***
Всегда есть тот, кто всё испортит. Кипп сожрал эту правду ещё в далёком детстве. Запил её горькими слезами, утёр сопли, и сделал то, что должен был. С тех пор «должное» делалось легко и просто. А частенько так и вообще — удовольствия ради. Знала бы его мать — тонкий изящный одуванчик, любящий кошек и солнечных зайчиков — в какого мудака вырастет старший сыночек. Кипп хмыкнул, отхлебнул приторного, вязкого вина, и продолжил слежку. Тот, кто мог всё испортить, закурил, неуверенно отогнал нагло устроившуюся у него на коленях шлюху, едва не свалился со стула и, естественно, чуть не сгорел. Кипп отметил, что это уже третий раз за последние двадцать пять минут. Просто сказочный долбоёб. Забот и без него было навалом: Джейд сдаёт позиции, «Унылый» нервничает, выкидывает фортели, отчего, как например сегодня, дела у бедовой становятся только хуже. С их маленькой командой, к счастью, всё было гораздо проще. Ну, относительно. Но всё же, даже без его вмешательства, бедовая как-то сама справилась. Они прикипели, стали надёжным подспорьем. Конечно, слепо доверять не стоило никому, но Кипп был доволен. А тут ещё и дела с Трафальгаром Ло налаживаются. У мальчишки полезный фрукт. И котелок неплохо варит. Всё это очень пригодилось бы, чтобы хотя бы попытаться отделить Морского Дьявола от Джейд. Так что присмотреться и оценить всё, на что юный Коразон способен, было просто необходимо. Но вот незадача-то: стоит Донкихоту Росинанту надавить на совесть, у Ло она внезапно прорезается. Даже после того, как он руки и ноги горе-воспитателю местами поменяет. Пусть даже проявлялось это в быстро и едва уловимо сжатых пальцах рук и недовольной гримасе — Кипп всё улавливал, отмечал, и делал неизбежные выводы. У бедовой так вообще включилось романтичное нутро. Весьма не вовремя, и совсем не с тем, с кем надо. Был бы младший Донкихот на лучшем счету у Семьи, Киппа бы всё устроило — связь была бы полезной. Но куда уж там. Так и выходило, что младший Донкихот пусть и не был особой выдающейся, но мог бы испортить все его планы. — Тебе подлить, красавчик? — склонившаяся над его столиком представительница древнейшей профессии игриво подмигнула, всеми своими прелестями перекрывая обзор. — Или чего погорячее подать? Кипп ухмыльнулся, надевая очередную маску. — Эх, красавица, в мои-то годы на разогрев чуть больше времени нужно. Так что пока обойдусь созерцанием. Для настроя, так сказать. — Он подмигнул ей, протянул по столу пару купюр. — Плесни-ка ещё. — Я-то плесну, — выполняя просьбу, вздохнула женщина, — но ты не увлекайся. Люблю трезвых мужчин. И, скользнув кончиками пальцев вдоль его предплечья, она удалилась, маняще покачивая бёдрами и ловко уворачиваясь от рук, прикосновений которых не желала. Были, конечно, и руки, которым она была очень даже рада. Кипп ухмыльнулся в усы — профессионалы есть везде. А тем временем, пока его тут соблазняли, неуклюжее чудо успело удалиться вверх по лестнице. Доктор Хайлер решил ещё немного подождать, попивая вино. И, когда уже успевшая положить на него глаз красотка вновь мелькнула перед глазами, он уверенно встал, прихватив бутылку, обнял женщину за талию и, вежливо кивнув бдительной бордель-маман, перешёл от наблюдения к преследованию. По лестнице взобрались быстро — почти что взлетели. Дама, даже не успевшая коснуться стопами ни единой ступеньки, силу кавалера оценила вмиг, и довольно замурлыкала, уже предвкушая все прелести вечера. Но Кипп был занят совсем иным. Объект слежки успел скрыться за одной из дюжины дверей погружённого в мягкую полутьму коридорчика, и его стоило найти. Но пока Воля сканировала, руки тоже были заняты. Красотка млела — Кипп умело боролся с диким хохотом. Он мог бы выбрать и другой способ преследования. Мог просто утащить пацана за ухо в тёмный переулок и испробовать парочку новых препаратов. Но так было интереснее и веселее. — Ты любишь на виду у всех? — даже прижатая к стене, спутница его наглости не теряла. — Я не против. Острая коленка упёрлась ему в бедро, буквально в миллиметрах от нужного места. Корабельный врач меткость и опыт оценил вмиг. Как и ловкость рук, умело разобравшихся с пуговицами его рубашки. Он отвёл её руки в сторону, предложил вина. Женщина устало вздохнула, явно не одобряя употребления алкоголя в такие моменты, но Кипп умел быть обаятельным сукиным сыном. Достаточно было и того, что она лишь слегка пригубила напитка — наркотик сделал своё дело. Подхватив бесчувственное тело, доктор Хайлер двинулся в конец коридора, замер у нужной двери, прислушался. Было тихо. Неестественно тихо. Значит, фрукт. Скрипнули ступени, зашуршала одежда, кто-то прерывисто вздохнул. Скрыться от ненужных свидетелей Кипп предпочёл в первой попавшейся комнате. Благо, её уже поспешно освобождали, протискиваясь в дверь и на ходу поправляя одежду. Уложив свою ношу на изрядно измятую кровать, врач уселся у двери, вслушиваясь в шорохи, скрипы, стоны и прочую какофонию окружающих его звуков. Глубоко вдохнул, сосредоточился, вновь при помощи Воли выделяя из множества огоньков чужих сознаний два необходимых. Выдохнул, полностью расслабляясь, слушая не слова, но эмоции и интонации. С кем бы ни вёл беседу самовоспламеняющийся увалень, рад он ей не был. Как и его собеседник. Кипп уловил плохо скрываемую вражду. Неприязнь, предвзятое отношение. Любопытство так и забурлило внутри. Боролся с ним врач недолго — пока не хлопнула дверь и не исчезла искусственная тишина. Донкихот уходил быстро. Явно был раздражён. Выглянув в окно, доктор Хайлер изрядно повеселился, наблюдая за частыми подскальзываниями, двумя падениями и одной неудачной встречей локтём с фонарным столбом. А затем Донкихот Росинант вспыхнул путеводной звездой в ночи, и Кипп по-настоящему испугался за бедовую. Секс этим двоим был противопоказан. Категорически. Фыркнув себе в усы, мужчина вернулся к делу. И вовремя: второй участник подозрительной беседы пришёл в движение, без спешки покидая укрытие. Позабытая за всеми делами красотка зашуршала простынями, глухо застонала. Кипп склонился над ней, внимательно пригляделся. Сон её был беспокойный, поверхностный, кожа — болезненно воспалённая, пот — холодный. Мужчина проверил пульс, отодвинул веко, при свете карманного фонарика изучил реакцию зрачка. Жить будет. Однако утро ей радости не принесёт. — Меньше пить надо, — гаденько усмехнулся Кипп. — Ещё и при исполнении. Но плату он оставил. За прелюдию и пробу разбавленного с алкоголем препарата. А также за изрядно поднятое настроение. Спускаясь по ступеням чёрного хода, на который вывел след пока ещё безымянного субъекта, врач решил дать тому небольшую фору. Заскочив на крышу ближайшего домика, присел на прогретую за день черепицу, не выпуская из виду высокую фигуру, закутанную в плащ. Лёгкий ветерок принёс запах моря, остудил покрытые испариной открытые участки кожи. Чёртова духота даже глубокой ночью не желала отступать. Не радовали также тяжесть в плечах и резь в глазах. Он начинал уставать. День выдался чертовски