You Could Be My Unintended

      Я чувствовал себя так, будто меня сейчас расстреляют. Не хватало только сигареты и повязки на глаза. Но курение негативно отразилось бы на моем голосе, и к тому же у меня не было лишнего часа, чтобы подправлять прическу, которая могла быть разрушена таким клише как повязка на глаза.       Десять пар глаз смотрели прямо на меня, и одна пара глаз смотрела мне в затылок. Только две вещи не давали мне сломаться под тяжестью этих взглядов: моя железная решимость никогда не показывать свою слабость перед сверстниками и, что более важно, ободряющая рука Финна Хадсона на моем плече.       Я словно принес бомбу в хоровую комнату и ждал, пока она взорвется. Тишина не могла длиться долго.       ─ Подожди, что? — возглас Ноа Пакермана сломал эту гнетущую тишину, и все одновременно заговорили. Шум был таким, словно я находился в обезьяннике во время грозы. В полнолуние. В пятницу 13-го. Это был хаос.       Похоже на то, что возможность Курта Хаммела производить потомство вообще ставилась под сомнение. Меня это даже слегка обидело.       ─ Ребята. Ребята, успокойтесь, — даже для меня голос мистера Шустера звучал приглушенно, хоть он и стоял почти за мной. — Ребята! — его громкий возглас наконец-то заставил замолчать всех в комнате. Мистер Шу нечасто так повышал голос. Обычно этого не требовалось. Он показал жестом, что я снова мог говорить.       Я посмотрел на недоверчивые взгляды моих товарищей по хору. Я знал, что им сложно будет это принять, но, честно говоря, не думал, что реакция будет такой взрывной. Я, несомненно, был благодарен Финну за его поддержку.       ─ У кого-то есть ко мне вопросы? Потому что, честно говоря, лучше я отвечу на все сразу, чтобы не повторять одно и то же множество раз, — я старался сохранить свой возмущенный тон. Я не хотел, чтобы они знали, как сильно я переживаю из-за того, примут ли они меня после всего этого или нет. Мы все поддерживали Куинн, но все же перед тем, как ее скандал с ребенком сбросил ее с пьедестала славы, она управляла этой школой.       Я же был изгоем. Фриком. Парнем, которому нравятся парни, который звучит как девчонка и одевается так же. Я никогда не контактировал ни с кем из черлидеров, кроме Бритт и Сантаны, поэтому друзья из хора были моими единственными друзьями. Если они бросят меня, больше у меня не останется никого.       Куинн, благослови ее Господи, заговорила первой.       — Курт?       Я посмотрел на нее, на бывшую королеву сучек, которая сейчас была изгоем, как и я. Я помню, как на ее лице застывало выражение презрения ко всем, кто был ниже ее по статусу в социальной пищевой цепочке. Теперь в этом взгляде было только сочувствие и понимание.       Я судорожно вздохнул, когда она встала со своего места и направилась ко мне. Она положила ладонь на мою щеку, и я почувствовал, как из моих глаз покатились слезы.       — Все будет в порядке, Курт. Мы все — семья, и мы будем рядом с тобой. Так же как и ты всегда нас поддерживаешь, — она повернулась к остальным ребятам хора, ее взгляд стал более холодным, внушающим, с дополнением гормонов, которых у нее было предостаточно. — Так ведь, ребята?       Все пробормотали ответ, соглашаясь с ней. Слабо, но все-таки мне удалось им улыбнуться.       — Добро пожаловать в клуб папочек, Хаммел, — выкрикнул Пак. В ответ я только фыркнул, но после этого напряжение в комнате ощутимо спало.       Я ответил еще на пару вопросов, перед тем как вернуться на свое место рядом с Мерседес и Тиной. Они взволнованно завизжали, представляя, как будут помогать мне с детским шопингом и приданным для новорожденного. И подбор имени, без него никуда. Каждый из Новых Направлений предложил хотя бы по одному варианту. Некоторые были милыми, например, Арти предложил имя Терренс, которое означало «спокойный и элегантный». Другие же варианты были просто смешными.       — Но ты же дельфин, Курти, почему ты не назовешь своего малыша-дельфина Флиппером? — надулась одна из черлидерш. Я снисходительно улыбнулся.       — Я подумаю об этом, Бу, — ее улыбка стоила моей маленькой лжи.       Я был благодарен за все варианты, но я уже определился с именем. Чем больше я о нем думал, тем больше понимал, что оно было полностью идеальным.       Такими же важными для группы, как и моя личная драма, были Региональные. Мы должны были репетировать. И вскоре, когда тема была выбрана, мы сосредоточились на выборе песни и хореографии.       Через час, когда репетиция закончилась и все, кроме меня, разошлись, мистер Шустер тихо подошел ко мне. Честно говоря, я волновался насчет него. После того, через что ему довелось пройти со своей женой, которая сымитировала беременность и пыталась украсть нерожденного ребенка Куинн, я не знал, что ему можно сказать. Я знал, что не был одним из его любимых учеников, особенно после всего этого кошмара черлидеров.       — Курт, — начал он мягко. Я тихо стоял, ожидая, когда он продолжит, — я хотел бы с тобой поговорить, если у тебя есть пару минут, — он показал головой по направлению к своему кабинету, словно спрашивая. Я согласно кивнул и последовал за ним из комнаты.       — Пожалуйста, Курт, присаживайся, — он пошел к своему столу, отодвигая стул и садясь. Я сел напротив него на маленький пластиковый стульчик, держа спину как можно прямее. Я не знал точно, что же он собирается сказать. Но, не смотря на это, в моей голове уже сформировался план обороны.       — Я хотел бы поговорить о твоем будущем, Курт, — начал он без предисловий. Я уважал эту его манеру говорить прямо, хоть это слегка и смущало. Если бы на моем месте был кто-то другой, он бы больше обратил внимание на социальные тонкости. — Я знаю, что мы не близки, но думаю, что на протяжении года узнал тебя достаточно хорошо. Я знаю, что ты умный, решительный и сильнее, чем кажешься. Поэтому я уверен, что это будет для тебя непростым решением, но ты не изменишь свое мнение, несмотря на то, что другие будут тебе говорить. Семья играет для тебя большую роль. Я это прекрасно осознаю, Курт, — пока он говорил, я старался сохранять нейтральное выражение лица. — И я знаю, что ты знаешь, что это будет непросто. Ты всего лишь второкурсник. Тебе осталось учиться в старшей школе еще два года, и я знаю, что ты хочешь пойти в колледж.       Сохранять нейтральное выражение лица становилось все сложнее. Я знал, что все сказанное было правдой. Я повторял себе это не один раз, но когда кто-то другой говорил мне это — звучало пугающе.       — Я просмотрел твое досье во время второй половины репетиции хора, — я удивленно поднял брови. Я даже не заметил, что он куда-то уходил. Я был слишком увлечен тем, что прислушивался к моим девочкам и старался игнорировать Рейчел Берри, которая привлекала на себя внимание. — Ты выбрал огромное количество АР занятий*. И некоторые из занятий, которые ты прошел в средней школе, в старшей школе могут быть зачислены как пройденные. В таком случае мы можем сделать твои учебные дни неполными на протяжении двух лет, чтобы ты смог проводить больше времени с сыном. И также это поможет с финансовым вопросом по уходу за ребенком, так как ты будешь считаться выпускником 2012 года.       Чем больше он говорил, тем сильнее рушилась нейтральная маска на моем лице. Я был шокирован, но ничего не мог с собой поделать. Мистер Шу улыбнулся.       — Курт, ты замечательный человек, который собирается добиться многого. Я не смогу наблюдать за тем, что ты не используешь свой потенциал из-за одного неправильного решения.       Должно быть, я не очень хорошо контролировал эмоции на своем лице, потому что одного взгляда мистеру Шу хватило для того, чтобы быстро добавить.       — Я имел в виду выпивку и незащищенный секс, а не твое решение заботиться о ребенке. Стать частью жизни своего сына — одно из самых потрясающих решений, которые ты когда-нибудь принимал. И несмотря на то, что ты еще очень молод, сомневаюсь, что ты когда-нибудь пожалеешь об этом, — его взгляд смягчился, и я заметил в его глазах слезы, которые он пытался сдержать. — Это именно то решение, которое когда-нибудь и я собираюсь принять.       