Эстетика нищебродства

      Во время нашей маленькой погони мне все время кажется, что я попала в сказку «Репка». Бабка за дедку, дедка за репку. Да, знаю, если в критической ситуации думаешь о фигне, это защитная реакция организма, но мне все время хотелось смеяться, хотя положение было отнюдь не смешным.       За время жизни на улице моя физическая подготовка заметно улучшилась. Несмотря на темп Клопена, мне удалось не потерять его из виду, а цыган в свою очередь довольно быстро обнаружил и капитана, и его пленницу. Хотя, пленница вполне могла оказаться и не пленницей вовсе. Эсмеральда не вырывалась, не кричала и не вела себя так, как это было в случае с Квазимодо. Она сидела впереди своего похитителя на коне, прижималась к его плечу… Это все похоже на обычную конную прогулку, совершаемую двумя влюбленными голубками. Этой идиллии придёт конец, как только они заедут в безлюдную улицу. Вот как раз одна из таких. Вот сейчас Клопен порушит Фебу всю малину. Бесит меня этот мужик. Настолько бесит, что я даже дам Труйльфу его убить. Вот клянусь! Нафиг он нужен, одни проблемы от этого напыщенного индюка. Но что это? Почему Клопен не напал на него? Сейчас Шатопер беззащитен. Ну ладно, он вооружен и совсем не беззащитен, но он не ожидает нападения, его легко можно или ранить, или вовсе убрать. Почему этого не происходит… Минутку, куда девался цыган? Я же только что видела его, но потом так увлеклась наблюдением за парочкой голубков, что забыла о нем. Внезапно к моему рту прижалась рука.       — Молчи, — шикнул в ухо Клопен, когда я в первый момент начала вырываться.       — Пошли, — так же тихо велел он.       Теперь мы шпионим вместе. Да, я уже говорила, что конспиратор из меня никакой.       — Не пора ли нам вмешаться?       Я, как человек, знакомый с «Собором Парижской Богоматери», просто не могла спокойно реагировать на близкий контакт Феба и Эсмеральды.       Не успел Клопен ответить, как лошадь Шатопера остановилась, повинуясь руке хозяина, которого окликнули. Идиллия капитана и цыганки была разрушена совсем не нашим с Труйльфу злостным нападением, но, держу пари, Эсмеральда предпочла бы разбойников тем двум юным, прекрасным особам, появившимся пред светлые очи Фебуса. На лице одной из девушек возник такой ядерный коктейль из гнева, разочарования, грусти, возмущения, что меня бросило в дрожь.       — Капитан Феб де Шатопер! — голосом девушки можно лягушек препарировать.       Шатопер спешился и подошёл к девушке.       — Моё почтение, мадемуазель де Гондеролье. Чем могу служить?       А Фебус неплохо держится. Его фактически поймали на месте преступления, ему надо бы всеми силами оправдывать присутствие Эсмеральды, но де Шатопер вел себя так, словно ничего особенного не происходит. Словно это в порядке вещей, ездить на свидания с уличной плясуньей, когда тебя дома ждёт невеста. Спокойствие капитана, однако, не утихомирило Флер-де-Лис.       — Капитан Феб, не скажете ли вы мне, что это за юная особа и куда вы её везете? — потребовала Флер.       — Извольте. Эта цыганочка только что была спасена мной из лап бандитской шайки. Сейчас мы преследуем разбойников. Девушка показывает мне, куда они могли скрыться.       — Здесь где-то поблизости разбойники?       Флер испуганно взяла Шатопера за руку. А вот театральный был испуг или настоящий этого я не знаю.       — Не бойтесь, моя дорогая, — достаточно тихо сказал капитан, — если вы прямо сейчас пойдете домой, никто вас не тронет. Я непременно предам злодеев суду. Если, конечно, вы отпустите мою руку, мне ведь нужно ехать.       