хлопотным, и пора было его заканчивать. Весь пройденный его целью за неполные полчаса путь доктор Хайлер покрыл за считанные минуты. Умение ходить по воздуху сберегло время, но сожрало физические ресурсы. Однако он не был бы собой, если бы не выпендрился, и не приземлился аккурат на крышу перекособоченной хибары, в которой скрылся объект слежки. Цветочное поле, залитое бледным серебром лунного света, было обманчиво тихим. — Выходи, — шепнул он в ночь, прекрасно зная, что его услышали. Из приоткрытого окна хижины полилась музыка: нежная, лёгкая, но тоскливая. Кипп пригнулся, уходя от быстрого и хлёсткого удара ноги, сделал выпад, выбрасывая руку вперёд, но противник ускользнул. Тихо хрустнула черепица, звякнула и блеснула сталь. Они сошлись лишь на мгновение, обменялись парой ударов и уколов, отскочили друг от друга, скалясь в одинаково безумных улыбках. — Рэйнардс, старый ты ушлёпок. Значит, мне не показалось. — Эх, Хайлер, в нашем деле, когда кажется, считай — конец. Внизу отворились двери, кто-то вышел на крыльцо. Двое мужчин замолкли, замерли, стремясь не издавать лишних звуков. Что-то проворчав себе под нос, человек внизу немного потоптался на месте, но вскоре вернулся в дом. Музыка зазвучала громче. — Что ты забыл в Новом Мире, Василиск? Кипп поморщился: это прозвище ему никогда не нравилось. — Так, развлекаюсь. — Оно и видно, — хмыкнул его собеседник. — Да расслабься ты, не укушу. Но расслабляться рядом с этим человеком было бы самой большой глупостью, которую доктор Хайлер мог себе позволить. Не смотря на невысокий рост и крепкую мускулатуру, Рейнардс был смертоносно быстр и гибок. Зоан же дарил дополнительные бонусы к физической силе и выносливости. И да, Рейнардс мог укусить, отхватив при этом полруки, а то и что-то посочнее. — И всё же, Хайлер, рад видеть тебя живым и целым. Как ты ушёл от них? — Как все цивилизованные люди: написал заявление, сдал в канцелярию, получил… — Скольких убил? — Пятерых… с половиной. Рейнардс довольно хмыкнул, расселся на крыше, почесал за ухом. Острым, покрытым тёмной шерстью ухом. — Вот это на тебя больше похоже. — Что ты здесь вынюхиваешь, старый пёс? — Даже не для кого, а именно «что»? — А к кому, как ни к Царю Зверей, прибиваться блохастой псине вроде тебя? — Шутка на тему моего заона. Как остроумно. — И всё равно рожу скривил, — гаденькая ухмылочка с лица врача сползать не собиралась. Рейнардс пожал могучими плечами. — Душа у меня просто ранимая, — наигранно вздохнул он. — Нежный я парень. — И, надеюсь, всё ещё такой же смышлёный, как и раньше. — Это же угроза, я не ошибся? Доктор Хайлер подмигнул ему, подтверждая сделанное предположение. — Класс, — оскалился Рейнардс. — Тогда, пожалуй, в отчёте начальству буду сдержан и краток. Но занятную ты компанию собрал. Я к ним присмотрюсь. Ты же не против, Василиск? Мелодия внизу сменилась на новую — такую же грустную, но уже разбавленную звонким женским вокалом. Кипп швырнул на колени Рейнардсу маленькую сонную улитку связи. — Как насмотришься, можешь поделиться полезными сведениями. — Я не продаюсь, Хайлер, — искренне возмутился мужчина, но улитку в карман спрятал. — Ладно, мне пора. Особо парня не запугивай, ладно? Вдруг он нам для допросов понадобится. Проводив взглядом быстро удаляющуюся тень, Кипп ловко соскочил вниз, юркнул в окно и уселся за стол. На столе его поджидал немного остывший кофе. — Долго же вы решали мою судьбу. Доктор Хайлер узнал его сразу. Прикинул возраст и поразился, как быстро ублюдок состарился. Явно не в матушку пошёл. — Много чести, Ваше бывшее Высочество, — хмыкнул он, отпивая напиток. И тут же оскорбился, осознав, что тот не отравлен. Мужчина протянул руку к патефону, переставил иглу, возвращаясь к первой мелодии. Выглядел он потаскано и побито, но осанку держал. Высокий и широкоплечий, с твёрдым, волевым подбородком, начавший седеть с макушки, но на висках, в бороде и усах сохранивший смоляную черноту. Кустистые брови нахмурены, взгляд тяжёлый, но преисполнен скорбью. Трудно было удержаться, чтобы не врезать. Если предыдущий король Рику был просто старым пидарасом, не сумевшим скрыть от жены своих нетрадиционных пристрастий, — что, собственно, его и сгубило, — то этот так вообще умудрился страну просрать. Да, семейство Рику Кипп знал хорошо. В Новом Мире он был только раз, но именно ради них. Когда Правительству пришёл заказ от королевы Рику на старого короля-сластолюбца, Хайлер был ближе всех. И подходил идеально, ведь старый король очень любил рыжих, синеглазых мальчиков с чистой кожей. Умирал ублюдок четыре дня: Кипп тогда отдал предпочтение медленному яду. А затем на трон сел его сын. Вот этот вот унылый кусок дерьма. — Разве вас не прислали меня убить? Доктор Хайлер страдальчески закатил глаза. — Представь себе, самовлюблённый индюк. Сегодня я настроен только на разговоры. И достань уже руку из-под стола — двояко выглядит. Король Рику — бывший король — осторожно отпустил эфес меча и положил руки перед собой на стол. Кипп довольно ухмыльнулся и отпил кофе.Глава 15 (часть 1)
22 августа 2017 г. в 01:46
— Мне нужно три пары окон, и, будьте добры, чтобы не менее полутора метров в ширину и…
— Шесть. Без лишних…
Пика болезненно поморщился, сощурив глаза, — головушка с утра у него явно пухла не меньше моей. Праздник в честь Брокера и нового Коразона удался на славу. И пока члены Семьи мирно отсыпались по углам или, подобно так неудачно для себя попавшемуся мне на глаза старшему лидеру, искали чем бы опохмелиться, мне на месте без дела не сиделось. Но раз уж сна, пока не доберусь до «Унылого», мне не видать, а негодяй Росинант куда-то свалил, не сказав ни слова, то и поработать не грех.
В восемь утра. После пьянки, затянувшейся до первых птичьих трелей.
Думаю, Пика меня ненавидит. Вон какими глазищами красными на меня зыркает. Да ещё и солнце ему прямо в лицо нещадно лупит, что добрее лидера Семьи явно не делает.
Но отступать я не собиралась. Джокер сам вчера сказал, чтобы я обустраивала всё как считаю нужным. А мне необходимо разместить тех, кого я усажу за муши для проворачивания мелких сделок, накопления информации или просто связи с нужными людьми, ведь с Джокером круги моего теневого бизнеса значительно расширяются. И держать «персонал» в глухом полуподвале я не намерена.
Стоило увидеть этот каменный мешок, запирающийся на десяток замков, как из глубин памяти всплыли подземелья предыдущего Брокера. Холодные каменные стены, потухшие лампы, сонные измождённые улитки, и восемнадцать разлагающихся тел, лежащих на или под их рабочими столами — утащенные предыдущим хозяином в могилу мелкие сошки. Вонь стояла немыслимая, двери для меня, недавно вставшей на ноги после длительного восстановления, были слишком тяжёлыми… Не помню, смогла я всё же запереть помещение, или же просто бросила всё и уковыляла прочь. Трупы сжигал Тень, я же попыталась тогда просто не думать, не фиксировать в сознании. Как всегда, заперла где-то глубоко внутри, пока оно само не полезло на свет.
