Успокой эти руки прежде, Чем они вколотят очередной гвоздь. heal me
У Джина внутри всё переворачивается, когда он видит у себя в кабинете напуганную медсестру. Это никогда не предвещает ничего хорошего — где-нибудь в его крыле снова случилось ЧП, но ещё больше его пугает место — хорошо забитый в памяти трёхзначный номер палаты, где находятся Юнги с Тэхёном. Он уже краем уха слышит что-то о прибежавшем растрёпанном парне, подозревая, кто из них двоих это может быть — подрывается мгновенно. Внутри странно-больное умиротворение — Тэхён, сидящий у постели Юнги, при этом второй накрыт одеялом чуть ли не с головой. Сокджин тут же включает общий свет и подлетает к жмурящемуся Тэхёну, присаживаясь на корточки рядом и ставя на пол чемоданчик. — Что произошло? — тихо спрашивает он, вглядываясь в лицо Юнги. Тщательно пытается скрыть, но всё же губы у самого подрагивают при взгляде на пациента. Он одёргивает себя, чуть расслабляя галстук под белым халатом, а затем запоздало тянет пальцы к шее лежащего. Тот раскрывает глаза, слабо дёргаясь, заставляя Джина опустить руку. — Он… его поранили, — сглатывая, мямлит Тэ, отводя взгляд, а потом снова поднимая на доктора. — Сокджин-хён… Сокджин-хён! — с тихого тона парень переходит чуть ли не на крик, ругаясь. — П-почему это случилось? Это ведь по вашей вине! Тон из без того становится неспокойным, почти пищащим, когда Тэ срывается на крики, а его руки подрагивают крупной дрожью. Доктор сглатывает, он ни чуть не пристыжен, просто эти слова внезапно ударяют прямо внутрь. Естественно, он не может не чувствовать себя виноватым, а сейчас и вовсе не знает, за что схватиться — Тэхён раздражён до такой степени, что приступа вполне можно ожидать, но тут же рядом Юнги в почти бессознательном состоянии. Идея поселить их вместе уже не кажется такой радужной и перспективной. — Почему вы… — всхлипывает Тэхён, — вы не… не следите за тем, к-кто находится в больнице? — нервничая, произносит он, осыпая крупной дрожью и руку, которую держит в своей. — П-почему сюда проникают те, кто не д-должен?! На протяжении всего времени, что он наблюдает Тэхёна, Сокджин не видел его таким. Отчего-то он не может произнести даже слова, не находя в мыслях разумного ответа, но потом делает глубокий вдох, вспоминая, что прежде всего он — доктор. — Тэхён-а, — вдруг подаёт слабый голос Юнги, заставляя обратить на себя внимание обоих. — Тэхён, — повторяет за ним Сокджин, кладя одну руку на плечико, а второй осторожно перенимая руку Юнги, — успокойся. Я просто попытаюсь помочь Юнги, его состояние сейчас важнее, ведь так? — говорит он спокойно, получая в ответ дёрганный кивок и смутившийся взгляд. — А потом мы обязательно разберёмся со всеми-всеми проблемами, и уж я обещаю, что ничего подобного больше не допущу, — он смотрит на Тэхёна, но на последнем слове переводит взгляд на Юнги. — Ты молодец, Тэхён, — снова обращается к младшему доктор, — спасибо, что сообщил. Сейчас я осмотрю Юнги, хорошо? — Я должен быть рядом, — смотрит Тэ в пол. — Так хён просил. — Я думаю, хён разрешит тебе пока отойти к своей кровати, да, Юнги? Это не займёт много времени. Юнги слабо кивает, разрешая, а младший неохотно плетётся к своей кровати в другом углу комнаты мелкими и шаркающими шажочками, присаживась и смотря в сторону двух. — Что же случилось, Юнги… — почти неслышно обращается он к лежащему, стягивая со спины одеяло и слыша судорожный вздох. — Не волнуйся, тихо, — он замечает, что тот не одет, а ещё то, что прикосновения неприятны, поэтому спешит накрыть тело снова. — Ты ведь боялся его, так? — тихо спрашивает он, открывая чемоданчик и доставая оттуда нужные сейчас вещи. В ответ тот только прикрывает глаза и кивает. — Извини, я знаю, что вспоминать больно, но я не буду долго копаться. Доктор осматривает запястья, обрабатывая стёртые раны, наблюдая