Глава 6. Испытание первое. Янтарная книга.
Рыбак Каститис отправился в море поймать рыбы на жертву богу Перкунасу. В море он повстречал морскую царевну Юратэ, невесту Перкунаса. За попытку прикоснуться к ней, Перкунас молниями потопил лодкурыбака. Юратэ спасла Каститиса и приютила его в своем подводном янтарном дворце, где рыбак развлекалеё игрой на дудочке. Тем временем, мать Каститиса горевала на берегу. Злая щука, задумав погубитьрыбака, рассказала ему об этом. Рыбак поспешил домой, но рак по наущению щуки завез его в глубиныокеана и попытался убить. Юратэ услышала об этом и снова спасла возлюбленного. Она согласилась уйти сним на землю и стать смертной. Разгневанный жених Перкунас разрушил её янтарный дворец и убилмолнией саму Юратэ. С тех пор море выбрасывает на берег куски янтаря. Сюжет мультфильма «Янтарный замок». По мотивам былины Садко.
— Ты не хочешь мне, черт возьми, о чем-то рассказать? Мерлин, это, похоже, был один из самых сложных разговоров в жизни Томаса Марволо Реддла. — Смотря, что ты хочешь услышать. Да, таким серьезным Дэмиан не выглядел еще никогда за все годы знакомства Реддла с Маркэлем. — Как, черт тебя подери, в твоей спальне оказалась эта девушка? — Спросил, чуть повысив голос, Дэмиан. А потом чуть тише добавил. — Как вообще в твоей спальне могла оказаться хоть какая-нибудь девушка? — Хм, значит, ты считаешь меня слишком старым и ни на что не способным? — Вы правы, Том осознанно пытался увести Маркэля от разговора, хотя и понимал всю бесполезность этого. — Ты же знаешь, что я не об этом, и даже не пытайся сойти с темы. К счастью для меня, Том, я не идиот, и я не слеп глазами. Черт, я, еще когда выходил из камина в твоем кабинете, заметил у тебя на руке кольцо. Тогда в мою голову пришло всего два вопроса: «Когда ты успел?» и «Кто та мазохистка, что добровольно пошла за тебя замуж?». Ответ на один из вопросов я уже получил и он, мягко говоря, поверг меня в шок, — Том, черт тебя дери, фотографии этих детей (и когда ты успел стать педофилом?) пестрели во всех газетах еще в мае — хотя я и ожидал от тебя чего-то подобного. Так что просто скажи мне «Когда?», а самое главное «Как?» это произошло. Разговор предстоял не из легких. Реддл присел на второе кресло напротив француза и, собравшись с мыслями, заговорил. — Знаешь, я сам не до конца понял, что вообще произошло… Но… Хм, помнишь, как я рассказал тебе о том, что собираюсь делать крестражи? — Дождавшись настороженного кивка, он продолжил. — Так вот, в тот день я наткнулся на упоминание одного артефакта…***
Ржавеющие железные ворота, тихонько скрипнув, приоткрылись, пропуская в замковый дворик двух людей облаченных в черные мантии. Этот замок был выполнен в лучших традициях средневековья: мрачное каменное строение с несколькими башнями увенчанными каменными статуями в виде горгулий реально внушало чувство страха. Но все, что испытывала сейчас Гермиона — это решимость. Ей просто хотелось сделать это — найти злополучную книгу и получить еще один день призрачной свободы. Сейчас, переосмыслив все случившееся с ней, девушка не находила более смысла бояться дальнейшего развития событий. Шатенка четко понимала, что все уже решено за нее, что она не сможет больше чувствовать той окрыляющей свободы, не теперь, когда Гермионе не посчастливилось найти тот артефакт; не теперь, когда девушка сама сделала выбор не в свою пользу… Гриффиндорка понимала, что теперь она не сможет умереть просто так, за даром, ей просто не дадут вот так вот «выйти из игры». Значит, оставалось лишь одно — бороться. И она сделает это — победит. Не ради себя, но ради множества людей, которых ждет неминуемая гибель, если Волдеморт все же завладеет Силой, чем бы она ни была, и придет к власти. А пустота, она… Ох, Мерлин, Гермиона всю жизнь жила с этим. Не проблема. И Гермиона, вся в своих думах, не заметила алых глаз, неотрывно смотрящихиз-за кромки леса на удаляющихся волшебников…***