Но Гонделорье не собиралась отпускать свою жертву. Конечно, это все притворство, Флер не так глупа, чтобы поверить в идиотскую байку Фебуса.       — Мы с Коломбой так боимся, — призналась девушка, — прошу вас, проводите нас домой.       — Да, капитан, — поддержала Флер её подруга, — вдруг эти разбойники попадутся и на нашем пути.       Капитан уже был не рад своему вранью. Правильно, Фебушка, надо включать фантазию и придумывать отмазки поубедительнее. Можно подумать, он первый раз лжет. Наконец, под натиском красоток капитан сдался.       — Я, конечно, не могу подвергать и малейшему риску мою дорогую невесту. Эй, цыганочка, освободи место для мадемуазель де Гонделорье.       На Эсмеральду было жалко смотреть. Мало того, что её возлюбленный все это время любезничал с двумя девицами, совершенно позабыв о ней, так теперь ещё и выясняется, что одна из них невеста солнцеподобного Феба, а она сама теперь пренебрежительно зовется «цыганочкой». На месте Эсмеральды я бы слезла с коня и так огрела бы прекрасного капитана, что тот бы принял горизонтальное положение в лучших традициях Гренгуара. Эсмеральда и в самом деле соскользнула со скакуна, но не для того, чтобы навалять Фебу, а чтобы уступить место Флер-де-Лис. Цыганку не смутило ни пренебрежение, ни звание невесты, принадлежащее отнюдь не ей.       — Однако же, я не могу оставить здесь это невинное создание, — с жалостью в голосе заметил Шатопер, — не для того я вызволил её из плена, чтобы она снова оказалась в беде. Она пойдёт с нами.       Флер ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Фебус помог невесте и её подружке втащить задницы на коня и повёл жеребца под уздцы. Разумеется, капитан не мог допустить, чтобы безродная цыганка занимала место рядом с его знатной зазнобой, поэтому Эсмеральда пошла рядом со своим обожаемым капитаном. Мы с Клопеном тихонько последовали за процессией.       — По-моему пора сделать что-то, — заметила я своему спутнику, но тот лишь отмахнулся.       — Какого рожна тебе ещё надо? — недоумевала я.       — Голуба моя, изволь заткнуться. Ты нас выдашь, — голос цыгана звучал уже не беспокойно, а заинтересованно. Наше преследование постепенно превращалось в игру.       Мы добрались до дома Флёр. Из здания тут же показалась пожилая женщина. Мы с Клопеном притаились под стеной избушки и прислушались.       — Капитан Феб, какая приятная неожиданность. До чего же давно вы нас не посещали.       Пожилая женщина приветливо улыбнулась.       — Служба обязывает, госпожа де Гонделорье. Благодарение Богу, что меня не отправляют в дальний гарнизон, подобно одному моему товарищу.       — Слава Всевышнему, — подхватила женщина, — а что за прелестная девушка вас сопровождает, капитан? Что за причудливый наряд. Она, должно быть, цыганка.       Неужели мне одной обидно за Эсмеральду? Все это благопристойное общество говорит о ней, как о мебели, словно её совсем тут нет.       — Да, мадам. Эту малютку я спас от горбуна-звонаря. Того самого, что ходит в лакеях у архидиакона Жозасского.       — А не он ли сегодня привязан к позорному столбу?       — Да, он. Вот уж мерзкая харя. Вы ходили на него смотреть, мадам? Вот уж чего не советовал бы. Говорят, он может наслать порчу или сглаз.       — Господи сохрани.       Пожилая дама перекрестилась.       — Дорогой Феб, верно ли я понимаю, что вы уже дважды спасли эту цыганку? И от звонаря, и от разбойников?       