Зловещий цирк

В бреду мне казалось, что я куда-то бегу, потом падаю. Свет ударил по открытым глазам, вызвав головную боль. - Она очнулась, - произнес кто-то и надо мной склонилось девичье лицо. - Я в больнице? Наверное, меня сбила машина или я неудачно упала. - Похоже, удар оказался сильнее, чем мы думали, - обратилась незнакомка, которую я приняла за медсестру, к кому-то справа. Я перевела взгляд на ее собеседницу и поняла, что брежу. Слишком сильно ударилась головой и еще не пришла в себя или нахожусь под воздействием наркотических веществ, потому что у подошедшей ко мне девушки было две головы. Обе светловолосые и похожие в чертах лица, но сидящие на двух разных шеях, растущих из одного тела. - Бродяжка, как ты себя чувствуешь? – спросила первая девушка. Тоже блондинка, но одноголовая. - А ну, разошлись все! Дайте приток воздуха! Не на представление пришли! Обоих девушек словно ветром сдуло. Надо мной склонилась смуглая женщина с длинными черными волосами, перехваченными на лбу красной лентой. Помогла сесть и поднесла к губам чашку. Я автоматически отхлебнула и тут память, пробуженная словом «представление», вернулась на место, и я сообразила, что нахожусь в нашем с Кайрином шатре. - Кай… Он… жив? - Да что ему будет-то? – фыркнула правая голова двухголовой девушки и вдруг закричала так, что я вздрогнула: - Сноходец! Она проснулась! - Не ори. Не на рынке! – нахмурилась мадам Мист - я все-таки вспомнила, как ее зовут – и обратилась уже ко мне: - Я отослала его перееодеться. Не хватало еще, чтобы ты очнулась и увидела его, всего в крови. - Как он? - Немногим хуже, чем обычно. О себе бы лучше побеспокоилась. На Сноходце все как на зурге заживет, а ты еще не цирковая, долго восстанавливаться будешь. Судя по интонациям, Кайрина мадам Мист недолюбливала, и говорила о нем тем же тоном, что и Хосефина. Я заметила эту странность, но расспросить не успела, отвлекшись на вошедшего Кайрина. Выглядел он практически так же, как и обычно, может, был чуть бледнее, но по сравнению с тем, что я ожидала увидеть, это было несопоставимо. Вопрос «Как ты себя чувствуешь?» прозвучал одновременно. Я ответила на него первой. - Нормально. Что случилось? Кайрин сел на край кровати и коснулся ладонью моей щеки. - Ты упала в обморок. - Лоб почему-то болит. - Там шишка. Стукнулась, когда стена исчезла. - Какая стена? - Та, к которой Хозяин тебя приклеил. Стена исчезла, ты упала на пол и стукнулась лбом. Лучше не думать, как я выглядела в тот момент. Боль в боку вернула к более насущным вопросам. - Ты сам-то как? - В порядке. - Расстегни рубашку. - Зачем? - Просто расстегни. - Я в порядке. - Кайрин, - я подпустила напора в голос. Кайрин закатил глаза, демонстрируя отношение к моему капризу, но подчинился. Следующую минуту я рассматривала его грудь, покрытую порезами, и чувствовала себя отвратительно. - Прости меня. Кайрин, застегивающий рубашку, замер и удивленно взглянул на меня. - За что? - Ты пострадал из-за меня. - Неправда. - Правда. Как ты их вытащил? - Кого? - Эти… - я замешкалась, подбирая слова, - ветки? - Я их не вытаскивал. Они сами исчезли. Это была иллюзия. - Иллюзия?! - Материальная иллюзия, призванная Хозяином. Раны оставляет настоящие, но растворяется без следа. Нож, которым тебя ранили, тоже был иллюзорным. Я приложила ладонь к забинтованному боку. Не знаю, как насчет ножа, а болело по-настоящему. - На самом деле, повреждение незначительное. Лезвие прошло сквозь мягкие ткани, не задев кость, - сказала мадам Мист, по-прежнему стоящая рядом с кроватью. – Я наложила компресс с мазью, препятствующей воспалению. Даже шрама не останется. А вот насчет других повреждений я не уверена. В отличие от бока руки и горло не болели, поэтому я даже забыла про них, но сейчас убедилась в том, что места ожогов смазаны густой