Мне понадобилось некоторое время, чтобы собрать все мысли в кучу и заговорить. Я не ожидал, что он скажет что-то подобное. Я предполагал, что он прочитает мне что-то типа лекции, а не предложит помощь. Только сейчас я полностью осознал, насколько этот человек заботится о своих учениках.       — Спасибо, мистер Шу, я не знаю, что сказать, — я встал и улыбнулся ему действительно искренней улыбкой, а не своей обычной ухмылкой. В ответ он улыбнулся еще шире. — Я ценю это, и мне это очень поможет, — я все еще был слегка потрясенным тем, что только что произошло. Я не мог поверить, насколько все меня поддерживали. Я заботился обо всем самостоятельно очень долго и не привык, что рядом столько людей, которые были бы на моей стороне. И мне это нравилось.       Я настолько потерялся в своих мыслях, что не заметил, как он подошел ко мне и заключил в объятия. Мне потребовалась минута, чтобы ответить на это шоу проявления привязанности. Я не привык к огромному количеству физического контакта, но последние пару дней показали мне, что мне это нравится и, возможно, я даже в этом нуждался. Мой папа никогда не был человеком, который любит обниматься, а мама умерла так давно, что все воспоминания выцветали и сохранились лишь о ее голубых глазах и игристом смехе. Не так много людей хотели ко мне прикасаться, боясь заразиться «гейством». Всего лишь три дня назад единственным человеком, с которым я мог обняться, была Мерседес. И все это сейчас было слегка ошеломляющим.       — Если тебе что-нибудь понадобится, Курт, даже если просто захочется поговорить, можешь звонить мне в любое время.       И после этого я покинул его небольшой кабинет, проходя по коридорам, выходя через дверь на парковку и садясь в машину. В тот момент я чувствовал себя счастливее, чем когда-либо.       Время пролетело незаметно, и наступили Региональные. Мы отожгли. Я имею в виду, мы были действительно хороши. Не имело значение, что мы не выиграли, но мы выложились на сто процентов, и я нами гордился. Конечно же, то, что у Куинн начались роды сразу после нашего выступления, было слегка неожиданным, но, кроме этого и конечно же нашего проигрыша, я думаю, что для нас день получился замечательным.       Смотреть на Бет, новую яркую звездочку в мире, было удивительным. Она была такой маленькой и хрупкой. Я знал, что скоро и я буду смотреть на своего ребенка через это большое стекло в детской комнатке. Это делало всю ситуацию для меня более реальной.       Занятия, на которые я ходил в «Планирование Семьи» были познавательными, но я все еще волновался о том, что скоро стану отцом. Это не будет похоже на школу. Если я облажаюсь на уроке, то получу плохую оценку. Тут же, потенциально, я могу испортить ребенка без возможности восстановления. О чем я, вообще, черт возьми, думал? Я ничего не знаю о том, как быть отцом. Почему я вообще решил, что смогу с этим справиться?       Три дня спустя я все еще нервничал по этому поводу, хоть и старался держать все в себе. Если кто и замечал, что я волнуюсь, они списывали это на наш проигрыш и на возможную судьбу хорового кружка. Я не мог никому рассказать, о чем думаю. В конце концов, это же я толкнул речь о том, что буду настоящим отцом и буду нести ответственность за свои действия. А теперь я думал, что я же все-таки еще ребенок. Я не смогу этого сделать, я не должен это делать.       В понедельник вечером после Региональных я разговаривал с Мерседес, голова шла кругом от того факта, что тренер Сильвестр заставила Фиггинса сохранить хоровой кружок еще на год. Мы разговаривали до того момента, пока я не услышал раздражающий звук, который показывал другой входящий звонок.       — Подожди секунду, — обратился я к диве.       — Да, конечно, Белый Мальчик.       