гематомы и припухлости, а потом завязывая и стараясь не тормошить Юнги. — Завтра — рентген, — вздыхает Джин, стараясь сообразить — как же смог провернуть это Юнги. Наверно, на это уйдёт вся ночь дежурства доктора. — Раны от перетягивания, так? — Наверно под одеялом лоскутья одежды. Сокджин закусывает губу. — Ты можешь перевернуться? Давай, я помогу. Сперва оденем тебя. Юнги чувствует себя провалившимся на самое дно, поэтому даже не собирается сопротивляться, если его увидят в таком состоянии. — Не думай об этом. Это просто первая медицинская помощь, хорошо? — будто читает мысли доктор. Недолго помучавшись, они все же справляются, при этом Сокджин замечает ссадины на бледных бёдрах. Потом он зовёт Тэхёна, чтобы перевернуть пострадавшего Юнги на спину, и тот больно шипит, оказываясь в полусидячем положении на своей кровати, а потом вновь просит младшего сходить в ванную, смочить полотенца и набрать стакан воды. Пользуясь кратковременным отсутствием Тэхёна, Сокджин решает задать несколько вопросов. — Расскажешь, что произошло? Почему ты в настолько сломанном состоянии, Юнги? — не без жалости смотрит Сокджин, осматривая раны на лице. — Чимин. Ты же знаешь. — Ты вновь был не против? Или он принудил тебя? — Он перегнул палку, потому что… я просил остановиться, — опускает ресницы Юнги, заставляя Джина вздрогнуть. — Ты понимаешь, что всё это чересчур? Кивок в ответ. — Это нужно прекратить. Ты согласен? Юнги сглатывает, осматривая свои перемотанные руки, сжимает и разжимает пальцы несколько раз, а потом кивает. Тэхён снова смотрит обеспокоенно, помогая парню запить какие-то таблетки, вытереть лицо влажным полотенцем. — Скоро уснёшь. Я оставлю это на тебя, хорошо, Тэхён? — кивает Сокджин, с выдохом собирая свои вещи обратно в чемодан. — Проследи за ним. Доктор уходит неохотно, обещая навестить в период своего ночного дежурства эту палату ещё пару раз. А Тэхён воспринимает слова Джина слишком конкретно, поправляя одеяло Юнги на плечах и садясь затем на краешек кровати, намереваясь следить за тем, чтобы ничего плохого не произошло. — Тэ, ложись спать, — Юнги быстро сморило от усталости и лекарств. — Я в порядке, — крутит головой Тэхён. Он быстро приносит свой любимый блокнот, карандаш, присаживается к ногам старшего и старательно снова что-то рисует, чиркает, пытаясь не заснуть уже на протяжении нескольких часов и всё время тревожно поглядывая на спящего хёна. За окном светлеет и в ночнике надобности уже нет. Сокджин заходит в палату, заставляя Тэхёна чуть ли не подскочить на месте от испуга, а потом уводит на ему предназначенную кровать, скармливая снотворное и дожидаясь его действия.***
Отдохнуть, как и думал Джин, ночью не удалось. Раздумья, много строк неразборчивых записей, филигранная отмерка нужных доз препарата и, как результат, мешки под глазами и крайне удручённый вид. Каждый раз, когда происходит что-то подобное, ему просто приходится пропускать всё через себя. Иначе — не получается. Ту боль он, конечно, не почувствует, но выгрызать себя изнутри будет. С утра он направляется первым делом снова в палату Юнги и Тэхёна, надеясь их разбудить, но снова застаёт взъерошенного и испуганного младшего на своей кровати за рисунками. — Я же собственноручно дал тебе снотворное, Тэхён, — наклоняет голову Сокджин. — Ты должен был спать. — Я уже встал, — отводит взгляд Тэхён, сгребая листы в одну сторону. — Юнги не просыпался? Тэхён старательно вертит головой, не задумываясь создавая ещё больший беспорядок на голове, на что Сокджин только слабо улыбается, а потом подходит будить Юнги, легонько тряся его за плечо. И он теряется, прежде тем сказать «доброе утро», потому что оно вряд ли может являться таковым. — Боже, я всё ещё здесь, — шёпотом тянет Юнги, какое-то время осматриваясь после сна. Ощущает себя крайне тяжело, практически