Так что да, чёрт подери, то шобло, что я размещу здесь, будет видеть солнце и сможет приоткрыть окно, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Я не обязана их любить, но и запирать их в склепе не намерена.
Пика, сладко и громко зевнув, последний раз взглядом напомнил мне, что он тут с бодуна вообще-то страдает, и что мне это явно припомнят, после чего прижался боком к прохладе замковой стены, и поплыл, как воск, став с ней единым целом. Камень — монолитный, веками нерушимый — задрожал, словно гладь воды, потревоженная проплывающей по ней лодкой, и покорился человеку. Пика — фруктовик, управляющий камнем. Логия. Глядя на то, как некогда сплошная стена расходится, обзаводясь аркоподобными окнами, оставалось лишь поражаться способностям лидера Семьи, и надеяться, что эти силы не обернутся против меня. Вот решит он меня заживо похоронить, и как спастись?
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что на самом деле это просто — справиться с этим человеком.
Мысль была не моя, отчего я нервно повела плечом. Нужны отдых и пища, а то персональный монстр уже поднимает свою уродливую морду.
Дождусь, пока Пика доделает внеплановый ремонт, раздам пару поручений, и сразу займусь собой.
Прислушавшись к своим ощущениям, осталась довольна — дьяволица утихла. И тут же, словно издеваясь, из-за поворота вынырнула шустрая тонкая фигурка, промчалась мимо, быстро цокая каблуками, но внезапно замерла, будто наткнулась на невидимую преграду. Откуда-то из замка раздались вопли Детки Пять, требующей Деллинджера вернуть незаконно присвоенные туфли.
Твою мать!
Дьяволица довольно закопошилась в сознании.
Беги дальше, ребёнок, просто не обращай на меня внимания.
Деллинджер обернулся, принюхался, щуря чёрные глаза, зацепился за меня взглядом. На бледном, почти кукольном личике расползлась зубастая улыбка, радужка сменила цвет на алый.
И я вдруг точно так же криво улыбнулась ему в ответ. А потом в считаные секунды сократила дистанцию, едва удержав себя в двух шагах от цели.
Мелкий дурашка бросал мне вызов. Хотелось посмеяться над ним, а потом впиться зубами. Мелкий, мягкий и вкусный. Но немного испорченный, ведь частично человек.
Человек, блядь.
Хватит мне и русалок.
А этот ещё и ребёнок. Пусть и слегка ненормальный.
Стало внезапно смешно. Мне ли о нормальности судить?
— Что ты такое? — Голос у мальчишки был тонкий, почти писклявый. Я выдохнула, собираясь с мыслями, отметив при этом как скрипит и стонет за спиной каменная кладка — Пика, похоже, работу закончил. — Эй! Я вопрос задал.
— Меня зовут Джейд, — представилась я, припомнив, что мелкого я вчера на вечеринке и не видела. Слышать он обо мне точно мог, но пока мы не пересекались. — Можно звать Брокером. Как будет удобно.
— Новенькая, — улыбка из хищной вдруг превратилась в дружелюбную, глаза ребёнка тоже пришли в норму. — Ты странно пахнешь.
— Ты тоже.
Он развёл руками, показавшись вдруг милым-премилым. И перестал пахнуть едой.
Чтоб мне провалиться. Мимикрия. Если бы не изогнутые рожки, которые я раньше считала декоративным элементом его кепки, то это златокудрое создание легко можно было принять за обычного мальчика. Правда, со странными ужимками и страстью к женским вещам.
— Вот ты где! — Детка Пять, вывернув из-за поворота, зазвенела сталью, направив в нашу строну руку-винтовку. — Мелкий воришка!
— Сестрёнка, с младшими надо делиться. Да и тебе они скоро будут малы, а мне — в самый раз.
Каблук алой лаковой туфельки сверкнул на солнце — Деллинджер великолепно держал баланс, стоя только на одной ноге, вторую задрав выше головы. Короткие шорты подскочили до неприличного высоко.
Первый выстрел был предупредительным — в воздух.
— Увидимся, — прежде, чем нырнуть в ближайший куст сирени, Деллинджер послал мне воздушный поцелуй. А затем куст разнесло пушечное ядро, и Детка Пять понеслась следом, не забыв на ходу пожелать мне доброго утра, а затем врубилась в кусты, превращая руки в сабли, нещадно уничтожавшие растительную преграду у себя на пути.
Какие милые дети.
Пика, чья мигрень ещё больше усугубилась творившимся вокруг беспределом, заковылял прочь, растирая пальцами гудящие виски. Камень под ногами возмущённо дрожал даже когда этот великан скрылся из виду. И это у него ещё лёгкое похмелье. Радует, что пьяным он не буянил — исход мог бы быть плачевным.
Кстати, об исходах и результатах.
Что же, окна были. И чёрт с ними, что одно уже другого. Уровни их размещения тоже были разные. Забравшись на ближайший и самый низкий из каменных подоконников, провела быстрый подсчёт. Выходило три оконных проёма с моей стороны и два — с противоположной. Всего — пять. Да и высоковато, особенно если тянуться к ним из помещения.
Но и на том спасибо, могли и на хер послать.
— Луч! — позвала я, частично свесившись с подоконника. Женщина тут же выглянула из-за прикрытой створки двери, быстро находя меня взглядом. Варди, юркнувший следом за ней в узкий проём, сразу же развалился на первом солнечном пятачке, подставляя пузо теплу. — Принимайте работу.
Луч осмотрелась, осторожно шагнула в круг света, жмурясь на солнце и при этом довольно улыбаясь. Крутанувшись на месте, женщина всполошила подолом длинной юбки залежавшуюся пыль, и та засверкала на солнце золотистыми искорками. Луч чихнула, вежливо прикрыв лицо ладошкой, но взгляд у неё был лукавый и радостный.
— Мне нравится. Но высоко.
— Отлично. А с высотой и устойчивая стремянка справиться поможет. Осталось её найти. — Задумавшись на мгновение, заметила, как за спиной Луч дернулась пара изломанных теней. Точно, тут же везде рабсила без дела слоняется. — Эй, господа младшие по званию! — Из-за двери высунулся длинный любопытный нос. — Варди, гони стеснительных в помещение.
Пёс лениво приподнял одно веко, посмотрел на меня сперва просительно, затем, осознав всю тщетность своих попыток увильнуть от работы, тяжко вздохнул, разлепил второй глаз и, обернувшись к двери, предупредительно заворчал. Двое миньонов тут же запрыгнули в комнату, едва не сбив друг дружку с ног.
Прямо двое из ларца, одинаковых с… торца. Зато самые шустрые.
— Господа, даме необходима помощь. — Две пары глаз без энтузиазма уставились на меня. Да-да, инициатива наказуема. — Луч, отдаю их в твоё распоряжение. Будут плохо себя вести, отдай их Тени.
Словно по команде, телохранитель шагнул в комнату, обошёл миньонов, бросив на них быстрый, внимательный взгляд, развернулся, едва слышно шурша полами потрёпанного плаща, и занял позицию за спиной у сестры. Эффектно вышло.
Шестёрки Семьи испуганно переглянулись, но разумно промолчали.
— Тебе хватит помощников?
— Если что, они, надеюсь, мне не откажут.
Луч так мило улыбалась в тот момент, что смеха я сдержать просто не смогла. Да кто ей откажет, особенно с мрачным братом за спиной? Братом, всего полдня назад отправившим более десятка сунувшихся к моей команде идиотов на больничные койки, и глазом при этом не моргнувшим.
Отличное знакомство вышло. Хеди мне с утра всё подробно рассказала.
