***
И всё же он был рад увидеть молодого протосса вновь. Рад в большем смысле, чем радовался тот же Валериан, видивший в Иерархе солидного союзника и даже надежду на спасение. Ну любят же протоссы эффектно появляться, верно? Джим слегка улыбнулся. Может, Иерарх решил перенять такую манеру у своего учителя? Странно, что старик сам не решил образоваться где-нибудь на мостике в тёмном облаке. Можно даже без зловещих пророчеств: ну Джим уж очень постарается пережить их отсутствие и не падать духом. – Тёмный прелат... погиб. На Айуре. Сутулый, с выцветшей кожей, покрытой пятнами от ожогов и шрамов, с длинными неухоженными руками и порваной одеждой. С бесконечно глубокими, пронзительными глазами, скрывающими боль и наслаждение, печаль и удовлетворение; со спокойным, уверенным взглядом. С искрой непокорности и бесстрашия. Даже перед той судьбой, что пророчил он сам. Тёмный прелат... погиб? – Чёрт... Скрывая не столько боль, сколько досаду. Отрицание. Кто угодно, только не Зератул. Почему именно он продолжил эту цепь из потерь тех, кого Джим считал близкими? – Так и знал, что этот Крестовый поход не доведёт его до добра. Он погиб. Без почёта и всеобщего «эн таро», как Тассадар. Хотя именно он воспитал в тамплиере лучшие качества. Не овеянный славой и ликованием, как Феникс – тот, кого сам Зератул считал достойнейшим. Он не встретил смерть как герой, а встретил как предатель – за то, что показал Сверхразуму дорогу к Айру, за то, что убил собственного Матриарха. Но он был одним из самых близких Джеймсу Рейнору друзей... пусть и пропадал годами. – Я... прошёл огонь и воду, чтобы достать этот Артефакт, – сухо, чуть опустив взгляд, чтобы не смотреть в глаза протоссу, – Много ребят погибло. А всё из-за его пророчеств. Если он хотел, чтобы Артефакт был у тебя... забирай. Он бы мог расчувствоваться, поплакаться в дружеское чешуйчатое плечо. Но какой в этом смысл? Будни и так некрасочны, а впадать в уныние... долг не позволял. Но воспоминания навалились сами собой, а раны заныли сильнее. Слабость – это то, что лидер не мог себе позволить. Но ему приходилось. Он почему-то снова вспомнил сон и ухватился за грудь – место, в котором отдавала пульсирующая боль, будто кто-то протнул её насквозь. Какую смерть встретил Зератул? От когтей и клыков айурских стай? Или один из чакрумов летающих тварей вызвал детонацию его корабля? Или... или... Он бы мог спросить у Артаниса. Но не решался. Зератул и тому был другом, и потеря его была великим горем и для юного протосса. Не стоит сыпать соль на рану, особенно если она так свежа.***
Рейнор с притворной задумчивостью глядел на голограммы прибора связи и на беседующие лица. Да, не часто увидишь лидера протоссов и хозяйку Роя в соседних окнах связи... а если увидишь, то обычно предпочтёшь смыться куда подальше. В их речи – в частности, Артаниса – слышалось напряжение, которое, как умелые политики, они старались сгладить сосредоточенностью, настоящей и не очень. Да, расы вынуждены были объединиться для противостояния воистину чудовищному противнику – богу, если Рейнор правильно растолковал сказанное Артанисом. Но вот насколько прочным будет их союз? Опыт предыдущих лет был слишком печален. Что изменилось в этот раз? Сара стала другой. Её голову больше не забивали чужие голоса, а бездушие Королевы Клинков сменилось некоторой мягкостью. Артанис, пусть изредка был вспыльчив и раздражителен, заметно вырос и возмужал за последнее время. А Рейнор... что ж, голова стала менее трезвой. И более волосатой. – ...эта область пропитана пустотной энергией, которую излучает осколок. Хитиновые панцири моих зергов не способны долго противостоять излучению. – Я пошлю своих воинов. Их укрывают щиты, поэтому энергия разложения не страшна. Перворожденные с честью преодолеют подобные испытания, устроенные Тёмным Богом... «Ну и Артанис», – Джиму оставалось только подпереть рукой голову и слушать пафосный монолог лидера протоссов, – «Опять за своё». К неудовольствию лидера гордой расы, Керриган прервала его: – Обычные протосские щиты будут прорваны быстрее, чем вы успеете приблизиться к источнику излучения. – В бой пойдут лучшие части! Не только их щиты, но и обшивка брони способны противостоять... Джиму почему-то казалось, что он это уже слышал, только другими словами. Он сделал максимально сосредоточенное лицо, пытаясь уловить в словах Иерарха новый смысл. Новые комплекты брони? Новая робототехника? Новые... протоссы? – Решено. Посылаю отряды Чистильщиков, – и куда-то в сторону, – претор Феникс возглавит... Феникс. Имя гордой огненной птицы, которая умирает в собственном пламени, но всегда восстаёт из