Коршала Адун

Сердца замерли в унисон, когда воздух дрогнул под тяжестью шагов в опасной близости. Азенет затаился, вжавшись полуобнажённой спиной в холодный металл, всем своим существом растворяясь и сливаясь с синеватыми тенями. Его присутствие нельзя было обнаружить на псионном уровне – по крайней мере, этого не должно было случиться – но протосс всё равно напрягся, вслушиваясь в каждый шорох и движение, невольно касаясь скрытой косы искривления. Золотистый блеск резко мелькнул в прозрачном иллюминаторе, выдавая приближающегося зилота. Сердца вновь сжались, когда безупречная броня едва не коснулась его груди выступающим наплечником – невидимка стоял, боясь лишний раз пошевелить единым мускулом и даже полузакрыл глаза, будто их свет мог как-то пробиться сквозь покров Пустоты. К счастью, ни пробелы в маскировке, ни почти материальное напряжение протосса не коснулись сознания вражеского воина. Тот, безэмоционально уставившись вперёд, буравил взглядом пустоту, пока, наконец, машинально не развернулся и не зашагал прочь. Азенет издал облегчённый ментальный вздох и отвернулся, не в силах выбросить из головы этот ужасающий образ: неживые, кроваво-красные глаза того, кого ещё недавно он мог называть собратом. Теперь это был лишь враг. Тамплиер скользнул вперёд, бесшумной тенью, едва касаясь пола босыми стопами. Ему было непривычно всё это – этот наряд, это окружение, эта новая близость с Пустотой. Хотя, если на то пошло, можно ли назвать всё это новым, если для Азенета неразимское учение уже несколько лет стало спутником жизни? В день... ...когда Айур был потерян. Кхала нескончаемым потоком вливала в сознание чужие скорбь, тоску, отчаяние, одиночество, что подхватывали любого путника мощным течением, которому невозможно сопротивляться, и уносили в бездну воспоминаний. Тысячи потерянных жизней, тысячи сломанных судеб и покинутых домов – всё это больно билось о стенки собственного сознания, и эхо чужих разумов подхватывало этот мотив... Но тогда Азенет углядел в расплывчатой реке эмоций спасательную для него ветвь, едва касающуюся поверхности. Это был гнев. Ненависть. Надежда. Азенет протянул руку и ухватился за мысли, внезапно находя средства борьбы с всеобщей безысходностью. Он был не один – приведшие его к новому пути в жизни мысли принадлежали собратьям, так же яростно жаждущих возвращения Родины и не смирившихся с её потерей, как и сам Азенет. Они нашли выход – отвага и жажда мести превзошли консервативное убеждение. И его клинок не дрогнул, отсекая пси-рецепторы, а разум не помутился от стыда, когда он преклонил колено пред новым наставником-неразимом. Силовой покров неожиданно перегородил путь в следующий отсек корабля. Азенет бесшумно ступал вокруг Часового, поддерживающего печать в запретную зону – неужели Тёмный Бог всё же опасался вражеского проникновения? Нет, его гордыня не допускала мысли о подобном нахальстве, да и у входа тамплиера не встретил десяток наблюдателей или иных детекторов, рассекающих маскировочное поле. Этот робот так и остался автоматизированным, и отключать его не стали – Амун всего лишь воспользовался чужой мудростью. Увы, времени на долгие разборки не оставалось – да и Часовой почувствовал напряжение в воздухе. Смертоносный росчерк двойного клинка распорол механическое брюхо, а протосс аккуратно извлёк генератор силового поля. Времени почти не оставалось. Они вернулись на затянутый чужеродной скверной Айур и долго блуждали по изуродованным джунглям, раз за разом нанося удары из тени прямо в очаги заражения. Тайная война – отчаянная хватка за утраченное наследие, гордость великого народа – истощала их тела, но придавала силы духу, веру в правое дело во благо народа. Их бесчисленные подвиги оставались непризнанными, а смерти – неизвестными; а каждую отсечённую голову зерга Азенет считал достижением. Сигнал тревоги ударил в голову, но Азенет