Я была довольна. Моя маленькая семья, случись что, оборону удержит. Не скажу, что я сомневалась, но переживать за них не переставала.
— Не сильно их тут гоняй, — отсмеявшись, подмигнула женщине и спрыгнула с окна, возвращаясь на улицу.
А теперь нужно найти кухню и не заблудиться при этом.
Подумав пару мгновений, решила пойти направо. Конечно же, о прислуге, которую можно было нещадно эксплуатировать, я забыла. Благо, спустя пару навороченных кругов по пустым коридорам, мне встретилась первая горничная. Наверное, после вчерашнего веселья, отдыхала не только Семья, раз до этого я ни на одну живую душу не наткнулась.
Услужливая невзрачная женщина шустро сопроводила меня в столовую, где уже активно кипела работа. Завтрак, правда, запланирован был на более позднее время, но и для меня подсуетились.
И когда уже вторая тарелка супа с щедрой порцией мяса подходила к концу, меня нашла Хеди. Минк тихо присела на соседний стул, изучая раздобытую неизвестно где карту города, разложив ту на столе, при этом тщетно притворяясь, что еда ей неинтересна. Глядя на то, как подрагивают крылья влажного носа и едва заметно дёргается кончик хвоста, решила, что никто не надорвётся, если я попрошу ещё одну порцию. Член Семьи я, или кто?
Вскоре столовую покидали две сытые и довольные до ужаса тушки.
Стало настолько лень, что одна лишь мысль о прогулке по солнцепёку вызывала желание свернуться калачиком на мраморных плитах, в тени первой же пальмы, и никуда не идти. Хеди, вывалившая язык и дышавшая часто, стремясь хоть как-то охладить тело, моё желание уж точно поддержала бы.
Но меня ждал «Унылый».
На выходе из ворот замка минка повело в сторону. Она успела ухватиться рукой за литой прут решётки, удерживая себя на ногах, мотнула головой, облизала нос, после чего всё же нашла в себе силы ответить на мой вопросительный взгляд:
— Я привыкну. Просто, давно на такой жаре не была. У меня на родине условия не легче. Ещё и влажность.
Она так забавно поморщилась, что сразу стало ясно: родина её сердцу не мила.
— Может, всё же, вернёшься?
— Нет, — девушка оттолкнулась от временной опоры, пару раз глубоко вдохнула и ровно выдохнула. — Хватит меня опекать. Я могу быть полезной.
Я растрепала и без того всклокоченную гриву, почесала гиену за ухом.
— Я переживаю.
— Мы тоже, — довольно щуря глаза и подставляя второе ухо под мою ладонь, прошептала Хеди. — Будем рядом с тобой по очереди. Это место — золотая клетка. Но раз ты сама в неё сунулась, значит, сама и выйти сможешь.
Я только головой покачала, поражаясь такому высокому мнению о моих скудных способностях.
— Не льсти мне, Хеди. Иначе очень скоро погибнешь.
— Только рядом с тобой.
Хотелось сказать ей о том, что не важно, рядом с кем она очень глупо или очень страшно умрёт, главное — умрёт. И все эти манифесты преданности мне не нужны, потому что если я буду знать, что в нужный момент она сбежит, спасая тем самым свою жизнь, я продержусь для неё чуть дольше. Для всей моей маленькой семьи — продержусь.
Но никто из них меня в беде не оставит.
И это было прекрасно, вместе с тем пугая до чёрных точек перед глазами. Стимулировало, чёрт подери, не гнуться в хребте. Я же дошла до Дресс Роуз. Пройду и дальше.
Быстро нагнав успевшую немного опередить меня девушку-минка, — такую рядом со мной хрупкую и невысокую, — зашагала ровно, уверенно выпрямив спину, любуясь местными красотами, не теряя при этом бдительности. И не зря: знакомая широкоплечая фигура мелькнула промеж белокаменных, приземистых домиков, похожих на украшенные топингами-крышами ярких оттенков пирожные. Но опасаться было рано, ведь Джо не глупа. Пока что она просто присматривается, изучает меня.
Следя за тем, как сонный ещё город распахивает окна, выставляет на прилавки товар, перебирает струны ещё спокойных мелодий, поняла, что невольно улыбаюсь, наслаждаясь местными красотами и пока ещё спокойной атмосферой.
Музыкант увереннее пробежал ловкими пальцами по струнам, задавая мотив. Тут же к нему присоединилась стройная девушка в зелёном шёлке пышных юбок, взмахнула руками, извлекая из кастаньет переливы и такт. Заунывно запел старик, сидевший рядом с музыкантами, прячась в теньке от слепящего солнца. Гитарист сплёл свой звонкий альт с хриплым баритоном старца, и песня обрела новые краски.
Баллада о Морском Дьяволе, полюбившем прекрасную сеньору, что босоногой на гальке танцем у моря встречала рассвет, очень быстро собрала толпу зевак. Народ подкидывал монетки и бросался в пляс. Меж ног танцующих пар сновали игрушки, периодически присоединяясь к веселью.
Когда разрумянившийся рыжий парнишка попытался выдернуть в танец зазевавшуюся Хеди, что-то быстро тараторя о небывалой красоте чужеземки, пришлось вмешаться, уводя минка из толпы. И тут же самой столкнуться с её проблемой — только мой кавалер оказался куда наглее и опытнее в подобных делах.
Горячая ладонь легла на поясницу, подталкивая прижаться бёдрами теснее, вторая ладонь крепко сжала мою правую кисть. Перехваченную руку вздёрнули вверх, удерживая почти ровный угол, но я упёрлась, и это превратилось в армрестлинг на весу. Мы по инерции сделали пару шагов назад (для моего партнёра — вперёд), ушли в полуоборот, и тогда я воспользовалась свободной рукой, хлопнув ладонью по уху этой наглой и до отвращения знакомой роже.
Под последний аккорд мелодии горе-танцор полетел в толпу, возмущённо матерясь. Народ, на удивление, мелкую потасовку оценил; кто-то из барышень даже заявил, что наглец отделался слишком легко. Я лишь головой покачала, поражаясь горячности этих людей и чьей-то тупости.
— Беллами, ты совсем не учишься на своих ошибках? — поинтересовалась у успевшего подняться с земли и активно отряхивающегося от пыли пирата.
Мальчишка оскалился в широченной улыбке, вновь вывалил язык, и я едва эту тупую рожу уберегла, вовремя перехватив Хеди за ворот майки, не дав минку вцепиться в него зубами.
— О, мохнатые сиськи, — усмехнулся мальчишка. — Осмелела?
Хеди быстро, но ощутимо лягнула его по коленке. Зашипев от боли, пират принялся скакать на здоровой ноге, потирая ушибленную конечность. Но в драку пока не бросался. Явный прогресс.
— Море, женщины, вы ненормальные.
— Сам виноват, — усмехнулась в ответ. — Хеди, спокойнее, я цела.
— Прости, — тут же понуро опустила уши девушка. — Я буду внимательнее и быстрее.
Одобрительно похлопав её по плечу, на всякий случай встала рядом, не спуская глаз с Беллами, одновременно выискивая в толпе членов его команды. Джо тоже не наблюдалось. Подозрительно.
Кто-то из продолживших выплясывать под уже новую мелодию уличных музыкантов признал молодого пирата, выкрикнув его имя вслух. Возникшее среди толпы беспокойство быстро унял сам виновник, громко заявив, что с гордостью плавает под флагом короля этой чудесной и богатой страны.
— Долгих лет жизни королю Дофламинго! — воскликнул пират, вскинув в небо кулак. — И его Семье!
Народ легко сел на излюбленную лошадку, восславляя пока ещё любимого правителя. Вот напортачит Донкихот, и они с радостью с дерьмом его смешают. Но не факт, что долго после этого проживут.
