Потерявший надежду

Я еле открыл свои глаза. Спал я плохо. - Доброе утро, па... - взявшись за голову, меня словно ударило током: перед глазами промелькнули события вчерашнего дня. От неожиданности я слегка вздрогнул. - Ах, да, ты же в больнице... Идя по коридору, я краем глаза бросил взгляд на открытую дверь в комнату отца. Я был один в доме. Пройдя на кухню и открыв холодильник, я отскочил от него, как от огня. - Фу! Что за вонь?! Аж глаза режет. Оказалось, что в холодильнике протухли яйца. Я хотел выкинуть их вчера по возвращению домой, но обстоятельства... изменились. Надо бы выкинуть эту "ядерную бомбу". Заварив себе кофе и съев пару бутербродов с сыром, я переоделся в чистую одежду, снова накинул свое пальто, обулся и вышел из квартиры. Я даже и забыл о своей баррикаде из стула. Пакет с характерным звуком упал в мусоропровод и приземлился на что-то твердое. Я вышел из дома, любуясь "прекрасной" погодой: везде лужи, небо блекло - яркое, затянуто облаками, деревья в мокром мху. Что тут скажешь? Весна - время любви! Конечно... Идти в школу после вчерашней потасовки с Пашей не было никакого желания. Все опять начнут тыкать в меня пальцем, перешептываться, обсуждать, как я "ни за что ударил бедного Пашу и сорвал урок биологии". Я вошел в здание и первого человека, которого я увидел, был Андрей Юрьевич. Значит лекций не избежать. - Доброе утро, Дима, - уже начал он. Я видел в его глазах недовольство и презрение в мой адрес. В ответ я промолчал. Не хотел вести с ним "приятную беседу". - Вот как, хорошо. Пойдём. - Куда? - вырвалось из меня. Я не хотел никуда идти с этим мужчиной. Он меня, как и все в этой школе, бесили. - В учительскую. Будем решать вопрос о твоем поведении. О, класс! В учительской соберутся все, кто был свидетелем моих драк. Мало того, что вся его свита соберётся в одном месте, так они ещё меня обсуждать собираются. - Смотри, это же Дима. - А куда его ведёт Андрей Юрьевич? - Не знаю... Перешептывания девочек не вызывали у меня абсолютно никакой реакции. Они никогда меня не любили. Когда я перевелся в эту школу в пятом классе, в первый же день подрался со старшеклассником за то, что тот обозвал меня сопляком. Тогда он месяц не появлялся в школе. Мне сказали, что я сломал ему руку. Отцу пришлось оторваться от работы и стоять, краснеть за меня. Я прошел в учительскую и двадцать пар голодных глаз смотрели на меня, словно дикие собаки на здоровый кусок мяса. У каждого на меня было свое доказательство моего ужасного поведения. Каждый был готов высказать своё мнение насчёт меня. - Здравствуйте, уважаемые коллеги, - все встали в знак почтения и сели обратно за большой стол. Не хватало фразы "Встать, суд идёт". Да, именно на суд всё это и похоже. - Садись, Дим, - указывая мне на стул между двумя старыми женщинами - учительницами, сказал директор. Одной из них была Клавдия Петровна - биологичка, что вчера поливала меня грязью. А вторая - Ирина Анатольевна - математичка, на уроки которой я никогда не ходил. Считал я в уме потрясающе, а знания дискриминанта и прочей белиберды мне в жизни не понадобятся. - Нет, спасибо, я сяду в другое место, - отмахнулся я, идя к креслу в углу. - Сядь! - огрызнулся на меня директор. Ну, ладно - ладно, пусть он только не гавкает. - Итак. Сегодня у нас педсовет по поводу нашего ученика - Дмитрия Князева. Дима, вчера ты сломал нос Павлу Ушакову. Что ты можешь сказать в своё оправдание? - Ничего, - коротко ответил я. Свита директора заверещала не хуже торговцев на Черемушкинском рынке. - То есть, как это, "ничего"? Мальчик лежит в больнице! - возмутилась женщина, имени которого я даже не знаю. Она, вроде, была