уже давно понял, что обнаружение неизбежно – он бросился вперёд, едва отблески силового поля исчезли. Эхо стального топота достигало его, отражаясь от стен, но тамплиер стремительно нёсся вперёд, уже не тратя энергию на маскировку: он чувствовал чужой взгляд, впившийся в кожу и чеканивший каждый шаг. Посох стремительно рассёк воздух, верша суровое милосердие на перекрывавших дорогу зилотах; оттолкнувшись от ещё падающих тел, Азенет рванулся вперёд, оказываясь на пустом мостике. Пока ещё пустом. Пальцы стремительно забарабанили по монохромной консоли, отзываясь ворохом расплывчатых иероглифов на прозрачном экране, но протосс не задерживал на них взгляда. Прибор, прикреплённый к его бедру, чуть слышно завибрировал, поглощая входящие потоки энергии по мере того, как Азенет справлялся с расшифровкой. Ирония, но когда-то именно на этом корабле он беседовал с системой ещё до всей этой войны, до образования Золотой Армады и пристанища на холодном Шакурасе. Может быть, именно поэтому матриарх отправила его именно сюда – однако он не так и досконально знал каждый проход и помещение авианосца. Воздух раскалился от жара обнажаемых красных клинков. Рассекая череп последнего злобного зерлинга, Азенет слышал радостные возгласы за спиной, и в голосах он узнал не только соплеменников. Продираясь сквозь склизкие заросли, навстречу его отряду двигался другой – до боли знакомый, но уже позабытый и оставленный в прошлом. Взгляд воинов Золотой Армады удивлённо задерживался на голубых огнях неразимкской косы искривления – Азенет отвечал им только безмерно счастливой улыбкой, пусть и полной ностальгии. В глазах воинов-Мстителей не читалось упрёка старым соплеменникам, и они тоже были рады прибытию протоссов на Айур. Это значило, что их деяния останутся в истории, в памяти других, это значило, что Айур наконец... Безудержные, разрывающие сознания крики пронзали кхалаев и заставляли их корчиться от боли и ярости – чужой, дикой, страшной... Азенет видел, как воины Кхалы теряли рассудок, взгляд и энергия их наполнились чем-то безумным, окрашенным в зверский кроваво-красный цвет... Он едва успел охнуть, когда совсем юная девушка-воин, только что дружелюбно общавшаяся с тамплиером, стремительным выпадом разрубила застывшего протосса с отсечёнными нейронными узами. Свет резал глаза, исходя отовсюду – Азенету ясно давали понять, что он в тупике. С безмолвной яростью он описал дугу лезвием – с шипением оно пересекло вражеский клинок, а зеркальная пара серпа встретилась с ударом сзади. Азенет оторвался от земли, обращаясь в серо-синее облако искр, приземляется за спиной одного осквернённого тамплиера, разя почти вслепую, затем переместился к другому. Но в глазах их читается победный блеск – они значительно превосходили его числом. "Сила протоссов не в количестве!" – усмехается Мститель, пронзая воздух и чужой щит, но сбоку невидимая оболочка трескается и гаснет тоже. Танец косы оплетает чужие удары, защищая хозяина, но шаги его становятся всё медленнее, а на броне то и дело вспыхивают горячие порезы. С яростным криком, усиленным злорадным вздохом Тёмного Бога зилот обрушивается тамплиеру на спину; тут же спереди разят лезвия, орошая пол голубоватой кровью. Взгляд затмевает хлынувшая жидкость и кружащиеся клинки. Азенет проиграл: ему больно, он один, и мощным толчком его валят на землю, выбивают оружие из рук; ладони превратились в кровавое месиво, а со лба непрерывно льётся горячая струйка. Азенет запрокидывает голову, дёргается и отчаянно, вкладывая все оставшиеся силы, издаёт боевой клич; грудь его пронзает боль, стремительно подбирающаяся к сердцу колючими щупальцами... ...и только неуловимое, уникальное умение Мстителей спасает ему жизнь; раны затягиваются усилиями медиков и целебных вакцин, хотя разум окунается в манящую пелену Пустоты, и протосс теряет сознание... ...а сейчас ведь опять в бой.