Коршала Адун

Порой настаёт время всем пережитым ужасам выплеснуться, особенно часто мозг любит проделывать это перед сном, мол, держи и наслаждайся. В таких случаях советуют успокоительное – и правда помогает, даже самые дешёвенькие таблетки, которые можно позаимствовать из медпункта. Ещё лучше, когда доступ туда не ограничен, а ведь медики – тоже живые люди с потребностями, поэтому, думается, никто против не будет. Мало ли, в очередной раз вздрогнув от последствий бессонницы, ходячая аптечка может и промахнуться, вкалывая стимуляторы. Лучше позволить ей проспать смену-другую, чем потом жалеть об оторванной зерговыми зубами руке-другой. Начальство так, видимо, не считало. Можно было "прозрачно" намекнуть тому же командиру о тонкой сути женского сна красоты, но вот желание не быть сброшенной в открытый космос и армейская дисциплина помогали держать язык за зубами. – Лейтенант?.. Зона посадки расчищена. "Чёрт", – позволять мыслям уходить настолько далеко – это так в её духе. Побочный эффект. Джеклин выученным движением щёлкнула тумблеры и рычаги, пока "летающая мясная посудина", как принято называть это транспортное средство у его пилотов, не затормозила, обдав инерционным потоком. Кабинка снова пошатнулась: уже от приземления. Шасси коснулись скользкой от крови поверхности и пилот почти почувствовала, как хрустнула под металлом чья-то кость. Вместе с распахнувшимся люком в пассажирский отсек хлынул и шум болтовни, будто бойцам разом захотелось выговориться. Система локации заметила нескольких морпехов на крыше здания как раз вовремя: едва медэвак вновь оторвался от земли, с рёвом и грохотом серый металл буквально взорвался, чудом не попадая осколками в броню корабля. Часть здания осыпалась в образовавшийся кратер, часть рухнула на другие постройки, обнажая скелет и внутренности за собой. Огромная бесформенная масса судорожно дёрнулась, стряхнула остатки пыли и потолка и медленно раскрыла зубастую пасть, из которой посыпали зерги. Они были похожи на кучку тараканов – мерзкие, склизкие и, гады, невероятно живучие. Медэвак рванул по проложенному маршруту прежде, чем из уродливого строения зергов показались гидралиски, и выученными движениями понёсся с базе. – Премного благодарен, мисс, – в тяжелом скафандре морпех – как его там звали? – неуклюже поклонился медику. – Джеклин, – девушка не спешила покидать свою кабинку, нарочно долго и тщательно копаясь в приборах и настраивая тумблеры, – Джеклин Шерис. – Вилфорд Брадшон, – смущённо буркнул солдат, и Джеклин невольно обернулась в его сторону. Серый костюм не выдавал его мелких движений, но даже сама поза была какой-то неестественной, умилительно смешной. И девушка позволила себе усмехнуться. Сквозь прозрачное стекло скафандра это было прекрасно видно и могло смутить мужчину ещё больше – пожалуй, именно этого она и добивалась. Боевой костюм чуть покачнулся, и приоткрылось желтоватое забрало, обнажая лицо: простые и чёткие черты лица парня далеко не со столичной планеты сектора, впалые щёки с едва видимыми ямочками и серые глаза, наивно-добродушные, сейчас удивлённые. Джекли вновь сощурилась, но тут же отбросила кокетство пронзительным криком: – Совсем из ума выжил?! На планете заражение, а он рожей покрасоваться решил! Живо захлопнул, пока не надышался зерговской...

***

Каждый шаг сопровождался зубной болью, а не стихающие взрывы и выстрелы вонзались в мозг разрывными пулями; было просто удивительно, что они не взорвали его в прямом смысле. До боли в ладонях сжав кулаки, таким образом хоть как-то отвлекая от боли разум, медик раз за разом, по мере перезарядки, выставляла вперёд целительные клинки, пронзала скафандры рейдеров зеленоватым – уже блевотно-зелёным – лучом, вживляя сквозь доспехи чудеса нанотехнологий. Но один за другим "пациенты" падали, сопровождая смерть металлическим лязгом и хрустом проламываемого шлема. Она спешно, без малейших угрызений совести, отломила один уже сломанный шприц, вновь вскинула тяжёлую руку... и застыла, уставившись в пустоту. "Три, четыре... восемь," – похоже, она сбилась со счёта. Сердце отчаянно забарабанило о ребра, и белый скафандр неожиданно стал слишком тесным. Джеклин задержала дыхание, пытаясь восстановить ритм – возбуждение и страх били в голову, и ничего не удавалось – и торопливо собрала мысли в кучу. Белый, нет, уже пепельно-серый скафандр покрылся многочисленными шрамами, своеобразными опухолями, окаймлёнными свежими дырами от пуль. Есть ли место, куда одна из стальных игл успела войти достаточно глубоко? Достаточно для смерти... её видимости, конечно. Жар пушек мародёра пробирался сквозь доспех, заставлял пот ещё обильнее стекать по спине, обжигая холодными полосами. От чёрного металла всё ещё струился пар. Тишина оглушала. Слишком много противоречий