— Жополиз, — фыркнула минк, скрестив руки на груди.
— Я от чистого сердца, — искренне возмутился Беллами, но глаз у него при этом дёрнулся. Бесится.
Не дав Хеди ляпнуть очередную гадость, спросила о насущном:
— Где твоя команда, Беллами?
— Отлёживаются в трюме. Мы по пути сюда на Дозор нарвались. — И, судя по его тону и выражению лица, стычка была не из приятных. — Я по городу решился пройтись, а тут такая встреча.
Настала моя очередь кривить лицо. Вертела я такие встречи на том, чего физиологией у женщины не предусмотрено.
— Я тебе что, в прошлый раз плохо объяснила?
— Более чем, — он неосознанно провёл пальцем по носу, украшенному небольшой горбинкой-надкостницей, но тут же отдёрнул руку, пряча недовольство и злость за наглой улыбкой. — Я же так, поухаживать.
Тяжело вздохнув, подхватила Хеди под локоть и поспешила прочь — от греха подальше. В спину неслись типичные мужские обещания: что он себя ещё покажет, что Семья признает. Болван. Надеюсь, убьётся он не об меня.
Однако вскоре пришлось сбавить темпы — от быстрого шага и влажной духоты быстро нагнали вялость и жажда.
Нужно было срочно что-то с этим делать.
Прикупив в ближайшем магазине нам с Хеди по шляпе, нашла небольшое уютное кафе, приютившееся в тени декоративных апельсиновых деревьев, где и предложила укрыться, спасаясь мороженым и прохладным фрешем.
Казалось, чем выше поднимается солнце, тем жарче разгораются страстные натуры местных жителей. За полчаса посиделок я стала свидетелем свадьбы, ссоры возлюбленных и двух драк, одна из которых завершилась поножовщиной, плавно скатившейся в обмывание в ближайшей пивной знакомства с внезапно будущим дедушкой. Даже покинуть кафе нам спокойно не дали: плюшевый мини-ансамбль из обезьянки с тарелками и слоника с барабанами шёл по пятам, кукла с розовыми кудрями пританцовывала, бросая в воздух лепестки роз.
— Нам ещё далеко? — поинтересовалась у минка, сверявшейся с картой.
— Танцуйте, красавицы! — кричала кукла, хлопая в пухлые тканевые ладошки. Игрушки водили вокруг нас хоровод, привлекая внимание прохожих. Так мы скоро парадным шествием до порта доберёмся. — Это страна любви, игрушек и страсти!
Я опустилась на корточки, разглядывая игрушечную леди. Тёмно-синее платье в белый горошек с пышным рюшем, как и крупная искусственная белая лилия в волосах, напомнили о наряде Виолетты. Возможно, раньше эта дама была танцовщицей. Протянув кукле руку, предложила помощь при выполнении вращений на месте. Та, осторожно ухватившись за два моих пальца, завертелась юлой.
Интересно, ей так же сложно было справиться с этим телом, как и мне, ставшей на короткий срок неуклюжей плюшевой таксой? И всё же, она танцует и умело притворяется счастливой. Или Шугар неплохо их тут всех запрограммировала?
Знают ли эти ребята, что я с Семьёй? Не думаю, что они питают к местной власти тёплые чувства.
А может, они следят за мной?
— Джейд, я выбрала маршрут, — голос Хеди вывел из раздумий. Привстав, кивнула игрушечной танцовщице, не уверенная, как отблагодарить её за танец. Так что, когда кукла поклонилась, одарила её аплодисментами. Хеди растерянно почесала затылок. — Жуткие они, если честно, — глядя вслед плюшевому трио, успевшему пристроиться к молодой влюблённой паре, проворчала минк. — Пахнут болью и горем.
— Не зря. Они, по сути, не лучше рабов.
Девушка неосознанно потянулась к шее, где раньше крепился рабский ошейник, и внезапно довольно раздражённо поморщилась.
— Тень прав: ты слишком добрая. — Развернувшись полубоком, она взяла мою ладонь в свою — когтистую, с мягкими подушечками. — Я понимаю, как мне повезло, что ты не прошла тогда мимо, но всех не спасти. Отвернись и иди дальше. Это убережёт не только тебя.
— Вот ты задница, — рассмеялась я.
Это даже не обидело, не расстроило, не вызвало возмущений. Потому что на правду обижаться глупо.
— Я собрала вокруг себя уникальных эгоистов.
— Самых лучших, — добавила Хеди, оскалившись в улыбке.
Так, смеясь и держась за руки, мы вновь побрели сквозь жаркий морок и томную радость Акации — портового города Дресс Роуз. Стоит пользоваться тем, что я пока непопулярна. Подобной свободы после публичного представления мне не видать.
«Унылый» встретил полной тишиной и спокойствием вокруг своей стоянки в радиусе метров двадцати. Все, на кого мы натыкались в порту, косились на судно и шептались. Хеди поворачивала уши то в одну сторону, то в другую, периодически тихо посмеиваясь. Любопытство взяло верх, и я воспользовалась новыми способностями, перепавшими от меняющего моё тело Морского дьявола.
Все боялись. И несли чушь.
Корабль сожрёт ваши души. Корабль просто вас сожрёт. Ночью пропало два грузчика. Нужно от судна избавиться — беда от него.
Я вам всем избавлюсь. Вон, Кипп, читающий газетку, опираясь на перила фальшборта бедром, куда страшнее. Идите, познакомьтесь.
Заметив наше приближение, «Унылый» сбросил трап, внезапно зазвенев колоколом, который на моей памяти только в непогоду от качки и напоминал о своём существовании. Скрюченная в три погибели плюшевая зебра, тащившая на спине ящик, испуганно взвизгнула, и тут же оказалась погребённой под своей ношей. Народ шустро рассосался, отдалившись от нашего пирса на максимально большое расстояние.
Кипп злорадно заржал.
— Они мне всё утро жизнь продлевают.
— Я испортила всё веселье? — Судно пару раз покачнулось из стороны в сторону, и я прошлась пальцами по тёплой древесине фальшборта, по привычке прикрывая глаза и углубляясь в ощущения. — Здравствуй, друг. Я тебе рада.
Мне ответили взаимностью. Теплом окатило ладонь, и по коже до локтя пробежали мурашки. Очень уж бурная реакция — словно меня не было гораздо дольше, чем полдня.
— Всё хорошо, — прошептала я. — Никуда я от тебя не денусь.
О, сколько же скепсиса обрушилось на меня в ответ на эту реплику. Да моё судно подозрительнее всего его экипажа вместе взятого.
— Брехло ты, бедовая. — Я открыла левый глаз, следя за складывающим газету врачом. — Ты ещё пообещай ему, что будешь жить вечно.
— Что за перепады настроения? — следя за тем, как нервозно Кипп постукивает пальцами по бедру, я даже слегка растерялась.
— Да так, — отмахнулся мужчина, — немного поэкспериментировал с новым препаратом. Жаль, тебе не подойдёт: слишком нестабильный. Хотя…
— О нет, я доверюсь мнению врача, — вскинув руки и выставив ладони вперёд, предусмотрительно сделала шаг назад. — Первому его мнению.
И под довольный злобный хохот, я поспешила в трюм, по пути юркнув в капитанскую каюту, чтобы захватить свежие простыни и пижаму.
Свернувшись клубочком на своём привычном месте, прижалась к Сердцу щекой, вслушиваясь в его равномерный ритм. «Унылый» убаюкивал, подарив ощущение лёгкой качки. Той уютной, к которой за долгое плавание я уже успела привыкнуть, дарившей покой и умиротворение.
