***
Крики бестолковых насекомых раздавались далеко внизу, Он давно отгородился от их мыслей. Тусклый свет звезды этого укрытого сумраком мира удивительно приятно, небрежно касался кожи, обтекал тело и отражался в синеватом покрытии щупалец. Было бы даже немного жаль, если бы его существо могло проявлять эмоции и волю. Могучее тело со свистом рассекло холодный воздух, взгляд торопливо пронзил слой облаков, в поисках лишь одной цели. Она там, внизу, виднеется чёрным пятном с поблёскивающими бирюзовыми кристаллами. Привычная горечь подступила к горлу, собственное дыхание обожгло глотку, что-то защекотало виски и коснулось нервных отростков. Линия чистой, совершенной энергии низверглась из пасти, поддерживаемая в движении толстыми усиками-щупальцами. Расщипитель коснулся поверхности Храма Зел'Нага – предков Его самого, породителей Его Господина, вечных, не устоявших перед мощью Павшего, врагов и предателей его. В Его сущность Создатель вложил свою волю – ненависть, гнев, жажду, силу. Опьяняющую, почти безграничную, сочащуюся с каждым прикосновением Господина к Его сознанию. У Него – как и у всех его братьев – не было своего имени, но Он жаждал, что личность его увековечится, возвысится, будет оценена Создателем. Возможно, этого жаждали все – Он не знал наверняка, хоть и мог касаться их сознания. Пронзая энергией паукообразные вражеские тела, что не успевали трусливо скрыться в тенях и осыпали его искрами выстрелов – бесполезных и даже смешных в своём стремлении – Он неотвратимо двигался вперёд. Молнии из загадочных возвышений рвали низших в клочья: в хищном упрямстве они продолжали бежать вперёд, почти разбиваясь об укрепления. Порой под залпом пушек обратились в пепел и собратья. Куда им, первым, простым моделям, было угнаться за новым Ним; Перворождённые же, завидив судно из плоти, слишком поздно осознали свою ошибку: к заветной цели войска Павшего находили путь и через воздушное пространство с незащищённой, недоступной протоссам стороны. Слушая взрывы и скрежет раздираемого смертельным лучом металла, Он двигался вперёд, всё так же уверенно и непреклонно, буравя взглядом чёрное здание. Внизу раздался механический топот – пилотируемые низшей расой роботы. Пожалуй, их щиты оставались достаточно опасными... для подчинённых войск зергов, разумеется. Их синеватые конечности касались скользкого от крови пола, проводя длинную вереницу следов, но Он не стал поворачивать голову в их сторону, хоть необычная форма и раскраска могли привлечь его внимание. Эхом, отдающимся в мозгу непередаваемой эйфорией, Его наполнило Господское торжество. Луч вновь устремился к обшивке храма – медленно, но верно она подавалась натиску. И тут его бок пронзила боль. Боль, уступающая моменту рождения, но неожиданная и резкая. Он мотанул головой – яркие вспышки на миг ослепили, вновь врезаяясь в тело, уже преодолев щиты. Луч света поразил наугад: каменная колонна раскололась надвое, и верхние куски её с грохотом обрушились в бездну, увлекая заодно и куски полуразрушенного моста. Он вновь впился в пространство ледяными глазками-бусинками, пока, наконец, движение далеко на земле не привлекло его внимания. Так отступал тот робот с хвастливым названием "Бессмертный", спеша... ...иссиня-чёрные пушки на его плечах резко повернулись. Торс, почти невидимый за скоплением металла и многочисленных блестящих иероглифов, разворачивался так, чтобы крючковатые конечности могли не прекращать движения. Синий маячок над бронированной кабинкой пилота зажегся и погас, поднявшись к орудиям, почему-то направленным вверх. Грузное тело не позволяло уворачиваться: гордый, разгневанный, Он всё равно получал необратимый урон, чувствуя, как раны обжигали живот, хоть и спешно затягивались по сторонам угольной плёнкой: горячая плазма, хотя и долго растворялась, не позволяла порезу