за один день. Приторный звон в ушах откликался в разуме больнее грохота взрывов, и девушка уже не могла отличить шипения в голове от звуков мира. Кровавые полосы заката переплелись с мнимыми пятнами перед глазами, создавая эффект неких чёрных дыр. Удивительное явление природы мерцало и переливалось нефтяными оттенками – от ядовито-синего до ослепляющего белого. Медик слегка наклонилась к колбам со стимуляторами, но силой воли остановила руку в движении – излишние шумы могли выдать. Или уже выдали. Звон в ушах раскололся металлическим ударом – стопа брони соприкоснулась с поверхностью дороги. Что-то хрустнуло – замолк шелест маленького передатчика, выпавший у одного из трупов. Джекли вжалась в доспех, в собственный скафандр, в свою оболочку из плоти. Она не успела бы вскочить и обезвредить хотя бы одного целёхонького морпеха, не раскрыв местонахождения и, следовательно, уничтожив единственный шанс неожиданной атаки и избежания прицельного огня. Судя по перекликающемуся звону, противников было больше. Три. Успели ли они разглядеть её выпады за скафандры товарищей и разгадать способ защиты? Возможно. Но медик не могла позволить опровергать даже мизерную возможность игнорирования её "мёртвого тела" – стоило лишь удачно сыграть, согнуться... "...и получить пулю промеж глаз", – морпехи ступали слишком осторожно. Возможно, они начнут палить, не глядя перед собой, едва наткнувшись на бросающийся в глаза цвет. Оставалось лишь защищаться или, конечно, просто выйти на смерть. Второго медику очень не хотелось. От удара мародёра вывернуло наизнанку – часть его "руки" лежала параллельно сидящей девушке. Она много раз видела, что залпы фугасных снарядов делают с лёгкими доспехами. Впечатляет. Но работает он с нажатием изнутри – и в этот раз госпожа Фортуна улыбалась ей, обделив улыбкой несчастного вояку. Джеклин беззвучно подвинулась вбок и протянула руку к торчащей кости – она давно привыкла к внутренностям на своей "работе", не жаловалась и не кривилась. Шорох возведённого курка коснулся ушей и пересёкся с цокнувшим переключателем. Металл лязгнул. Звук вновь отдался зубной болью, и сердце проявило желание выпорхнуть из грудной клетки. Серая броня выступила из-за синей, Джеклин вжалась в доспехи каждой клеточкой, всем существом, двигая лишь заплетающимися пальцами и неконтролируемой пульсацией жилок. Морпех "Фонда Мёбиуса" медленно развернулся и воздух раскололся от выстрела. Экипированное тело резко дёрнулось, всего на миг обнажая пронзённое забрало шлема, и рухнуло поверх безымянного "Рейдера Рейнора". Джекли рванулась в противоположную сторону, чувствуя, как кровавый жар коснулся её плеча, неаккуратно высунувшегося из-за укрытия, выхватила из безвольных рук винтовку и стремительным выпадом совершила ещё один выстрел, поразив предпоследнюю цель. Морпех приближался стремительными рывками – обдолбанный слепым безумием, чужим влиянием. Медик резко замахнулась, отклоняя горячую винтовку – выстрел пронзил воздух около неё. С яростным криком девушка бросилась к скафандру, рассекая воздух клинком, доисторическими, верным холодным оружием... пусть шприц служил для совсем иных целей. Тупая игла лишь звякнула, ударяясь о стекло. Морпех ударил локтем, вслепую, но точно, заставив девушку бессильно удариться о стенку собственной брони. Чувствуя горячую струйку, запах собственного пота, крови, страха, медик поддалась неконтролируемому потоку первобытных эмоций, инстинктов, желаний, выбила из рук одурманенного воина оружие взмахом руки. Не потеряв равновесия, в отличии от замешавшегося морпеха, девушка ринулась в самоубийственную рукопашку. "Умру, но сражаясь". В утекающем сознании отобразились яркие картины: облитые золотистым цветом пейзажи утренней поляны с почти осязаемым напряжением в воздухе; блики на фальшиво-чистом металле "Стервятника", растрёпанная форма так и не запомнившейся в шеренге девушки с шелковистыми чёрными волосами, бодрый, сияющий взгляд серых глаз; чей-то шепот, касающийся разума... Последнее было лишним. Хаос навис над пространством вокруг – сквозь ослепляющие линии невозможно было увидеть ничего, как и услышать нечто кроме протяжной трели электричества. Со страшным криком враг над ней согнулся и обмяк, упёршись головой в землю. Джеклин давно научилась "запретной магии" медиков определять выживших даже за непрозрачным скафандром. Этот приятель был ещё жив, хоть и умудрился согнуться в три погибели. Девушка тяжело рухнула на колени, позволяя каплям крови разбиваться о прозрачный заслон, образуя странные узоры, медленно сплющивающиеся, сходящиеся вместе в картинку... Огромные ладони подхватили терранку за плечи, не давая приблизиться мигу её забвения – ухода от реального мира из-за ран и потрясения. Серые когти сжимали уверенно, но нежно, будто