Эстетика нищебродства

      Маленькая сгорбленная старушка медленно ползет вдоль серой стены, почти сливаясь с ней благодаря своей накидке. Главное, не привлекать внимания, стать юркой мышью. Или крысой, коих полно во Дворе Чудес. Крысе, которая покинула своё убежище, нужно быть очень осторожной и не показываться на глаза добрым людям, иначе затопчут. Я ожидаю этого каждое мгновение, мне постоянно кажется, что идущие навстречу люди всматриваются мне в лицо. Вот, вот этот мужчина точно узнал меня! Сейчас он закричит, привлечет внимание «фараонов», и поминай как звали бедную несчастную меня… Но нет, он проходит мимо, слегка задев меня плечом. Мальчишки. Чёрт бы побрал этих шалопаев и бездельников, норовящих везде сунуть свой любопытный нос. Родители, небось, на работе, и в их отсутствие можно делать, что угодно, и даже носиться по улицам и приставать к добропорядочным пожилым женщинам, которые просто идут по своим делам. Интересно, почему они не в школе. Уж я бы поставила их коленями на горох. Где же находится эта несчастная крысиная нора. Хоть убей, не вспомню, что на этот счёт писал Виктор. Вроде бы где-то рядом с Собором… Как же мне вас не хватает, родненькие google-карты. Прежде чем я успела осознать, что произошло, меня вместе с ещё несколькими находящимися рядом людьми отбросило к стене мощным воздушным потоком. Конный всадник, вызвавший этот поток, резко затормозил, от чего его скакун весьма эффектно встал на дыбы. Вот так встреча! Это был старый-добрый Феб. Живой, здоровый и, как всегда, наглый. Иногда мне жаль, что у Клопена не получилось отправить этого засранца к праотцам. Из-за меня же, собственно, не получилось… Но не будем о грустном. Идиот, а он ведь мог сбить кого-нибудь! Так и хочется крикнуть: «У кого ты права покупал, придурок?!». Хотя, я не уверена, что у какого-нибудь жандарма поднимется рука штрафануть Шатопера за превышение скорости и нарушение правил дорожного движения, если таковые тут вообще имеются. Ладно, некогда мне статую изображать. Я медленно поковыляла дальше, но путешествие моё длилось не очень долго. Ровно до того момента, как какой-то юный шалопай ткнул в меня пальцем и проорал:       — А это не та ли цыганка, которую ищут уже два месяца?       Цыганка? Парень, ты слепой? Или я, по-твоему, на солнце выцвела? Стоп, что… А дело было в том, что пафосное появление Фебуса сдуло с меня всю маскировку, чего я умудрилась не заметить. Матерь Божья… Вот уже вся улица пялится на меня во все глаза, а на Шатопера нашёл столбняк, и он так и застыл, стоя одной ногой на земле, а другую держа в стремени. Неудачно спешился. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Что делать, что делать… Дать деру или сделать вид, что «я не я, лошадь не моя и вообще не понимаю, о чем вы говорите». Феб залезает в седло. Похоже, выбора у меня все-таки нет.       Я сорвалась с места, как вспуганный гепардом сайгак. Просто благословение какое-то, что улицы в Париже узкие, а люди предпочитают не вставать на пути у сумасшедшей беглянки. Конечно, это ведь не их дело, им не платят за поимку преступников. За спиной отчётливо слышится стук копыт по мостовой. Чёрт, чёрт, чёрт… Начинаю петлять, как змея, ужом проскальзываю между домов. Главное, сдуру не привести его во Двор Чудес. В мозгу проскальзывает мысль о Нотр-Даме. Там меня правосудие точно не достанет, но я понятия не имею, в какой стороне здесь Собор. Только бы мне пути не встретился другой стражник. Как это обычно и бывает, стоило мне подумать об этом, как вот он, родимый. Теперь за мной гонится ещё и он. Волшебно, блин.       