Сгорим дотла

Спустя час Таня закрыла баночку со специальной мазью, которая защищала от обморожения, и решительно убрала её в чехол от контрабаса. Сна не было ни в одном глазу, а все приготовления были завершены. Пора выдвигаться. Гробыня стояла рядом с ней, кутаясь в теплую шаль, которую ей выдал Ванька. Вначале она по привычке фыркнула, но уже спустя пять минут оценила мягкую уютную шерсть и то, как она согревала. — Ты уверена, что не стоит будить Катю? Попрощались бы, — с тоской протянула она. Активной жене Гуни уже заранее не хватало общества лучшей подруги, к которому она привыкла за последние полгода, как и бурлящей жизни Лысой горы. Но Таня взяла с неё слово, что Гробыня не бросит всё, едва они скроются в небе, и не сбежит обратно, а останется здесь, в безопасности и будет помогать Кате. Обошлось даже без Разрази громуса, хотя в какой-то момент рыжая подумывала даже о такой радикальной мере. — Не стоит, пусть спит. Мы не прощаемся навсегда, — решительно отказала Гроттер. — К тому времени, как я вернусь, нам с тобой предстоит еще много дел. Сомневаюсь, что Ягун позаботится о кроватке, пеленках и прочих детских штучках. Так что это тоже ляжет на наши плечи, — постаралась отшутиться она, но обеим девушкам было как-то не весело. Обе понимали: Таня храбрится, а потому и говорит, что всё скоро закончится. Но в это уже слабо верилось… «С другой стороны, — подумала Гломова, — безумная сиротка до сих пор отсиживалась в стороне. Но все проблемы с её участием всегда заканчивались хорошо. Может, судьба только и ждет, пока Гроттерша наконец-то начнет шевелиться? Она одолела Чумиху, что ей какие-то америкосы?». — Ох, точно, — поддержала она подругу самым искренним смехом, на который была способна, — вряд ли до нашего лопоухого комментатора уже дошло, что теперь вкладываться придется не только в пылесосы. — Катя еще и просила помочь ей расписать стены в детской. Хочет чего-нибудь оригинального, — добавила Таня. — У них же еще нет своего дома… — пробормотала Гробыня, а затем хлопнула себя по лбу и воскликнула: — Я знаю один чудесный домик на Лысой горе, он как раз продается! Уверена, что смогу сбить минимум пол цены! — На её лице отразилось такое желание действовать, что Таня вдруг поняла: к тому времени, как весь этот кошмар закончится, экс-Склепова успеет достать Катю вариантами дизайна их будущего жилья. — Видишь, — улыбнулась она, — мне просто нельзя пропадать надолго. Так что скоро увидимся, — она протянула руки, и Гробыня тут же приняла эти объятья, прижав к себе рыжую так сильно, как никогда прежде. — Всё будет хорошо, Ань. Это не прощание, — выдохнула Гроттер ей в ухо, невольно отметив, что на глазах собираются слёзы. Вот, значит, как чувствовал себя Гуня, когда уходил воевать. — Никогда не думала, что скажу это, но я тебя люблю, сиротка, — всхлипнула Гломова и хрюкнула носом, явно стараясь не расплакаться. А затем решительно взяла себя в руки, отстранила от себя и серьезно заявила: — Только попробуй там помереть, я теперь Мамзелькину знаю лично, договорюсь. Оживим тебя, и я сама тебе голову откручу, — воинственно закончила она. Её слова только отдаленно попахивали шуткой, но Таня скривила губы: — Договорились. Гломова еще раз улыбнулась сквозь слёзы, а затем с пронзительным «Мочилошадкин!» бросилась на грудь опешившего некромага. Таня весело хмыкнула. Годы шли, но в чем-то Гробыня не менялась. — Тань, — девушка обернулась, когда