завхозом. - Что за воспитание?! - выкрикнула математичка. Её писклявый голос резал мне уши - лучше бы молчала. - Да таких нужно за решетку. Они вырастают, а потом насилуют детей, грабят банки и бомбы в метро закладывают! - громко произнёс Фёдор Борисович - наш учитель по химии. - Тише - тише, коллеги. Дима, все мы понимаем... - Ни черта вы не понимаете, - перебил я директора. Все замолкли в изумлении. Перебивать директора, а, тем более, орать на него считалось верхом неприличия. В учительской наступила полная тишина. С протяжным скрипом открылась дверь, и в помещение вошел высокий мужчина с зализанными назад черными волосами. - Вы? - удивленно спросил я, вставая со стула. - Вы что здесь делаете? - Как это, "что"? Смотрю, как ты общаешься со старшими. Хотя, с такими людьми я бы вёл себя так же. Может даже хуже. - С кем ты разговариваешь? - спросил Андрей Юрьевич, смотря в ту же сторону, что и я, но ответа он не получил. - Ты так и не решил, согласен ли ты на мои услуги, или нет. - Какие услуги? - Я готов вылечить твоего отца в обмен на твою... - Да у него не все дома, Андрей Юрьевич, в дурку ему надо, - выкрикнул трудовик, хлопая ладонью по столу. - Душу? Погоди... Они тебя... - Не видят, - перебил меня мужчина. - Именно, душу. Он сначала удивлённо посмотрел на меня, а после улыбнулся и кивнул головой. Теперь я понял. Этот мужчина - не человек, и не добрый волшебник. Он ничего не будет делать бесплатно. Ему это не выгодно. - Именно, - подтвердил он мои мысли. - Здоровый ребенок не будет бить других детей. - А тем более разговаривать со стенами. - Вот, почему ты так неожиданно появился... Нет, спасибо. Я вышел из-за стола, но гадкая биологичка схватила меня за руку. - Молодой человек, вам никто вставать не разрешал. - Отпусти, - сухо сказал я, даже не смотря на её страшное лицо. - Сядь на место. - Не нарывайся! -наорал я на неё и замахнулся. Со страху она закрылась руками и упала со стула. Бросив на безымянного мужчину злой взгляд, я вышел из учительской, резко открыв дверь. Передо мной на пол упала рыжая девчонка. Она с ужасом в глазах смотрела на меня. Я видел на её белом лбу красное пятно. Видимо она подслушивала, и я ударил её дверью. Да так, что она упала на пол. - Извини, - я помог ей подняться и вышел на улицу, никто за мной не бежал, никто не кричал мне вслед. Странно. Все в школе знают, что от меня стоит держаться подальше, а она даже не побоялась принять мою помощь, хотя я её чуть дверью не убил. Я снова дошел до того моста, хотел снова постоять и подумать обо всем, смотря в воду. Тут я вспомнил, что тот мужчину, он следит за мной, читает мои мысли, его никто не видит... Он может быть где угодно... Мой телефон снова зазвонил, распугав мои мысли. Увидев номер, я слегка улыбнулся. -Доброе утро, папа. - Доброе, сынок... Пожалуйста, принесли мои вещи в больницу: одежду, краски, кисти, картину... - Подожди, а картина тебе зачем? - ... Принеси, пожалуйста. Спасибо. - Ладно. Пока. Вздохнув, я посмотрел по сторонам и пошел к себе домой. Отец как-то странно разговаривал, словно ему было тяжело. Раньше с ним такого не было. Я почти забыл дорогу в больницу, так что пришлось воспользоваться картой на мобильном телефоне. - Через двадцать метров поверните направо. Вы прибыли в место назначения. А вот и больница. Мне вспомнился вчерашний день. Как же я переживал за отца. Как он там? - Здравствуйте. Вчера сюда привезли мужчину, Владимир Князев, сорок два года, четвертая стадия рака. В какой он палате? - А~, вы кем ему приходитесь? - Я - его сын. В какой он палате? - я повторил вопрос, с какой - то злобой. - Его перевели во второй корпус, это в трех минутах ходьбы