шерлок bbc

Вкус кофе всё больше становился похож на горелую резину, свет ламп резал глаза, звонки телефонов отдавались болью во всём теле. «Надо поспать, — думал Лестрейд. — Третьи сутки без сна — это уже невозможно». Донован принесла очередную пачку отчётов. — Не хватает трёх заключений, — сказал Лестрейд. — Эксперты работают, но химические реакции ускорить нельзя. — Тогда на сегодня работа закончена. Все по домам. И на такси! Мне не нужны покалеченные в авариях сотрудники. На работу завтра к восьми. — К восьми?! — возмутилась Донован. — Даже без отгулов?! — Зачем тебе отгулы, если ты всё равно увольняешься? Возьмёшь деньгами за сверхурочные. Пополнение счёта перед отъездом тебе не помешает. — Чего не скажешь о синяках под глазами. Мне нужно срочно привести себя в порядок, а для этого необходим отгул! — Ну конечно, — ядовито сказал у неё из-за спины Андерсон. — Как только у женщин налаживается личная жизнь, работа тут же разваливается. — Зато мужики работу портачат постоянно, вне зависимости от состояния личной жизни. И ты этому наглядное подтверждение — принёс экспертизу по давно раскрытому делу. — О чёрт! Этот долбанный принтер! — Плохому эксперту всегда что-то мешает — то принтер, то другие ... инструменты. — Послушай, Донован... — Молчать оба! — рявкнул Лестрейд. И добавил спокойнее: — Мы все устали, а потому ведём себя излишне придирчиво и агрессивно. Поэтому давайте-ка по домам. Нам всем необходимо привести себя в порядок, а для этого прежде всего надо выспаться. Донован и Андерсон ушли. Лестрейд глянул на часы. 17:54. Марина должна быть уже в Москве. Оттуда уже можно звонить, не опасаясь агентов Майкрофта Холмса. Мобильник девочка оставила в Лондоне, но в аэропорту всегда несколько переговорных пунктов, Марина может позвонить и на мобильный, и на домашний. Однако до сих пор не позвонила. «В международном аэропорту всегда приходится много времени тратить то на ожидание багажа, — успокаивал себя Лестрейд. — К тому же самолёт может быть ещё в воздухе — маршрут перелёта из-за спешки оказался крайне неудачным, с тремя пересадками, и какой-то из рейсов наверняка был отправлен с задержкой. Марина позвонит немного позже». Возвращаться в пустой дом не хочется. Но надо привести себя в порядок, отдохнуть. Сон для полицейского такая же профессиональная обязанность, как и отчётность. «Продам дом, — неожиданно для себя решает Лестрейд. — Мне хватит и однокомнатной квартиры поближе к работе». Дом нравился Нэнси. Лестрейд даже шутил, что это главная причина, по которой она вышла за него замуж. А его родителям нравилась Нэнси. «Мы с отцом давно хотели перебраться из Лондона в деревню, — говорила ей мать. — Но Грег неуютно чувствует себя в одиночестве, поэтому мы оставались в городе. Однако теперь у него есть ты, дорогая. И я очень надеюсь, что вы с Грегом недолго будете жить в этом доме только вдвоём. Взгляните на эту гостиную — она просто создана для того, чтобы в ней играли дети. Как и сад на заднем дворе. Мы с отцом хотели большую семью, но... Надеюсь, у вас это получится. И вы ведь уже поработали над этим, не так ли? В наше время парень знакомит девушку с родителями только в том случае, если вскоре собирается сделать их дедом и бабкой. Я очень рада, дорогая, и надеюсь, что одним ребёнком вы не ограничитесь». Нэнси кивнула. Она тоже хотела, чтобы у неё было много детей. Но спустя семь месяцев умерла при родах. А ещё через два года у Лестрейда не стало дочери. И самым страшным было то, что брат Нэнси — тайная, безответная, идеальная любовь Лестрейда — оказался алчным и бездушным мерзавцем, для которого смерть близких была всего лишь источником обогащения. Иски о разделе наследства — единственная реакция Реджи на известие о смерти сестры и племянницы. Дом нравился и Алексу. Он даже сделал в нём ремонт (причём сам, без рабочих!), обиходил запущенный сад... Алекса нет