Грааль Гардарика упруго толкнула Таню в грудь, словно сомневаясь, своя или чужая, впускать или нет, но спустя мгновение разлилась радугой. Видимо, девушке повезло, что преграда признала в ней ту же рыжую девчонку, что в школьные годы не раз (и не всегда легально) проходила сквозь магический барьер. Чужаков она либо просто расплющила бы о свою невидимую, но оттого не менее реальную поверхность, либо, в лучшем случае, мягко оттолкнула бы и оставила бы ждать за пределами острова до появления кого-то из преподавателей.
Таня знала, что первым её делом по прибытию станет визит к ангарам. Конечно, она не сомневалась, что джинны под предводительством сначала не слишком уважаемого ими, но в нужные моменты навязчивого Ягуна, а затем и Тарараха с Соловьем уже подготовили все к прибытию гостей. Но частичка её, ответственная за любовь к драконам и окрепшая за годы работы с ними, требовала немедленно самой убедиться, что всё в порядке. К тому же, всё та же её часть смертельно хотела увидеть, как будут знакомиться крылатые ящеры, как ими будут управлять опытные тренеры и драконюхи. Зрелище обещало быть незабываемым.
Но прежде Гроттер решила всё же залететь в свою временную комнату в Башне Приведений. После десятка часов и нескольких тысяч километров в воздухе её ноги мечтали ступить на твердую поверхность, а тело требовало размять затекшие мышцы. Корочка льда на её одежде грозилась вскоре превратиться просто в воду, намочив и без того уже промерзшую ткань. Апрельское солнце уже постепенно прогревало свои лучи после затянувшейся зимы, но все еще было недостаточно жарким, чтобы защитить от банальной простуды.
А еще очень хотелось кофе и в душ.
Потому Таня направилась к площадке перед навесным мостом, где обычно приземлялись все гости, но спуститься оказалось не так и просто. Там было настолько много магов, что, вздумай редкая гарпия (большинство из них отбыли в неизвестном направлении, на прощание обстреляв ядовитой слюной с десяток макушек точно, когда любимый ими лес превратился в один из палаточных городков) справить свою нужду прямо в воздухе, так точно попала бы в кого-то. Учитывая разницу в габаритах гарпий и прочих птиц, «везунчика» ожидал бы выигрыш как минимум миллиона жабьих бородавок в лотерее.
Пришлось сделать три круга, прежде чем Гроттер нашла свободное местечко, чтобы приземлиться и никого не покалечить. Раньше она без зазрения совести полетела бы прямо к стене, с которой добираться до Башни куда ближе, но в этот раз она не стала рисковать. Поклеп и раньше боролся с полетами вокруг замка, но тогда это были относительно безобидные блокировочные заклинания и запуки, которые переставали быть проблемой курсу к четвертому. Теперь же стены, скорее всего, укутаны таким плотным слоем защитной магии, что не поможет ни магия контрабаса, которая временами проявлялась в критические моменты, ни мудро-панические изречения на латыни от деда, ни Ой-ой-ойс. С тоской уставившись в небо, рассеченное шпилем Башни Приведений, Таня поудобнее перехватила контрабас и двинулась наверх.
Спустя час, освеженная и даже в приподнятом настроении, что случалось в последнее время не слишком часто, девушка уже подходила к стадиону. И чем ближе подходила, тем сильнее поражалась масштабам проделанных работ.
Совместной магией волшебников и джиннов старые ангары, прежде использовавшиеся как временный дом для драконов команд-противников, обновили и, кажется, увеличили с помощью пятого измерения. Совсем рядом с ними расположились несколько шатров в восточном стиле для драконюхов и тренеров, которые не хотели отходить от своих подопечных слишком надолго. Конечно, матч не предвещался, потому вряд ли кому-то пришло бы в голову опоить кого-то из драконов, но чем хмырь не шутит. В мире магов, где возраст среднестатистической ведьмы со средненьким уровнем магии мог перевалить за несколько веков, обиды нередко хранились долго и бережно, постепенно, словно невыплаченный кредит, обрастали процентами и под конец из ерунды вроде отдавленной любимой мозоли превращались в повод для кровной вражды. Нередко такая ситуация происходила не только между самими магами, но и с участием волшебных зверей. Перебивший почти весь род пелопонесских драконов в поисках одной-единственной жемчужины Лигул был тому прекрасным доказательством.