Ванька потянул её за рукав. Первой реакцией было вздрогнуть от их контакта, хотя они даже кожей не соприкоснулись, но ведьма всё же тепло улыбнулась. В глазах парня слёз не было. Но она не помнила в них столько боли и отчаяния, даже когда сообщила, что они расстаются. Ванька всегда был более открытым и искренним. Вот и теперь он не мог скрыть тоску, переживания и страх за неё. Было приятно, что спустя столько лет он всё равно заботится о ней, хотя тех нежных чувств уже не осталось. Виновато не только время. Обстоятельства выжгли из неё способность и желание любить. — Я поговорю с лешими и водяными. Конечно, Тарарах уже просил их о помощи, но уверен, моё слово не будет лишним. — Вань, — Таня коснулась его руки, и впервые за все годы их знакомства не было фейерверка эмоций. Раньше это было волнение, неуверенность, влюбленность, усталость, тысячи других оттенков её чувств, когда она постепенно влюблялась, любила и ощущала, как частичка её сердца, отведенная под любовь к Ваньке, постепенно остывает и отмирает. Теперь под своими пальцами она чувствовала кожу настоящего друга. — Как они смогут передать послание? Так далеко… Валялкин мальчишески усмехнулся, прямо как в те годы, пока они еще учились в школе и не знали других бед, кроме периодических нападений очередных злых сил и божков. Бед, которые в итоге развели их, разнесли по разным сторонам реальности. — Ты столько лет меня знаешь, даже жила со мной, а так и не поняла? У природы нет границ, нет ничего невозможного. Уверен, если попрошу их этой ночью, лешие и водяные Тибидохса узнают о моей просьбе раньше, чем вы прилетите. В его голубых глазах сверкали искорки доброй насмешки. На миг Тане показалось, что она видит перед собой мальчишку в желтой майке и одном кроссовке, а не взрослого мужчину, который гораздо мудрее её самой. — Спасибо, что согласился заботиться о них, — Таня глянула через плечо на Гробыню, которая всё еще не оставляла в покое Глеба. В голову забралась смутная догадка, что делает она это не просто так. Видимо, дает им с Ванькой шанс поговорить спокойно, без язвительных комментариев и саркастичных ухмылок некромага. — Я не смог бы отказать, и ты об этом знаешь. Потому и привезла их сюда, — Таня чуть смутилась, понимая, что в один день обрушила на голову Ваньки тонну новых проблем. И девяносто девять процентов из них принесет именно Гломова. — Эй, я не против. Я рад помочь, если тебе это надо. И позабочусь о них, обещаю, — Ванька коснулся её щеки и заставил поднять голову, а не стыдливо смотреть в пол. — Я рад, что спустя столько лет ты всё равно можешь на меня положиться, а я могу пригодиться, даже будучи лопухоидом, — он притянул её к себе, и Таня предательски вдохнула его запах, наполняя им свои легкие, как делала тысячи раз до этого. Больше не было ощущения возвращения домой, но в его руках она всегда чувствовала себя защищенной. — Я люблю тебя, Вань, — пробормотала она, — пусть это чувство и меняло с годами свою суть. — Я всегда буду тебя ждать, — так же тихо откликнулся Ваня. А затем отстранил её и ласково стер большими пальцами всё же хлынувшие из её глаз слёзы. — Вам пора, нечего оставлять Гардарику надолго без защиты. Передавай привет Ягуну, — маечник на миг позволил себе слабость и коснулся губами её лба, а затем отошел в сторону. Не только Тане было тяжело. — Ты готова? — Бейбарсов протянул ей куртку, и Таня молча приняла её. Да, теперь она точно готова.