Переступая через ступени, избегая самых скрипучих мест на лестнице, в трюм осторожно спустилась Хеди. Когти на её лапах тихо стучали по лакированной древесине, с каждым шагом девушки что-то едва уловимо шуршало. Стоило минку только углубиться в темноту соседнего сектора трюма, как что-то звякнуло, падая с места, и девушка зло заворчала:
— Тише вы. Ненасытные твари. Отвалите, всем хватит.
Шуршание стало громче, запахло салатным листом и, судя по нарастающему гулу, муши были очень голодными и сбавлять натиск не собирались.
— Просто кидай и беги, — посоветовала я минку, которая тут же воспользовалась советом.
— Ну охренеть теперь, — Хеди припала спиной к балке слева от меня и опустилась на пол, скрещивая лапы. — Эти муши меня чуть не сожрали вместе с салатом.
— Привыкай. Луч их дико разбаловала.
— И откормила, — буркнула себе под нос девушка, раздражённая своей позорной капитуляцией перед моллюсками. — Кстати, доктор Хайлер просил тебя заглянуть к нему в лазарет, когда выспишься.
— «Просил»? Хеди, ты ничего не путаешь?
— Именно так, просил. Вообще, это новое лекарство сделало его странным, — поделилась со мной минк, переходя на заговорческий шёпот. — Так что я пока здесь с тобой посижу. Ты же не против?
— Нет, конечно. Располагайся поудобнее.
Недолго думая, Хеди подползла ближе, распластавшись на полу, но вынуждена была отодвинуться — Сердце недовольно загудело, пропустив через себя вверх по балкам пару особо ярких вспышек. Тяжело вздохнув, минк вернулась на прежнее место.
Сегодня «Унылый» явно жаждал моего внимания. И стоило мне скользнуть в мир снов, живой корабль укутал собой, обнял, словно стремясь уберечь. Во тьме, на грани сна и яви, металась тёмная изломанная фигура, бледно-зелёные глаза тревожно блестели на удлинённой плоской морде.
— Домой, — шептала дьяволица, и голос её отдавал металлом. — Он ждёт меня. Отведи домой…
«Не слушай», — дал совет живой корабль.
Но монстр не замолчал.
Лёгкий ветерок, налетевший с северо-запада, колыхнул опавшие паруса, море лениво лизнуло борта. Я повернула штурвал, подстраиваясь под слабый бриз, но «Унылый» тут же самостоятельно скорректировал курс нашей короткой прогулки.
Конечно, выплыли мы в открытое море только с барского позволения Дофламинго.
Нормально всё равно не спалось, а судно, заполучив всё моё внимание, жаловалось на скудность умов людей, что бродили возле его стоянки, жаждало немного развеяться.
— Наслаждайся прогулкой, Брокер, но на представление не вздумай опаздывать.
Ответить что-либо расфуфыренная улитка Донкихота мне не позволила — связь наглейшим образом прервалась. Сунув моллюску еду, принялась ровнять курс. «Представление» намечалось в Колизее в два часа дня, а уже давно перевалило за полдень. Так что на прогулку времени уже не оставалось — только на путь обратно.
Корабль для вида повозмущался, но к берегу пошёл ровно, даже немного ускоряясь, подхватывая ветер парусами.
— Что-то слишком много тебе чести, бедовая, — заворчал над ухом Кипп. Вид у корабельного врача был выспавшийся и довольный. Похоже, у неудавшегося лекарства был и положительный эффект.
Я пожала плечами.
— Притупляет мою бдительность. Что ещё?
— Играется, — потягиваясь всем телом, сделал вывод врач. — Пока ему весело, но потом…
— Потом он наиграется, — кивнула я.
— У ублюдка все три Воли, бедовая. Он явно учуял неладное.
— Ты хочешь сказать… блядь.
— Она самая, — недобро ухмыльнулся мужчина. — Так что аптечку держи при себе. Постоянно.
Я не возразила, хоть и без того никогда не забывала брать всё необходимое с собой. Но с каждым днём чудище становилось всё беспокойнее. Если дьяволица мне ещё и спать нормально не даст, как сегодня, я начну быстро сдавать позиции. И тогда вряд ли Дофламинго погладит меня по голове за моё молчание и скрытность. Наиграется вдоволь.
Толпа ревела, гудела, разрывала воздух свистом и редкими, особо громкими выкриками. Звуки эти заглушали звон стали, глухие удары, тяжёлое дыхание двух утомлённых схваткой бойцов, но каким-то волшебным образом не могли заглушить вопли боли. И вопли эти каждый раз подогревали азарт публики.
Люди жаждали крови, пьянящего, гипнотизирующего зрелища.
Как и всегда.
Ничего в этой жизни не меняется. Ни в каком из миров.
Pane e circenses. Хлеба и зрелищ.
Я отодвинулась от перил балкончика, с высоты которого разворачивалось «Представление», на которое я, к своему сожалению, не опоздала. Внизу, на засыпанном песком пятачке арены, кружились затянутые в лёгкие доспехи и вооружённые гладиусами воины. Скаля распухшие и залитые кровью рты в злобных гримасах, утомлённые и израненные, они ходили по кругу, не спуская друг с друга глаз в поисках слабого места. Куда бы ещё пнуть, уколоть или ударить.
Вокруг арены, во рве с морской водой плескались Бойцовые рыбы — местная разновидность Морских Королей. Здоровенные чёрные рыбины с бычьими глазами и рогами щёлкали зубастыми пастями, не сводя безумного и голодного взгляда с их вероятного обеда. Троих несчастных, сброшенных во рвы во время поединка, звери уже растерзали. Но им явно было мало.
Как и людям с игрушками, разместившимся на зрительских местах.
Чужих страданий всегда мало. Особенно когда свои продохнуть не дают.
Откинувшись на спинку кресла, скрестила руки на груди, глядя поверх голов гладиаторов на местного комментатора и диктора, назвавшегося в начале боя Гатзом.
— Это просто потрясающе! — вопил в микрофон этот боров, и его мелкие глазки яростно блестели из-под козырька гладиаторского шлема. Как он себя затянул в латы, ума не приложу. Но плащ смотрелся эффектно. — Хайам вновь атакует! Да он даже не устал! Просто притворялся! Вот это выносливость! Удар! Удар! Ещё один! — С каждым словом комментатор повышал голос. Фразы его звоном отдавались в ушах. Динамики колонок, размещённых вокруг арены, подозрительно затрещали. — И Бэрон пал!
Трибуны взорвались ликованием. От топота множества ног завибрировал пол.
Повинуясь театральному жесту диктора, я вновь обратила внимание на сцену.
Бэрон, он же проигравший, нечленораздельно вопя, пытался отползти от противника. Обрубок ноги волочился за ним, держась на остатках коленных сухожилий. Однако голодные морские твари, учуяв кровь, сразу напомнили раненому о границах, которые не следует пересекать. Бэрон замер, тупо уставился на искалеченную конечность, провёл ладонью по бледному лицу.
Хайам вскинул руки вверх, заводя толпу ещё сильнее. Кровь блестела на голом торсе, перехваченным ремнём с ножнами.
— Пощада? — Задавая вопрос, Гатз смотрел в сторону нашего балкончика, на сидевшего чуть выше меня Диаманте. — Или смерть?
Бубновый лидер нарочито медленно встал, лениво махнул поклонникам и почитателям, скалясь в глумливой улыбке. А затем резко сжал кулак, и толпа изумлённо охнула, на пару мгновений погрузив мир в тишину. «Меч в ножнах». И на эти короткие мгновения я тоже поверила этому жесту. Но Диаманте умел работать с публикой. Знал, чего она ждала больше всего.
Задрав руку чуть выше, он поднял большой палец в знаменитом жесте «всё супер», и Хайам одним прыжком разорвал разделявшее его с Бэроном расстояние, ловко рубанув мечом снизу вверх.