неподъемно после всех принятых лекарств, зато боли нет. — Сегодня выглядишь лучше, — приободряет Сокджин, садясь рядом. Юнги поднимается на локтях, у него получается это с большим трудом. Он ничего не отвечает и выжидающе смотрит на доктора. — Да, тебе снова нужно принять свои лекарства. Сейчас, а завтрак принесут чуть позже. Юнги смотрит на пару цветных колёсиков в своей, дрожащей от слабости, ладони и с грустью отмечает, что таким образом насилует свой организм — печень «спасибо» не скажет. Но какой в этом смысл, когда всё остальное твоё нутро изнасиловано и высечено уже, без откладываний на потом? Плевать, поможет это или нет, с плацебо или без него. Юнги заглатывает таблетки, потом трёт сонные ещё глаза и смотрит на Тэхёна, сталкиваясь с его внимательным взглядом. Ему, почему-то, внезапно становится неудобно перед младшим, но с другой стороны — он сам ничего не мог поделать, оказавшись жертвой. Он опускает взгляд и не видит, как Тэхён тут же встаёт и направляется к его кровати. — Завтра начну проводить у вас совместные консультации, — кивает Сокджин, и Юнги поднимает глаза, видя перед собой двоих. Ему сейчас плевать хотелось на консультации, о пользе которых он не в силах понимать. Он просто смотрит на людей, которые пытаются ему, упавшему чуть не самое дно, помочь. Юнги тут же вспоминает брата. — Джин, можно попросить кое-что? Не рассказывай хёну ничего. Ты же можешь так сделать, — робко произносит Юнги, а Сокджин шумно выдыхает. Он двойную игру не любит, но тут не может не согласиться. — Отдохните сегодня день, если Намджун придёт, я придумаю, что сказать, — вздыхает он. — А завтра утром вместе с вами поговорю. Осмотрю тебя сейчас ещё раз, хорошо? — спрашивает Джин, больше рассчитывая на понимание со стороны подорванного доверия Юнги абсолютно ко всему. Тот легонько кивает, отводя взгляд в сторону и поджимая губы. — А ты, Тэхён-а, не переживай так сильно, — он оглядывается на стоящего рядом парня, нервно перебирающего в руках измятый край сорочки, и легко улыбается. — Ну же. Думаю, Юнги не очень хочет этого. Юнги поднимает взгляд на парня и смотрит даже виновато, пусть всё ещё и взглядом побитого пса. От самого вида Тэхёна внутри всё сводит. — Тэ, — начинает он с хрипотцой и откашливается, — мне сегодня лучше. Правда. Тэхён смотрит в глаза, быстро моргая несколько раз, а потом с выдохом отходит обратно к себе, и Юнги знает, что всё ему понятно.***
Юнги молча лежит на боку, пялясь в серую шершавую стену, но вовсе не бездумно. Был бы рад заснуть и ничего сейчас не помнить, но не может, потому что снотворное уже давно отпустило так, что даже лёгкой сонливости нет. Стоит глаза закрыть — красная сетка, от неё ещё более неспокойно, до дрожи. В его костях не нашли никаких изменений. Свои раны показывать постороннему доктору было до жути неприятно, будто на них написано как, чем и при каких обстоятельствах, чёрным по белому. Обнажённо. Он съёживается в комок, внутрь себя, а там ещё хуже. Тэхён старается его не беспокоить, хотя молчать ему очень трудно. Хочется поддержать и найти нужные слова, а в голове всё путается. Он снуёт по палате туда-обратно, иногда забывая, что шаркает ногами, тут же переходя на невесомые шаги. Подходит ближе, наблюдает за вздымающейся от вздохов спиной и пару раз присаживается напротив. — Тэхён-а. Он вздрагивает от неожиданного раскрытия такого близкого присутствия. Губы трясутся, дыхание замирает. — Я знаю, что ты тут. Тэ. Поможешь перевернуться? Тэхён кивает, хотя Юнги этого не видит, а потом так осторожно, как только может сделать это своими дрожащими руками, прикасается и помогает передвинуться. Их взгляды в итоге снова сталкиваются, и снова Тэ отодвинуться не может от постели хёна, как сутки назад. Он открывает рот, пытаясь что-то сказать, но вздрагивает от щелчка двери, тут же обернувшись. — Тэхён, время