Я посмотрел на номер, чтобы увидеть, кто прерывал общение с моей девочкой, и, к моему удивлению, это была Симона.       — Седес, я должен ответить на звонок. Я перезвоню тебе, окей? — сердце в груди бешено стучало, и я ответил на входящий вызов.       — Симона, привет. Я как раз хотел тебе позвонить. Я…       — Курт! — от задыхающегося голоса Симоны в жилах застыла кровь. Это звучало нехорошо. — Курт, тебе надо сейчас же приехать в больницу.       — Симона. Что происходит? — спросил я дрожащим голосом.       — Просто приезжай сюда, черт возьми! Я рожаю!       — Что? — прошептал я. — Он не должен родиться еще шесть недель, что означает, ты рожаешь? — сейчас мой голос был похож на звук собачьего свистка.       — Курт! Со всей любовью к — ААААА! — прерванная таким ужасающим криком угроза заставил меня двигаться.       — Симона, ты в больнице? — пока я говорил, уже поднимался по лестнице. Отец услышал, как я хлопнул дверью, и поднялся с дивана.       — Что происходит, Курт? — паника на моем лице и еще один крик из мобильника были достаточным, чтобы прояснить отцу ситуацию. Он накинул куртку и взял у меня ключи. — Садись в машину, я поведу.       — Симона? Мы уже в пути, окей? — я ее уверил, пока отец выезжал с парковки. — Все будет в порядке, — я вздрогнул, когда после ее очередного крика связь оборвалась. — Симона? Симона!       Я повернулся к отцу, страх пронзил меня насквозь.       — Пап. Звонок оборвался. Что это означает?       Он смотрел на дорогу и проезжал через знакомые улицы по соседству.       — Знаешь, из того, что я услышал, звучало так, будто она находится в активной фазе родов. Поэтому медсестра, скорее всего, просто забрала ее телефон. Мы скоро уже приедем, сынок, я уверен, что все будет в порядке.       — Но это слишком рано, — прошептал я, в горле пересохло. Я читал про это и знал, что оптимальное время родов было, по крайней мере, на 38 неделе. Симона была только на 34 неделе.       — Курт, много детей рождаются раньше времени, и с ними ничего не случается, понимаешь? Не волнуйся, пока на это нет достаточно причин, — он сказал это спокойно, но я заметил, что он сильнее нажал на педаль газа и даже превысил скорость, чтобы приехать в больницу как можно скорее.       Мы добрались до больницы в рекордное время. Отец припарковался, занимая два места, но нас это не волновало. Я сразу же забежал в здание и направился к ближайшей стойке, где стояла медсестра.       — Мубарак. Симона Мубарак? — слегка задыхаясь, сказал я женщине за стойкой. Она посмотрела на меня как на больного. Скорее всего, я и выглядел слегка безумно, но мне было плевать. — Она рожает.       Она напечатала что-то на клавиатуре и просмотрела результаты на мониторе.       — Мубарак. Да, она в родильном отделении, ее только что привезли, но через пару минут ее перевезут в операционный блок в отделение Кесаревого Сечения.       — Ох, о Господи, — теперь мой режим паники включился на полную мощность. — Она в порядке? Ребенок в порядке?       В ответ она лишь помотала головой.       — Это вся информация, которая есть, мистер?..       — Хаммел. — ответил я. — Я — отец. Она рожает моего ребенка.       Женщина посмотрела на меня с сочувствием.       — Ладно, слушай, могу тебя заверить, что во время такой чрезвычайной процедуры ты не сможешь находиться в операционной. Но ты можешь отправиться в комнату ожидания в приемном крыле, и я позвоню в детское отделение и попрошу их дать всю информацию для тебя. Мне нужно увидеть твой ID* и дать тебе пропуск.       Сразу же после этого отец как раз подошел к нам и положил руку на мое плечо. Она повернулась к нему.       — Как я понимаю, вы — дедушка ребенка? — на его лице появилась улыбка, и он согласно кивнул. — Что же, тогда я должна увидеть ваш ID тоже и сделать для вас пропуск. Вам нужно идти вниз по коридору, второй поворот налево.       Мы пошли по указанному направлению, и я рассказал отцу, что происходит. Он ничего не ответил, только сжал мою руку. После этого оставалось только ждать.       