расползтись. Хитиновый панцирь сдержал основной удар, но тщеславие было уязвлено. Сама природа, вложенная сущность Создателя жаждали крови, предсмертных криков врага – мести! Перевернувшись в воздухе, поддерживая левитацию и управляя полётом с помощью щупалец, Он с рёвом понёсся к земле, набирая дистанцию для удара. Раскалённый плевок пронёсся над его головой, разрывая конечность, но Он не обратил внимание на боль, тотчас оскалившись собственным расщепителем, обращая щиты и часть робота в прах. Едва балансируя на уцелевших ногах, "Бессмертный" подался вбок, возводя орудия; пушки его молчали. Разрушительный луч хлестнул землю, оставляя тёмные полосы, подбираясь к воину. Удар с другой стороны на миг приостановил движение; прошипев от негодования, Он решительно мотнул хвостом и сосредоточился на ударе. Протоссы стягивали свои силы на перехват, и, хотя сейчас основную их атаку приняли визжащие муталиски, стремились они к поражению именно Его. Конечности вновь сошлись, собирая силу, и аннигиляционная волна высвободилась, поражая экзоскелет. Броня податливо хрустнула; он с упоением, истинным наслаждением слушал звуки разрушения, отчётливо представляя истинный страх... Медленно, с неимоверным усилием орудие робота дернулось, преодолевая смертельный поток, вновь неестественно светясь и мигая. Удар вжал воина в землю, оставляя трещины – длинная очередь залпов сотрясла воздух, на миг оглушила и вцепилась в тело. Крик, разрушающий оболочку разума, вырвался из Него, преисполненный невиданным ранее отчаянием. Тёплая жидкость заляпала лицо – то, что от него осталось: стекали, поджариваясь в собственном соку ошмётки синеватой плоти. Остатки челюсти – выступающие кости, пепельно-чёрные, медленно сорвались вместе с кожей. Боль, тупая, ненасытная, пронзила мозг, не давала сосредоточиться, видеть, чувствовать что-либо ещё. Силуэт расплылся, растворился в сцеплении пекла и невыносимой боли; хотелось вопить, раздирая пасть в кровь. ...хотя последняя была давно разодрана, Тупая, нескончаемая агония рвала плоть, от самого сердца и до кончика... хвоста? нароста? второго черепа? Cинее пламя ослепляло, окутывало тело, касаясь его немыми языками. Но то было невозможно; Создатель избавлялся только от ненужных, провалившихся, проигравших, лишь бы не отдавать их плоть на изучение низшим расам. Но Он всё ещё был жив, он мог продолжить нести его волю, мог...! Сладкий, щекочущий слух голос коснулся сознания, став тем ослепляющим огнём, цепью удивления, отчаяния, ненависти. "Теперь твой путь завершён; вернись же в Пустоту ко мне." Всё пронеслось перед глазами мгновенно, и одни образы слипались с другими, всё же находя невидимую грань. И это было настоящим. Он был протоссом. Заботливый блеск глаз матери; серые когтистые руки, сжимающие сына будто бы в последний раз – но отчего теперь взгляд её полон такой печали? Он вернётся – обязательно вернётся! – вместе с отвоёванным Айуром, вместе с великой Родиной и наследием всех протоссов! Он был зергом. Привычное шуршание чужих мыслей в голове; успокаивающий голос, вдумчивый, властный, что велит исполнить их великую миссию, что даровали Боги – поглощение тех, кто совершенен на псионном уровне, формой. Убивать, поглощать, наслаждаться чужой плотью и эссенцией... Парящая Королева, поддерживающая свою стаю в бою – истинное величие расы, истинная суть зергов.***
Дотлевающие остатки гибрида коснулись холодной поверхности Шакураской земли, и ветер разнёс пепел, едва касаясь догорающего экзоскелета "Аннигилятора" частицами трухи и пыли. Из-под чёрных обломков выступал засохший след крови и питательной жидкости камеры. Сумрачная земля Шакураса приняла тело своего дитя и проложила путь его душе навстречу к Пустоте – прохладной и успокаивающей. А битва за храм продолжалась – и молитвы собратьев неразимского пилота всё чаще витали над землёй.