Кованые ворота за спинами двух людей, протяжно лязгнув металлом о металл, закрылись, отрезая волшебникам пути к отступлению. Длинный коридор, казалось, не кончался, уходя куда-то в темноту. А они все шли и шли, сбивая голые ноги о холодный камень. Но вдруг впереди мелькнули огни, и путники вышли к просторному помещению, освещаемому огнями нескольких свеч. Они вошли в главную залу крадучись, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу. Их руки, твердо сжимающие волшебные палочки, были готовы в любую минуту взметнуться вверх и отбить неожиданную атаку. Но в то же время, они будто не знали друг друга, и каждый из них будто не подозревал, что рядом находится кто-то другой. Они оглядывались по сторонам в поисках дальнейшего пути, коего не было, как и коридора, по которому волшебники вышли сюда. Была лишь эта зала. В тусклом красноватом свете нескольких свеч освещающих лишь небольшое пространство, становилось неуютно и страшно. Страх прибавлялся, лишь стоило заслышать зловещие звуки этой комнаты — тихое тиканье часов. И этот тихий звук медленно текущих мгновений все нарастал будто в ожидании чего-то запредельного — непоправимого. Он давил на разум, сваливался тяжелым медным слитком на душу — не продохнуть. Десятки, может, сотни часов, самых разных: от миниатюрных дамских наручных часиков и до громоздких пыльных напольных часов, окружали пару волшебников со всех сторон, выжидая, сводя с ума безумным тиканьем. Все часы шли вразброд, как будто показывая все время мира одновременно или же ища лучшее время среди всех. Бом. Бом. Бом… Какие-то часы пробили ровно двенадцать раз. И остановились. Ровно как и остальные. Шумное тиканье сменилось пустотой. Все свечи погасли тоже. Еще несколько мучительно долгих минут ничего не происходило, оставляя волшебников теряться в догадках и обессиленно злиться ожидая неминуемой казни. Но вдруг в центре зала засветился крохотный желтый огонек тут же начавший стремительно разрастаться… …Это Том догадался воспользоваться Люмосом. В ярком свете светового шара зал казался уже не таким устрашающим, но все же не утратил своей таинственности и особого волшебства. Блики света отражались в стеклянных циферблатах и прыгали солнечными зайчиками по комнате, разбавляя немного мрачную атмосферу. Гермиона невольно залюбовавшись крошечными лучиками, коснулась рукой светлого пятнышка на стене, отчертила круг и провела по воздуху бледными пальцами, стараясь ощутить тепло… хоть немного тепла. Тепло и свет — вот чего сейчас не хватало девушке больше всего. «Даже во тьме всегда можно найти свет, главное знать, где искать» — Гермионе почему-то вдруг вспомнились слова Дамблдора, сказанные им когда-то самой ведьме. Тогда Грейнджер, привыкшая разделять мир на черное и белое, в первый раз усомнилась в словах великого волшебника. Ей претила сама мысль о том, что хотябы в том же Волдеморте есть хоть что-то хорошее. Подумав о Волдеморте, Гермиона невольно скосила взгляд влево, дабы немного понаблюдать за мужчиной рядом с ней. А он, почувствовав на себе взгляд девушки, повернул к ней голову и, подозрительно сузив глаза, недобро сверкнул зрачками. Волшебница поспешно отвернулась, старательно изображая свою заинтересованность в рассмотрении бронзовых настенных часов. Нет, в нем определенно нет ни-че-го хорошего. Ни капельки. А Реддл в то время, пока Гермиона размышляла о «хорошем», внимательно рассматривал комнату в поисках хоть маломальской зацепочки, которая поможет ему как можно быстрее справиться с испытанием и вернуться к своим обычным