уже полтора года. А сегодня уехала и Марина — дочь Алекса и единственная причина, по которой Грег не застрелился после его похорон. «Продам дом. Завтра же утром свяжусь с риелтором». В доме просторная прихожая, почти какая же, как и жилые комнаты. Лестрейд меняет уличную обувь на домашнюю — обычай, к которому его приучили Алекс и Марина. «В душ и спать, — думает Лестрейд. — Ужин к чёрту. И в спальню подниматься не буду, хватит и дивана в гостиной». В гостиной на диване сидели Марина и Майкрофт Холмс, смотрели телевизор. — Что?! — оторопел Лестрейд. — Вы что здесь делаете? Оба?! — Тебя ждём, — ответила Марина и выключила телевизор. — Ты должна быть в России! Почему ты вернулась?! Или... — Лестрейд вперил яростный взгляд в Майкрофта: — Подонок! Что ты... — Брек! — встала между ними Марина. — У тебя нет причин обвинять Майкрофта. Мы совершенно случайно встретились в аэропорту. У нас были билеты на один рейс. — Случайно? — ядовито переспросил Лестрейд. — Билеты на самолёт? С каких это пор правительство летает теми же рейсами, что и простые люди? — Я обычный госслужащий, — сказал Майкрофт. — И должность мелкая, так что спецсамолёты мне не положены. Это правда, Грег. Я всего лишь начальник аналитического отдела. Моя работа — обработка и систематизирование информации, а не принятие решений. — Ну и кому вы пытаетесь врать, сэр? Информация — это и есть власть. Хотя бы ребёнка в свои игры не впутывал, сволочь! — Я никогда не причиню зла ни тебе, ни твоей дочери, Грег. И ты прекрасно знаешь, почему. — Так, мальчики, — вмешалась Марина. — Я иду ночевать в общагу универа, а вы разберитесь уже в своих отношениях. — Постой, — задержал её Лестрейд. — Почему ты привела его сюда? — Мы о многом поговорили в кафе аэропорта, — на русском ответила Марина. — И я ни разу не услышала фальши в его словах. — Нашла кому верить! Это же политик. Ему соврать проще, чем... — Нет, — качнула головой Марина. — Ты ведь знаешь, что я слушаю не только слова и интонацию, но и мелодию речи. Между ними ни разу не возникло диссонанса. И ни одной фальшивой ноты тоже не прозвучало. Лестрейд глянул на Майкрофта. Тот старательно делал вид, что, во-первых, разговор его не касается, во-вторых, на свете нет интереснее чтения, нежели позавчерашняя газета. Лестрейд усмехнулся. «Хорошо ему Марина мозги вправила, если мистер Большая Шишка наконец-то уразумел, что есть разговоры и ситуации, в которые он лезть не должен». — Мариша, а ты уверена, что он по-русски не понимает? — Он действительно не знает русского, и за всё время вашего знакомства ни разу тебе не соврал. — Но... — Никаких «но», дядя Гриша. Майкрофт, как и большинство людей, не слышит мелодию речи. А значит и не может ею лгать. — И он говорил о... ну... — О том, что вот уже пять лет любит тебя без малейшей надежды на взаимность? — Марина испытующе посмотрела на Лестрейда. — Ты знал его ещё до того, как познакомился с папой. — Я любил Алекса! — Но продолжал встречаться с Майкрофтом. — Встречаться?! — возмутился Лестрейд. — Пытка надеждой, которая длится пять лет. Не думала, что ты способен на такую жестокость! — Пытка надеждой? — не понял Лестрейд. — Ты не подпускал его к себе ближе, чем на два метра. Но при этом ни разу не отказался от встреч. Даже когда жил с моим отцом! Ты всё равно продолжал дразнить Майкрофта возможностью взаимности. — Я никогда не говорил ему, что... — Но продолжал встречаться дважды в месяц. Неужели так трудно было сказать «нет»? — У нас были общие дела, — досадливо ответил Лестрейд. — Это были сугубо деловые разговоры, а не свидания! Алексу я не изменял. — Да при чём тут это! Ты пять лет держишь человека в состоянии между «да» и «нет». И не говори, что не догадывался о его чувствах! — Какие чувства? Похоть и каприз пресыщенного вельможи. — Даже самая оголтелые каприз и похоть не продержится так долго. А вот любовь — другое