***

Во время полета они не разговаривали. Да и при желании это было бы почти невозможно. Ледяной ветер задувал в уши даже сквозь шапки, а любой звук мгновенно терялся в потоке воздуха. Даже Бейбарсову, которому холод был ни по чем, совсем скоро стало непросто направлять оледеневшую ступу в нужном направлении, Таня же действовала на свой страх и риск, игнорируя покрывшийся инеем смычок и корпус контрабаса, из-за чего легко было свалиться с него прямо в воздухе. Но снижаться они опасались: мало ли, вдруг их просчеты и указания Мамзелькиной оказались не точны и внизу они станут заметными мишенями для одной из военных сил? Над Питером их встретил целый отряд ведьм. Те молча присоединились к парочке, и до острова летели уже все вместе. Таня с Глебом вырвались вперед перед самым куполом, чтобы показать его край их сопровождению, чтобы те, тоже измученные долгим перелетом и ужасающими ветрами, не пропустили точку входа и не размазались о защиту. Таня уже не чувствовала ни рук, ни ног, так что едва не разбила контрабас, когда спрыгивала с него уже у самой земли. Мышцы неохотно, но сработали только благодаря тысячам тренировок и полетов. Сарданапал подбежал к ней, кажется, даже раньше, чем ноги окончательно встали на ровную поверхность. — Танечка! — в другой раз девушка умилилась бы такому проявлению чувств от академика, но теперь могла только стучать зубами и думать о том, когда сможет отогреться. Черноморов, впрочем, всё же смог удивить её, когда следом подошел к Глебу и пожал ему руку, словно равному. Бейбарсов, не привыкший к такому дружелюбию от директора Тибидохса, даже растерялся, что было уже поразительно. Сарданапал обернулся к прибывшим с ними ведьмами и довольно охнул, явно сразу поняв, кто перед ним. Высокая крупная женщина, чьи волосы были завязаны в беспорядочные косички, вышла вперед и кивнула: — Академик Черноморов, меня зовут Истрид, я глава питерских ведьм, — последние слова были произнесены с таким высокомерием и гордостью, что Таня невольно начала копаться в памяти на предмет того, что это словосочетание ей принесет. Откликнулась та часть мозга, которая в своё время еще пыталась отвечать за её учебу. Питерские ведьмы издавна считались сильными и опасными воительницами, вроде амазонок, но волшебных, да на Руси. В последние столетия они предпочитали не участвовать в магических заварушках и вообще особо не контактировали с другими магами, а своё наследие передавали только внутри своей собственной общины. Считалось, что они сохраняют такие тёмные виды магии в своих книгах, о которых ныне почти забыли. — Здесь еще не все, остальные прибудут спустя неделю, на рассвете. Аида Плаховна сказала, что мы должны во всём подчиняться этим двоим, — она смерила Глеба с Таней таким взглядом, что Гроттер невольно поежилась. Бейбарсов остался задумчиво-хладнокровным, словно и не заметил, что его облили из ушата недоверия и насмешки. Но именно он и заговорил. — Истрид, благодарю за ваше решение присоединиться к войне, которая, несомненно, коснулась бы и вас, раньше или позже, — он скривил губы, а воительница прищурилась, явно чувствуя насмешку. — И раз уж Аида передала вас под мой контроль, то я требую, чтобы вы во всем слушались академика Черноморова, — жестким тоном закончил он. Земля между некромагом и ведьмой треснула, а воздух между ними, казалось, превратился в чистую силу, способную уничтожить любого, кто сунется к ней. Но все присутствующие отметили, что Бейбарсов намеренно назвал Смерть только именем, слишком фамильярно, словно для него такие проявления уважения ни к чему. — Мы тебе не девочки на побегушках и не игрушки, чтобы раздавать нас кому попало! — разъярилась Истрид, а за её спиной блеснула молния и раздался гром. Все прибывшие с ней ведьмы уже держали кольца наготове. Один приказ — и они немедленно атакуют. — В Тибидохсе главный именно академик Черноморов, и вы будете ему подчиняться, — спокойно, но с угрозой в голосе сообщил Бейбарсов. Он, в отличие от главы питерских ведьм, казался расслабленным, но только дурак не почувствовал