Я едва удержалась, чтобы не засмеяться. Хоть миллион сглазов и сто мешков порчи — что до этого Флер? Разве сглаз пугает ревнивую девушку? Эсмеральда — вот главная порча Флёр-де-Лис, но, если аристократка думает, что бояться ей нужно одну только цыганку, она заблуждается. Боже, да похотливый Фебус оприходовал все парижские бордели, а шишки сыплются на голову только нашей девочке. А ведь они даже еще не спали. Ну где справедливость? Вон даже подруженция Флер, Коломба или как её там, слюни пускает, глядя на капитана. И её не смущает, что это жених её подруги. Фу, блин. Да шлюхи Двора Чудес не такие мерзкие. Стоило мне один раз очертить границы вокруг Клопена, как ни одна стерлядь больше не подкатывала свои прелести к моему мужику. А ведь мы с ними никакие не подруги. Так, живём на одной территории. Я прямо зауважала их. А этим аристократкам, понимаешь ли, нужно «пленить красивого офицера». Тьфу на вас. Тьфу на вас ещё раз.       Тем временем «красивый офицер» выкручивался из неловкой ситуации.       — Да, это довольно удивительно. Полагаю, дело в том, что район Парижа, что отдан под мою ответственность, включает в себя Гревскую площадь, которую цыгане облюбовали под свои выкрутасы.       Отмаз засчитан, Флер перевела свой рентгеновский взор на Эсмеральду.       — Милочка, что-то часто ты оказываешься в беде. Следует быть осторожнее.       Тем же самым тоном Флер могла бы пожелать сопернице скорейшей кончины в ближайшей канаве. Ну, или у позорного столба. Шатопер помог наездницам спешиться и повел своих их в дом.       — Прошу прощения, дамы, но теперь я должен вернуться к работе. Шайка разбойников все ещё не поймана.       — Куда вы спешите? — девица де Гонделорье вцепилась в жениха, — отобедайте с нами. Вы сильно обидите меня, если откажетесь.       — Ну что ж… Почту за честь.       Было видно, что меньше всего на свете Феб хочет променять уединение с прекрасной цыганкой на унылый обед с невестой и её родней, но что поделаешь…       Вдруг, Эсмеральда, до этого спокойно стоявшая и смиренно ожидавшая своей судьбы, подалась вперёд и схватила капитана за другую руку.       — Но что же мне делать? — воскликнула она. — Эти разбойники не дадут мне покоя. Они убьют меня! Прошу, капитан, защитите.       — Разве я могу оставить человека в смертельной опасности?       Вопрос был задан в пространство, но так, чтобы пространство отчётливо понимало, к кому это обращено. Конечно, пространство сделало вид, что ничегошеньки не поняло.       — А вдруг эти разбойники решат нас ограбить и заявиться к нам? — Флер уже не знала, какой аргумент привести, — они придут сюда и убьют всех нас.       — Капитан Феб, спасите меня! — возопили обе девушки хором и дернули каждая в свою сторону.       Я уже просто задыхалась от смеха, глядя на это противостояние. Клопен, кстати, тоже. Всю свою серьёзность цыган растерял уже давно.       — На кого ставите, мадам Труйльфу? — подмигнул мне Клопен.       — На Эсмеральду, конечно, мсье Труйльфу. Что за вопрос. Ставлю пять су.       — Фи, мадам, такая мелкая ставка не заслуживает внимания. Где ваш дух авантюризма? Ставлю шесть су на белобрысую девицу.       — Предатель, — я шутливо пихнула его локтем в бок, — вот расскажу потом Эсмеральде, как ты за неё переживал.       — В таком случае я просто обязан заткнуть тебе рот.       Клопен схватил меня за шиворот, притянул к себе и…       — Вы только поглядите, что здесь творится? — прозвучал над головой возмущенный глас. — А я то думаю, что за возня, неужто крысы. Ан нет, оборванцы какие-то.       Упс. Над нами с Клопеном нависла госпожа де Гонделорье собственной необъятной персоной. Чуть подальше слегка прифигел и любовный треугольник. Пора драть когти! Я схватила Клопена за рукав и собралась включить первую космическую, но тот легко выдернул у меня свою конечность.       — Голуба моя, ну куда ж ты так торопишься? — во весь голос спросил цыган. — Мы решительно никуда не спешим.       Подхватив меня под руку, Труйльфу вышел из укрытия. Склонившись перед пожилой аристократкой, цыган поцеловал ей тыльную сторону руки. Женщина отпрянула и уставилась на Клопена, как баран на новые ворота.       — Мы с супругой смиренно просим прощения за то, что в силу многих обстоятельств не могли предстать перед вами, дамы и господа, более презентабельным образом. Ба, кого я вижу! Феб де Шатопер, старый друг! До чего же тесен мир в общем и Париж в частности.       Клопен сделал несколько шагов навстречу Фебу и раскрыл объятия. Минутку, они что, знакомы? Эсмеральда и Флёр, которые до этого сверлили взглядами сначала друг друга, потом Клопена, теперь уставились на своё яблоко раздора.       — Я не понимаю, откуда этот нищий меня знает, — изобразил недоумение капитан.       — Как же так, приятель? Никак трактирщик в этот раз не рассчитал силы и огрел тебя бутылкой по голове слишком уж сильно, ежели ты не узнаешь старого друга. Разве запамятовал, сколько чýдных ночей мы провели в «Яблоке Евы»? А какие девчонки там… М-м-м. Неужто и это не удержала твоя память? Хотя, немудрено. После такой знатной попойки и имя своё можно не вспомнить.       Клопен ловко высвободил капитана из объятий девушек, похлопал его по спине, облокотился на плечо.       — И Жеана Мельника не можешь вспомнить, а, Феб?       — Какого черта ты творишь, Клопен? — прошипел сквозь зубы Фебус.       — А что? — Труйльфу изобразил самое искреннее удивление. — Разве правосудие дошло до того, что запрещает нашему брату поприветствовать старого знакомого?       — Убирайся, катись отсюда по-доброму.       — Ну отчего ты гонишь меня?       Если Феб старался говорить тихо, цыган нисколько не стеснялся обществом благопристойных женщин.       — Дамы, — Клопен пошёл навстречу Флер и её матери, — вы, кажется, собирались обедать? Раз вы привечаете у своего камелька Феба де Шатопера, стало быть, не откажете и нам с супругой в месте за столом? Чем честные бродяги хуже нечестного жениха?       Цыган многозначительно посмотрел на юных соперниц. Эсмеральда явно не въезжает в происходящее, зато Флер с маман точно уловили месседж. Ой, не к добру это. Я подошла к Клопену и взяла его за руку.       — Клопен, нам, кажись, пора. Тебе так не кажется?       — Нет, голуба моя, ещё рано.       — Феб, — беспомощно простонала Флер-де-Лис, — что он такое говорит, Феб?       — Любовь моя, не верь ни слову.       Фебус кинулся к своей ненаглядной.       — О, мой Феб, — на этот раз подала голос цыганка.       Шатопер растерянно уставился на свою вторую «любовь».       Немая сцена длилась минуты две.       — Ах вы мерзкие, отвратительные, вшивые оборванцы! — взорвалась маман Гонделорье, — ловите их, капитан! Это явно разбойники, они хотят опорочить ваше имя.       Неожиданно для всех Флер разрыдалась.       — Ах, матушка, этот бродяга, может, и правду говорит.       — Что ты, доченька, это все ложь. Что же вы стоите, Феб?       Наш славный рыцарь извлек меч и двинулся на нас с Труйльфу, пылая жаждой мести.       — Эм, ты все ещё думаешь, что нам не пора? — не спуская глаз со сверкающего клинка, спросила я.       — Определённо, ты права, — радостно улыбнувшись, подтвердил цыган.       Мы с Клопеном сорвались с места быстрее пули. Куда там тяжелому Фебусу за нами угнаться? Хорошо, что у него не хватило мозгов сначала усесться на коня. Давненько я так не бегала… Да никогда я так не бегала!