делам (Пыткам магглов там, и все такое…). Его сейчас жутко нервировало все положение вещей, а прежде всего то, что ему приходится находиться так близко к грязнокровке. Веревка, связывающая их руки, прожигала кожу Реддла насквозь, оставляя на своем месте уродливые незаживающие шрамы. Отчаянно хотелось выдернуть кисть из этой огненной хватки и тут же тщательно промыть руки с мылом, освобождаясь от грязи. Да что там говорить, ему отчаянно хотелось помыть не только руки, но и все тело, все свое существо хотелось отчистить от липкой грязи и забыть все как страшный сон. Но увы, реальность — не сон. И вдруг, уже начавший погружаться в свои раздумья Том заметил неяркий блик, скоро пробежавшийся по стенкам небольших напольных часов. Стоит отметить, что стенки были стеклянными, а значит, не смогли бы отразить блик друг от друга даже при всем желании, маятник же и вовсе отсутствовал. Соответственно, внутри лежало что-то, что отразило солнечный луч. Решив, что стоит все же проверить свои догадки, волшебник стремительными шагами двинулся по направлению к тем часам со стеклянными дверцами. Гермиона, пришедшая в себя от толчка вперед, поковыляла следом, заинтригованная внезапным порывом Реддла. Подойдя к часам, Том одним точным взмахом палочки разбил стеклянную поверхность и просунул внутрь руку. Когда его рука нащупала что-то внутри и схватила предмет, волшебник победно ухмыльнулся, вынув руку с зажатым в ней небольшим цилиндрическим предметом. Реддл открутил крышку цилиндрика и к нему на ладонь выпал свернутый трубочкой пожелтевший лист пергамента. Недолго думая он развернул бумагу и внимательно рассмотрел начертанные на пергаменте символы. — Рунная вязь… — Прокомментировал он содержание свитка, задумчиво водя пальцами по шершавым краям пергамента. — Пф, это же легко! — Со всей своей уверенностью воскликнула вдруг мисс Всезнайка и, сама того не ожидая, вырвала лист пергамента из пальцев оторопевшего от такой наглости Реддла. — Так… Так… Ага… Руна Время… Угу… Руна Часы над руной Стрела… Руна Бесконечность перед руной Путь… Вот так! У Тома аж зубы заскрежетали от еле сдерживаемой ярости. Наглая девчонка! Да как она смеет! Подобную наглость он привык терпеть только от Маркэля, да и то не всегда. Так… Спокойно… Не нужно устраивать здесь внеплановую резню… И пыток с пристрастием тоже не надо… Хотя… Нет, себе же хуже будет… А Гермиона, окончательно справившись с переводом любимых ею рун, победно улыбнулась и с заумным видом заговорила — В свитке написано, что мы должны найти среди этих часов одни — те, которые показывают правильное время лишь дважды в день и то, такое, которого не бывает нигде кроме этого зала. Чтобы эти часы указали путь, надо поставить их так, чтобы они, недвижимые, всегда показывали верное время. Гермиона выпалила все это на одном только дыхании, стараясь не смотреть никуда более свитка с рунами. Но тот внезапно загорелся прямо в руках девушки, заставив ее вскрикнуть и бросить пергамент на пол, сморщившись от боли в обожженных пальцах. «Ну почему всегда я?» — подумала волшебница. Все это действо не могло не заставить Реддла злорадно ухмыльнуться, когда совершенно детская мысль «Так ей и надо!» просочилась в сознание. Вместе с тем Том задумался и над загадкой с часами. Какие часы показывают верное время лишь два раза в день? Очевидно, что сломанные. Да, но «стоящих» часов в зале полным полно. — Хм, какого же времени не может быть показано на обычных часах?.. -Стараясь лучше понять вопрос, маг проговорил его вслух, концентрируя все внимание на загадке. Ну, а глазами он старался найти все сломанные часы, находящиеся в комнате. — Несуществующее время… Стрелки… Точно, положение стрелок… С этими словами Реддл рванулся с места и