С великим трудом мне удалось хоть немного оторваться от погони, но вот беда: я стала уставать, а никаких изменений в лучшую сторону не предвидится. Печалька… Ноги принесли меня в небольшой уютный дворик, где моментально бросилась в глаза приоткрытая дверь дома. Вот оно! Мое спасение от нахлынувшей печальки. Думать некогда, надо решать сразу. Я молнией влетаю в дом. Каким-то чудом на моём пути не попадается ни одного человека. Бросившись в первую попавшуюся дверь, я замечаю кровать и, не долго думая, забиваюсь под неё и замираю. С меня градом катится пот, а до сознания, наконец, доходит, какую феерическую глупость я совершила, фактически загнав себя в угол. Фебус, конечно, туп, как баобаб, и если бы меня преследовал только он, я бы не беспокоилась, но второй жандарм может оказаться умным человеком и догадаться, что я не просто так испарилась. А если они видели, куда я пошла? А если хозяева дома видели, что я сделала? Или они найдут меня? Все, конец, меня тогда поймают и повесят. Или будут пытать, чтобы узнать, где Двор Чудес. А я так боюсь боли… В глазах и в носу начало предательски щипать. Вот только этого сейчас не хватало. Зарыдать от страха и собственных придумок — что может быть глупее.       — Феб, что вы себе позволяете! Врываться в мой дом, словно разбойник с большой дороги. Да ещё и в отсутствие матушки!       Голос Флер-де-Лис резанул по ушам. Я что, в её дом ненароком заскочила? Ой, ду-у-ура, прав был Клопен. А ещё на Феба бочку катила.       — Простите, но я должен все проверить. Есть вероятность, что здесь прячется особо опасная преступница. Та самая, что имеет отношение к моему ранению. Вы ведь хотите, чтобы люди, из-за которых чуть было не погиб ваш жених, понесли заслуженную кару.       Голос Феба звучал довольно жёстко, что совсем нетипично для него в обращении с женщиной. Не прекращая говорить, Шатопер исследовал комнаты дома. Вот его ноги появились совсем рядом со мной. Я могла бы дотронуться до кончиков его сапог, если бы у меня было такое желание. Рядом с ногами Феба почти сразу появились ноги Флер.       — Вы говорите какую-то совершенную несусветицу. Я все это время нахожусь здесь и могу вам поклясться, что никакой преступницы в моём доме нет, — не менее жёстко заявила Флер, — или вы мне не верите?       — Я верю вам, но должен все проверить, — не отставал капитан королевских стрелков.       — А я говорю, что вы должны прекратить пачкать пол в моем доме своими грязными и пыльными сапогами. Может, вы желаете заглянуть ещё и в мой гардероб, чтобы убедиться, что я не прячу там разбойника?       Фебус немного стушевался, Флер перешла в наступление.       — Если вы немедленно не покинете мой дом, я позову служанку, и она… Она… Скажет матушке, что видела, как вы лезли мне под юбку.       Мне пришлось зажать себе рот ладонью, чтобы не расхохотаться.       — Ладно, хорошо, — видимо, сцены отпиливания его рук матушкой Флер Фебу не очень понравились, — я ухожу.       Обе пары ног исчезли из поля моего зрения. Слава Богу… Господи, я чуть коньки не отбросила. Теперь надо дождаться удобного момента и спешно делать ноги. Зря я, что ли, у Эсмеральды талисман воровала? Но выбраться из-под кровати мне было не суждено. Минут через десять Флер вернулась.       — Любовь моя, выходи. Он уже ушёл.       И тут я чуть не потеряла дар речи, потому что из гардероба Флер, куда она предлагала заглянуть Фебусу, вышел… Цыган. И не просто вышел, а выскочил, подбежал к Флер, подхватил её на руки и залепил рот поцелуем. И тут меня накрыло. Я хохотала, как стадо бабуинов, из глаз хлынули слёзы. Вот так Флер… Да, я смотрю, цыгане прямо в тренде. Я, Флер, что дальше? Все парижанки будут себе женихов во Дворе Чудес искать, воротя нос от всяких там жалких принцев крови и королей, типа Людовика XIV. Убейте, убейте меня кто-нибудь, потому что эти двое точно вскроют, как свидетеля их незаконной связи. Кровать почти сразу же была сдвинута, а я все не могла остановиться. Цыган поставил Флер на ноги, почесал затылок и изрек:       — Э-э-э, я хотел тебе сказать, но как-то случай не представился.       Смех потихоньку сошёл на нет. Мда… Неудобненько получилось.       — Случай? О чем ты говоришь? Кто она и что здесь делает?       Флер окинула цыгана грозным взглядом, и я поняла, что первая мысль, промелькнувшая в мозгу благородной дамы, была словом «соперница». Серьёзно, что ли?       — Ангел мой, это не то, что ты думаешь, — замахал руками цыган, — это наша цыганская королева. Сандра, жена Клопена Труйльфу.       