бы, как вокруг него клубится мощь. Тане потребовались все силы, чтобы не сделать шаг назад. — Завтра я улетаю, чтобы продолжить воевать, пока вы будете отсиживаться тут, ждать и готовиться к битве. Уверен, ваше вмешательство еще на начальном этапе могло бы изменить ход войны, но раз теперь вы здесь и по требованию Аиды подчиняетесь мне, то вы подчинитесь до конца, — рыкнул он, а затем добавил, скривив тонкие губы: — Иначе выбирайте, с кем хотите иметь дело: со мной или с Аидой. Они почти с минуту буравили друг друга взглядами, а затем Истрид отступила. Вмиг в её позе пропала всякая воинственность, а лицо разгладилось и стало даже симпатичным. Она кивнула, вновь взяла себя в руки и повернулась к Сарданапалу, который до сих пор не вмешивался в игру «перетяни метафизический канат». — Академик, мы готовы вступить под ваше командование. Где мы можем разместить моих людей? Учтите, через неделю их прибудет еще две сотни. Черноморов засуетился и повел гостей в замок, но прежде обернулся к прежним ученикам. — Идите в мой кабинет, встретимся там. Танюш, сама уладишь со сфинксом. Таня с Глебом молча проводили странную процессию глазами, прежде чем Бейбарсов не обернулся к девушке. Та всё еще дрожала от холода. — Еще не согрелась? — уже мягко выдохнул он и, распахнув плащ, привлек её к себе. — Да не стесняйся, грейся, — прошептал он, почти насильно заставляя Гроттер обвить его талию руками. Сразу стало гораздо теплее. Кожа Бейбарсова была горячей, и Таня окончательно сдалась, прижимаясь щекой к его груди и борясь с отчаянным желанием залезть некромагу под свитер с головой. Они простояли так несколько минут, прежде чем Гроттер, чьи пальцы наконец-то начали восстанавливать чувствительность, не отпустила его. Бейбарсов, словно в школьные времена, без спроса положил контрабас в чехол и подхватил последний. Таня и не спорила.

***

У ворот её едва не сбил ураган под именем «Ягун». Парень практически врезался в неё, а затем впился руками в лицо и заставил несколько раз повернуть голову то вбок, то влево, и даже зачем-то вознамерился проверить её зубы, оттянув нижнюю губу, прежде чем Таня вырвалась из его хватки. — Совсем с ума сошел? — прикрикнула она, но тут же сменила гнев на милость и уже сама постаралась затискать друга в объятьях. Она и не представляла как скучала до этой встречи. — Я просто не могу поверить, что это и правда ты! Не мираж, не мечта, не сон, не оборотень, который может превращаться в другого человека… — увлекся он. — Это ты! Даже нижний клык так же выступает! — с восторгом Ягун вновь попытался исследовать её челюсть, но Таня уже решительнее отпихнула его. Сейчас она хотела устроиться на чем-то помягче контрабаса, потому что после долгого перелета на гладком дереве задница побаливала, и выпить чего-нибудь горячего. Согревающего. И бодрящего, потому что бессонная ночь давала о себе знать. После визита Мамзелькиной сна не было ни в одном глазу, но теперь усталость накатывала на неё волнами, грозясь в один момент просто утащить с собой в океан снов. — Глеб, и ты здесь! Как я тебя рад видеть, кошмар дней моих суровых! Что, всех отнекромажил, всем похоронки задним числом отписал? — воскликнул Ягун, заметив Бейбарсова, но быстро переключился на подругу, не дожидаясь чужой реакции: — Мамочка моя бабуся, да ты засыпаешь на ходу! Пойдем-ка к бабуле, она тебя чем-нибудь напоит, что еще большим живчиком будешь скакать, чем я, — Ягун потянул Таню, явно вознамерившись отбуксировать её в магпункт, но Тане хватило сил отбиться. — Нам к академику надо, он нам в кабинете сказал его ждать, — невнятно пробубнила она. — Намек понят, — Ягун на несколько секунд отвел взгляд в сторону и стал почти серьезным, но ненадолго. — Всё, бабуля сейчас к кабинету придет. Как там Катя? Остаток дороги до святая святых Тибидохса Тане пришлось рассказывать о Кате. Начала она вяло, всё еще борясь с усталостью, но со временем разгорячилась, и даже Ягуну уже не удавалось вставить больше трех слов в её монолог. Глебу оставалось только мирно тащить за этой парочкой контрабас.