Голова отделилась от плеч, описала изящную дугу и исчезла в пасти самого ловкого и бойкого из Морских Королей.
— Смерть! — с опозданием возопил Гатз, но зрители были только рады.
Я скользнула взглядом по толпе, выхватив из общей безумной пляски странную картину. Мальчик лет десяти, отвернувшись от сцены, истерично трепал за край юбки скачущую у перил раскрасневшуюся женщину. Губы у ребёнка тряслись, глаза и щёки блестели от слёз. Сказать он ничего не мог, явно испуганный увиденным, потому просто тянул и тянул на себя длинную, украшенную рюшем юбку. Наверное, он просто хотел домой. Женщина резко развернулась и с хорошего такого размаху хлестнула мальчишку ладонью по лицу. Рёбенок упал на трибуны — я отвернулась.
— Ну как тебе представление, Брокер? — Диаманте склонился, поймал мой взгляд. — Впечатляет?
— Старо как мир, — ворчливо ответила ему, глядя глаза в глаза. — Но действенно.
Он улыбнулся. Плохая это была улыбка.
— Мы только начали развивать эту часть семейного бизнеса.
— Меня уже тошнит от перспектив.
— Бедняжка.
Стоит ли уточнять, что сочувствием тут и не пахло?
Роси, сидевший слева, выронил бокал с лимонадом, как бы случайно при этом ткнув меня локтём в бок. Воля не подвела — пострадал только чужой локоть. Мы встретились взглядами, и я сдалась. Меня предупреждали не лезть на рожон, и это был разумный совет.
Вновь глянув на трибуны, выловила всю ту же горе-мать, минуту назад поддавшуюся общему психозу. Прижав ребёнка к себе, она пробивалась сквозь толпу, поглаживая малыша по затылку.
Это почему-то помогло успокоиться.
— И как же шоу сделать ещё лучше? — невзначай поинтересовалась я, заметив, что всё это время меня буквально сканируют слегка прищуренным, внимательным взглядом.
— Выгнать на арену Семью, — буркнул Росинант.
Я покосилась на мужчину, и поразилась его наглючей улыбке. То есть мне хамить нельзя, а он тут зубы скалит.
— Да-да, умник. Это привлечёт новых бойцов. Я даже предлагал Доффи начать с тебя…, но Колизей обернулся бы Цирком.
Росинант на колкость не отреагировал. Пожал плечами, закурил, тут же себя подпалив. Я хлопнула его по плечу, сбивая пламя покрытой Волей ладонью, злясь при этом за двоих. Роси напрягся — я явно перестаралась, играя в пожарника. Извиняясь, провела кончиками пальцев по обуглившейся ткани, кое-где мазнув по выглядывающей из дыр покрасневшей коже.
И только убрав руку, вспомнила, что за нами постоянно внимательно наблюдают.
Взгляд Диаманте легко было прочесть. Он видел двух надоедливых, но до дикости упёртых покойников.
Я мило улыбнулась ему, вызвав лёгкое удивление.
— Про Семью — гениальная идея.
Мне тоже известны чужие слабости.
Бубновый лидер тут же купился, запротестовав:
— Нет-нет, обычная идея.
— О нет, гениальнейшая.
— Нет же.
— Хорошая. Нет, всё же, гениальная.
— Нет. Говоришь так, словно я — гений.
— Ладно. Так себе идея. Идио…
— Что же! Раз ты так говоришь! Да, идея гениальная!
И с выражением лица тупым, но преисполненным чувства собственного достоинства, Диаманте покинул балкончик, взмахом руки при этом задев тонкий розовый ситец балдахина. Свет, пропущенный через ткань, лёг на кожу оттенком разбавленной водой крови. По коже пробежал лёгкий морозец.
Откинувшись в кресле, устало вздохнула. Росинант ржал. Мерзавец.
— Цирк, — ворчала я, растирая лицо ладонями.
И в этот момент нас попытался убить балдахин. Частично сорвавшись с крючков, розовый лоскут ткани изогнулся, как китайский дракон, обмотал нас и Роси, больно при этом хлестнув меня по щеке, и резко дёрнул, стремясь выбросить с балкона.
Мы сработали на удивление синхронно. Вместе упёрлись одной ногой в перила, второй — в пол. Это дало секунду, за которую Росинант опрокинулся назад, утягивая нас на пол, окончательно при этом срывая балдахин с петель. Я же извернулась, добралась до ножа, а там оставалась самая малость — два уверенных, отточенных движения, и мы покатились по полу, сбрасывая на пол остатки ткани.
Прежде, чем я начала ругаться, Роси успел щёлкнуть пальцами, активируя силу фрукта. По рукам сразу побежал табун мурашек.
— Ублюдок, — выдохшись, я привалилась к стене, подозрительно поглядывая на разбросанные по полу лоскуты. Те, вроде бы, нападать не стремились. — И когда успел?
— Привыкай, — подкуривая изломанную сигарету, посоветовал Роси.
— Не хочу.
— Сама пришла. И не одна.
Я пнула его в голень — мне прилетело в ответ.
Притянув к себе пострадавшую ногу, приняла вид обиженный и оскорблённый. Не сработало.
Ну, он сам напросился.
Хоть я и была шустрее, Роси выигрывал за счёт длины рук и ног. И по-прежнему был до невозможного неуклюж. Поэтому мы сперва стукнулись носами, шумно выдохнув, затем я шлёпнулась задом обратно на пол, глухо выругавшись, едва успела придержать навалившегося на меня Донкихота. И только потом мы нашли друг друга губами. Жадно, горячо, с лёгкой толикой отчаяния. С привкусом табака и померанцев.
Кто-то приближался к нашему балкончику. Шаркал подошвами и быстро постукивал каблуками — их было явно двое.
Я запустила пальцы в мягкий шёлк волос. Роси скользнул губами по щеке, прижался у самого уха, спустился чуть ниже, легко прикусив кожу на шее. А затем вернулся обратно, едва слышно зашептав на ухо:
— Не ходи по краю, Джейд. Не надо.
— А сам-то…
— Мне не страшно. Я уже…
Я прервала его самым банальным способом. Роси не протестовал.
Когда двое миньонов, предварительно постучав, юркнули на балкончик, мы уже вели себя вполне прилично, хоть и выглядели слегка растрёпанно. Фрукт тоже не действовал, отчего дышалось намного легче.
Донкихоту сунули в руки стопку бумаг, что-то промямлив про новые поставки. Я навострила уши, украдкой глядя на исписанные ровным почерком листы. Заметила пару круглых сумм, прочла краткое описание «товара». Бумага хрустнула, слегка смявшись. Товар был живым.
— Диаманте-сама оставил проверку на вас, — пискнул щуплый миньон, глядя широко раскрытыми глазами на Донкихота, часто-часто моргая в ожидании ответа. Его спутник — коренастый детина — зевнул и почесал подбородок. — Плюс, есть новички, желающие…
Росинант свернул документы «трубочкой», хлопнул бумагой по ладони.
— Показывай.
Миньон кивнул, резво развернулся на пятках и поспешил исполнить поручение. Его спутник мазнул по мне ленивым взглядом, едва заметно нахмурился. Я глядела на его квадратное лицо, прикрытое маской, пыталась запомнить детали, искала отличительные черты. Ничего не выходило. Как и Тень, этот человек обладал тем типом внешности, которая при беглых встречах в голове не откладывалась. Портрет просто не собирался в голове, как ты ни старайся.
— Леди, — коренастый миньон взмахом руки предложил мне двинуться следом за успевшими отойти довольно далеко мужчинами.
