал сквозь зубы, — и это, это… Ах, черт! Это Оливия Аделайн! Оливия, черт ее дери, Аделайн! И было в его голосе что-то горькое и безнадежное, смешивающееся с яростью. Серые глаза его вопреки всем обидным и яростным возгласам, не хранили ни капли ненависти. — И что? — Равнодушно сказал Реддл, рассматривая свои пальцы, но на самом деле, пряча ехидную ухмылку. — Не вижу ничего плохого… — И что? Да ты хоть знаешь кто она?! — негодовал Маркэль — Да, представь себе, знаю, — как ни в чем не бывало, продолжил Том. — Между прочим, ты сам мне о ней рассказывал… Раз пять… Или десять… Или сто десять… Ухмыльнувшийся Реддл посмотрел на Дэмиана. Ему катастрофически не хватало сил, чтобы сдержаться и не заржать в голос. Но все же он не выдержал и за его нервным, от вида злобно смотрящего на него друга, смешком последовал еще один… А потом еще… Да, пожалуй, только живущий под землей не слышал об Оливии Аделайн. Она была, как и Дэмиан, из Франции, точнее, она родилась в одной из богатейших волшебных семей Франции — семье Аделайн. И, как обычно случается, Дэмиан и Оливия знали друг друга, причем знали очень и очень хорошо. Имя мисс Аделайн часто фигурировало в различных газетных статьях, а особенно в сплетнях. И, наверное, она была самой обсуждаемой девушкой Франции. Обладавшая природной красотой, хитростью, высокомерием и скверным характером, девушка удачно сыскала себе славу опаснейшей обольстительницы юношей чуть ли не всего Шармбатона. Собственно, Маркэль был одним из тех, кто ни в какую не сдавался на провокации и уловки, от этого Оливия жутко бесновалась, отчаянно стараясь обратить внимание юноши на себя, а это, в свою очередь, ужасно бесило Дэмиана. И в начале четвертого года своего обучения Маркэля исключили из Шармбатона за несанкционированную дуэль с… наследницей богатого чистокровного рода… Да, Леди Судьба любит поиграть с чужими жизнями… Всегда иронична и дальновидна, но могущественна, она знает, как будет лучше. Это уж Дэмиан знал. И боялся увидеть Оливию вновь. И жаждал. Но они ведь все были такими же, но совсем другими…***
Из пучины мыслей Волдеморта вырвал робкий женский голос. — М-мой Лорд? — Вперед, к трону темного волшебника, вышла фигурка черноволосой женщины в длинных темных, местами рваных одеждах. Она остановилась в нескольких сантиметрах от Волдеморта и бухнулась на колени перед ним. — М-милорд, могу я спросить? — Да, Белла, говори, — снисходительно прошипел Темный Лорд. — О спасибо, мой Лорд! — Беллатриса, а это была именно она, подняла свою голову и все так же, стоя на коленях, спросила. Голос леди Лейстрейндж больше походил на лепетание трехгодовалого младенца, столько страха было в нем. — Милорд, когда вы планируете, наконец, напасть на Хогвартс? Эта операция планируется уже более полугода и… и мы все ждем точных указаний насчет даты… — Да, да… Операция… Нападение на Хогвартс… — Задумчиво проговорил Волдеморт, крутя в тонких пальцах древко палочки. — Думаю, операцию стоит привести в исполнение в ближайший месяц… А сейчас… Круцио… Темный Лорд равнодушно посмотрел на корчащуюся в судорогах фигуру Беллатрисы. И, все же, был в этом какой-то шарм. Спустя несколько часов Волдеморт аппарировал из поместья Малфоев. Мракс-холл встретил своего хозяина гробовой тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине на первом этаже. Это заставило его облегченно вздохнуть. Дэмиан, наверняка, отправился в свое поместье после собрания, что не могло не радовать. Ну, а от Оливии, в принципе, никогда не было особого шуму (хотя ее ироничные издевки и раздражали), хотя и ее, судя по всему, в Мракс-холле сейчас не было. Том до сих пор не понимал, почему терпит Маркэлей рядом с собой, почему позволяет буквально жить у себя. Нет, он прекрасно понимал, почему они стараются постоянно находиться рядом с ним. Они следят (черт знает зачем), чтобы история с крестражами многолетней давности не повторилась. И да, это тоже раздражало. Все-таки, ему, Темному Лорду, требовалось немного тишины и покоя, чтобы все обдумать. И насчет дерзкой грязнокоровки (вырвать бы ей язык) тоже. Для начала стоило хотя бы обговорить все тонкости… проживания вместе. Все же она не была ни Дэмианом, ни Оливией, которых он, черт дери, знал половину жизни, чтобы терпеть ее. Она была наглой, слабой, не имеющей чувства самосохранения, девчонкой. И все. И Темный Лорд с легкостью убил бы ее, если б не Договор. Тем не менее, сейчас он собирался подняться в свой кабинет, подумать над планами, возможно, выпить… Спустя час, а может и больше, в камине кабинета Волдеморта зеленым светом вспыхнуло пламя, являя свету солидного светловолосого мужчину, чьи волосы, чуть достигающие плеч, были стянуты в тугой хвост, выбритого начисто. Его суровые серые глаза до сих пор хранили какое-то озорство во взгляде, пусть ему и можно было дать лет сорок. Осанка и походка выдавали в нем влиятельного аристократа, пусть чуть опущенные плечи и хранили отпечаток прожитого. Одет он был в дорогую темно-синюю мантию, под которой скрывалась белоснежная рубашка. Конечно же, это был Дэмиан. — Здравствуйте, мой дорогой Лорд! — Сказал Маркэль торжественным тоном и сделал шутливый поклон. — Вижу, вы нисколько не изменились с нашей последней встречи! Волдеморт поднял голову от книг, разложенных на деревянном письменном столе, и вопросительно посмотрел на мужчину. А Маркэль лишь выразительно смерил его взглядом. Не понимая, что с ним не так, Темный Лорд вопросительно изогнул бровь. — Если ты что-то хотел, то выкладывай, — Дэмиан закатил глаза и, вздохнув и покачав головой, снова выразительно посмотрел на Волдеморта. — И хватит уже на меня так смотреть, говори… — Ну, во-первых, — начал Маркэль — Ты забыл убрать «змеиную наружность». Ну, или ты просто хочешь попугать меня лишний раз… Дэмиан насмешливо глядел на осматривающего свой внешний вид Темного Лорда, попутно достающего палочку. И как он мог так задуматься, что забыл «сменить наряд»? Это было совсем на него не похоже. — А, во-вторых, может, я просто пришел узнать как ты, просто поговорить с тобой, вспомнить прожитые годы… — Ага, конечно, — саркастично проговорил Волдеморт, направляя сою палочку на лицо и шепча какие-то заклинания на латыни. Его лицо медленно принимало человеческие черты, появлялись из ниоткуда волосы, нос, кожа из светло-зеленой становилась нормальной, бежевой. Спустя несколько минут перед Дэмианом стоял повзрослевший Том Реддл, собственной персоной. — Я же знаю, что ты, как обычно, пришел ко мне надраться до беспамятства… — А что, я всегда не прочь выпить, — светловолосый пожал плечами и весело посмотрел в глаза собеседнику. Реддл (а теперь мы вправе называть Волдеморта именно так) на эти слова лишь возвел очи горе и, встав с кресла, подошел к старинному шкафчику в углу комнаты. Он выудил из глубин шкафа бутылку полную янтарной жидкости и повернулся к Дэмиану, дабы что-то сказать. Но вдруг рука мужчины, держащая бутылку, сама собой разжалась и заветный напиток разлился по полу, сопровождаемый звоном разбившегося стекла. Сам Том резко