отсюда. - Вот как, а как туда пройти? - Вам нужно выйти на улицу, от выхода в больницу свернуть налево и по прямой. Там будет серое здание, 27 "Б", думаю, не ошибетесь. - Хорошо, спасибо. Чем дальше я уходил от первого корпуса больницы, тем больше я осознавал, что моего отца перевели в какой- то ад. Вокруг были алкоголики, курящие десятилетние дети, заметил парочку, занимающуюся "любовью" за помойкой. Фу. Здание больницы больше походило на старый морг: мрачное, с маленькими окнами, явно построено во времена перестройки. Хотя, так оно и было: поверх старой таблички "Морг" была прикреплена новая "Московская городская больница №3". Шедевр. - Здравствуйте, я пришел навестить Владимира Князева. Я могу его увидеть? Я - его сын. Женщина не спешила с ответом, какое- то время она сидела молча, смотря в пол, я думал, он заснула. К слову, посетителей я здесь не увидел. Как-то тихо и грустно. Я повторил вопрос: "Я могу его увидеть?" - А? Да, конечно, палата двадцать три, это на втором этаже. Вам по этой лестнице и налево. - Спасибо, - коротко ответил я и тут же пошел по лестнице. Я спокойно поднялся на второй этаж. Никого. Мне это совсем не нравилось. А вот и двадцать третья палата. Пройдя в неё, я увидел четыре койки. Меня не волновали другие пациенты. Я быстро нашел отца, он лежал у окна и с грустью смотрел в потолок. - Папа, - окликнул я его. Отец не спешил здороваться. В этом здании все, словно сонные мухи. Но, отцу это простительно. он болен. Он поджал губу, а после улыбнулся мне. Было видно, что ему это далось с трудом. - Привет... сынок, - прошептал он. Я поставил пакет с его вещами рядом с ним. - Я принёс твои вещи. Как ты себя чувствуешь? - Ужасно, сынок... Я рад, что ты пришел... Как дела в школе? - он выдерживал такие долгие паузы, мне становилось не по себе. - Я тоже рад, что увидел тебя. В школе - нормально, - я не стал говорить ему о педсовете. Не стоит его огорчать. - Дим, мне нужно с тобой серьёзно поговорить... - Да, конечно, начинай, - я присел на край койки, гладя отца по ладони. - Сын... Ты уже взрослый... У тебя всегда своя точка зрения. И ты очень вспыльчивый... Помню, когда тебе было восемь, ты отнимал у меня кофе и говорил, что он вреден, - я не стал его перебивать. Пусть выговорится. - Я знаю, мы с мамой не стали для тебя лучшими родителями, на мы старались воспитать тебя, как настоящего... мужчину. - Пап, - я перебил его. Мне казалось, что это его последние слова. Я замолчал, сжав его руку. - Сынок... прости меня и маму, если мы чем - то перед тобой провинились. Кхе - кхе. Кха!- отец стал громко кашлять. Любое его слово, которое он пытался мне сказать, прерывал кашель. В палату вбежали молодые врачи, видимо практиканты. Они крутились возле койки отца, сдвигая меня всё дальше. - Папа, - вырвалось из моих уст. - Прошу, покиньте палату, - сказал мужчина, стоявший позади меня. Я чуть в него не врезался. Кого - то он мне напомнил, но я не придал этому особого значения. Мне совсем не нравится эта идея с переездами из корпуса в корпус. Кажется, отца не слабо продуло. Я снова сидел на том самом железном стуле в дурочку. Спустя полтора часа ожиданий ко мне соблагоизволили подойти. - Князев Дмитрий? - Да. - Пройдёмте со мной. Женщина указала мне рукой по лестнице, и мы не спеша побрели наверх. На самом деле, мы долго поднимались на последний, пятый этаж. Эта женщина словно не хотела вести меня туда. Я думал над словами отца. А ведь он был искренен, явно был готов к этому разговору, заранее продумал каждое слово. Наконец- то мы прошли в одноместную палату, она была в конце коридора. Увидев отца, я одновременно был рад и грустен. Он не шевелился, его