***

В прошлый раз, когда Таня прилетала в Тибидохс, она уже видела изменения, но тогда они не были настолько заметны. Теперь же она едва узнавала древний замок. Стены, картины, сквозняки в коридорах остались прежними, но многое преобразилось настолько, что от прежней школы, казалось, сохранилось только название. Больше не был слышен топот школьников по лестницам и их смех. Встречались ребята постарше, но младшие курсы, видимо, отправили по домам. Каждый проход, каждое окно потрескивало магическими ширмами, призванными остановить врага. Приведений словно и не осталось; только поручик Ржевский, неожиданно серьезный и избавившийся от своих «боевых достижений» в спине, сообщил, что все они теперь в Башне привидений, рыщут по всем тайникам в поисках оружия и артефактов, способных помочь победить в войне. Сам он направлялся в подземелья к Безглазому Ужасу, который третьи сутки не выходил из астрала, призывая всех существующих богов откликнуться и участвовать в предстоящей битве. В Большом зале практически стерлась огненная линия меж двух отделений, но, призванная сдерживать созданий дня и ночи, она теперь и вовсе потеряла смысл — все магические существа пропали, видимо, сбежав в поисках безопасного места. Даже факелы в коридорах едва светили, то и дело недовольно пшикали и выпускали черноватый дым вместо огня, а вышитые вручную ковры под ногами словно потеряли свою красоту и былую роскошь. У входа в кабинет академика сфинкс негромко рыкнул на некромага, но без должного энтузиазма. То ли это было сделано для галочки, мол, долг выполнен, можно ступать по пути мавра, то ли связываться с флегматично насвистывающим мужчиной и его тросточкой не хотелось. Но не успела компания толкнуть дверь, как за их спинами засверкали искры, и из яркого кокона вышла Ягге. Видимо, древней богине было глубоко фиолетово на всякие там ограничения по телепортации по территории школы. — Танюша, — охнула она с такой интонацией, что вопрос родства с ней Ягуна моментально отпал, и прижала к себе девушку. Та привычно втянула носом аромат вишневого табака, который навеки пропитал старенькую шаль, и невольно расслабилась. Может, Тибидохс уже давно и перестал быть ей домом, но некоторые вещи всё еще заставляли её чувствовать себя всё той же девочкой с родинкой-талисманом на носу, какой она была так много лет назад. Между тем Ягге заставила её чуть опустить голову и заглянула в глаза, а после решительно затолкала всех троих ребят в кабинет, приговаривая: — Изморила себя девчонка, странно, как на ногах стоит еще. — Я в порядке, Ягге, — постаралась оправдаться Таня, но, словно всё та же девочка из прошлого, была насильно усажена на диван, а во рту у неё неожиданно оказалась сладковатая микстура. Гроттер послушно глотнула и хотела было поинтересоваться, что это было, когда в теле забурлила энергия, а глаза перестали слипаться. Между тем та же участь постигла и Бейбарсова, который выпил содержимое ложки, едва сдерживая саркастичную усмешку. Он-то был уверен, что организм некромагов устроен иначе и чудодейственный эликсир старушки как был, так и останется для него всего лишь разбавленным сиропом. А затем Глеб с удивлением несколько раз моргнул и покачал головой влево-вправо, разминая шею и плечи, словно только проснулся. Пока не пришел Сарданапал, Тане пришлось по второму кругу рассказывать про Катю. Особенно Ягге волновалась о том, как девушка пережила перелет, но Гроттер быстро успокоила её. Однако то, что жена внука осталась в избушке посреди леса, старушку не сильно взволновало. — Ванька там, он добрый, животные ему доверяют жизнь свою, а это не случается просто так. Свяжусь с ним позже, он мне лучше про состояние Катюши расскажет, он больше понимает в этом, чем вы оба, — зыркнула она глазами на Таню с Глебом, а те почему-то пристыжено опустили взгляды. К моменту, когда академик Черноморов переступил порог собственного кабинета, Ягге успела рассказать главные новости Тибидохса. Детей и правда распустили домой, разрешили остаться только