***
Конечно, позже он вернулся. Он не мог оставить Шерлока, ни в коем случае. Только не Шерлока. Шерлок такой сообразительный, такой упрямый, такой язвительный, такой умный. Шерлок, непослушный ребёнок, с иссиня-чёрными непокорными кудрями и многоцветными глазами, Шерлок, который мог бы продедуцировать весь мир, прекрасный, неописуемый Шерлок, одновременно такой сильный и такой ранимый. Но вернулся Джон не к Шерлоку. О, гений был здесь, нервно метался по гостиной, но это было словно что-то подрывало каждую его частичку с места. Гостиная была безукоризненна. Полы вычищены, полки протёрты от пыли, бардак исчез, на камине отсутствовал привычный череп. Джон почувствовал тошноту. Он прочистил горло, что стало для них основной формой коммуникации, и Шерлок воскликнул: — Ах, ты здесь! — и ускользнул в свою спальню. Джон прошёл на кухню, которая была пугающе свободна от экспериментов, и открыл холодильник. Он был практически пуст без всех частей тел и тухлятины, всё ещё с упаковкой молока на второй полке, на которой теперь была записка: «Это просто молоко, я уверяю. ты выглядел напуганным им этим утром. — ШХ» Джон подумал, что, вероятно, болен.***
Прошла неделя; ужасная, ужасная неделя безо всякого удаления, неделя ходьбы на цыпочках. Джон ненавидел это. Ненавидел каждую минуту. Он ненавидел то, как мало видел Шерлока, он ненавидел непривычную чистоту квартиры, её тишину, нервозность Шерлока, отсутствие хаоса. Когда бы Джон ни приходил домой, Шерлок посылал ему нервную улыбку и сбегал в свою спальню, хлопнув дверью. Отсутствие Шерлока было заметно. Ещё как заметно. Это изнуряло. Нет, больше, чем изнуряло — это парализовывало. Потому что Шерлок — прекрасный, многоцветный Шерлок — будто пытался выкрасить себя в серый. И Джон никак не мог отбросить мысль, что в этом была его вина, и это было больше, чем он мог вынести. Для всего мира он был кирпичом и цементом, шипами и колючками, но Шерлок обошёл всё это. Нет, всё связанное с Шерлоком находилось в абсолютно иной части души Джона. Возможно, больше в области врача в нём. Джон хотел заботиться о Шерлоке. Служить ему убежищем, защищать его и, может, просто держать его. Столь внезапное лишение права на заботу об этом чудесном многоцветном человеке доставляло боль. Это было как сбивающие с ног порывы ветра. В итоге, с Джона было довольно. Он возвращается домой из клиники в привычное время, и в то же время Шерлок, как обычно, собирается стремительно сбежать в свою спальню, когда Джон заговаривает: — Нет. Сядь. Сюда. Сейчас же, — отчеканил он, показав на шерлоково кресло. Колеблясь, Шерлок нерешительно подошёл к нему, словно оленёнок. — Ну же, Шерлок, я всего лишь хочу поговорить с тобой! Ты уже вечность игнорируешь меня, и ты купил молоко, и череп пропал, и квартира вылизана, и я, чёрт возьми, не могу больше выносить этого, поэтому не мог бы ты, пожалуйста, просто сесть и поговорить со мной. Пожалуйста, Шерлок. — Это была гипотеза. Как выяснилось, дрянная, — тихо ответил Шерлок после паузы, смотря в пол, всё ещё стоя, но хотя бы не сбегая. — Что это было? — переспрашивает Джон, подходя ближе, останавливаясь всего в шаге от Шерлока. Шерлок поднял глаза и встретился с ним взглядом. — Ты должен понять, я не знаю, что было в тех мыслях. Тех, что попали тебе. Но я знаю себя, и я знаю основной принцип, по которому удаляю какие-то вещи, и это, эм. Не хорошо. Очень-очень не хорошо. И есть больше, ещё больше того, что я не стал сохранять, чтобы иметь записи, и это, возможно, ещё хуже, а ты такой. Ты. Ты алхимия и солнечный дождь, и ты словно полевой цветок, можешь цвести где угодно, а я. Эм. Скверный. И теперь ты это знаешь. Ты знаешь это абсолютно точно, и, и ты мог бы быть так счастлив просто где-нибудь, с какой-нибудь женщиной рядом — дом, двое детей — а не здесь, с грёбанным поехавшим социопатом-соседом. И я не могу дать тебе этого, но я думал, может, если я попытаюсь, попытаюсь быть нормальным, может, тогда ты не уйдёшь, — он беспомощно смотрел на Джона. — Шерлок, — это всё, что тот смог выдать охрипшим голосом. — Шерлок. Он сократил расстояние между ними, подставляя голову под подбородок Шерлока и охватывая руками его талию, прижимая и крепко держа его, даже не задумываясь над тем, что это ощущается более правильно, чем должно. Он почувствовал руки Шерлока, ложащиеся ему на лопатки, чуть сжимая их. — Джон, — настолько печально, настолько умоляюще, так сломленно, что это ранило Джона. — Посмотри на меня, Шерлок. Посмотри на меня, — сказал он, отстраняясь ровно настолько, чтобы взглянуть Шерлоку в глаза. — Ты восхитительный. И умный. И чудесный. И многогранный. И я. Никогда. Тебя. Не покину. Шерлок резко затряс головой. — Нет! Джон, ты алхимия. Алхимия. Я не… ты… Джон на это немного усмехнулся. — Шерлок, ты так считаешь только потому, что не знаешь некоторых вещей из того, что я сделал, — Джон сел на диван, потянув за собой Шерлока, так что тот откинулся спиной ему на грудь. — Не думаю, что всё так плохо, — откликнулся Шерлок, осторожно расслабляясь в комфортном тепле Джона. — Что же, я ввязывался в драки в барах, пока был в колледже — это во-первых. И. Хорошо. Когда я был в армии. Я, эм. У меня был парень. — Парень? — переспросил Шерлок. — Да, хорошо, что ж, я играю за обе команды, ладно? Не в этом суть. А в том, что. Эм. Ты должен понять, что для меня не так-то просто говорить об этом. Он должен был выводить новобранцев, но мы были. Эм. В общем мы уснули после, знаешь, но это правда была моя вина, потому что я. Хорошо. В любом случае, он опоздал из-за меня, и из-за этого все новобранцы погибли. И он. Это было ужасно, Шерлок. Суть в том, что… есть темные истории в жизни каждого. Я не уйду от тебя столько, сколько ты не уйдёшь от меня. Но ради всего святого, ты вернёшь квартире прежний вид? Шерлок сделал паузу, прежде чем свернуться калачиком в тепле на джоновой груди. — С удовольствием. Позже. Сейчас мне уютно. Джон услышал улыбку в его голосе.