дело. К тому же будь это каприз и похоть, Майкрофт давно бы их удовлетворил, взяв тебя силой. — Марина, это не так просто сделать даже для чиновной шишки. Но если он попытается использовать в качестве рычага давления тебя... Ты должна была уехать! — «Попытается использовать», говоришь... А что мешало Майкрофту использовать меня раньше? Или отца? Лестрейд не ответил. Марина кивнула. — Майкрофт любит тебя. А причинить боль тому, кого любишь, невозможно. Иначе это не любовь. Дядя Гриша, если ты не веришь ни мне и ни ему, вспомни, как сам вёл себя с Реждинальдом! Лестрейд отшатнулся. — Это моя мать тебе рассказала? — Частично. Однако о том, что она умолчала, догадаться было несложно. — И что ты хочешь сейчас? — Поговори с Майкрофтом. Ты ломал его пять лет. Так не добивай хотя бы сейчас. — Я ломал?! — возмутился Лестрейд. — Не столько жестоко, как Режди забавлялся с тобой, но и твои игры позитивом никак не назовёшь. — Я не играл с Майкрофтом. Правда не играл. И был бы рад, забудь он о моём существовании. — Тогда почему не сказал об этом прямо? — спросила Марина. — От Майкрофта зависела судьба моего друга. Я же говорю: близкие — лучший рычаг воздействия. — И Майкрофт пытался воздействовать? — Нет. — Так может хватит выдумывать себе паранойю? Я понимаю, что у полицейских это профессиональная болезнь, но тебе ещё лет сорок как рано в неё погружаться. Поэтому забудь свои домыслы и просто поговори с ним. Марина пошла к двери. — И ты не ревнуешь к Алексу? — спросил Лестрейд. — Ревную. Но я не дура, и понимаю, что ты не должен хоронить себя вместе с ним. Полтора года одиночества — это слишком много. Марина ушла. Лестрейд стоял посреди гостиной. Заговорить с Майкрофтом, даже посмотреть на него было страшно. Но и молчать нелепо. К счастью, зазвонил мобильник. Лестрейд и помыслить не мог, что звонку начальства можно обрадоваться. Оказалось — можно. — Да. Вы с ума сошли?! Люди трое суток на ногах! Что? Хорошо, сейчас приеду. Нет, я на такси, так будет быстрее, чем машину присылать. Лестрейд набрал номер Шерлока. — Мост Ватерлоо. Тебе будет интересно. Подробности узнаешь в нашей базе данных, хотя бы раз в жизни залезешь действительно по делу. Лестрейд потёр основанием ладони лоб. — Что я ещё забыл? А, да, такси... — Я могу подвезти, — сказал Майкрофт. — Ваши коллеги ничего не заметят, я остановлюсь в полуквартале. — Хорошо, — кивнул Лестрейд. «Всё равно разговора не избежать, Маринка завтра кишки вымотает» Машину Майкрофт взял самую обычную, из свиты только шофёр. «Я заставил его стесняться того, к чему он привык от рождения, — внезапно для себя понял Лестрейд. — И что может получить, не покушаясь на средства налогоплательщиков. У них семья очень богатая. Вроде бы... Ведь на самом деле я ничего о нём не знаю. И не потому, что Майкрофт скрывал, а потому что я не интересовался. Надо обязательно спросить. Но не сейчас». Лестрейд прикрыл глаза. «Я не избегаю разговора, он нужен, тут нет никаких сомнений, но сначала отдохну немного. Совершенно нет никаких сил. Совсем немного отдохну и поговорю». Однако никаких активных действий предпринимать не хотелось. Слишком спокойно и уютно было. Грег просто грелся в этом нечаянном тепле, впитывал всем телом. Он так давно ничего подобного не чувствовал... С тех самых пор, как не стало Алекса. «Его давно пора отпустить. Я не могу сделать так, чтобы мы вновь были вместе, а потому не должен мешать ему начать новую жизнь. Если по ту сторону действительно что-то есть, то Алекс не должен чувствовать себя связанным прежними обязательствами, а если ничего нет, тогда мне пора прекратить привязывать себя к пустоте». Лестрейд открыл глаза. И понял, что машину окутывает ночная тьма, а сам он спал на плече у Майкрофта. — Который час? — дёрнулся Лестрейд. — Я же на работу опоздал и... Майкрофт стиснул в ладони смартфон так, что побелели костяшки пальцев, но