стремительно прошествовал к центру зала вынужденно таща за собой и задыхавшуюся от возмущения Гермиону. Маг остановился также резко, как и двинулся несколько секунд назад, от чего Гриффиндорка чуть не уткнулась носом в его спину. Но Гермиона все же промолчала. Она была немало заинтригована поведением волшебника, пусть оно ее и возмущало. — Стрелки, стрелки… Стрелки… — Все также задумчиво бормотал Реддл, осматривая стены зала в поисках чего-то. Тут его взгляд остановился на одной точке и он, изобразив на лице что-то на подобии победной улыбки, подошел к тому, во что так долго всматривался. Это были довольно старые резные настенные часы. И пусть вся позолота с них уже сошла; и пусть все дерево уже покрылось неровностями, появились занозы; и пусть часы были покрыты толстым слоем пыли, но механизм выглядел рабочим, по крайней мере, звук, быстро отсчитывающей секунды, стрелки все еще был слышен — даже за грязью и пылью. Но Реддла это не остановило, и он просто подошел к часам и стер со стекла весь многолетний слой пыли, закрывавший циферблат от света. И правда, часы все еще «шли»… Правда, только одна стрелка — секундная, двигалась за стеклом, отсчитывая время. Остальные же стрелки стояли неподвижно: минутная застыла ровно на цифре «6», а часовая — на числе «12». «Точно!» — Гермиона не смогла сдержать восхищенного вздоха — «Да, но как сделать так, чтобы эти часы всегда показывали верное время?». И девушка снова пустилась в пространственные раздумья в поисках ответа на заданный мысленно вопрос. В таком задумчивом молчании, нарушаемым только тихим тиканьем часов прошло несколько минут. Тик-так, тик-так, время течет, капает… Тик-так, тик-так, а времени совсем немного осталось… Но внезапно шатенка, открыв глаза, сделала шаг к часам и со всей силы ударила по циферблату ребром ладони, от чего стекло, закрывающее стрелки, треснуло и осыпалось к ногам ведьмы мелкими осколками. Но она, не обратив внимания на стеклянный дождь, потянулась к стрелкам и одним точным рывком подняла их так, что они вертикально стояли над циферблатом. И тут от импровизированного солнца, висящего под потолком, отделился лучик и осветил антикварные часы. В свою очередь, от стрелок, поставленных вертикально, отделилась тень, указывающая куда-то в сторону, к противоположной стене, где тут же появилась небольшая каменная арка.***
Уже несколько долгих часов они бездумно бродили по огромному каменному замку в поисках злополучной книги. Переходя из зала в зал, из комнаты в комнату, из коридора в коридор, они все блуждали, путаясь в бесчисленных переходах и тупиках. Было довольно странным, что по пути им не мешали никакие препятствия. Ни-че-го. Абсолютно. И это обстоятельство навевало тревожные мысли. Затишье. Перед бурей. Шаги, шаги, шаги… По пыльным, грязным коридорам обвешанным паутиной, заросшим мхом. А вокруг — ни души, ни звука. Только нездоровая странная тишина. Острые ледяные камни под босыми ногами вынуждали идти как можно быстрее, ежась от замогильного холода. Шаг, шаг, еще шаг… Тупик… Снова. Гермиона обреченно вздохнула и зло ударила холодный камень. Как будто от этого жеста что-то изменится… Хотелось взвыть. Выть и выть от безысходности, как волки воют на луну. Вечно. Безудержно. До хрипоты в горле. Забиться в самый дальний и самый грязный угол, тихо поскуливая и зло завывая. Навсегда. Но она все шла и шла, преодолевая все большее расстояние. Чуть ли не падала без сил, но снова поднималась. И шла и шла… И он шел тоже. Он ничего не говорил, не выказывал эмоций. Он шел. Не выл, не падал и не бил стены. Равнодушно смотрел на ее потуги продолжать движение. Он все еще шел. Просто шел. Сколько времени прошло? Три часа? Четыре? Может, целый день? Гермиона не знала. Пить она перехотела уже на восьмом тупике. Ног она уже не чувствовала. Холод сковал все тело девушки, но она этого не знала, просто, перестала чувствовать холод. Перестала чувствовать усталость, жажду. Перестала чувствовать себя живой.***