С другой стороны, сами драконы были опасны для себя и окружающих. Они прекрасно чувствовали друг друга на расстоянии, даже сквозь стены и звукопоглощающие заклинания. Известно, что драконы никогда не были стайными животными, и исключениями были только контакты для зачатия потомства и недолгий период после того, как это самое потомство вылупится. В остальное же время драконы люто ненавидели своих собратьев, особенно незнакомых и других пород. Теперь, когда их собралось столько на одной территории (Таня прикинула, что пятеро прибыли из Китая, двое — из Египта, а в самом Тибидохсе жили Гоярын, его трое сыновей и Рада. Итого: двенадцать. А вскоре должен был прибыть Вишварупа из Индии. Нехорошее число получалось…), они сотрясали стены ангаров мощными ударами и рвались выяснить, чье пламя горячее, а когти острее.
Таня замерла, силясь представить, как выпустить всех этих ящеров в небо одновременно. Ей не раз приходилось видеть драки драконов, но тогда их было, обычно, всего два и нередко это всегда происходило под защитным куполом, а конфликт быстро пресекали защитники команд. Но вскоре они будут не живыми воротами, а настоящими машинами для убийств.
Перед драконюхами стояла почти невыполнимая задача: меньше, чем за две недели заставить драконов если не подружиться, то хотя бы на время стать союзниками, а не соседями в раннее субботнее утро, где одни — с перфораторами, другие — с расстроенными скрипками.
Если же представить, что им всё удастся, то расклад получался неплох. Рада, Гоярын, Вишварупа, Апоп и Уто принимали участие не в одной магической войне и могли стать реальной опасностью для противника. Опасностью мудрой, хитрой и безжалостной. Китайские драконы особого опыта не имели и чаще выступали на драконбольных матчах да китайских парадах, но они маневренные и ловкие, и двигаются с такой скоростью, что глаз не успевает уловить, где морда, а где хвост. Таня с болью в сердце понимала, что меньше всего шансов у сыновей Гоярына. Искристый, Ртутный и Пепельный были, по сути, подростками. Их даже на матчи не выставляли ни разу, разве что на тренировках использовали, и то, чтобы не навредить им, приходилось ослаблять магию мячей. Весь опыт их драк заключался в братских потасовках, где шею прикусывают шутливо, а не выгрызают позвонки и рвут артерии. Оставалось надеяться лишь на то, что за такой краткий период во время боевых тренировок они хоть чему-то научатся у своих испытанных в бою сородичей. Однако шансы были не велики. Глупо, конечно, выпускать этих молодых драконов в бой, но использовать чужих, пряча своих… Неправильно. Их не поняли бы.
Мети махнул Тане рукой, стоя возле одного из ангаров, и девушка двинулась навстречу. Мысленно она молилась, чтобы её друг был один, без Финехаса, потому что выдерживать очередной раунд недомолвок и намеков не было никаких сил. Эти мольбы казались ей самой мелочными и потому противными, но сделать с собой Таня ничего не могла.
— Можешь расслабиться, Финехаса тут нет, — хохотнул Мети, едва Гроттер приблизилась.
Она подозрительно прищурилась и сложила руки на груди.
— Подзеркаливаешь? — недовольно поинтересовалась она.
Мети вновь улыбнулся той улыбкой, от которой почему-то и небо голубеет, и птички начинают петь радостнее, и махнул рукой.
— Бывает, — хмыкнул он. «Вот уж повезло мне с друзьями», — протянула Таня про себя, экранируя мысли какой-то прилипчивой русской песенкой, которую Мети, полезь ей в голову, вряд ли понял бы, но долго не мог бы от неё избавиться. Но парень лишь пожал плечами: — Но не в этот раз. У тебя на лице всё было написано. И ты незаметно, но раз семь бросила взгляд за моё плечо, словно проверяла, один я или нет.
Признавать его правоту совсем не хотелось. Таня сдержала совсем уж детский порыв скривить рожицу и перевела тему в менее мирное, но для неё лично интересное русло:
— Как драконы? Уже выпускали кого-то вместе?