пепла, отряхнувшись и расправив крылья. Пускай имя только на слух воспринималось так, оно действительно являлось судьбоносным. Сколько протоссов могло носить это имя? Артанис взглянул в сторону Рейнора и прикрыл глаза, пытаясь скрыть удовлетворённую улыбку. Блеск счастья и гордости. – Птица, которая восстаёт из пепла... верно, друг мой? Как будто бы мысли прочёл... стойте, это же протосс. Джим сам не заметил, как руки сильнее впились в металлический ободок стола. Десятки горящих глаз... Треск проломившейся обшивки. Раздирающий сердце крик. Он сам видел, как благородный тамплиер встретил смерть во второй раз, истекая кровью цвета вечернего неба. Он сам чувствовал и был. Неужели преследующие его кошмары были всего лишь знаком? Слишком ярким и болезненным даже для протоссов. – Феникс?.. – он почувствовал, что едва не задыхается. Буря эмоций, взрыв воспоминаний, связующим звеном и точкой возгорания которых был он – тамплиер племени Саргас. Джим сморгнул и обернулся к панели, заглядывая в пронзительные синие глаза Артаниса. Он выразительно переводил взгляд с одного собеседника на другого. Керриган благоразумно предпочла смолчать, чтобы не вызвать ненужную вспышку эмоций, хотя она тоже была потрясена. Если бы все трое стояли рядом, воздух бы точно заискрился и вспыхнул. Причём, оглядываясь на Керриган и Артаниса, можно было заявить, что буквально. Пожалуй, слишком щекотливая и взрывоопасная тема, хоть Иерарх сам невольно затронул её. Джиму хотелось осыпать молодого протосса вопросами, впиться руками в его плечи и трясти... но в тот же миг его взгляд цеплялся за Королеву Клинков... то есть за Сару. Слишком жив был образ крылатой шельмы, мерзавки и ведьмы, и больше всего в этот момент Рейнор боялся увидеть на лице Сары ту паскудную улыбку-оскал. Но она по-прежнему сжимала губы и чуть щурилась, внимательно изучая реакцию союзников. Но ведь и в тот раз они считали себя её союзниками, верно?***
Мэтт посоветовал ему остаться на Гиперионе: находиться под облучением пустотного мира не рекомендовалось рядовым морпехам, а уж символу непокорного духа терранов и прославленному командиру... Джим успокоился только тогда, когда Хорнер доказал ему, что войска с обшивкой тоньше геллитрона в бой не допускались. И теперь Рейнор, раскинувшись в кресле, должен был наблюдать за войсками и отдавать приказы. Однако он навел датчики на иной участок карты. Огромные металлические воины двигались со всей протосской изящностью и грацией, вот только сила удара была гораздо больше. Чистильщики – так их называли –составляли атакующие части войск Иерарха и вполне оправдывали своё предназначение, разрывая теневых противников на облачные клочки. Все как под копирку: одинаковая скорость шага, дальность рывка и сила псионных лезвий; идентичная расцветка и похожие голоса. Лишь несколько воинов выделялось среди толпы золотыми арками за плечами, усиленными характеристиками и явно высоким положением среди новой протосской фракции. Но был и тот, кто твёрдо шагал впереди верениц адептов в плащах, грузных дозорных и даже громадных Колоссов. Самый храбрый воин из тех, кого Джим когда-либо знал. Он рассекал по полю битвы с невиданной скоростью, огромными шагами четырёх металлических ног, врывался в толпы врагов бешеным водоворотом огня и лезвий. За ним следовали, за ним тянулись, ему подражали. Он стал символом мощи и бессмертия всей расы. И когда могучий воин в стальной броне, ведя за собой ударный отряд, шёл на соединение с союзными войсками, высокомерно глядя на тускнеющий на его фоне терранский металл, что-то заставило его взволнованно обернуться, вслушиваясь в шипение раскалённого пространства. Он бы не придал значения этому шуму моторов – в конце концов, терраны так и не научились делать бесшумные, изящные машины, ограничиваясь в грубых, но действенных конструкциях. Он бы не заметил гул «Стервятника», за рычанием танков и гудением гигантских «Торов» кажущийся шорохом. Он определенно не должен был замечать столь несущественную на общем фоне деталь, но он заметил и, грузно переступив с ноги на ногу, повернулся. – Джимми на связи, – раздался приглушенный голос по передатчикам старого, но надежного «Стервятника», остановившегося рядом с огромным чистильщиком. Тот повертел металлической рукой с пси-клинками и с любопытством осмотрел примитивное терранское устройство, откликаясь на голос пилота. – Таландар, – со смешком раздался из механического тамплиера голос Феникса, – Готов к битве, друг мой? – Как в старые добрые времена, не так ли? – Рейнор рассмеялся, добродушно и коротко, хотя в ответ получил волны смущения и удивления. – Как... в старые добрые.