для твоего укола подошло, — спокойно улыбается милая женщина в белом, украдкой поглядывая за плечо младшего. У Тэхёна тут же руки трясутся ощутимо, что Юнги обращает внимание, смотря на эту крупную дрожь в кистях. — Я не м-могу… — опускает он взгляд. — Что это значит? — хмурится женщина, впервые сталкиваясь с такой проблемой именно у этого пациента. — Я не могу отойти сейчас. — Это быстро, — женщина лёгкой поступью подходит к Тэхёну, несильно беря за плечи и пытаясь подтянуть вверх, но тот вцепляется мёртвой хваткой в кровать, — ты же знаешь. Юнги видит оскал Тэхёна, его сдвинутые брови, нежелание, поэтому сам кладёт ладонь на напряжённые руки, обращая внимание на себя. — Тебе нужно. Не волнуйся, всё будет в порядке. Я буду ждать. — Я не могу. Нельзя, хён! — Вы же быстро справитесь? — вопрос уже адресовывается скорее к женщине, стоящей за спиной, а Юнги беспокоится вовсе не за себя — за себя только апатия. Скорее за Тэхёна, которого он никогда не видел нервозным за столько, что это всё грозится обернуться приступом, с которым в таком состоянии Юнги просто не сможет ничего сделать. — Конечно. — Иди, — Юнги даже старается приулыбнуться, а Тэхён только часто крутит головой. — Всё будет хорошо. Его уводят. И для Тэхёна это словно в последний раз — он оглядывается до самого выхода, сердце будто сжимает чем-то, и внутри в целом гадко — всё повторится, всё может повториться, и помочь может только он. А его рядом нет. Юнги закрывает глаза, когда снова оказывается один. Пару секунд его трясёт, но потом в сознании снова этот взгляд Тэхёна и его руки, не желающие отпускать. От этого на душе скрежет — парень словно губка, вбирает в себя весь негатив, эмоции, переживания и даже ощущения — Юнги в этом уверен, и это хуже всего. Он готов винить Сокджина в том, что тот переселил младшего. Лучше бы он один сгинул в этой палате — легче бы всем. Но временным одиночеством он пробует воспользоваться. Садится, сжав зубы, а потом встаёт, тихо перемещаясь к кровати в другом углу палаты. Из-за серьёзных проблем со сном не возбраняется наличие снотворного у Тэхёна в тумбочке. Какой в этом смысл — Юнги непонятно, потому что меньше там его не становится, хоть он и заметил это недавно. Он уже дёргает за ручку выдвижного ящичка, как замечает торчащий уголок блокнота из-под подушки. Аккуратно лезет туда пальцами, достаёт его и вместе с тем цепляет ещё ворох листов. Ему всегда было интересно, что рисует младший, и теперь он искренне удивляется, смотря на изрисованную бумагу. Здесь только люди, и это вполне узнаваемо, потому что пропорции соблюдены, и до банальных палочек и кругляшков не доходит ни один рисунок: видно, что парень берётся за карандаш далеко не впервые. Сперва здесь люди в халатах. Очень много — порой весь листок забит человечками от края до края, но все они похожи как один, без лиц и каких бы то ни было половых признаков. Дёрганные движения, непрямые линии — Юнги представляет, что рисовалось непременно подрагивающей рукой, потому что иначе нельзя. Он листает дальше, почему-то не откладывая эту затею, а потом резко останавливается, вглядываясь внимательнее и на секунду пугаясь. Потому что там он. Узнаётся мгновенно его сгорбленная спина, его волосы, нигде не закрашенные и оставленные белым, с вечно всклоченной макушкой, его черты лица — грустные, но проработанные до деталей, хоть и беспокойными руками. Рисунки кажутся мягче наверняка из-за более плавных линий. Их много и Юнги рассматривает каждый, чувствуя, как участилось его дыхание. Это в самом деле то, в чём Тэхён находит отдушину и хотя бы временное успокоение? Эта мысль глушит подступивший страх, ведь, в конце концов, в этом нет ничего ужасного. В самом деле это даже в какой-то степени романтично, будь хоть немного с другим настроением или при других обстоятельствах. А