Они ходят по кругу. Осознание пришло незаметно, заставляя остановиться и каменным изваянием замереть в очередном проходе. Гермиона вдруг часто-часто задышала, словно от долгого бега, мысли в ее голове запутались окончательно, блуждая вокруг единственной трезвой мысли: «Мы все это время просто ходили по чертовому кругу» Ее плечи подозрительно затряслись, к горлу подкатил огромный ком, выжимающий из глаз слезы. Гермиона поднесла к лицу грязную, покрытую гусиной кожей руку и накрыла ей свой рот, пытаясь остановить душащий ее смех. Не получилось. Коридоры древнего замка заполнились жутким, сумасшедшим, истеричным смехом. Из глаз ведьмы покатились холодные слезы, капая на грязный пол к ее ногам. У нее началась настоящая, безумная истерика. Подавляя всхлипы, перемежавшиеся со смешками, девушка сжала лицо, впиваясь в него ногтями. На нежной девичьей коже выступили алые полосы. Подумать только, все это время они просто ходили кругами! — Мы-мы в-все это время х-ходили по крругу! — Попыталась объяснить причину своей внезапной истерики. Ведьма тут же снова разразилась безумным хохотом, но на этот раз она уже без сил облокотилась на стену и начала бить ее рукой, сама не понимая, что делает. Наконец, жуткий смех и тихое всхлипывание прекратилось. Но безысходность все также витала в воздухе, ощущаемая лишь кончиками пальцев. — И что теперь делать? Как выбраться отсюда? — Тихо спросила девушка уставшим голосом. — Ну, если не можешь найти дверь в запертой комнате, сделай проход сам. — Также тихо ответил ей Реддл, рассматривая свою волшебную палочку. Тут же он сделал палочкой несложный пасс и проговорил «Бомбардо унфос», указывая наконечником на противоположную стену. Та, затрещав, обвалилась, открывая проход к высокой винтовой лестнице.***
Казалось, что у этой лестницы не было конца. Она все бесконечно тянулась ввысь, сколько бы волшебники не поднимались по каменным ступеням. Дыхание давно сбилось у обоих и больше походило не то на хрипение, не то на рык. Десятки километров простирались под ногами пропасть, и еще столько же было впереди. «Это испытание когда-нибудь уже кончится?» — усталая мысль проникала в головы обоих волшебников сразу. Но все же, в отличие от заколдованных коридоров замка — лестница была испытанием лишь для их ног и нескоро, но кончилась. Открыв небольшую деревянную дверку, путники увидели маленькую комнатку больше похожую на кабинет. В этом кабинете не было практически ничего, только у дальней стены стоял постамент, на котором и лежала она — Янтарная книга. Она сразу приковывала к себе внимание: довольно большой пыльный том с пожелтевшими от времени страницами, но яркой, искусно сделанной золотой обложкой инкрустированной чистым янтарем. Она так и лучилась силой, заставляя страстно желать разгадать все тайны скрытые в этих старых страницах. Гермиона, недолго думая, рванулась к постаменту и схватила эту злосчастную книгу, крепко сжимая ее в своих холодных, бледных руках. «Идиотка! Что она делает?» — только и успел подумать Реддл, когда… …Ничего не произошло. Правда, ничего. Гермиону не подбило каким-либо заклятием, потолок не обрушился на них, и даже книга не сгорела в руках девушки. Слишком уж подозрительно это все. И вот снова слишком долгий спуск вниз на негнущихся ногах. И снова коридоры, переходы, тупики, выведшие волшебников к все той же зале с часами. И вперед, за замковые ворота. Вот, и вроде бы, все должно закончиться, но не тут-то было. Это же не может быть слишком легко, не правда ли?