желтой субстанцией. - Не трогай. Дай впитаться. Сначала я обработала твои повреждения болеутоляющим, потом «ласковой» мазью. - Ее так называют за чудесное действие, - влезла в разговор Люсин и села на кровать с другой стороны от Кайрина. – Все быстро подживет и следов не останется. - Я не была бы в этом так уверена, - остудила ее энтузиазм мадам Мист. – Повреждения кожи серьезны. - Да ладно, все будет хорошо! Мадам Мист просто пессимистка. Но лечит превосходно. Когда Конферансье тебя увела, я сразу пошла к мадам Мист и предупредила, что понадобится ее помощь. - Разумеется, было бы лучше, если бы мне не пришлось бегать по всему Цирку, - недовольно сказала гадалка и бросила на Кайрина неприязненный взгляд. - Уж прости, что не обладаю даром предвидения и не знал, где тебя искать. Кайрин и мадам Мист уставились друг на друга как два драчливых кота. Напряженный момент оборвал зевок. Левая голова Сьювэллин покраснела, а правая независимо сказала: - Поздно уже, а я сегодня на рассвете встала. - Действительно, - спохватилась мадам Мист. – Ночь на улице. Здесь мы сделали все, что могли, и пора дать Бродяжке отдохнуть. Сон – лучшее лекарство. Гости потянулись к выходу. Когда за последним опустился полог, Кайрин стал раздеваться. При виде его ран я снова почувствовала вину. - Прости меня. Ты предупреждал, чтобы я не лезла, а я не послушалась. - Мы все учимся на своих ошибках. Думаешь я, поняв, что из себя представляет Цирк, не пытался бунтовать? Много раз. И каждый раз оказывался в положении даже худшем, чем ты сейчас. Жаль, не смог уберечь от этого тебя. Кайрин погасил свет и лег рядом со мной. - Можно тебя обнять? - Если не будешь стискивать каменной хваткой – обнимай, сколько захочешь, - отозвался Кайрин и обнял меня первым. Этот день начался в кольце рук Кайрина. Так же он и закончился. Весь следующий день я провела в фургоне. Цирк отправился в другой мир. Шатры, аттракционы, колонка, рекламные щиты и прочее имущество сложились в компактные тюки и заняли свое место в повозках. Предварительно Кайрин забрал из нашего шатра подушки и одеяла и разложил их на полу фургона. Сегодня на козлах сидел кто-то из тающих, а сам Кайрин валялся на одеялах рядом со мной. Как следует позавтракать я так и не смогла, и теперь Кайрин безуспешно пытался соблазнить меня фруктами. - Чтобы быстрее поправится, тебе нужны силы. Возьми маршану. Она с кислинкой и немного вяжущая. В любой другой день я бы с радостью дегустировала незнакомые фрукты, но сегодня отщипывала от грозди маленькие ягодки без всякого энтузиазма. Со сном этой ночью тоже не сложилось. К утру лекарства перестали действовать, я проснулась от боли и заснуть уже не смогла, и если с болью от ожогов я еще могла смириться, то рана в боку мучила всерьез. Было больно ходить, сидеть, лежать, даже дышать. Каждое движение грудной клетки вызывало новую волну страданий. - На стоянке я схожу к мадам Мист за обезболивающим для тебя. У меня было, но перед самым отъездом я обнаружил, что бутылочка пуста. - Выгляжу жалкой, да? Во время войны людям без анестезии зашивали раны и ампутировали конечности. Жертвы инквизиции мужественно переносили страшные пытки. Я видела по телевизору историю дальнобойщика, которому тисками зажало руку. Ему пришлось ее перегрызть, чтобы выбраться. Вот ты бы смог перегрызть себе руку, чтобы спасти жизнь? - Вряд ли. - Я точно нет. Многим было куда больнее, чем мне, но они переносили страдания с достоинством, а я только и делаю, что ною. - Ты вовсе не ноешь. - Ною. Просто мысленно. Фургон тряхнуло на кочке, и я вскрикнула. - Теперь и не мысленно. Кайрин придвинулся ближе, обнял, подложив руку мне под голову. Я посмотрела на него снизу вверх, зацепившись взглядом за опущенные уголки губ. Кайрину тоже было больно, но в отличие от меня он умело это