грудь еле заметно поднималась при дыхании, а глаза были закрыты. Из-под одеяла ползли трубки и провода, они вели к непонятной для меня машине. Всё, что я узнал на ней - это кардиомонитор. - Мы подключили его к аппарату жизнеобеспечения. Но это не на долго. Ему совсем тяжко и мы не хотим, чтобы он мучился. Но решение за вами. Не хотела вас огорчать, но иначе мы нечем не можем помочь. - Как это «нечем»?! - взорвался я. - Операции, антибиотики, да что угодно! - Прошу, не кричите, пациенту нужен покой,- я резко замолчал. Внутри меня переполняла злость и ненависть. В новостях говорят, что уже научились искусственно выращивать кожу, а спасти человека от рака не могут. Мне было до глубины души больно. Я выбежал из больницы, еле сдерживая слезы. Мне хотелось орать от боли, что разрывала меня. Я снова стоял на мосту и смотрел в воду. За последние два дня это было единственное место, где я более - менее чувствовал себя спокойным. И снова высокий парень со светлыми волосами смотрел на меня из воды и плакал, тихо скуля, словно подстреленная собака. Как же так? Отец... Аппарат жизнеобеспечения?! Неужели всё настолько плохо?! Я не верю! Должно быть лекарство... Тот мужчина... «Зря, Дмитрий Князев. Очень зря. Если тебе понадобится лекарство, я сразу появлюсь, зови.» Я вспомнил его слова. Они, как в прошлый раз, прозвучали в моей голове. Я сжал в руках свои волосы, собираясь уже вырвать их, чтобы хоть как-то перебить душевную боль. Я снова начал плакать. Это ужасно! - Мой отец умирает от рака. Моя мать трахается с чужим мужчиной. А самое гадкое - нет выхода, нет способа сделать всё, как раньше... - А может быть и есть. Снова этот голос. Это был он. Я узнал его. Этот мужчина снова пришел сюда, ко мне, но я не хотел с ним разговаривать. И так на души кошки гадят, а тут еще и он припёрся. -Димочка. Ну чего ты так упираешься? Ты продашь мне свою душу и всё - твой отец будет полностью здоров, как будто никакой болезни и не было. Он снова будет рисовать картины. Не ты ли говорил, что ты «сделаешь все, чтобы ему было легче»? Он был прав. Я говорил ему эту фразу каждый раз, словно мантру. И сейчас, когда он умирает, я... - Ну же, что тебе стоит? Он сделал шаг вперед, но я истерически замахал руками. - Не приближайся ко мне! Убирайся прочь! - выкрикнул я со всей злобой. Мужчина, словно дым от сигареты, растворился в воздухе, а за ним оказалась Аня. Та страшная девчонка из моего класса. Она ошарашено смотрела на меня. По её щекам потекли слезы. Я не хотел её обидеть, но и просить прощения у меня не было никакого желания. Вздохнув, я пошел домой, прошептав Ане «Извини». Всё же, она не виновата в том, что оказалась не в нужное время, не в нужном месте. Домой я пришел поздно. Я почти ничего не ел и мой желудок, возненавидев меня, прижался к спине, но приготовить ужин у меня еще оставались силы. - Что же... Почему всё так плохо? Я шел по коридору к себе в комнату, как вдруг позади меня что-то упало. Я настолько устал, что никак не отреагировал. Это была папина пачка сигарет. Красный капитан Marlboro. Почему капитан? Да я и сам не знаю, если честно. От кого - то из школы услышал. Взяв пачку в руки, я потряс её на наличие сигарет и открыл. Внутри было четыре штуки. Я пришел в свою комнату, устало упал на кровать и поджег сигарету. Моя первая затяжка прошла без кашля, без чувства отвращения, мне не понравилось, хотя какое-то ощущение спокойствия я получил. Я долго не мог уснуть. Я ворочался, просыпался, каждые полчаса и подолгу засыпал. Меня мучало множество вопросов. Что делать с этим мужчиной? Стоит ли продавать душу? С другой стороны, душа... Она ведь мне не так уж и нужна...