старшим курсам да магспирантам. Последние выявили удивительную сплоченность, решив остаться почти полным составом. А Поклепу пришлось лично телепортировать домой нескольких третьекурсников, которые хитростью остались в замке, чтобы участвовать в войне. День за днем на остров прибывало все больше магов. Некоторые искали защиты, другие прилетали, чтобы помочь в битве. Все гостевые комнаты да и большая часть жилых помещений замка уже были заняты, а территория вокруг Тибидохса все больше начинала напоминать военный палаточный городок– равнины и леса вокруг замка уже пестрили шатрами тех, для кого не нашлось места в каменных стенах. Все ждали в нетерпении, готовые уже выступить и победить либо погибнуть. С каждым днем остров окутывали всё более плотные сети магии, сутками звучали заговоры над оружием и защитными оберегами. — Этого недостаточно, — выдохнул академик, а все вздрогнули, когда за его спиной скрипнула дверь. Он обвел всех присутствующим усталым взглядом, а затем вздрогнул и взял себя в руки. В позе невысокого старика появились сила и величие, а его правая рука решительно сжалась, отчего кольцо духов на пальце высыпало целую горсть зеленых искр. — Сколько бы мы ни вложили сил, этого всегда будет мало. Знать бы, когда ждать их точно, — выдохнул он и, опираясь на трость, которая прежде мирно пылилась в углу кабинета за шкафом с книгами, подошел к своему креслу, в которое практически рухнул. Словно силы вновь оставили его, будто он и сам устал ждать без надежды… Бейбарсов провел его взглядом с мрачным выражением лица, почти любовно скользнул взглядом по трости, а затем потер переносицу. В отличие от всех остальных, он уже успел смертельно устать. И от этого у Ягге уж точно не было никакого целебного зелья. — Завтра я возвращаюсь на войну. Буду слать вести, но не думаю, что у нас больше трех недель. Американцам начали давать отпор, они постараются ускорить свое продвижение и как можно быстрее добраться до Тибидохса. — Я оставлю Гардарику открытой для тебя, если понадобиться срочно прилететь, — кивнул академик. Таня помассировала виски пальцами. Всё её тело требовало покоя, несмотря на отвар Ягге. Организм не обманешь. Точно так же можно выпить литр кофе, но глаза всё равно будут слипаться. — У американцев драконы, — выдохнула она. Участники их внепланового собрания перевели на неё удивленный взгляды. — Ты уверена? — мягко переспросил академик. — Мы прежде не слышали, чтобы они их использовали. — И не видели, — мрачно добавил некромаг. Его глаза словно заволокло дымкой, будто он окунулся в себя в поисках чего-то. Но никак не мог это найти. Ей предстояло впустить их всех чуть глубже в себя, чем хотелось. Заговорить о том, о чем она месяцами молчала, лишь изредка вспоминала в присутствии Гробыни или Кати. Но тогда это было другим. Это была дружеская поддержка, девичьи откровения, которыми делятся только с самыми близкими. Она не станет говорить о своей боли, о своей утрате, но горечь всё же прозвучит в её голосе, Таня знала. Она прокашлялась и уставилась на ковер, прежде чем заговорить. Видеть никого не хотелось. — Помните, академик, когда я прилетала к Вам в июне? Тогда мне позвонила девушка, Эринн… Она была сестрой Патрика, моего, — Гроттер осеклась и, глубоко вздохнув, исправилась после небольшой паузы, — начальника в Ирландии. Мы работали с драконами. Потому она и звонила. Американцы забрали драконов и перебили всех, кто пытался им помешать, — она со свистом заглотнула воздух сквозь сжатые зубы и сжала кулаки. Почти год прошел, но воспоминания всё еще резали душу. — Думаю, я смогу уравновесить наши шансы в плане драконов, — она до боли сжала свое колено, вырывая сознание из мучительных воспоминаний. — Куда ты планируешь лететь? — прозвучал тихий вопрос Сарданапала. Несколько минут до этого в кабинете звенела тишина. Таня кожей чувствовала на себе сочувствие академика, Ягге и Ягуна. На миг она бросила взгляд на Бейбарсова, но тут же отвела глаза. На его лице был целый океан эмоций, от жалости до ревности, от