Шоколадная симфония

Этим утром сад оказался завален листьями и какими-то цветами, наверное, соседские дети опять шалят. Ремуса тут же отправили с метёлкой в руках убирать весь этот беспорядок, только мальчик совсем не был этому рад. Уже прошло три недели со дня возвращения, а Сириус так и не написал ни слова. Это очень пугало, в мыслях часто появлялась недовольная всем миром женщина, которая так высокомерно смотрела на всех вокруг. Невольно становилось жутко за Сириуса. Над головой послышалось ухканье и большой чёрный филин опустился на забор. Ремус поспешил забрать письмо, но птица отвернулась от него и деловито начала вычищать перья, даже не думая отдавать чужую собственность. – Ну же, хороший филин, не жадничай, – всячески старался задобрить гостя мальчик. Ремус сразу узнал эту гордую птицу. Она постоянно прилетала к Сириусу, должно быть и письмо от него принесла, но как его забрать. Что ей нужно? Филин, закончив чиститься, бросил перед Ремусом конвертик и недовольно надулся, явно разочарованный. Мальчик так и не придумал, чем его отблагодарить, он осторожно провёл пальцами по перьям, стараясь хоть как-то поощрить птицу. На желтоватой бумаге красивым почерком с завитушками был написан адрес. Ремус зажмурился, стараясь успокоиться, ведь Сириус наконец-то прислал ему весточку! Пальцы предательски задрожали, а ноги отказались подчиняться. Мальчик сел прямо в гору листьев, которую только что так старательно убирал. Приветик! Прости, ведь я так долго не мог написать тебе даже строчки. Пришлось всё это время выслушивать нравоучения от мамы, она так и не смирилась с тем, что я не поступил в Слизерин. Знаешь, у нас в семье все там учились, так родители говорят, но, на мой взгляд, это полнейшая глупость. Ремус тяжело вздохнул и с жалостью посмотрел на письмо. Вот его маме было абсолютно всё равно, на какой факультет его определят. Она была счастлива самой возможности обучения. На гору листьев сел филин, явно недовольный тем, что его оставили без внимания. Мальчик нежно погладил его, продолжая вчитываться в такие грустные строки. Надоело мне уже это, а на следующий год мой младший брат будет поступать в Хогвартс. Уверен, что если его возьмут в Слизерин, мама потом меня станет больше обвинять. Знаешь, с Регулусом у нас отношения хорошие, надеюсь, ничего не изменится. С тех пор, как увидел этих слизеринцев, понял, что они ужасные люди. Разве нет? Ремус задумчиво посмотрел на филина, довольно ухкающего от приятных поглаживаний. – А ты как думаешь? – спросил мальчик. – Я согласен, большинство из слизеринцев высокомерны. Мне кажется, что Сириус просто не вписался бы в такую атмосферу. Он слишком общительный для коварства. Филин согласно кивнул. Ремусу даже показалось, что птица оценивающе на него смотрит, словно собирается потом написать целое досье. Помотав головой, мальчик постарался отогнать такие мысли. Хотя кто этих филинов знает? В конце концов, маме я надоел. Она утверждает, что моё поведение плохо влияет на единственного здравомыслящего потомка и согласилась отпустить к Джеймсу. Собственно от него и пишу. Только у Поттеров нашлось время для весточки. Надеюсь, ты не сильно злишься. Ремус улыбнулся, разве он может? Нет, мальчик безумно волновался за друга, но вовсе не испытывал таких негативных эмоций. Мы с Джеймсом придумали замечательный план на следующий год. Тебе он понравится. Питер, по крайней мере, уже одобрил. Такого грандиозного события в Хогвартсе не было и не будет больше никогда. После этого никто нас не сможет поймать, и все шалости станут удаваться. Ремус лёг в кучу листьев, полностью расслабившись. Он готов к очередному безумию. – Что ты делаешь?! – возмущённый голос мамы не дал мальчику дочитать письмо. – Не нужно валяться в листьях, это некрасиво. Лучше убери их. Внезапно Ремус почувствовал, что не хочет делиться письмом ни с кем. Впервые он испытал желание утаить от самого близкого человека какую-то, пусть и безобидную информацию. Зарыв весточку от Сириуса в кучу листьев, мальчик быстренько начал собирать оставшийся мусор. Как только мама ушла, он засунул письмо в карман шорт и поспешил закончить работу. Уже сидя в своей комнатке, Ремус