Охотник на вампиров

Человечество с того момента, как зародилась жизнь на Земле, всегда гналось за разными легендами, приданиями, реликвиями. Что ими двигало? Наверное, банальная жажда власти, признание в собственной исключительности и неповторимости. Но лишь единицы убеждены в том, что вся их жизнь уже за несколько веков до рождения предначертана до малейшей крупицы, и привнести в неё изменения практически невозможно. Люди вокруг себя каждый день видят множество незнакомых лиц, даже не подозревая о том, что в следующую секунду рука Бога сведет их с кем-то из этих незнакомцев. Искать определенной философии в этой закономерности не стоит, просто так устроен мир, и никто уже не сможет разрушить извечный круг, если этого, конечно же, не пожелает сам Бог. Еще в седую древность, при жизни Иисуса, действовало это правило. На жизнь Иуды с самого рождения был наложен долг — придать Божьего Сына. А римскому центуриону припало завершить муки Иисуса, вонзив копье под его ребро. Копье Лонгина, Копье Судьбы, Копье Всевластия — сколько же имен у этого оружия! Оно, так же как и Священный Грааль, окутано плотной завесой различных тайн, которые так яро хочет познать человечество, даже не понимая, что будет делать с этой истиной после ее раскрытия. Если разобрать всё по полочкам, то многое станет ясным. Лонгин был предначертан судьбой для Иисуса, в какой-то определенной степени они являлись одним целым. Без центуриона Сын погибал бы в страшных муках значительно дольше. Бог не мог вмешаться в это сам, именно поэтому Лонгин был выбран для этой миссии. Он, Иисус, — отражение друг друга, так же, как Ван Хельсинг и Дракула, лишь с той разницей, что князь — сын Дьявола, а охотник не жаждет прекратить страдания, а лишь защититься от существа, с которым он так тесно связан. А что же копье? Оно лишь исполняет роль некого мостика, который соединяет события былой давности с нынешней борьбой. Множество священнослужителей от христиан до католиков уверены, что копье находится где-то в самой близи, но это абсолютно не так, в определенной степени. Копье имело длинную и тяжелую историю, но сейчас его сложно назвать копьем, так как еще в Средние века оно было переплавлено в кинжал и украшено лучшими камнями, но каково было удивление, когда лезвие кинжала на утро стало молочно-белого цвета. Приняв этот знак, как за дурной, оружие пошло по рукам обычных людей, но никто и помыслить не мог, что они имели ключ от всех тайн бытия, что могли бы привести к той призрачной истине, за которой все всегда ведут погоню. После многочисленных лет скитания оружие попало в руки молодой красавицы — Елены. Она, в отличии ото всех других, имела чистый и ясный разум, поэтому не смела относиться к реликвии столь халатным образом. Девушка спрятала его в часовне Святого Пантелеймона, что находилась в Трансильванском плато. Много веков реликвия находилась в часовне в полном покое. Но в это время, уже обезумевший, доктор отчаянно искал ее, чтобы оживить своего монстра. Не взирая на помешательство, Виктор продолжал ясно мыслить и с хитростью смог найти заветный кинжал, который все равно оказался не в силах помочь безумному эксперименту, после этого оружие вновь вернулось в свою обитель. Мало кто знает, что бывшее копье само поддается руке человека. Этот человек, как когда-то и сам Лонгин, должен быть предначертан судьбой. Иные не смогут познать всей силы реликвии. Но столько нюансов сопровождают эту особенность, что все и не счесть. В тот момент, когда римский центурион пронзил Иисуса, — Сын Божий освободился от мук, которые так жестко его терзали. Лонгин сделал это осознанно, он хотел помочь и помог — Иисус переродился, а чистый помысел воина был вознагражден. Но если человек проделает свою миссию из корысти, то сила кинжала станет беспощадной. Суть реликвии довольно проста — возвращать к жизни, по крайней мере, во всех ее