скрывал. - Ответь мне на вопрос. - Спрашивай. - Ты правда встречался с Мистрисс? - Да. - Вы совсем разные. Как тебя угораздило с ней связаться? - Это сложно. Фургон снова тряхнуло, и я скривилась от боли. Кайрин утешительно погладил меня по щеке, стирая выкатившуюся ненароком слезинку, и сочувственно спросил: - Совсем плохо? - У меня не так часто что-то болело – не привыкла, - я слабо улыбнулась. - Может, разговор со мной тебя отвлечет? - Мне показалось, что ты не хочешь вспоминать. - Ради того, чтобы тебя развлечь, я готов на все. – Кайрин сел так, чтобы моя голова оказалась на его коленях. – Мои родители занимались наукой, на ее почве и сошлись. Это был союз холодных умов и горячих устремлений. Была ли в нем любовь, я не знаю. Мы с братом росли в атмосфере жесткой логики и практически полного отсутствия эмоций. Нас кормили, одевали, учили, но никогда не целовали, не обнимали, не читали перед сном сказок. Если мы делали что-то плохое – наказывали, что-то хорошее – хвалили, но опять же без эмоций, а словно потому, что так нужно. Я не хочу сказать, что родители нас не любили. Любили, но не умели или не считали нужным это показывать. - Мне это знакомо, - тихо сказала я. – С той лишь разницей, что меня-то мама точно не любила. Воспитывала по обязанности. - Мой старший брат пошел в родителей. Он с детства пытался все разложить по полочкам, препарировать и изучить. Некапризный и по-взрослому разумный ребенок. Учителя в школе его обожали. Родители гордились успехами. - А ты? - А меня, думаю, они просто не понимали. Не понимали, чего мне не хватает. Я вздохнула. Практически моя история жизни. - Не помню, в каком возрасте мне пришло в голову, что любовь – панацея от одиночества. Я завидовал старшим парням, у которых были подружки, потому что мне казалось, что встречаться с кем-то – это верх блаженства. Быть чьей-то парой означало, что тебя любят, что ты кому-то нужен. Я не мог дождаться, когда вырасту и обзаведусь девушкой. Но в реальности все оказалось сложнее. Мне не составляло труда сходиться с девчонками, но они быстро меня отшивали. Я слишком многого требовал, ревновал, ограничивал свободу, действовал на нервы. Сейчас я это понимаю, но тогда был в отчаянии. У Кайрина был такой вид, будто он признается в преступлении, хотя чего преступного в желании быть кому-то нужным? Разве не об этом все мечтают? Другое дело, что сообщить о таком желании, особенно мужчине, кажется постыдным. В наш век в моде независимость. Люди бравируют своей свободой, забывая, что она - обратная сторона одиночества. - Когда я познакомился с Мистрисс, то решил, что теперь-то все будет по-другому. Мистрисс меня любила… «И, похоже, любит до сих пор», - подумала я, но мудро промолчала. - … но не так, как мне хотелось. Для нее всегда на первом месте была власть. Сначала я думал, что смогу с этим смириться, но потом понял, что лучше быть одному, чем вечно на втором плане. - Ты любил ее? - Тогда думал, что да. Сейчас уже не уверен. Я так хотел полюбить, что мог внушить себе что угодно. Мелькнула неприятная мысль о чувствах Кайрина ко мне. Любит ли он меня или тоже внушает? - О чем задумалась? - Так, ни о чем. – Я поймала руку Кайрина и приложила ее к своей щеке. Перевела взгляд в окно, глядя на проплывающий пейзаж. - Жаль, что я не встретил тебя раньше. До Мистрисс. Вообще до всех. Самой первой. - Я тогда даже не родилась. А если бы и родилась, мы все равно жили в разных мирах. - Точно. Я совсем забыл. Я улыбнулась и притянула Кайрина для поцелуя. - Но я рада, что мы встретились сейчас. Следующие дни были похожи один на другой. Цирк двигался вперед, я выздоравливала. Мы с Кайрином по-прежнему валялись в фургоне, целуясь и болтая обо всем на свете. Он рассказывал мне о своем детстве, о мирах, в которых побывал, я пересказывала сюжеты