Подхватив с пола забытую Роси шапку, шустро выскочила в коридор. От миньона пахло псиной. Здоровенной такой, косматой. В ушах едва уловимо загудело.
Все эти ощущения уже становились привычными, позволяя понять, с кем я имею дело.
Но в шестёрки фруктовиков не берут.
Спустя пару пройденных метров осторожно глянула через плечо, никого там не обнаружив. А миньон-то шёл сразу следом за мной.
Не теряя из виду сгорбленную фигуру Донкихота, быстро связалась с Луч.
— Брокер?
— У вас там всё хорошо?
— Да, всё просто замечательно. Работаю над твоим поручением, слежу за тем, как трудятся другие.
О да, одна из трёх вещей, на которые можно смотреть вечно.
А Луч быстро вжилась в роль вертухая.
— Смотри, ещё привыкнешь. — Она тихо засмеялась в трубку, чем значительно подняла мне настроение. — Но проверь для меня ещё кое-что.
Я, как могла, описала внешность и повадки странного миньона. Луч внимательно выслушала, после чего весьма мягко заметила:
— Ты же понимаешь, что следить за Семьей может кто угодно из людей йонко?
Я чертыхнулась. Улитка одарила меня очередной нежной улыбкой.
В Новом Мире нельзя существовать без «крыши». Я приползла под крыло к Дофламинго. Дофламинго же, будучи персоной влиятельной и сильной, вроде как сам выбрал Кайдо как поддерживающую сторону. Но царей не выбирают — это претит самому значению титула.
За Донкихотами внимательно следят. Логично.
— Ясно, — вздохнула я. Можно было и раньше догадаться.
— Но ты его заметила, — подбодрила меня Луч. Стало ещё больше стыдно за свою неопытность в бандитском мире. Саша Белый во мне ещё юн и зелен, но Штирлиц пока что не дремлет.
— Ладно, я буду бдительней.
— Не вали на себя всё, Джейд. Мы тебе зачем?
— Для души, — погладив улитку между рожек, лукаво подмигнула Луч. — До связи.
Пока я мирно болтала, автоматически продвигаясь по широким, хорошо освещённым помещениям, наполненным гулом множества голосов, запахом пота, крови и стали, чуть поодаль назревало что-то явно интересное. И грозящее неприятными последствиями. Персонал Колизея, разодетый в гладиаторском стиле, поспешно рассасывался, покидая эпицентр событий.
Помещение за поворотом было гораздо шире предыдущих, освещение — искусственным и значительно ярче дневного. Вдоль стены, напротив входа, расположился стройный ряд решёток, за которыми томились люди разного возраста и телосложения. Преимущественно мужчины. Здоровые, отмытые, в дешёвой, но чистой одежде, скованные по рукам и ногам. Ухоженные рабы.
Рядом с одной из таких клеток абсолютно беззвучно, но довольно активно жестикулировал Росинант, говоря при этом быстро-быстро. Ло, даже в такую дикую жару не расстающийся со своей шапкой, мрачно взирал на собеседника снизу вверх, губы мальчишки вытянулись в тонкую, упёртую чёрточку. Что-то среди этой компании забыл доктор Хайлер, разодетый в шорты, рубашку-гавайку, шлёпки и соломенную шляпу. Опираясь на одну из решёток спиной, врач даже не пытался скрывать того, что происходящее его откровенно забавляет. Мелкий миньон предусмотрительно двигался вдоль стеночки, стремительно приближаясь к выходу.
Тут же нашлась и Хеди, тоже во все глаза следившая за разворачивающейся сценой, активно двигая ушами.
— Ничего не слышно, — сокрушенно вздохнула она. — Удобный фрукт.
— Значит, придётся обнаглеть.
Я ступила в сферу тишины, вздрогнула, быстро растёрла предплечья, прогоняя мурашки, прижала ладони к ушам и резко отпустила их, борясь со звоном, переходящим в тонкий писк. И чуть не попала под руку разошедшемуся Роси.
— Нет, — строго сказал он. — Пока не скажешь, зачем, я тебе никого не отдам.
Трафальгар гадко улыбнулся.
— Кора… Роси-сан, я могу и не просить.
— Смотрите-ка, кто-то мне уже одолжения делает. Не в ту сторону растёшь, мальчик.
Ло вздохнул, Кипп, к которому я незаметно подобралась, тянул улыбку до ушей.
— Что происходит? — шёпотом поинтересовалась у врача.
— Отбираем жертв для эксперимента.
— Эксперимента? А ты-то здесь причём? И кто остался с «Унылым»?
— Судно пару часов постоит и без нас, — пожал плечами Кипп. — Но под охраной нашей рыбки-мутанта, не переживай.
За спиной звякнули цепи. Я отстранилась от решётки, инстинктивно опасаясь нападения. Будь я там, на месте этих людей, уже бы цепи грызла. Но они, на удивление, были спокойные и какие-то апатичные. А цепи звенели из-за того, что кто-то вяло почесал за ухом.
— Кипп, поясни.
Но ответ я получила не от доктора Хайлера.
— Мне нужны подопытные, Брокер-я. Ты, надеюсь, старшему лидеру глупых вопросов задавать не будешь?
Осталось лишь развести руками и отойти от клетки, уступая дорогу.
— Ключи, — обращаясь к Росинанту, Трафальгар требовательно протянул руку ладонью вверх. Донкихот треснул кулаком по решётке, взгляд у него при этом был злющим. Ло в долгу не остался. — Room.
На пару мгновений я просто перестала дышать.
Доктор Хайлер дёрнул меня за руку, уводя в сторону. Послушной куклой я последовала за ним, путаясь в ногах и сражаясь за ровное дыхание. Но полегчало мне довольно скоро: стоило лишь отойти подальше от взвинченных фруктовиков, выходя из поля действия их сил.
Облокотившись о стену, перевела дыхание, глухо застонав от забившейся в висках боли. Кипп тихо матерился, утирая лицо. Из обеих ноздрей у него текла кровь, заливая рубашку на груди и животе. Вялую попытку извиниться доктор Хайлер оборвал на полуслове, довольно грубо запихав мне в рот пилюли и сунув в руки бутылку воды.
Я поспешила запить лекарство — Киппу ничего не стоило зажать мне челюсти и напоить насильно. Доброту и терпение нашего корабельного доктора стоило ценить.
Суетившаяся неподалёку Хеди протянула мне шляпу, бормоча что-то про глаза. Я знала, что с ними не так — свет был слишком ярким, до рези. Зубы ныли, заостряясь. Натянув головной убор на лицо, попыталась скрыть от немногочисленных свидетелей неприятные метаморфозы.
— Слишком много фруктовиков на квадратный метр, — пожаловалась я врачу.
Тот шутки не оценил.
— Возвращайся во дворец и не высовывайся, пока не полегчает.
— Но…
— Ты охуела или оглохла?
Я отвернулась от него, пытаясь задавить бессмысленную обиду в самом зачатке. Кипп был прав. Как всегда.
Выдохнув, послушно кивнула и наконец-то отодвинулась от стены, направляясь к выходу. Но врач, в отличие от минка, никуда не спешил.
— Идите, — ответил он мне на брошенный через плечо удивлённый взгляд. — А я пока попытаюсь подружиться с нашим талантливым Коразоном. Чего вылупилась? Его фрукт — наш шанс. А теперь пиздуй отсюда, и побыстрее.
Ну как тут не послушаться? Особенно когда так вежливо просят.
И всё же. Фрукт Ло?
Боль в висках и лёгкое покалывание в кончиках пальцев мягко намекали на то, что ничего из этого не выйдет. Что-то во мне изменилось, поддалось воздействию Морского дьявола.
И, чёрт подери, как и с рыболюдьми, Морт о таком не предупреждал.