странного разочарования до болезненного понимания её чувств. Гроттер ощутила, что её ногти настолько сильно впились в ладони, что уже, возможно, прорвали кожу. Пора было избавляться от этой слабости — и пора выполнять данное обещание. — В Китай и Египет, — она решительно подняла голову и поджала губы. Кажется, придется объяснять и этот выбор. — В этих странах у меня есть друзья, я работала там после расставания с Ванькой. В Китае больше года, в Египте около трех месяцев. И там, и там разводят боевых драконов огненной стихии. Я думаю, они пойдут мне навстречу. — Что тебе нужно от меня? — Сарданапал привстал в своем кресле, словно уже рвался в бой. Возможно, он увидел в этом предложении картину спасения, хотя Таня держала свой козырь в рукаве. Очень глубоко. — Официальные письма от главы Тибидохса, желательно на языке носителей, — Таня сверкнула глазами, но улыбнулась неожиданно мягко. В том, что академик знал нужные языки, она не сомневалась. — Одно дело — моя просьба, другое — Ваша. И еще мне нужны Соловей Одихмантьевич и Тарарах. Если мои друзья согласятся одолжить драконов, нужны те, кто перегонят их сюда, — объяснила она, пожалуй, только Ягуну, который единственный из всех еще казался удивленным. — Письмо на ирландском нужно? — тихо уточнил Черноморов. Таня готова была поклясться, что в его глазах блеснули слёзы. Не сейчас, академик, только не теперь, когда она под испытующим взглядом некромага! — Нет, — отрезала она. На плечи вновь словно навалился тяжелый груз. — У них не осталось драконов, как и у шотландцев, а в Уэльсе их никогда и не было… Англичане разрешили забрать их, — рыжая дернула головой, когда перед глазами предстал Гурий, который в душевой сборной невидимок рассказывал ей о приближающейся катастрофе. Как он там? Они с тех пор ни разу не говорили, даже не писали друг другу… — Я напишу им в пути, — словно отвечая на собственные вопросы, добавила Таня. — Если они смогут помочь, то здесь я обойдусь собственными силами. — Я устала, — Гроттер неожиданно для всех резко поднялась, зябко поежившись, хотя в кабинете было достаточно тепло. — Завтра вылетаю, а пока хотела бы отдохнуть. Сарданапал сочувствующе кивнул, хотя вряд ли находился мысленно в том же месте, где и все остальные. Он махнул рукой, и в ладони Тани появился ключ от одной из комнат в Башне приведений. В голове моментально вспыхнула карта, как добраться до нужного помещения. Не слишком удобное место, но даже в магическом мире живых стоит бояться больше, чем мертвых. Если речь не о некромагах, конечно… — Глеб, — Таня обернулась к нему. Парень практически сразу встал, словно ждал этого обращения. — Можно тебя на секунду? Они вместе вышли и прошли еще несколько коридоров в молчании, прежде чем не оказались достаточно далеко, чтобы их кто-то мог подслушать. От желающих же вторгнуться в их мысли оба были в состоянии отгородиться. — Мне нужно, чтобы ты был здесь через неделю, — выпалила Таня без предисловий. Бейбарсов чуть прищурился: он ждал развернутого объяснения такого требования. Гроттер однако молчала. — Ты знаешь, что Мамзелькина мне этого не простит, — наконец, заговорил Глеб. Таня в эмоциях схватила его за руку и сжала ладонь в своей. — Простит. Она поймет, ради чего всё это. — Что это? — некромаг перевел взгляд вниз, где рыжая всё еще касалась его. Таня поспешила отдернуть руку, но парень не позволил. Он мягко огладил тыльную сторону её ладони большим пальцем, всё так же вглядываясь в глаза. — Не могу пока объяснить, иначе передумаешь. Но ты мне будешь нужен здесь. Это изменит всё, — Гроттер почти молила, с каждым словом незаметно придвигаясь всё ближе. Если он откажет, ничего больше не будет иметь смысла. Он должен поверить, он всегда в неё верил! — Я буду здесь, не переживай, — Глеб высвободил руку и обхватил лицо Тани ладонями, словно заключил в плен, а затем прижался губами к её лбу. Что бы их не ожидало в будущем, они пройдут через это. Он сможет её уберечь. Он был единственным из них двоих, кто верил в их спасение.