Эстетика нищебродства

      Глаза Жана сияли азартом юного детектива, который напал на след. Думаю, каждому мальчишке знакомо это чувство восторга от новой игры. Только вот мне совсем не хотелось, чтобы Жан понял, что, собственно, происходит с его новым другом. А в том, что Жан и Клод умудрились каким-то чудом установить приятельские отношения, я не сомневалась. Вряд ли архидиакон стал бы распевать «Одиссею» первому встречному маленькому оборванцу (кажется, именно этим словом такие люди, как мэтр Фролло, величают таких людей, как Жан). В общем, рано ещё Жану знать о взрослых эмоциях архидиакона Жозасского. Отбежав на приличное расстояние от апартаментов четы Гренгуаров, мальчонка резко затормозил и, вцепившись в мою руку, с энтузиазмом заявил:       — Я знаю тайну мэтра Фролло и Эсмеральды!       Хорошо, что природа придумала специальную мышцу для держания нижней челюсти, иначе я бы её непременно потеряла. Ошизеть… Какие проницательные дети пошли, однако. Вот в мое время двенадцатилетние ребятишки… Ладно, об этом лучше умолчать.       — Да! Ты ведь знаешь, что Эсмеральда ещё в младенчестве потеряла родителей. Так вот, я думаю, что мэтр Фролло отец Эсмеральды.       Я выпала в осадок второй раз и едва сдержала бурный хохот. Просто «Люк (то есть Эсмеральда), я твой отец». Умора…       — Уверен?       — Разве можно еще как-то объяснить его к ней интерес?       — Ну… Может ты и прав, но давай пока держать это в секрете. Я обещаю тебе все выяснить. И, если ты прав, мы обрадуем Эсмеральду.       Лучезарно улыбающийся Жан кивнул и поскакал вприпрыжку по своим гаменовским делам. Святая простота. Где мои двенадцать лет… Это ж надо такое придумать. А, между тем, Клода к Эсмеральде ни в коем случае подпускать нельзя, он в её присутствии за себя не отвечает.       Вообще, ситуация с архидиаконом довольно напряжённая. Я понятия не имею, что с ним делать. Отпустить мы его не можем, вдруг Клопену хуже станет. Я, конечно, обещала, но и вожделенную цыганку показать нет никакой возможности. Сдаётся мне, если Фролло её увидит, разнесет весь Двор Чудес к чертям. Но, если я не выполню обещание, священник может объявить бойкот. Или ещё удерет и сдаст нас всех при первой возможности. Да и… Неудобно как-то. Не по-людски получается. Он спас Клопена, а я даже отблагодарить его не могу. Нечем. Я перевела растерянный взгляд на окна каморки, в которой обитают Гренгуары. Эх, что бы мне сделать такого для архидиакона.       Неизвестно, к чему меня привёл бы поток размышлений, если бы в этот момент мне под ноги не плюхнулся какой-то мужик. Я вскрикнула и отскочила. Бухое в дрова тело приподняло голову, задержало на мне свой мутный взгляд на несколько секунд и снова ткнулось мордой в землю. Какого хрена тут происходит? Отбросив на время свои раздумья, я обратила внимание на новое развлечение арготинцев и узрела следующую картину: несколько более-менее физически сильных мужиков упражнялись в метании… Нет, не ядер, а своих же менее габаритных товарищей. Один из таких «метательных снарядов» как раз чуть не зашиб меня. Боже, хочется хлопнуть себя ладонью по лбу. Маразм крепчал, деревья гнулись. Кстати, руководит всем этим цирком с конями, конечно же, Великий Мельник, кто же ещё. А вот и он. Несётся на всех парах мне навстречу.       — Ах, ваше величество, нижайше просим прощения за столь недостойное поведение в присутствии высокородной особы.       Жеан отвесил мне поклон. Сейчас было совершенно непонятно, смеётся он или говорит серьёзно.       — Что вы здесь устроили?       Я очень старалась, чтобы мой голос звучал уверенно и дерзко. Я не должна ронять лицо в общении с каким-то школяром. Кто он вообще такой, чтобы смущать меня! Сопливый молокосос.       — Я дерзну предложить великой королеве присоединиться к нашему скромному веселью. Держу пари, вам понравится наша игра.       — Ты проиграл пари, потому что она мне уже не нравится.       — Что ж, королева, я весь ваш. Вы можете содрать с меня все долги.       Наглый школяр подмигнул, со стороны послышались смешки и свист. Вот паршивец. Недолго думая, я подошла к Жеану и скрутила ему ухо. Парень согнулся в три погибели и скривился.       — Слушай сюда, Мельник, ты, конечно, можешь корчить из себя павлина, но со мной даже не думай шутить. Кишка у тебя тонка со мной тягаться. Иди к своим дружкам и…       Договорить я не успела. Каким-то чудесным образом моя рука оказалась практически вывернута тыльной стороной вверх. Ещё немного, и вывих мне обеспечен.       — Что ты делаешь, урод, немедленно отпусти меня!       Жеан лишь засмеялся в ответ. Силён, чертяка. Все попытки освободиться были тщетны.       — Я тебя послушал, а теперь ты выслушай меня, королева. Настоятельно советую тебе уважать меня и быть почтительной. Я тебе не братец Клод, меня ты так просто не приструнишь.       С этими словами Жеан отпустил мою руку и несильно толкнул в спину. Потеряв равновесие, я растянулась совсем рядом с бухим телом. Мельник с видом победителя продефилировал к толпе. Вот скотина! Первым порывом было кинуться на обидчика и порубить его на форшмак. Я буквально вся бурлила от гнева. Свинья! Так унизить меня при всем честном народе, а ведь они ещё даже не начали воспринимать меня, как королеву. А теперь уже и не начнут.       — Клопен тебе этого так не оставит, — пробормотала я под нос.       Жеан, словно услышав эту негромкую фразу, повернулся и добил:       — Иди пожалуйся папочке, королева. Может быть, он защитит тебя!       Толпа взорвалась хохотом. Блин, обидно до слёз. И ведь даже драку не затеять. Эта сволочь одной левой укатала меня, что-то я не вижу никаких шансов на победу. Ничего не оставалось, кроме как подняться, стряхнуть пыль и убраться с поля зрения подальше. Так, главное не раскисать. Стоит только Клопену встать на ноги, как это вконец оборзевшее существо вылетит из Двора Чудес, как мешок с мусором. Этот инцидент забудут… Надо только подождать и не подавать вида.       А ведь надо отдать Мельнику должное. Буквально за несколько часов он вписался в декор Двора Чудес так, как мне не вписаться до скончания веков. Словно как раз для него тут была приготовлена лунка, как в паззле. Недостающий кусочек встал на своё место. Возможно, как раз сейчас школяр ступил на путь, предназначенный ему судьбой. Ну или Гюго, если именно он выполняет здесь роль судьбы. Этот парень создан не для колледжей, не для аудиторий. Разве можно представить Жеана Мельника в школьной форме, с учебниками подмышкой? Пффф, бред, оксюморон! Сочетание несочетаемого! Жеан Мельник и правила, Жеан Мельник и усидчивость, Жеан Мельник и долгий кропотливый интеллектуальный труд. От одного упоминания об этом хочется смеяться до упаду, до рези в животе. Клод, ты просчитался! Вам, архидиакон Жозасский, не понять, но раздолбаи тоже нужны этому мирозданию. Без них мир определенно потерял бы какую-то прелесть, нотку чего-то важного. Плющ ведь тоже вроде как сорняк, но и он может красиво цвести. Да и существует этот сорняк не просто так. Все неслучайно. А ведь и вы, мэтр Гюго, ошиблись. Люди идут во Двор Чудес не только из-за бедности. Да, кого-то вынудили лишения, но ведь немало и таких вот Жеанов, которые просто бродяги по призванию. И даже если бы однажды Париж превратился в коммунистическую утопию, где мир, труд, май, дворы чудес не перестали бы существовать, благодаря таким вот людям, как Клопен или Жеан, которые сроднились с ним, стали его частью.       Так стоп. О чем я думаю вообще? Жеан претендует на место Клопена в шаткой и хлипкой местной иерархии, и мне должно быть совершенно плевать, какое там у него призвание.       