обеспокоенно смотрел на письмо, не в силах прочитать его дальше. Что это было? Почему внезапно захотелось утаить свою дружбу и переписку? Разве так должно быть? Терзаемый страшными мыслями, мальчик поспешил к отцу. Мужчина в очках сидел за письменным столом и внимательно вчитывался в какие-то документы. Он даже не заметил прихода своего сына. – Папа, можно спросить? – Ремус остановился в дверях, не решаясь пойти дальше. – Да, конечно. – Это странно, но я, когда получил письмо от друга, почему-то не захотел, чтобы мама о нём знала. Там нет ничего ужасного или неправильного, только слова о том, как проходит лето, но мне всё равно больно отдавать его. – Ремус, это называется взросление. Ты растешь. В двенадцать лет уже появляются личные вещи и тайны. Это нормально. Придёт время, когда ты нам с мамой вообще ничего рассказывать не захочешь. Не переживай. Ты просто становишься старше. Мальчик ещё долго не мог забыть слов, сказанных папой. Неужели он перестанет доверять родным? И это после всего того, что они сделали для его счастья? «Со временем, в твоей жизни появятся люди, которые смогут поддержать лучше родителей. Они всегда поймут и помогут. А после, будет всего один человек, которому ты сможешь раскрыть все секреты и вы вместе понесёте каждую неудачу через жизнь». Эти слова звучали как-то странно. Неужели, когда-нибудь Ремус расскажет о своём несчастье? Быть не может, чтобы люди приняли его таким, какой он есть. Даже Сириусу и Джеймсу страшно рассказать о проклятии. Нет! Этого не будет никогда. Мальчик не хочет, чтобы из-за него кто-то страдал! Он раскрыл письмо и сквозь слёзы прочитал последние строчки. В прошлом учебном году мы нашли множество потайных ходов. Было бы неплохо изучить их детальнее и нарисовать какую-нибудь карту. Пока что я не знаю, как это сделать, но ходить ночью тайными коридорами мы будем точно. Может быть, со временем, получится воплотить в жизнь такую великолепную задумку. Напиши мне пару строк, и не скучай! Совсем скоро встретимся в школе. Джеймс тут у меня пытается перо из рук вырвать, что-то сказать тебе хочет. А, желает не слишком усердно учиться в следующем году, но всегда давать списывать. Эх, какие хорошие слова! Не скучай, твои Сириус и Джеймс. Ремус закрыл глаза и устроился поудобнее на постели. Да, это хорошая идея. Нарисовать карту всех потайных ходов было бы просто замечательно. Вот бы ещё найти такое заклинание, чтобы Филча было видно. Не особо хочется наткнуться на него в темноте. Мальчик до ужаса боялся завхоза. Его злые глаза мерещились и в темноте подземелий, и во дворе школы. Больше всего на свете Ремус переживал за своё обучение. Он очень ценил возможность, которую ему предоставил Дамблдор, а теперь лезет на рожон. Интересно, существует ли такое колдовство, способное показывать людей на карте? Наверное, оно есть. Вот и будет чем заняться на протяжении учебного года. Ремус мечтательно закрыл глаза, он скучал по библиотеке. Нет, мальчику вовсе не нравилось без конца зубрить конспекты, он получал удовольствие только от изучения любимых предметов. Обидно признавать, но трансфигурация в этот перечень не входила. Ремус погладил сидящего рядом филина ещё раз, тяжело вздохнув. – Ох, даже не знаю, что написать твоему хозяину, – тихонько прошептал он. – Оказывается, мои каникулы проходят не так впечатляюще, как у Сириуса. Идей никаких нет. Как думаешь, что ему сказать? До чего сложно писать письма! Мальчику тяжело дались первые строки, но к середине он вспоминал всё больше и больше смешных и нелепых историй, произошедших с ним. Ремус с радостью описывал такие простые развлечения маглов, которые были частью его жизни. Почему-то казалось, что Сириусу, выросшему в семье чистокровок, будет интересно. Поздно ночью, когда филин унёс его послание, мальчик с сожалением смотрел на растущую луну. Какая же она красивая! Жаль, что может нести в себе ужасающие тайны. Впервые Ремус разрывался между двумя желаниями: рассказать абсолютно всё и скрыть каждую деталь. Но одно он знал точно: больше всего на свете мальчику хотелось вновь увидеть своих друзей, а особенно Сириуса. И привлёк же он чем-то с самого первого взгляда!