Мети взъерошил волосы на затылке и зябко поежился на ветру. В Египте в это время года днем уже довольно жарко, хотя вечерами всё еще прохладно, но климат Буяна пареньку явно не подходил.
— Выпускали с вашими Гоярыным и Радой. С Гоярыным проще: он старше и мудрее, и ваши защитники хорошо справились. А вот Рада — девочка горячая, чужой авторитет слабо признает.
Таня на мгновение зависла, соображая, про каких защитников идет речь. Тузиков что ли объявился? Да и Катя уже на таком сроке, что драконов лезть разнимать не совсем разумно… Только спустя секунд десять Гроттер поняла, что речь о новой драконбольной команде Тибидохса. Интересно, какие они? Многие из той юношеской сборной, которую она помогала тренировать Соловью, уже выпустились из школы, так что новый состав Таня знала только благодаря Ягуну, который неизменно комментировал все матчи Тибидохской сборной. Да и то, смотрела она теперь эти матчи не на поле и даже не на трибунах, а по зудильнику…
Девушка отмахнулась от грустных мыслей об ушедших годах и вернулась в реальность, где Мети восхищался Радой.
— Ты никогда не говорила, что у вас есть такой дракон! Скальный! Их же осталось в мире от силы десяток! А уж пламя у неё какое! Наш Апоп, по-моему, после одной из таких огненных стрел, которыми она его атаковала, влюбился!
Таня усмехнулась. Невольно вспомнился матч «Сборная мира — Сборная вечности», когда от пламени Рады становилось жарко даже на другом конце поля.
— Даже Финехасу пришлось не сладко, когда эта парочка сцепилась. Сама знаешь, как драконы симпатию проявляют, — продолжал Мети, словно и не заметивший, что девушка его едва слушает. — Магия воды на неё не действовала, слишком уж горячий огонь. Пришлось ветром прижимать к полю, а затем воздвигнуть стену из песка, чтобы она Апопа не видела!
Колокольчик интуиции тревожно тренькнул, вырывая Таню из её мыслей. Что-то либо должно было произойти, либо уже происходило, но Гроттер пока не могла понять, что именно. Она зажмурилась и потерла виски, после чего, наконец, вернулась в реальность.
— Подожди, что ты сказал? — прервала она Мети, который продолжал рассыпаться в комплиментах Раде.
Египтянин недоуменно вскинул бровь и заговорил медленнее обычного, словно соображая, с какого момента его собеседница не слушала и что он должен повторить.
— Ты про то, что Апоп с Радой сцепились? Я же говорю, у драконов любовь странно проявляется. Не в цветочках и конфетах, а в том, кто кого физически задавит…
— Нет, я про то, как их разняли.
— Ну, Финехас сначала пытался остудить Раду водой, но это не помогло. Тогда ему пришлось прижать её к земле и закрыть песком вид на Апопа, — послушно, но несколько недовольно объяснил Мети. Своего начальника он недолюбливал и предпочел бы говорить о чем-то более приятном.
— Ты хочешь сказать, Финехас сам сделал всё это? Он маг-стихийник? — от непонятного возбуждения Гроттер даже вцепилась Мети в плечо и не слишком вежливо развернула лицом к себе, а не к ангарам.
— Ты не знала? — удивился паренек. Увидев отрицательный мах головой, он пояснил: — Он, конечно, может использовать обычную магию, но уже много лет как овладел всеми четырьмя стихиями.
Таня замерла, глядя невидящим взглядом перед собой. Совсем рядом дрогнули стены ангара, за которыми томились древние египесткие драконы, но девушка этого не слышала. Не чувствовала и как усиливающийся с каждой секундой ветер треплет её волосы, бросает прямо в лицо. Не замечала Мети, который уже с минуту пытался дозваться её, махая руками практически у самого носа.
Несколько недель, пока план постепенно зарождался в ней, пока крепла готовность, вытесняя страх и сомнения, её не отпускало ощущение, что она что-то упускает. Что-то очень важное. Теперь голосок в её голове, селивший в сердце тревогу, нашептывавший многими ночами ей прямо в уши, слова которого она никак не могла разобрать, наконец, замолк.