Услышав последние три слова, Флер успокоилась, напряжение спало, и я даже поверила, что Гонделорье не пустит меня на мясо. Но до чего же уморительно смотреть на внушающего ужас мужика, на лице которого такое виноватое выражение. И где я видела уже этого цыгана…       — Подожди-ка, я помню тебя, — Флер наклонилась, чтобы получше меня рассмотреть.       — Да, я была с Клопеном, когда он подтрунивал над Фебом несколько месяцев назад. Если вы помните такую мелочь.       — Да, я помню! Как забыть такой день, — ответила Флер, устремив нежный взгляд в сторону цыгана.       — Ты Матиус, нет Мариус, Маниус… Я видела тебя, но хоть убей, имя не вспомню. Ты столько раз бухал с Клопеном, что не запомнить лицо было нельзя, но вы же во Дворе Чудес называете друг друга, как угодно, но только не по имени.       — Матиас. Матиас Хунгади, — представился цыган.       — Точно! Герцог египетский и цыганский. Какая встреча. Я надеюсь, вы не убьете меня за то, что я невольно стала свидетельницей ваших… Отношений. Честное слово, я никому не скажу.       — Конечно не скажешь, потому что, если попробуешь…       Герцог метнулся ко мне, схватил за шиворот и приподнял над полом.       — Я тебя…       — Поставь. Меня. На место.       Вот ещё, будут мне всякие… Угрожать.       — А то что?       Герцог вполне натурально так оскалился.       — А то Клопен разорвет тебя на столько частей, что Флер будет тебя по кусочкам собирать, как Исида Осириса. Как минимум, потому что он должен. Ведь я тоже ему жизнь спасла.       — Ладно, Матиас, оставь её.       Флер положила руку на плечо своего ненаглядного и улыбнулась. Цыган тут же сделал все, что она хотела. Ещё бы, блин. И тут бы мне убраться по-тихому из дома, но я просто органически не могла проигнорить такой поворот.       — Мадемуазель де Гондеролье, но как же так? Вы же так любили Феба. Вроде бы.       Флер несколько минут смотрела на мое совершенно обескураженное лицо и кивнула. Мы сели на кровать (Матиас устроился под боком у Флёр, если можно так выразиться), и девушка начала свой рассказ:       — Я очень любила Феба. Два года нашей помолвки я все ждала, что он изменится, прекратит бегать за каждой юбкой и посещать публичные дома. Да, я знала обо всех его похождениях, но прощала. Потому что любила и потому что мать избрала его моим мужем. Но неугомонный нрав Феба причинял мне очень сильную боль. В день нашего с тобой знакомства мне стало так горько, что я сбежала из дома и заблудилась. Так я познакомилась с Матиасом. Он помог мне выбраться из опасного квартала и проводил домой.       — Вот это да, чего только на свете не бывает.       Я смотрела на египетского герцога и не могла поверить. Флер, конечно, умеет находить себе удачных кавалеров. Сначала кобелина, но тот хоть капитаном королевских стрелков был. Теперь цыган, который тоже вроде как верностью и целомудрием не отличается. Хотя, чем чёрт не шутит… Вон как они смотрят друг на друга. Да и если бы герцогу нужен был только секс, он выбрал бы себе более беспроблемный вариант, чем благородная дама, чьи жених и мама в любой момент могут кастрировать.       — Что ж, я рада за вас. А вы не хотите перебраться к нам во Двор Чудес, раз у вас такая любовь?       Флер вздохнула.       — Вот и Матиас меня все зовёт. Но что же станется с матушкой, если я сбегу? Я у неё единственный свет в окошке, а у неё здоровье хрупкое.       — Да, это грустно. Но, знаете что, и правильно вы сделали, что забыли об этом Фебе. Горбатого могила исправит. Нет ни одного человека, которого я бы до такой степени презирала, как вашего бывшего жениха.       — К сожалению, официально мы все ещё помолвлены.       Матиас заскрежетал зубами. Кому сказать, не поверят. Вдруг Флер взвилась, как ужаленная.       — Матушка. Она должна сейчас вернуться. Быстрее, вы должны уйти. Через окно.       Пока Матиас и Флер прощались, я успела прихватить покрывало с кровати, закутаться в него и выскочить на улицу. Епсель-мопсель, уже смеркается, а я так и не добралась до Гудулы. Хотя, почему я раньше не подумала, что идти стоит ночью.