ещё удивительно, потому что рисунков этих очень много — за день или два не нарисовать, и кроме Юнги дальше ничего нет. Досмотрев до конца, Юнги кладёт всё на место и тихо отходит обратно к своей кровати, совершенно забывая, с какой целью он вообще вставал. Его мысли перебиваются чем-то новым за последние часы. Это явно лучше, но всё ещё беспокойно. Юнги успевает лечь обратно, прежде чем в палату снова залетает Тэхён, прихватывая ладонью плечо, где кровь после укола, видимо, ещё не остановилась. — Извини. Это было долго, — виновато произносит Тэхён, быстро подходя ближе. — Я же говорил, что всё будет хорошо, а ты мне не верил, — пожимает плечами Юнги и снова слабо улыбается, видя как и выражение лица Тэ немного смягчается. Ещё одна лишняя минута в кабинете врача, и Тэхён бы правда перестал верить. Младший облегчённо вздыхает, но почему-то его состояние от этого, за оставшееся до сна время, не особо меняется. Юнги видит, как тот снова беспокоится, перебирает в руках что-то или ходит кругами — будто бы невзначай, но явно спланировано. Этот механизм был заведён, и пары слов не достаточно, чтобы его остановить. Юнги боится, что может стать хуже, и пока сна у него ни в одном глазу, он осторожно подзывает Тэхёна к себе, чтобы тот сел на его кровать. Тот послушно подлетает. — Я мешаю тебе заснуть, т-так? — Нет, что ты, — вертит головой Юнги, хотя эта активность младшего и не дала б успокоиться, если бы Юнги этого захотел. — С тобой всё в порядке? — он берёт запястье Тэ в руку, большим пальцем задевая точку пульса, тут же понимая, что он чересчур частый для обычного состояния человека. — Д-да, конечно, — трясёт головой Тэхён, рука в руке подрагивает. — Ты волнуешься. Не может ведь быть, что бы вместо нужного препарата тебе нечаянно вкололи адреналин, — вздыхает Юнги. — Тэхён-а, посмотри на меня. Младший поднимает взгляд, смотрит на хёна, кусая губы и всё-таки смягчаясь под вниманием. — Ты не должен так сильно переживать. Я знаю, что это всё из-за меня, — он всё продолжает держать за запястье. — И мне легче от того, что ты рядом. В разы. Это не ложь, Тэхён. Просто ты ещё более хрупкий, чем я, поэтому не нужно переживать и зацикливаться. Ты делаешь этим хуже себе, понимаешь? И мне тоже. Потому что я не могу смотреть на переживания до боли у кого-либо из-за меня. У Тэхёна снова губы дрожат, а Юнги думает, что делает или говорит что-то не то, потому что боится, что Тэхён сейчас расплачется и из-за этого и слова в ответ сказать не сможет. У него крупная дрожь, словно от холода, и глаза на мокром месте. Юнги горестно выдыхает. — Это прозвучало грубо? Извини. Я не хотел тебя обвинять, даже в мыслях не было, Тэ, — Юнги продолжает смотреть в глаза, а потом поднимает руку от запястья до локтя и мягко тянет, беспрепятственно укладывая Тэхёна рядом, спиной к себе. Младший замирает, а за ним следом и Юнги, на мгновение оцепеневший и не знающий, что дальше предпринять. Тэхён так близко никогда к нему не был. От него пахнет чем-то детским. Наивность и невинность, но уже с тяжёлым осадком в глубине. — Я хочу предложить справляться вместе с нашими проблемами, а не переживать всё за другого человека. У Тэхёна мурашки от голоса Юнги прямо за спиной. Он не чувствует дыхания прямо в затылок, значит, какая-то дистанция есть, но зато чувствует ладонь, робко забравшуюся на локоть сверху. — Если хочешь, можешь уйти, в этом нет ничего такого… Тэхён сглатывает. А потом крутит головой из стороны в сторону, по привычке не вслух. Юнги успевает это уловить и накрывает обоих одним одеялом. Мгновенно становится тепло, рука снова с крайней осторожностью перемещается на локоть младшего, а затем на бок, потому что Тэхён расслабляется, больше не дрожит и засыпает от чего-то такого родного и, казалось, невосполнимого. Юнги неловко жмётся носом в спину и засыпает тоже.