проявления. Дракула знал это четко, но Ван Хельсинг продолжал находиться в неведенье, что могло сыграть с ним злую шутку. — Габриель, я не знаю, как вас благодарить, — в который раз произнесла Анна с того момента, как вернулась домой. — Не нужно никакой благодарности. Мой долг — защищать вас, — охотник едва заметно улыбнулся. Девушка устало опустилась в кресло и взяла в руки чашку с горячим чаем, который любезно согласился приготовить охотник. Ван Хельсинг стал рядом с камином, в котором так приятно хрустели поленья от воздействия с огнем. — Вас что-то тревожит? — спросила Анна. — Всё дело в реликвии? — Нет, вовсе нет. Думаю, я смогу с этим справиться, — охотник скрестил руки на груди. — Тогда, что с вами? Габриель несколько минут задумчиво смотрел в пол, затем поглядел на Анну. — Скажите, вы никогда не чувствовали себя, будто вы не тот, кем вас все считают? Девушка поджала на миг нижнюю губу, что подействовало на охотника каким-то магическим образом, но он все же вернулся к сути разговора. — Признаться, нет, — Анна пожала плечами. — А я себя так чувствую. Орден утверждает, что моя амнезия — это путь к искуплению, а как по мне — проклятие. Все мои коллеги считают, что я самый чистый человек, которого они только встречали, а я знаю, что это не так. И я хотел бы стать, кем меня все видят, но понимаю, что не бывать этому. Все эти видения, — Ван Хельсинг растерянно посмотрел на Анну. — Я ни чем не лучше Дракулы, а, возможно, и хуже. Как человек, который содеял столько ужасного, может работать под покровительством Бога? — Габриель, — девушка отставила чашку и подошла к Ван Хельсингу. — Даже если вы и согрешили в прошлом, то сейчас всё изменилось, понимаете? Охотник посмотрел на Анну, и в его груди словно что-то оборвалось. Он вспомнил лик Елены и лишь сейчас, спустя сутки после бала, понял, насколько сильно он любил ту женщину. Габриель не знает, почему она и Анна так похожи между собой, но то, что он видит, — поразительно. Ван Хельсинг за всё то время, что находится здесь, никогда не ловил себя на мысли, что Анна ему нравится. Она близка по духу, умна, общительна, хороша собой, но Габриель видел в ней лишь подопечную и не более. Но после того видения в резиденции Дракулы внутри Габриеля что-то изменилось. Века минули, а прежние чувства остались. Они, как и боль, всего лишь спали и ждали того момента, когда смогут выйти наружу, и этот момент теперь настал. Охотник вспомнил все те чувства, что он испытывал. Он, действительно, любил Елену, в этом не было никакой фальши. Возможно, всё бы произошло не так, как есть сейчас, если бы она была жива. Но ничего изменить нельзя. У них было так мало времени друг для друга, и эта нерастраченная любовь теперь начала причинять Ван Хельсингу боль. Быть может, всё это слишком меланхолично, но охотник не стыдился своих чувств. Он столько лет работал, как машина, которой чужды людские переживания, что это просто выводило из себя. И пусть Анна никогда не станет Еленой, той призрачной, той нежной, той хрупкой Еленой, но желание слишком велико, слишком тягостно, чтобы с ним бороться. Охотник повернулся к Анне и с жадностью ее поцеловал, бережно храня в памяти образ истинной возлюбленной. Да, это слишком эгоистично — использовать одну, пытаясь заглушить воспоминания о другой, но механизм запущен, и выхода уже нет. Анна не сопротивлялась, что служило доказательством того, что ей нравился Ван Хельсинг. Возможно, после всего, что произойдет в спальне и вообще по окончанию этой мисси, охотник позволит для себя немного счастья. Сейчас его разум не может здраво оценивать ситуацию из-за всех этих поцелуев, прерывистых дыханий, но, быть может, им двигало нечто большее, чем банальная похоть или тоска по Елене. Не исключено, что он тоже что-то испытывает к Анне. Но никто не узнает истинных причин, пока солнце не взойдет, а любовники не насладятся ласками друг друга.