касались кожи, а не защитного... Усилием воли Джеклин заставила себя поднести пальцы к переключателю, открывая забрало, позволяя не фильтрованному, но свежему воздуху проникнуть внутрь, жадно поглотила его вздохами. Губы скривились и исторгли красную слюну, но лишь боль и... чужое присутствие не давали прекращать движения. Медик высвободилась от удушья брони и, оставив железные руки висеть, осмотрела собственные. В ход сразу пошли заканчивающиеся стимуляторы, стабилизаторы, да и просто чудеса... Терранка невольно сглотнула, наконец обернувшись. Что она думала о протоссах? Ну, как о плохих... ребятах-фанатиках. Не выдавалось случая разобраться в их иерархии-строении-расселении, но особой разницы между хранившими драгоценные куски Артефакта и розовый наркотик и объявившимися закадычными друзьями Рейнора она не видела. И всё же поразительны были светящиеся голубые, как далёкое море, глаза, что пристально смотрели на неё... "...и прочли все до единой мысли". Джекли вздрогнула, но постаралась придать себе задумчивый и серьёзный вид. "А с телепатами-то бесполезно". Огромная голова протосса легко отклонилась назад, а глаза сощурились – девушка могла поклясться, что это было что-то вроде улыбки. Наскоро обрабатывая рану, медик была удостоена лишь молчанием. И неловко, и спасительно – уж о чём говорить с представителем другой расы, она не представляла. Машинально девушка потянулась к скафандру, чтобы доскрести остатки зеленоватых средств, как вдруг лёгкий оттенок среди серости привлёк её внимание. И поверг в ужас. "Любитель жареных зергов" – так она впервые охарактеризовала Вилли. И уже с первых секунд знакомства позволила себе перейти на уменьшительно-ласкательное. Он, конечно, возмущался обоими именами, но слишком по-детски надувался. Джеклин вообще не представляла, как таких детишек вербуют в солдаты. Почему-то умилительная, запомнившаяся серая непогода – обманчивая в понимании – в его глазах сменилась кровавым блеском, просвечивающимся и через полузакрытые веки. Странная тоска охватила грудь, заставила коснуться шершавого лица рукой. "Нет..." Кто угодно, кроме него. Слишком юн, слишком наивен и прост для таких целей; для вообще какой-либо жизни в армии. Джеклин просто не могла представить его на поле боя после общения, но он всегда возвращался на удивление невредимым. Ещё на Тирадоре VIII она не могла воспринимать его, наотрез отказалась от любого включения его в отряд с ней – иначе бы просто вытолкнула из медэвака на полпути. Она хлопала его по щекам, звала и умоляла – даже за несколько заданий, несколько недель с ним она на удивление... не кричала. Да, не самый завидный показатель в оценке человека, но только для кого-либо со стороны. Но не для неё. Вилли, как товарищ. Вилли, как друг. Вилли... как сын, которого у неё никогда не было и не будет: слишком часто в последнее время она проводила рукой по впечатавшимся в кожу линиям, всё глубже становящимся от стресса битв. И тут уже, как от бессонницы или мигрени, не помогают никакие таблетки. Которые можно экспроприировать из медпункта. Странная, несвязанная ни с чем разумным надежда всколыхнулась в груди. – Ты... ты же псионик, телепат, верно? – очевидно глупый вопрос, едва оформляемый заплетающимся языком. Он наверняка успел вдоль и поперёк перечесть набегающие мысли – что простого человека, конечно, бесило. Но не время и место об этом думать. Она видела в действии тех же "Призраков". Лишь самые лучшие из них – такой дважды стал гостем её тесноватого медэвака – способны были контролировать чужое сознание и поток мыслей; но даже самые умелые терраны с псионической силой не шли вровень с одним заурядным протосским воином. Светлые глаза устало сверкнули; побрякивая золотистыми украшениями, протосс сделал непонятый жест головой. – Силы, действующие на его сознание, – отчеканил басистый, раздваивающийся на две составные части, голос внутри её головы, и ещё долго каждое слово отдавалось в ушах эхом, – Силы Тёмного бога непреодолимы. Тупая ярость зажглась в сердце наперекор надежде. – Ты даже не попытался! Не смей говорить мне о невозможном, если вы, протоссы... Холод прервал поток слов. Льдистый, мечущий молнии взгляд, полный невысказанного гнева, знакомой жажды мщения... чувства потери, тоски и одиночества. Девушка не знала, с чем это связано, что же пережил тот, кто понимает её чувства лучше её самой. Джеклин поспешила смахнуть пробившуюся сквозь ранения влагу – каково было удивление, когда она оказалась бесцветной. Душащей. Сжимающей сердце. Механические руки медленно двинулись, снова обретя такт с плотскими руками девушки. Она медленно встала с колен, нависнув над неподвижным телом, до хруста сжав ладони в кулаки, чтобы с помощью боли физической отвлечься от душевной. Похоже, тут помогать уже некому.