побледнел и схватился за руку по которой стекало что-то темно-красное, подозрительно похожее на кровь. — Что за черт? — прошипел он сквозь зубы, вынимая волшебную палочку из-за пояса — Restitit Sanguinem! … Черт! … Vulnera Sanentur! … Что за? … Sanitatum Maxima! Но сколько заклинаний Лорд не произносил, ничто не останавливало кровотечения и не залечивало странную рану на запястье… И тут в его голове словно взвились в неведомом танце тысячи мыслей и образов, образуя один большой хоровод, сливаясь в один мыслеобраз. Словно эхом в голове раздались слова: «…Вам нельзя сильно калечить друг друга… Умрет один — умрет и второй… Рана одного — рана другого…» — Чертова грязнокровка… — Все еще сквозь зубы прошипел Реддл. Он догадывался, что именно Грейнджер источник этой боли, точнее то, что она сделала. Но как? Ринни совершенно точно остался с ней и должен был присмотреть за грязнокровкой… Ничего толком не сказав Том рванулся с места и быстрым шагом, переходя на бег, двинулся в сторону спален на третьем этаже, краем уха слыша такие же торопливые шаги позади себя. Дэмиан, видимо, ничего не спрашивая, последовал за ним. Во всяком случае, пока… Дойдя, наконец, до нужной двери Реддл резко остановился, взмахом руки снял все запирающие заклинания, наложенные на нее, и вихрем влетел в комнату. В большой спальне был жуткий погром. Тут и там валялись книги, вероятно вылетевшие из развороченного шкафа, куски которого лежали где-то в углу. Огромная двуспальная кровать была вся в трещинах. А посреди всего беспорядка лежало маленькое бездыханное переломанное тельце домового эльфа Ринни. Осмотрев разгромленную комнату, Темный Лорд остановил свой взор на неприметной дверце в самом углу, ведущей в ванную. Дверь была приоткрыта… Мужчина распахнул ее настежь. Первое, что бросалось в глаза — тело еле дышащей девушки, лежащее в луже ее собственной крови, разлитой на белом мраморном полу. Рядом с девушкой лежало разбитое зеркало, сверкая отдельными кусочками, словно играя с тысячами солнечных зайчиков. Один из осколков шатенка бережно сжимала в пальцах левой руки, перепачканной кровью, текущей из запястья правой. Тихо прорычав что-то нечленораздельное, несколькими взмахами палочкой и тихими словами на латыни, Том залечил рану девушки. Рана на его руке тут же затянулась сама собой. В следующий миг беспорядок в ванной был убран одним заклинанием, разбитые осколки зеркала соединились в одно, снова повиснув на стене над раковиной. А следом тело шатенки повисло в воздухе, поддерживаемое чарами Левитации, и было отлеветировано на кровать, починенную Дэмианом. Сам же Дэмиан сидел в трансфигурированном из деревяшек кресле и вопросительно взирал на Реддла. — Ты не хочешь мне о чем-то рассказать? — сказал он, выразительно посмотрев на девушку, лежащую в кровати. Голос его был суров, а глаза, очерченные морщинами, потеряли весь свой блеск. Он глянул на шатенку и шумно выдохнул, прикрывая глаза. Они все были такими же, но совсем другими…***
Глухой треск разорвал тишину Янтарного кабинета и девушка в белом прикрыла уши руками, чтобы не слышать яростного голоса, то переходящего в глухой бас, то взлетающего до нот третьей октавы. — Чертов старик! Он вновь портит мне все планы! Он вновь все рушит! — фигура в черном плаще металась туда-сюда по кабинету, сверкая из-под капюшона оранжевым огнем яростных глаз. — Но я еще возьму свое, клянусь! Я еще верну то, что мое!.. Или умру. Но заберу с собой и его… А девушка в белом плакала. Она ведь тоже была виновата отчасти…