Приблизительно час спустя доктор в зеленом халате подошел в комнату ожидания, и его взгляд остановился на нас.       — Мистер Хаммел?       Я встал, но мои ноги слегка подрагивали.       — Все в порядке?       — Роды прошли хорошо, мисс Мубарак сейчас в отделении реабилитации. Вы сможете увидеть ее минут через двадцать, — новости о родах были хорошими, но его лицо оставалось мрачным. Мое сердце остановилось.       — А что насчет моего сына?       Он посмотрел на меня, потом на моего отца, после — снова на меня. Я услышал, как за моей спиной отец поднялся на ноги, но я продолжал смотреть прямо на врача.       — Ваш сын родился на шесть недель раньше положенного срока, но с ним все в порядке. Он даже весит шесть фунтов*, и он шестнадцать дюймов* в длину. Его легкие функционируют нормально, для недоношенных детей часто с этим бывают проблемы, — он остановился, но я знал, что было кое-что еще. Что-то было не так. Я не мог спросить, я не мог вообще сказать хоть что-нибудь. К счастью, мой отец решил заговорить и спросить то, что нам обоим нужно было узнать.       — Есть еще что-то, о чем вы нам не говорите. Что это?       — Мы уже позвали специалиста, чтобы он обследовал вашего сына, — сказал он медленно. По моему лицу катились слезы, но я не трудился вытирать их. — Он полностью здоров, не волнуйтесь, пожалуйста, но есть кое-что, насчет чего мы бы хотели услышать мнение эксперта.       — Говорите, — мой отец почти зарычал.       Доктор посмотрел мне прямо в глаза, и я сделал все возможное, чтобы удержать его взгляд и не сломаться полностью.       — Ваш сын родился без каких-либо голосовых связок. Это не первый подобный случай, но я никогда сам с таким не сталкивался. Поэтому будет лучше, если более опытный специалист по этому вопросу проверит вашего сына. Как я говорил раньше — это только в мерах предосторожности, в остальном же — он абсолютно здоровый малыш.       — Я могу его увидеть? — я хотел спросить, смогу ли его подержать, но пока решил не испытывать судьбу.       Доктор улыбнулся и повернулся на пятках.       — Следуйте за мной в детскую и если захотите — сможете его подержать.       Я чувствовал, как отец взял меня за руку, пока мы следовали за доктором по больничным коридорам, которые были похожи на лабиринты. Наконец мы дошли туда. Детская комната. Там было только четыре ребенка, которые были в голубых покрывалах. Там, в дальнем углу этой крошечной комнаты, был мой сын. Мой сын.       Я аккуратно зашел в эту комнатку, и дежурная медсестра, глянув на меня, улыбнулась.       — Хаммел?       Я кивнул.       — Кэлли позвонила из приемной, сказала, что вы уже в пути, — я слышал ее голос, но единственное, что я мог видеть, — было крошечное одеялко в пластиковой корзинке, которая стояла рядом с ней. — Хотите увидеть своего сына?       Я быстро закивал, из глаз катились слезы, пока я медленно шел через комнатку. Она дала это маленькое одеяльце мне в руки, ставя мою левую руку в правильную позицию — немного выше, чем правая.       Я никогда не видел ничего более прекрасного, чем ребенок, которого в тот момент держал на руках. Цвет его кожи был похож на цвет ириски, а волосы были черными и блестящими. Он смотрел на меня своими огромными голубыми глазами, и, глядя на него, я не мог не улыбаться.       Я повернулся к отцу, который все еще стоял в проходе и, наверное, боялся зацепить хрупкое медицинское оборудование, которое было расставлено по всей комнате. Я медленно к нему подошел, держа на руках своего новорожденного сына и следя за каждым своим движением.       Я поднял взгляд и увидел, что мой отец бесшумно плакал, но на его лице была большая улыбка, которую я видел у него впервые в жизни.       — Пап, — даже мой тихий голос излучал счастье. — Хочу представить тебя твоему внуку, — я повернулся к своему сыну. Я не мог перестать смотреть на его крохотное лицо с большими голубыми глазами. — Скажи привет, Джуд.