В этот момент из дома, за углом которого я пряталась от пережитого позора, вышел Гренгуар и чинно зашагал в неизвестном направлении. Спустя пять минут в этот же дом юркнул Жан, явно надеющийся остаться незамеченным. Интересное кино… Ладно, с этим мы потом разберемся. Сейчас есть дела поважнее.       — Где ты шляешься? Где вообще вас всех носит?       Клопен всплеснул руками и почти подпрыгнул на кровати, стоило мне войти в шатёр.       — Бросили меня тут одного! С тем же успехом я мог бы окончательно удрать от вас на тот свет. И зачем я только вернулся? Эх, на свою беду имею я милосердную душу и любящее сердце, не позволяющее бросить вас, обездоленных горемык, на произвол старухи-судьбы и старика-рока. И как вы мне платите за мою доброту? Оставляете одного, словно я старый башмак.       Комично недовольный Клопен, судя по всему, очень ждал моего возвращения. Или хоть чьего-нибудь возвращения.       — Ах, простите, ваше величество, но мы, ваши жалкие рабы, и так слишком долго проводили дни и ночи возле вашего изголовья. Настолько долго, что вы не иначе как зажрались.       — Эх, душа моя, как бы я хотел в самом деле зажраться, но увы, Господь Бог, видимо, лично озадачился целью уберечь меня от впадения в этот страшный порок. К сожалению.       Благодаря своим театральным жестам, цыган имел все шансы свалиться на землю. Я усмехнулась.       — Да, я вижу, ты уже здоров.       — Здоров, как молодой бык. Помоги-ка мне встать.       — Э-э-э, не уверена, что это хорошая мысль. Давай позовем Фролло и…       — Да что ты прицепилась к этому Фролло, как клещ. Я согласен быть сильным, как бык, но становиться таким же рогатым категорически отказываюсь.       — Ну чего ты несешь всякий бред!       — Я фигляр, мне от роду положено нести бред. Но никогда не следует забывать, что в любой шутке есть доля правды.       Попытка встать с треском провалилась. Клопен схватился за бок, и я тут же кинулась к нему.       — Тебе надо лежать. Если не будешь вести себя смирно, привяжу к кровати веревкой.       — Только попробуй, и я тебя ею же и удавлю.       Продолжая ворчать и ругаться, Труйльфу всё-таки лег.       — Вот скажи мне, кто это тебя так пырнул?       Я присела на кровать и приготовилась слушать долгий рассказ, но зря. Моментально став серьёзным, Клопен спросил:       — Последнее, что я помню… Но как я сюда попал? Я не мог дойти сам.       — Тебя притащил какой-то лохматый мужик, назвал… То ли бесенком, то ли Бисмарком. Оставил и скрылся.       — Бекасом. Живоглот решил сыграть в героя. Мда, не ожидал я от него.       Я не могла дольше терпеть это неведение.       — Расскажи мне, во что ты ввязался. Прошу тебя! Я ведь ужасно беспокоюсь. Ты перешёл кому-то дорогу, и теперь тебя хотят убить? Или ты наткнулся на «фараонов»? Кто охотится за тобой: бандиты или полицейские? Или и те и другие?! Я умру от горя, если с тобой случится что-нибудь дурное.       Клопен вздохнул и закатил глаза.       — Хватит придумывать. Что вы, женщины, за народ такой. Сами придумаете беду и трясетесь от страха почем зря. Говорят тебе, ничего худого не приключилось. Накрыли нас легавые, только и всего. Меня, Бабета, Живоглота, Монпарнаса и Брюжона. Мы собрались было оприходовать домишко один. Монпарнас доложил, что там одни женщины, дело казалось совсем пустячным. Но бабы подняли вопль, несмотря на угрозы, моментально заявился мимо проходящий ночной патруль, и нам пришлось несладко.       — Постой, постой, — я замахала руками, пытаясь переварить информацию. — Ты угрожал беззащитным женщинам! Ты что ж, и убил кого-то из них, да? И часто ты убиваешь женщин и детей, Клопен? Каждый день или раз в неделю.       — Душа моя, будь добра, завали хлебало. Живы твои бабы. Обычно они не визжат, знаешь ли.       — Ну слава Богу, я так боялась, что придётся бояться ещё кого-то, помимо полицейских.       Клопен усмехнулся.       — Привыкай, душа моя, к тому, что нас всех могут пришить в любой момент. Чтобы не говорили попы, но в одном они правы: смерть следует встречать без страха. Эта добрая старушка приносит свободу и облегчение, избавляет от мук. Пусть её боятся богачи, но мы-то уже всякое повидали на свете и вряд ли будет хуже.       Клопен ободряюще улыбнулся и весело подмигнул. А потом сделал кое-что совсем немыслимое. Потянул меня за руку и обнял за плечи. Я положила голову ему на плечо.       — Что ты чувствовал, пока лежал в отключке?       — Ничего. Я спал, а потом мне стало ужасно больно. Позже я узнал, что эта боль была вызвана махинациями твоего любимого архидиакона.       Мы недолго помолчали.       — Ты думаешь, смерть — это вечный сон? — задумчиво протянула я.       — Я думаю, что если посмертная участь зависит от Бога, о котором постоянно рассказывают попы, то я непременно попаду в Рай, потому что у меня имеется ряд козырей. Сама посуди: я беден, как церковная мышь, разбойник, цыган. Я нищий, отверженный и обездоленный. Таким, как я, обещают спасение. Это один вариант развития событий. Ну, а с вечным сном все и вовсе просто. Там от тебя даже и не зависит ничего. Что ещё, по-твоему, может быть за чертой?       — Ой, ну вариантов много. Что, если Бог на самом деле это субстанция. Ну, сгусток энергии.       — Какое дело этому сгустку до моей жизни?       — Ну… О, перерождение. Слышал что-нибудь об этом?       — Прекрасная теория. Только рождаться вновь человеком не хочу. Я бы пожил собакой или тараканом. Или… Клопом. Буду соответствовать своей кличке.       — Да, теперь я понимаю, почему ты не боишься смерти. Вот богачам не везёт, а? Сидят в роскоши, но это же временно. Всегда можно отбросить тапки от болезни или ещё от чего-нибудь. А потом мучиться за то, что недостаточно праведный образ жизни вел. Ну, это при условии, что верна христианская теория. Мысли об этом наверняка заставляют их нервничать и отравляют им удовольствие. А ты живешь свободно, ничем не связанный, и не беспокоишься ни о чем всерьёз. И приключений у тебя хоть отбавляй, никакой скуки. Это похоже на… Счастье.       Я приподнялась и с удивлением посмотрела Клопену в глаза, пребывая в шоке от вывода, к которому неожиданно пришла. Уходя в бродяги, я искала смысл, но мысль о счастье мне даже в голову не приходила.       — Сечешь, душа моя. И как можно после этого упрекать Мельника за желание примкнуть к нашей братии.       Я снова прильнула к плечу Клопена.       — Кстати о Мельнике, хорошо, что ты вспомнил о нем. Слушай, его все-таки надо выгнать.       Плавно сглаживая углы, я постаралась объяснить Труйльфу всю опасность, которую может представлять из себя Жеан, но получил лишь насмешку в ответ.       — Мальчонка быстро нашёл общий язык с моими подданными, и ты уже решила, что это пошатнет мой авторитет? Я всегда знал, что ты истеричка, но чтобы настолько. Никакой угрозы нет, это пустяки.       — Ох, Клопен, ты его недооцениваешь. Пожалуйста, прогони его. Ну что тебе стоит?       — Не могу. Он знает путь во Двор Чудес, ведь в отличие от своего брата проделал его с открытыми глазами. Я могу убить его, если ты настаиваешь.       Я вздохнула. Конечно, я не могу допустить его смерти, но и оставить это дело никак нельзя.       — Ладно, убедила. Прикажу Жану понаблюдать за школяром до тех пор, пока не поправлюсь окончательно. Если он сообщит мне хоть что-то способное вызвать тревогу, я приму меры.       — Ну… Хотя бы так.       В самый разгар нашего разговора в шатер вошла Эсмеральда. Её движения были совсем механическими, она двигалась, как робот. Устремив на нас с Клопеном абсолютно пустой взгляд, она произнесла: — Вы знали, что священник мой отец?