проговорить смог спокойно и ровно: — Сейчас почти одиннадцать. И можешь не беспокоиться о работе — Марина позвонила твоему шефу и сказала, что у тебя резко подскочило давление. Это не ложь, а небольшое преувеличение — проблемы с давлением у тебя действительно есть, и если не начнёшь вести более размеренный образ жизни, получишь гипертонический криз. — Мало мне Маришки и полицейских врачей, так ещё и ты с этим кризом! — На работу тебя ждут завтра к часу дня. — Хорошо, — кивнул Лестрейд и глянул в окно. — Так мы же в квартале от моего дома! — Ты заснул почти сразу, как сел в машину. — Понятно, — ответил Лестрейд. — А шофёр твой где? — В пабе. Было бы глупо заставлять его здесь сидеть. — Извини, я... — Мне было приятно, — сказал Майкрофт. — Очень приятно. Лестрейд глянул на него, опустил голову. — Ты выбрал не того. У нас же нет ничего общего. — Презираешь меня? Лестрейд посмотрел на него с изумлением: — За что? — Последнее время я веду себя как тряпка. — Последнее время ты стал хотя бы немного похож на человека. Жаль только, что это очень печальный человек. Майкрофт прижал его к спинке сиденья и припал губами к губам. Грег дёрнулся, отстраняясь, но Майкрофт прижал его сильнее, углубил поцелуй. — Ты никогда не говорил, что считаешь меня непривлекательным, — сказал Майкрофт. — И сейчас... Если бы ты не хотел, я бы даже прикоснуться к тебе не смог. Майкрофт опять припал к губам Грега. — Всё, что тебе мешает, — шептал Майкрофт, — это глупые предрассудки. Ты просто не любишь правительственные службы. Хотя и сам госчиновник. — Я не... — возмутился было Лестрейд, но Майкрофт закрыл ему рот поцелуем. Лестрейд обнял его, ответил на поцелуй. «Что я делаю, зачем?» Дальше думать не получилось — целовался мистер Большая Шишка мастерски. Майкрофт скользнул ладонью по бедру Грега, взялся за молнию на брюках. И нагнулся. — Нет, — хотел оттолкнуть его Грег, — ты не можешь... — Ты даже не представляешь, КАК я могу, — усмехнулся Майкрофт. И оказался прав — такого мастерства Грег даже представить не мог. «С кем только научился?!», — мелькнула ревнивая мысль. Едва отдышавшись от оргазма, Грег за галстук притянул Майкрофта к себе и сказал, глядя в глаза: — Если ты ещё с кем-нибудь... Я тебя пристрелю. И его тоже. Майкрофт провоцирующее улыбнулся, провёл кончиком языка по губам. — Ты потрясающе сексуален, когда ревнуешь. — Я не ревную! — И чем же ты тогда занимаешься? — Я... — Лучше помолчи, — сказал Майкрофт. — Речевая коммуникация — не самая сильная твоя сторона. Чего не скажешь обо всём остальном... Лестрейд судорожно втянул воздух — «остальное» реагировало на движения ладони Майкрофта с прямо-таки пламенным энтузиазмом. — Что ты делае... О-о-о.... — Я ведь говорил, что ты молод и полон жизни, — довольно улыбнулся Майкрофт. — А ты не верил. — Интриган! Манипулятор! — И как тебе такая манипуляция? Лейстрейд ответил долгим стоном. ............. ............. — У тебя хороший дом, — сказал Майкрофт. Он стоял у кухонного стола и пытался накрошить картошку небольшими кубиками. — Дом как дом, — ответил Лестрейд. — Стандартный. На первом этаже гостиная, ванная и кухня, на втором — три спальни. — Но ведь больше и не надо. Лестрейд забрал у него нож. — Хватит портить продукт. — Какая разница, как её резать? — В кулинарии эстетика конечного продукта важна не меньше вкуса. Майкрофт слегка смутился. — Мне не часто приходится готовить. — Потушить мясо с овощами — это не готовка, а элементарный бытовой навык. Майкрофт смутился ещё больше и сразу же спрятался в привычное ехидство: — А как много бытовых навыков требуется, чтобы позвонить в круглосуточный магазин и заказать готовый овощной салат? Было бы гораздо меньше и хлопот, и калорий. Я и так последнее время слишком часто нарушал диету. — Глупость это, а не диета. Нормальный мужик и питаться должен по-мужски, а не превращать себя анорексичную