любимых фильмов и книг. Это было чудесное время, несмотря на боль от заживающих ран. Во время очередного дневного перехода меня навестили Люсин и Сьювэллин. Если учесть, что две головы Сьювэллин были отдельными личностями, можно сказать, что меня посетили сразу три гостьи. - Здесь неплохо, - резюмировала Сью, разглядывая разбросанные по полу подушки и одеяла, на которых я восседала как особа царственных кровей. – Не ожидала от Сноходца такой заботливости. - Не понимаю, почему он вам всем так не нравится. Хосефине, мадам Мист, тебе… - Может потому, что ему на всех наплевать? - Не слушай ее, Бродяжка. Кайрин наверняка очень милый, просто у него не было шанса это продемонстрировать. – В тандеме сестер Вэллин выступала миротворцем. - Мы тебе кое-что принесли. Надеюсь, они не понадобятся, но вдруг… - Люсин вывалила передо мной россыпь металлических браслетов. Они были яркие, разноцветные, разной ширины, и в таком количестве, что с легкостью закрыли бы обе руки от запястий до локтей. - Мы уверены, что от ожогов не останется и следа – не такие уж серьезные они и были. А браслеты – просто для красоты. Они будут прекрасно смотреться на твоих тонких запястьях. Я улыбнулась, сделав вид, что поверила. - Спасибо. Шикарный подарок. Когда вместе собираются четыре девушки, они разговаривают о чем угодно, но чаще всего все-таки о парнях. Из компании я единственная имела возлюбленного, остальные находились в поиске. Хотя шансы Сьювэллин я оценивала как небольшие. - Давайте я вам погадаю. Вэллин достала из кожаной сумки толстую колоду карт. - Ну сколько можно?! – закатила глаза Сью. – Нет у тебя дара – смирись уже! - Нет есть! Не такой сильный, как у мадам Мист, но есть. - Толку от него, что он у нее есть, - вздохнула Люсин. – У меня вот тоже есть дар. И у Сноходца он есть. Много счастья нам это принесло? Сью и Вэллин погрустнели. Люсин тоже выглядела подавленной, и я попробовала развеять атмосферу уныния: - Я буду рада, если Вэллин мне погадает. Мне еще ни разу не гадали. Девушки оживились. Люсин очистила пространство от подушек, чтобы мы могли сесть в круг. Вэллин зашелестела картами. Они перемешивала их с ловкостью, выдающие много часов, проведенных за этим занятием. - Я не верю гаданиям, - Сью бросила взгляд на карты и снова отвернулась. Уверена, если бы она могла, то отсела бы в сторону. – Даже мадам Мист ни разу не просила погадать. - А я просила. – Люсин полулежала, опираясь локтем о подушку. – И она нагадала мне любовь. - Она всем пророчит любовь, - фыркнула Сью. - Мне – по-настоящему. Сказала, что я не там ищу и что моя судьба ближе, чем я думаю. - Ну точно на Квимби намекала. Или на Брута. - Да ну тебя! – Люсин толкнула подругу в плечо, отчего Вэллин едва не рассыпала карты и недовольно посмотрела на веселящихся девиц. Когда Вэллин гадала, я не могла оторвать от нее глаз, не в силах усмирить дурное любопытство. Сью и Вэллин – совершенно разные личности! – были обречены провести жизнь, деля одно тело на двоих. - Карты утверждают, что тебя ждет яркое событие. – Вэллин продемонстрировала карту с изображением залихватски улыбающегося солнца. - Знать бы еще, какое. - Хватит, мне надоело, - Сью решительно сгребла лежащие на одеяле карты и, невзирая на протесты Вэллин, отбросила их в сторону. Сестры заспорили. Люсин легла на спину и с удовольствием потянулась. - Как надоело ехать. Скорей бы уж прибыть. - Интересно, в каком мире мы окажемся на этот раз? - Хорошо бы в водном. Все время забываю, как он называется. Там сплошные моря и острова. А вода теплая-теплая и в ней плавают разноцветные рыбки. Совсем доверчивые. Подплывают так близко, что можно в руки взять. Я тоже легла на спину и прикрыла глаза, представляя мир, состоящий из морей и резвящихся в них рыб. Фургон мерно покачивался. Цирк продолжал свой путь.