Последний пазл с оглушительным грохотом занял свое место.
***
Таня не знала, когда Глеб Бейбарсов прибыл в Тибидохс. Тем вечером, спустя день после её собственного возвращения, он вдруг просто постучался в дверь её комнаты.
Серые круги залегли под его глазами. Лицо осунулось еще сильнее, а недельная щетина и пустой, отреченный взгляд, который видел слишком много крови и боли, делали его куда брутальнее, чем в свое время тросточка и уверенность в своей некромагической силе. Это был Глеб Бейбарсов — и, одновременно, это был не он. Не мальчик-вуду, играющийся голубыми искорками на своих пальцах, залихватски бросающий ступу прямо в гущу событий, без сомнений, с лукавой усмешкой идущий против любого врага. Это был другой человек, куда более смиренный, уставший, познавший сам ад и поднявшийся оттуда, словно феникс из пепла. И Тане казалось, что она едва узнает его.
А затем Бейбарсов усмехнулся, привычно склонив голову набок, словно разглядывал что-то безумно интересное, и на миг в его глазах мелькнули те бесенята, с которыми он собирался пить кровь вепря на крыше, на вершине шара, удерживая себя над пропастью лишь одной рукой.
Он всё еще был там. Юноша-авантюрист, некромаг, который идет к своей цели, парень, который самозабвенно впитывает в себя жизнь, не отказываясь ни от чего. Тот самый, которому Таня когда-то очень давно кричала, что почти полюбила. Он спрятался где-то глубоко, куда глубже поношенного кожаного плаща и грудной клетки, затаился, ожидая своего часа, позволяя своей более строгой и бесчувственной части править ими обоими.
Однажды, возможно, он и вернется.
Таня протянула руку и втащила Глеба в комнату, а после, неожиданно для них обоих, прижалась к его груди. Она не могла понять, почему сердце забилось так быстро и будто бы легче, словно с воздушного шара скинули балласт.
— Я рада, что ты в порядке, — пробормотала она едва слышно, но для некромага было несложно услышать её слова.
— Я же обещал вернуться, — ответил он, чуть поглаживая её затылок, неспешно распутывая непослушные пряди пальцами.
***
Таня наблюдала, как Глеб отрезает крупные куски стейка и торопливо кладет в рот, словно за прошедшую неделю ни разу не ел. Конечно, организм некромага может выдержать и не такое, но всё же и у него есть свои пределы.
— Кажется, раньше ты любил менее прожаренное мясо, — не удержалась от комментария она.
Ужин наколдовали прямо в комнату, чтобы не спускаться в Зал двух стихий, в котором в такое время царил хаос — большинство из прибывших в Тибидохс не могли обойтись без еды.
— Вряд ли я в скором времени смогу спокойно смотреть на кровь, — буднично заявил Бейбарсов, запивая мясо крупным глотком красного вина. Тане не нужно было зеркало, чтобы понять, что лицо её приняло приятный зеленоватый оттенок. Она поспешно отвернулась, чтобы не рисковать собственным ужином, давно уже отправившимся в желудок.
— Ты была права, — спустя некоторое время донесся до неё голос некромага. Она развернулась всем телом и прислонилась поясницей к подоконнику, готовая сдерживать своё «я же говорила». Всё же было интересно, что именно имел в виду Бейбарсов. Он сидел на стуле, сцепив руки перед собой, и смотрел в пол. — У американцев действительно драконы. И много.
— Сколько?
К собственному удивлению, Таня не услышала в своем вопросе страха. Только практичный интерес.
— Около двадцати, точнее не скажу. К этим птичкам даже мне не хотелось подходить слишком близко. К тому же, они не жалуют некромагов, — хмыкнул Глеб, явно вспоминая, как когда-то давно играл в драконбол. Тогда драконы его тоже не любили, но их количество было значительно меньше, а в нем было слишком много юношеской самоуверенности на грани безумного ощущения непобедимости.
— Плюс-минус двадцать к тринадцати, значит… Не худший расклад, — пожала плечами Таня, а Глеб в непонимании нахмурился. У магов, как выросших в волшебных школах, так и в землянках у сумасшедших старух, стабильно плохо с точными науками вроде математики или физики, но даже им понятно, что двадцать — это значительно больше тринадцати. Особенно когда речь идет о драконах.