фотомодель. Что же касается проблем с ростом брюха, то эта задача решается в спортзале. Ходи почаще на беговую дорожку и пресс качай. От сидячего образа жизни не только брюхо появляется, знаешь ли... Ещё резко возрастает риск инфаркта, инсульта и прочих гадостей. Майкрофт досадливо отфыркнулся. Грег практически слово в слово повторял то, что постоянно твердил врач Майкрофта — они как будто сговорились. Спортзалы Майкрофт возненавидел с тех пор, как узнал значение этого слова, а в школьно-студенческие годы приобрёл виртуозные навыки симуляции различных хворей, которые в большинстве случаев надёжно защищали от физической активности. Раскрыли Майкрофтовы хитрости всего лишь дважды: первый раз это был тренер, оказавшийся бывшим сержантом с учебки морской пехоты, второй — комиссованный армейский фельдшер. К радости Майкрофта, проработали оба специалиста недолго, поскольку нанимались временно, в ожидании места в спортивных центрах. По окончании университета щитом между Майкрофтом и спортзалом стала работа. Она не оставляла ни минуты свободного времени! Но Грег в это не поверит. И на симуляцию тоже вряд ли купится. Лестрейд усмехнулся. Телепатом он не был, однако мысли Майкрофта понятны и без неё. — Мистер Холмс, вы не напомните имя человека, который клялся сделать всё, что я пожелаю? — Но... — Рядом неплохой спортивный центр, — сказал Грег. — Абонемент я тебе куплю, о режиме тренировок договоришься сам. И без прогулов. Майкрофт ответил давно заученным надменно-ледяным взором и проговорил безапелляционно: — Я действительно очень занят, и потому... Грег пощекотал его под мышками. Майкрофт хихикнул и отскочил в сторону. Принял величественную позу и произнёс с надменной строгостью: — Не забывайтесь, инспектор! Настоятельно рекомендую не преступать допустимые для вас рамки поведения. Грег побледнел, закусил губу. Перевёл дыхание и ответил спокойно, ровно: — Ваше пребывание здесь излишне затянулось, сэр. Я вызову вам такси. И впредь, сэр, настоятельно прошу никогда больше не навязывать мне ваше общество. Майкрофт не мог поверить в реальность происходящего. Его ещё никто и никогда не выгонял. Такое даже вообразить было невозможно. Хотелось немедленно уложить любовника на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, хоть на кухонный стол, и вытрахать из него всю дурь без остатка. Но силой с Грегом этого не сделать, а сам он Майкрофта больше никогда не подпустит. — Сэр, надеюсь, до крыльца вы дойдёте без посторонней помощи? Такси будет через пять минут. — Грег, я... — Не смею вас больше задерживать, сэр. Майкрофт на несколько мгновений закрыл глаза. Если Грег переходит на официальный тон, пробить эту стену не сможет ничего. Майкрофт снял фартук, положил его на стол и пошёл к дверям. А Грег даже не попытался его остановить. ............. ............. Лестрейд опёрся ладонями о стол, перевёл сбившееся дыхание. — Всё правильно, — сказал он. — У королей, пусть даже и теневых, не бывает возлюбленных. Им нужны только подстилки. А я шлюхой никогда не был — ни в прямом смысле, ни в фигуральном. Лестрейд выкинул в мусорное ведро фартук, который надевал Майкрофт, и стал резать картошку. Как там говорил Джон Ватсон? «Война войной, а кормёжка по расписанию»? Тогда Лестрейду эта фраза показалась нелепой, но теперь он понял её истинность. Жизнь должна продолжаться несмотря ни на что. Как бы ни было больно, надо работать, заботиться о семье, поддерживать друзей... А значит всё у него идёт как всегда: приготовить обед и привести в порядок дом, потому что Маришке сегодня хозяйством заниматься некогда. Затем заступить на службу и защищать закон и порядок так, как этого требует присяга. «Маришка... Мистер Большая Шишка всё-таки может попытаться отыграться на ней. Хотя нет, вряд ли. Он не может не понимать, что в этом случае я его просто-напросто пристрелю, и плевать на последствия».