— Объясни, — попросил он.
Таня раздраженно выдохнула. Как и всякий профессионал в своей области, она не любила озвучивать очевидное. Но всё же пустилась в рассуждения:
— У них ирландские драконы и египетские, все сильные и, мягко говоря, опасные. Но среди ирландских не осталось никого достаточно старого, кто прежде участвовал бы в магических войнах. И мы не тренировали их как боевых драконов. У них нет опыта. К тому же, они слишком медлительные и неповоротливые для тех же китайских или даже сыночков Гоярына. С египетскими сложнее: их тренировали убивать, многие из них действительно древние и знают толк в битвах. Но у нас есть Апоп и Уто, самые мощные и опасные из сохранившихся египетских драконов. Их собратья могут отказаться воевать с ними, к тому же нашими ребятами будут управлять те тренеры, которые воспитывали и содержали их всех. У Гоярына и Рады послужной список не меньше, они себя тоже в обиду не дадут. А когда ты увидишь Вишварупу, который прибудет перед битвой, ты поймешь, почему даже я, которая проработала несколько лет с драконами, а в драконбол играла с десяти, испугалась. Таким образом, качественный перевес против количественного. И значительный.
Бейбарсов переваривал информацию несколько минут, прежде чем высказал то же сомнение, что крутилось в голове и у самой Тани.
— Но все наши драконы едва знакомы. Какова вероятность, что они не сцепятся друг с другом?
Гроттер оперлась руками о раму и запрокинула голову. Круглой луне было всё равно, с какого ракурса на неё смотрели — хоть прямо, хоть вверх ногами.
— Ими будут управлять. А вчера я на всякий случай отправила письмо О-Фее-Ли-Е. Может, она согласится прилететь и помочь.
— Надеюсь, ты права.
Таня подняла голову, чтобы заметить, как Бейбарсов внимательно всматривается в неё. Не разглядывает, как делают многие мужчины при виде женщины, нет. Словно сквозь её тело он пытается увидеть душу, разгадать, что же творится у неё внутри.
Выдержать этот взгляд было слишком сложно. Девушка оттолкнулась от подоконника и, избегая контакта глаз, отошла к кровати. Села и подтянула колени к груди. Помнится, именно в такой позе она провела множество часов, прячась от холода и теперь уже смешных проблем в пустом чехле от контрабаса на лоджии у Дурневых. Как бы ей хотелось и сейчас скрыться от мира вот так, переждать все бедствия. Нельзя. Да и не сможет. Её нынешние проблемы переросли её детское убежище.
— Это ведь не единственное, что терзает тебя. Есть что-то ещё. Что-то, о чем ты не захотела говорить неделю назад.
Голос Глеба доносился до неё глухо, словно сквозь подушку, хотя он уже сидел перед ней на корточках, поглаживая худые ладони.
— И сегодня не хочу. Завтра. А сейчас я слишком устала.
Верно уловив намек, Глеб встал и подхватил со стула свой плащ. Пока он шел к двери, совсем ненужные мысли вертелись у Тани в голове. Если она выживет, то они так больше не смогут общаться. Она станет собственностью Финехаса, по крайней мере, до тех пор, пока не надоест ему. А он уж позаботиться о том, чтобы ни один другой мужчина не смел на неё посягнуть…
Как же она ненавидела эту клятву. Но, видимо, сама судьба вела её к этому решению. Судьбе уже тогда было известно, что ей придется согласиться.
Интересно, смог бы Глеб дождаться её? Для некромагов время течет иначе, несколько лет, даже десятилетий для них не имеют значения. Смог бы её простить? Возможно. Некромаги однолюбы, их любовь не признает поражений. Смогла бы она простить сама себя? Жить, словно не продавалась?
На этот вопрос Таня боялась искать ответ.
— Подожди, — вдруг выдохнула она и еще тише, словно боялась собственного голоса, добавила, — не уходи. Я не хочу оставаться одной.
Глеб еще несколько секунд сжимал ручку двери, словно решаясь, а затем отпустил её. Спрятавшись под одеяло, Таня наблюдала, как он вешает пальто на спинку стула, расшнуровывает высокие армейские ботинки и одну за другой расстегивает пуговицы рубашки. И как медленно, словно тело деревянное, идет к ней.
Она сдвинулась к стенке и улеглась на бок, освобождая место на узкой кровати. Бейбарсов несколько секунд смотрел на неё сверху вниз, без радости, удовлетворения или желания во взгляде. Просто впитывал глазами эту картину, навеки отпечатывал где-то в подсознании, а затем щелкнул пальцами, гася свет, и опустился рядом, на миг приподняв одеяло, чтобы скользнуть под него.
Некоторое время они молчали, не двигались и даже почти не дышали, боясь соприкоснуться больше необходимого. Таня упорно смотрела ниже лица Глеба, куда-то в район шеи, наблюдала, как приподнимается его грудь, когда он вдыхал воздух. Её пальцы так сильно вцепились в одеяло в районе ее бедра, что вскоре пришлось усилием воли разжимать их, чтобы не прорвать пододеяльник.
За окном, где-то у подножия Башни всё еще было шумно. Ужин едва кончился, и маги согревались и развлекали себя как могли, прежде чем разбрестись по шатрам и палаткам. За дверью то и дело были слышны стоны и разговоры приведений. Многие и прежде не спешили покидать это место, а теперь и те из них, кто прежде с удовольствием летали среди волшебников, стремились спрятаться от слишком активных и назойливых живых.
Бейбарсов заворочался — ему явно было не слишком удобно лежать на боку истуканом. Таня постаралась сдвинуться еще сильнее, чтобы освободить для него больше места, но её спина уперлась в ледяную каменную стену, и она вздрогнула от ощущения мурашек, покрывших тело с головы до пят.
— Древнир, как дети, — хмыкнул в темноте некромаг и решительно привлек её к себе. Несколько мгновений Гроттер боролась с собой, но победило тело: Глеб был настолько теплым, что спустя пару минут ей стало жарко в свитере под одеялом. Но раздеваться она не решалась. — Я не буду приставать, честно, разве что сама попросишь. Так что снимай свой свитер, он колется, — теперь в голосе Бейбарсова было веселье.
Таня вспыхнула от смущения и поспешно захлопнула сознание, но парень за секунду до этого и сам выскользнул оттуда, так что ментальный пинок улетел в молоко.
Пришлось сдаться: от того, что она и дальше обливалась бы потом, никому легче не стало бы, а упрямство было бы просто ребячеством. Потому она села на кровати, мстительно пихнув Бейбарсова бедром, и стянула свитер, оставаясь в майке. Холодный воздух тут же загнал её обратно под одеяло.
Еще несколько минут прошли в молчании. Таня чувствовала руку Глеба под своей шеей и то, как он накручивает локон её волос на палец. Вторая рука мягко поглаживала её по пояснице.
Что было бы, если бы она его сейчас поцеловала? Остался бы Бейбарсов верен своему обещанию не приставать или воспользовался бы ситуацией? Позволила бы она?
Вместо этого Гроттер чуть приподняла голову и спросила:
— Скажи честно, я буду трусихой, если признаюсь, что мне жутко страшно?
— Ты будешь очень смелой, если признаешься в этом. Надо иметь храбрость, чтобы признаваться в своих страхах и слабостях.
— Тогда я признаюсь: мне страшно, — Таня практически уткнулась носом в его грудь и едва слышно продолжила: — Я столько раз побеждала Чуму, сталкивалась с разгневанными богами, даже оказывалась в зеркальном измерении без памяти и магии… Но мне никогда не было так страшно, как сейчас. Я боюсь закрывать глаза, потому что, может быть, в следующий раз, когда я их открою, американцы уже будут здесь, а мы еще не готовы…
— Я обещаю, что эта ночь у тебя есть. И у тебя будут еще тысячи ночей. Я с тобой, спи, любимая, — Бейбарсов коснулся губами её волос, а Таня вздрогнула, когда услышала это слово из его уст. Но послушно закрыла глаза, уверенная, что всё равно не уснет.
Спустя минуту она уже сопела в шею Глеба, а он смотрел поверх её головы в стену и наслаждался ощущением того, как воздух из её легких согревает его кожу.
